– Лёшка, я, конечно, очень за тебя рада, – заявила как-то мама, – но ты уже светишься весь не только от любви, но и от худобы. Куда ж это годится? Такой видный парень, и такой худющий.
– Мама, да какая худоба! – подхватил он мать, но тут же, правда, поставил. – Зачем мне твоя худоба, если у меня есть Алина. Да ты себе даже не представляешь, что я чувствую, да я готов таксовать неделями напролёт.
– Вот об этом я и говорю, побереги себя. Я так понимаю, Алина твоя ведь не захочет же себе слабого мужа?
– О, вот, вот, вот, ты уже начала ревновать. Но не беспокойся. Как там в этом детском стишке: «Я его не брошу, потому что он хороший»? Так вот и я тебя по этой же причине бросать НЕ собираюсь. Но насчет работы, ты права, заработал я за последнее время нормально, так что можно немного и расслабиться.
***
– Привет, малышня, ты помнишь, какой сегодня день?
– 8-ое было с утра. А что, случилось что-то? - игриво проговорила Алина в прижатый к уху телефон.
– Вот именно это и случилось. Помню, папа заставил меня как-то стишок разучивать:
Месяц март, число 8-ое,
Нет нам с папою покоя.
Что же маме подарить?
Что на праздник ей купить?
Мы купили ей конфет
И подснежников букет. –
А дальше я не помню. Ну, вот, как-то так. Так вот, милая, хорошая ты моя девчоночка, шобы ты мне была, как говорят в Одессе, таки счастливой и здоровой. А я уж, твой верный рыцарь, постараюсь за этим проследить.
– Спасибо Вам, добрый рыцарь, на добром слове.
– Верный, – сделал Лёша поправку.
– Ах, да, простите. Благодарю Вас, что Вы у меня есть.
До сих пор Алексей не мог привыкнуть к подобным словам. Ему казалось, что адресат кто-то другой, а он лишь случайно подслушивает. Пусть это, как любила повторять его мама, низкая самооценка, неуверенность, но как же дичайше приятно было слышать такие искренние (а уж в этом он точно был уверен) откровения.
– Но, как ты понимаешь, одним словом тут не обойдется.
– И что же ты мне приготовил?
– Терпение, миледи, терпение.
– Но я ведь ещё незамужняя.
– О, нет, сколько же ты будешь пить мою кровь?
– А тебе разве не нравится?
– Да мне каждая точечка на тебе нравится.
– О-о, ты уже становишься опасен.
– А тебе разве не нравится?
– Позволю себе дипломатично промолчать.
– Это хороший знак. Это прекрасный знак. Я счастлив! Ладно, слушай, значит, ситуация на текущий день такова. В пять часов я за тобой заеду, и погружу в пучину феерических впечатлений.
– Ничего себе!
– Ну, почти сам придумал. Так что собирайся там не спеша, принимай водные процедуры, сауна, массаж, хотя последнее и я мог бы сделать; а ты бы исключительно дипломатично подсказала бы мне, как доставить тебе…
– Тихо-тихо, хватит, размечтался. А, кстати, – это ж надо было такое вспомнить, – помнишь, когда ты первый раз пришел ко мне стричься?
– Век не забуду!
– Я перефразировала рекламную фразу.
– А-а, дай-ка, дай-ка… Грубость – ваше главное оружие. Так, вроде, да?
– Молодец! А в оригинале помнишь, как звучало?
– Да я вообще этой рекламы не помню.
– «Выдержка – наше главное оружие». И это не о женщинах.
– Ну, спасибо на добром слове. Что ж, ну хоть словами ДОБРЫМИ обменялись. Хорошо, Алинчик ты мой кареглазый, поеду поработаю немного. Скоро увидимся. Уверен, тебе понравится. Давай, обнимаю тебя.
– И как именно? - наматывала Алина длинный пальчик на распущенный по плечу локон.
– Молча и крепко…
***
– Свободны?
Лёша кивнул, потому как все слова при виде этого разноцветного чуда застряли на полдороге. Это был не светофор и даже не радуга, цветов было побольше и поярче. Одеваться экстравагантно и вызывающе всегда было если не модно, то уж, по крайней мере, весьма распространено. Вот и сейчас такая вот экстравагантность оказалась возле симпатичного таксиста.
Девушке, севшей в Лёшину машину, было от силы двадцать. Рваные джинсы, короткая юбка, сапожки из потертой замши, длинный свитер, кожаная куртка, шарф, какая-то бижутерийная цепь, и всё это подчеркнуто кричаще, разве что цвет волос был совершенно не определён. О макияже можно было сказать одно. Очевидно, что девчонка сильно спешила, а в зеркало посмотреть как-то запамятовала.
– Куда едем, красавица? – усмехнулся Алексей.
– Я не красавица ни тебе, ни в принципе, – резко бросило «чудо», назвав соседний город.
– Ого! А денег хватит расплатиться?
– Жми педали, командир! – ответила незнакомка, показывая водителю пачку крупных банкнот. Она хотела показаться взрослой, но это, естественно, выглядело слишком смешно.
– Тогда полетели.
«Светофор» недовольно покосился на Лёшу разноцветными глазами, но промолчал. Первое время ехали молча, видимо, пассажирка была не из разговорчивых. Тем не менее не пообщаться с таким любопытным субъектом было непосильным искушением.
– Слушай, а мы куда конкретно направляемся?
– Направляюсь я, ты везёшь. На месте скажу.
– А на каком месте? – не смог сдержать Лёша улыбку.
– Тебе что, поговорить не с кем?
– Да есть одно милое создание, только вот почему-то не расположено к общению.
– Ловко, – бросила девчонка на таксиста беглый взгляд. – А ты неплохо водишь.
– Это типа, комплимент за комплимент?
– Типа, да.
– Вот же ж слово придумали?!
– А это, как мат, любое слово заменяет, и все тебя понимают.
«А девчонка неглупа».
– Давно катаешься?
– В смысле…
– Таксуешь давно?
– Четыре года. А так, девять лет уже стажа.
– А до этого чем занимался?
– Закончил колледж наш, пошел на завод, понял, что с тем бардаком и с той зарплатой либо сопьюсь, либо убью кого-то. Ну, шучу я так, но правда где-то рядом. И вот пятый год развожу такие вот чудные разноцветные игрушки, – вновь не смог Алексей сдержать улыбку, лицезрея этот необычный цветок. Машина уже выехала на прямую трассу, и водитель увеличил скорость. Движение было не особо запруженным, поэтому разговор практически не отвлекал.
– Смешно. А я как школу закончила, так никуда и не пошла. Устроились с подружкой в обувной магазин, зарплата хоть и небольшая, но зато бонусы там разные, иногда премии, опять же обувь по скидке; тепло, уютно. Потом зашел к нам как-то один мужчина, – сделала «игрушка» ударение на букве «ж», – солидный такой, симпатичный, предложил подработать. Ну, я поломалась немного, потом позвонила ему… В общем, ушла из магазина, и стала… кем я стала?.. – отвернулась девчонка, глубоко вздохнув. – Он серьёзный бизнесмен, надо ему провернуть какую-то свою очередную сделку, звонок другу, то есть, мне, скидывает адрес, я приезжаю, ну и как-то так. А со временем у меня своя клиентура образовалась, – выговорила пассажирка последнее слово с особой ненавистью.
«Всё-таки остатки стыдливости сохранила, даже странно. Обычно в таких спичах слова не подбирают. Да, конечно, на девочку по вызову она похожа. Только к чему ж такой прикид откровенный? Может, в тренде сегодня такие? Черт их всех знает!»
– Не боишься такое рассказывать?
– После батлов с отчимом я уже ничего не боюсь. Меня ещё надо бояться. Прыгал когда-то на лыжах с трамплина?
– Не, не приходилось.
– Первый раз страшно, а потом как по накатанному. Потом уже всё равно, любая высота, любая вершина, и никакой секс с этим не сравнится. И денег всегда полные карманы. И плевать на всех. И мать достала уже со своими пьяными бреднями. А отчима точно прирежу скоро. Достал уже! – обрывочно рассуждала девчонка, будто в забытьи. – Извини, разболталась я что-то. А тебя как зовут?
– Алексей.
– Лёха, значит. Меня – Кристина.
– Красивое имя.
– Единственное красивое, что у меня осталось. Ты думаешь, мне нравится этот тинейджерский прикид? Да если бы я приоделась так, как захотела, они бы обоссались все. А наряжаться для тварей не хочу. Пусть так… – она внезапно осеклась. – Слушай, Лёха, будут проблемы какие-то у тебя, ну, там, может, наедет кто, – дай-ка телефон свой… да не дрейфь, не съем, чё ты? – сразу звони. Таких ребят знаю, любым головы поотрывают. Как сохранить себя?
– Игрушка, – подсказал Алексей.
– Да, жестко ты оценил меня, ну, так и запишем.
– Да не, я имел в виду, так сказать, вид твой. Слишком уж цветов много.
– Ага, пусть подавятся ими.
За безумной стрижкой и, при других обстоятельствах, смешным макияжем читалось довольно приятное, симпатичное, даже умное лицо. Но главным его отличием была отрешенность, причем полная. Бывает в человеке решимость идти до самого конца. У Кристины же была решимость идти – или вернее, всё-таки, падать, – до самого дна!
– Не понимаю, ты ж ведь нормальная девушка, – после некоторой паузы начал Алексей. – Умная, красивая…
– Ага, сюда посмотри, – повернула девчонка к Лёше правую щеку с двумя небольшими, но заметными шрамами. – Отчим у меня большой любитель спаррингов. Тяпнут вместе с матерью, потом приложит её, – вся в синяках ходит, – и за меня берётся.
– Так чё ж ты не позвонишь знакомым своим?
– Давно бы позвонила, да мать не разрешила. Сказала: «Прокляну, а потом повешусь». То ли любит его, то ли с головой у неё что-то. Как папку убили в 14-ом на Донбассе, так и пьет с тех пор, не просыхает. Как мне потом жить с этим? Родную мать до петли довела. Буду терпеть, пока сил хватит, а как не хватит… не знаю…
Лёше хотелось что-то подсказать, как-то утешить, но, как назло, ничего умного в голову не приходило.
– Знаешь этот адрес? – протянула Кристина ему свой телефон с краткой эсэмэской.
– Найдём, – начал Лёша настраивать навигатор.
– Может, не пойдешь? – как родной сестре, посоветовал случайный таксист случайной пассажирке непосредственно перед указанным навигатором домом.
– Всё существующее разумно. Это Гегель. А с ним не поспоришь. Подожди меня. Я быстро.
Давно Лёше не было так паскудно. Есть проститутки, которых не то, что не хочется жалеть, плюнул бы, и пошел себе, не оглянувшись. Покажи ей увесистый бумажник – тут же запрыгает вокруг тебя дикой козой. А часто и бумажника не надо. Кристина же была другой. Да, отрешённой, да, павшей, да, потерявшей себя, но…
…она не была прожженной. Когда совесть и стыд отсутствуют напрочь, и никакая реанимация невозможна в принципе. В ней чувствовалась та тонкая нить, за которую её ещё можно вытащить. Ситуация сложная, Лёша ей никто, в стороне остаться нельзя, и как помочь – неизвестно.
Алексей вышел из машины, и начал ходить взад-вперёд. Паутина мыслей настолько поглотила его, что он забыл не только об Алине, но и о том, какой сегодня день, и только улыбчивые прохожие с розами, тюльпанами и тортиками вернули его к реальности.
Кристина вернулась через час с небольшим. Внимательно посмотрев ей в лицо, Лёша хотел сказать что-то нужное, мудрое, мысли меняли одна другую, но всё было не то. «Нет, ребята, всё не так, всё не так, ребята», – вспомнил он Высоцкого.
– Ну что, поехали назад?
Лёша кивнул, молча сев за руль.
За всё время их обратного пути в салоне не прозвучало ни единого слова. Алексею было стыдно и как свидетелю (пусть и опосредованному), и как человеку, который хочет, но не может помочь. Запутавшейся в сложном переплетении жизненной драмы девятнадцатилетней девушке было стыдно априори. Она так открылась, потому что давно не выговаривалась, да и в Лёше увидела старшего брата, о котором всегда мечтала, – и просто хорошего человека. Ей тоже хотелось поговорить ещё, но после «дела» все слова звучали бы кощунством, а она недостаточно испортилась, чтобы этого не сознавать.
Кристина оставила Лёше сумму в два раза большую, чем запросил бы самый наглый таксист. Но ему не хотелось этих денег. Сейчас, сам не имея отца, он почему-то подумал, каково было бы её отцу, вернись он домой и узнай, на какой путь стала его, наверное – любимая, дочь.
– Извини, что так расстроила тебя, – будто рентгеном, прошлась девчонка по Лёшиному состоянию. – Желаю тебе стать счастливее меня! – она ещё на несколько секунд задержалась в машине, будто не хотела уходить, но тут же резко открыла дверцу, и стремительно зашагала по грязному тротуару.
Времени до встречи с Алиной оставалось совсем немного, надо было успеть ещё приготовить задуманный сюрприз. На улице начало темнеть, куда-то спешили влюблённые пары и пожилые мужчины с запоздавшими тюльпанами. В городе, невзирая на сырую, слякотную погоду, чувствовался праздник, однако Лёша его уже не ощущал.
– Привет, малыш! – нежно поцеловал Лёша девушку. – Ты, как всегда, прекрасна. Я очень рад, что встретил тебя, что мы вот уже несколько месяцев вместе. Не хочу говорить тебе, как принято обычно: БУДЬ – и дальше по списку – красивой, умной, счастливой, богатой и прочее. Оставайся! Оставайся, какая есть, и другой мне не надо.
– Спасибо, милый, – последовал продолжительный поцелуй.
– Так, теперь переходим ко второй части. Вот тебе раз, – достал Алексей из внутреннего кармана 300-граммовую «Милку». – Пост ведь ещё не начался, правильно? – Алина кивнула. – Вот и успеешь полакомиться. Ну и, по традиции, вот.
Коробочка с духами была совсем маленькая, но, увидев название, девушка примерно догадалась о цене.
– Лёшка, ну зачем ты так тратился? Так тяжело работаешь…
– Так, прекрати, пожалуйста, тем более что это ещё не всё. Давай прогуляемся немного. Хоть погода и не ахти, размяться немного не помешает. С самого утра сегодня за рулём. Ты как, не против?
– С тобой – хоть на край света.
– Видит Бог, я тебя за язык не тянул. Потом не отпирайся.
– Что ты там опять надумал себе?
– Не себе, а нам. Так, я хочу запечатлеть этот день в истории. Стань-ка вот под ёлочку, я тебя сфотографирую, дальше, дальше…
– Ой, Лёш, что это?
Настолько обалденной Алексей видел свою девушку впервые, и, надо сказать, то, что она увидела, всецело соответствовало её бурной реакции. Сложенное на подтаявшем снегу из красных роз огромное сердце просто-таки впечатляло.
– Лёшка, ну что ж ты со мной делаешь, а? У меня нет слов просто, – сложила Алина ладошки под чудным носиком.
– А слов и не надо, главное, что тебе понравилось. Алинка, я люблю тебя!
– Я тоже тебя люблю, милый. Мне с тобой очень хорошо. Правда!
После слегка затянувшейся паузы Алина спросила:
– Лёш, а сколько их здесь?
– Сто, – произнёс парень так, будто их было всего пять. Вообще было сразу понятно, что для этой девушки ему ничего не жалко, а деньги – это так, бумага, которую всегда при желании можно заработать.
Алина закачала головой, не находя слов.
– Мне безумно приятно, Лёш. Ты делаешь меня счастливой...
***
– Ну, она хоть спасибо сказала тебе? – чем больше Алексей с Алиной сближались, тем больше ревновала сына Ангелина Ивановна.
– Мам, может, мне с бомжихой какой-то познакомиться, чтоб ты так не нервничала? Не к кому ревновать будет.
– Лёша, ну зачем ты так?
– Это мне надо спрашивать, мам, мне, – Лёша начал быстро одеваться.
– Куда ты, сынок? Давай я хоть покормлю тебя.
– Спасибо. Не голоден.
Алексей отправился на работу, а Алина в это время рассказывала в парикмахерской о своих впечатлениях.
– Вик, да я просто… это, наверно, впервые в жизни я так растерялась, что не знала, что сказать. Тебе просто ошеломляюще приятно, ты хочешь, ну, поблагодарить человека…
– Какого человека! – подняла подруга Виктория вверх указательный палец.
– …но при этом понимаешь, что все слова будут просто банальщиной. Реально, у меня язык, как будто отсох. Вначале я подумала, что это трава какая-то, потом Лёшка говорит: «Дальше, дальше отойди», – и я – раз – смотрю, и понимаю, что, короче, это для меня. Ты представь? Сто роз.
– Я сейчас прикинула себе приблизительную сумму, – изобразила Вика на лице крайнее удивление. – Молодчага он у тебя, конечно. А родители что сказали?
– Да они в шоке были. Мы как явились с этой охапкой, столько восторгов было. Папа Лёшку уже зятем называет, мамка пока не решается, но это слово уже зреет у неё. Хорошо посидели так. Я пиццу испекла, чай, тортик. Классно вечер прошел.
– Так, когда уже свадьба?
– Да не говорили ещё об этом. Куда спешить? И не мне же начинать. Но я так чувствую, что летом.
– Летом что?
– Летом – всё!
– Давайте-давайте, ребятки, а то я года два уже на свадьбе не гуляла. Эх, как пойду в пляс, – приступила тут Виктория к танцевальным импровизациям.
– О, у вас тут праздник ещё продолжается? – появился на пороге пожилой мужчина лет шестидесяти пяти.
– Ой, – прекратила вдруг Вика дикие танцы. – Твой клиент, – шепнула она Алине на ушко. – Смотри не усни, – сдержанно засмеялась, и ушла делать кофе.
Когда мужчина снял шапку, Алина чуть не ахнула. Представившийся её очумелым глазам обзор позволял вполне законно предположить, что эта ко всему ещё и немытая голова не встречалась с машинкой и ножницами по меньшей мере три месяца. Она, так сказать, по роду службы уже знала о таких экономах-чудаках, желающих поберечь копеечку в зимнее время. Бывало, придут такие экземпляры с закрученными вихрями, и ройся в этих пожелтевших трущобах. У Алины, конечно, всё ещё было впереди, но настолько заросшую голову она видела впервые.
Нарочито громко прочистив горло, Алина спросила:
– Как Вас стричь?
– Ну как стричь, как? Коротко.
– Насколько коротко? Под одну насадку, под две? Сверху оставить больше, а по краям «шестёрочкой» пройтись? Как Вы хотите?
– Ну как, как? Не знаю, как, – любовался мужчина своим отражением, будто уже подстрижен.
Вика выглянула из комнатки с чашечкой кофейка, и подняла вверх сжатый кулачок, мол, держи фасон, подруга.
– Понятно. На моё усмотрение, значит, да?
– Нет. Почему на Ваше? – я же сказал…
– Что Вы сказали?
– Сказал, что…
– Не знаете, как.
– Нет, я такого не говорил. Мне немножко здесь убрать, здесь и… вот здесь, – ткнул он несколько раз по своей голове.
Алина, что естественно, ничего не поняла, и приступила к стрижке «по велению сердца». Стригла она осторожно, не спеша, чтобы не вызвать у аномального клиента негодования, и по необходимости всё исправить. Но в том-то и дело, что старик такой подход прелестного парикмахера не оценил, потому как… задремал.
Долго ли, коротко ли продолжалось это прекрасное физиологическое состояние, Алина не обратила внимания. Напротив, она подумала, что нужно скорее достричь этого чудака – что бы он потом ни сказал, – и отправить восвояси.
Когда стрижка была закончена, девушка легонько расшевелила клиента со словами:
– Мужчина, просыпайтесь.
Подпрыгнув в кресле, старик уставился на неё гневными глазами, затем посмотрел в зеркало.
– Что Вы со мной сделали? Зачем так коротко? Да я Вам ни копейки не заплачу.
– Послушайте, – наклонилась Алина к самому носу недовольного строптивца, – стрижка прекрасная. С Вас сотня, и можете быть свободны.
Что это было? – лёгкое прикосновение гневного ангела, потрясающая улыбка, аромат духов, убийственное обаяние или что-то другое, мужчина так до конца и не понял, однако не сказав ни слова и тут же расплатившись, вежливо поклонился, и был таков.
– Ну, слушай, Эл, да тебе укротительницей работать надо. У него аж глаза остекленели, – завороженно заметила Вика.
– А я, по-твоему, кем работаю?..
***
Алексей целый месяц не мог забыть Кристину. Он пытался всячески отмахнуться от преследовавшего его образа, окунуться в работу, в общение и встречи с Алиной и друзьями, в чтение книг, просмотр фильмов, но повсюду видел это грустное прощальное лицо. Алине сказать об этом не решался, и дольше затягивать с этим тоже было нельзя.
– Алло, здравствуй, Кристин.
– Лёха, ты, что ли? – услышал Лёша в трубке взбудораженный голос.
– Да, я.
– Слушай, неожиданно. Случилось что-то?
– Да, случилось. Мы сможем встретиться сегодня?
– Вижу, что-то срочное?
– Очень срочное. Когда и куда за тобой подъехать?
– Да я сама доберусь. Давай через два часа возле гастронома на Центральной.
– Идёт. Тогда до встречи!
– До встречи.
Подвозя последнего клиента, Лёша немного не рассчитал со временем, и на несколько минут опоздал. Однако, выбежав из машины, в условленном месте Кристины не заметил. Возле гастронома стояла лишь богатого вида женщина, видимо, тоже кого-то ожидая.
«Где же она? Десять минут восьмого. Хоть бы ничего не случилось. Эх, Кристина-Кристина», – Алексей начал прохаживаться в разные стороны, заметно переживая. Женщина же стояла на одном месте, и спустя время Лёша заметил, что она пристально на него смотрит. Было уже темно, и поначалу он не придал этому значения, однако когда к этим вызывающим взглядам добавились ещё и улыбки, он понял, что ему совершенно недвусмысленно оказывают знаки внимания.
«Этого ещё не хватало», – подумал Лёша и, отвернувшись, зашагал в другую сторону. Но через какое-то мгновение, уловив что-то знакомое, весь встрепенулся, обернулся к женщине, и встретился с глазами Кристины. «Не может быть», – быстро подошел он к кажущейся незнакомке.