Однажды мне сказали:
- Мэтр про тебя наслышан и жаждет познакомиться.
- Так уж и жаждет?
- Ночи не спит!.. Едем скорее.
И мы поехали.
— Вот, тот самый молодой, талантливый автор, с которым вы так хотели познакомиться, – представили меня Мэтру.
И по его в миг погрустневшим глазам, я понял – не хотел, и уж тем более - не жаждал.
- А-а… да-да… конечно… - вымученно улыбнулась мне знаменитость. - Как же, как же…
- И я! – сказал я. И, чуть помедлив, добавил. – Тоже очень!
И, пожав сиятельную руку, сел.
- Ну-и-и… каким вас ветром к нам…?
- Попутным, - покосился я на своего провожатого, искренне наслаждавшегося торжественностью момента.
- Очень хорошо… - обречённо вздохнул Мэтр. И я понял – не хорошо, и уж тем более - не очень.
И чтобы не смущать несчастного, стал рассматривать потолок, пол и стены.
- А знаете что… - неожиданно проговорил сей мученик, - у нас ведь скоро намечается большой гала-концерт, хотите поучаствовать?
И не дожидаясь, когда я закончу мычать, Мэтр попросил прислать ему три миниатюры.
На том и расстались. К обоюдному облегчению.
А дома, пересмотрев свои рукописи, я сперва заблажил: «Ну как тут выбрать, если это всё шедевры?!». А затем, перечитав, заголосил: «Ну как тут выбрать, если это всё дерьмо!».
И верящая в меня жена сказала:
- Так возьми любое.
И я, отослав наилучшее, угнездился напротив компьютера, и четыре дня не смыкал вежд, не менял одежд и не справлял нужд, питая надежд.
«Может у вас ещё что-нибудь есть?» - пришла, наконец, от Мэтра долгожданная весточка.
- Он спрашивает есть ли у меня что-нибудь ещё?!! - проорал я весь известный мне мат в алфавитном порядке и, выпив успокоительного, отослал Мэтру ещё три наилучшие миниатюры.
«А ещё что-нибудь?» - пришло через неделю новое сообщение.
И после того, как жена перетянула мне жгутом вскрытые вены, я выслал Мэтру новую порцию рассказов.
«Ну, разве что - последнее… - писал он мне двумя неделями позже. – Только его нужно доработать…».
И я сел дорабатывать.
Я резал рассказ вдоль и поперёк, отсекал от него и откусывал, переставлял и перестраивал и, в конце концов, мог уже декламировать его не только со сна, но даже из комы.
«А вот это уже кое-что… - пришла через месяц от Мэтра новая весточка. – Правда, я его там немного подправил… Зато теперь это уже можно смело читать со сцены!».
- Немного?!! – пробежав глазами, сунул я голову в петлю, и закричал жене: - Убей меня, потому что я не смогу прочесть это людям!!
- Отлично, - обрадовалась благоверная, - я и сама уже давно хотела тебе это предложить.
- Но я же правда не смогу! Да ещё с такими исправлениями!! – орал я, когда она пришла выпнуть из-под меня табурет.
- А зачем тебе его исправления? Читай свой вариант.
- А что я ему скажу?
- Скажи «спасибо».
И я сказал жене «спасибо». И, шагнув с табурета, написал Мэтру слова благодарности.
- Да не за что, - вежливо ответил он мне, - просто я знаю, что людям смешно, а что не очень... А насчёт концерта не беспокойтесь. Выступите во втором отделении.
И когда я объявил семье, что выступаю, меня начали готовить, как покойника.
Меня помыли, побрили, выстригли мне ноздри, расчесали брови, пригладили уши, облачили во всё самое лучшее, так что к назначенному дню я был свеж, как увядшая роза, и так же душно благоухал.
***
А Мэтра я увидел в театральном фойе - он стоял в окружении разнокалиберных матрон, двух таких же Мэтров, одного Мэтрища и, не решившись к ним приблизиться, я издали отсалютовал ему жестом идущего на смерть. После чего проследовал в место, с которого начинается любой театр, а именно - в уборную.
Выйдя из которой, участников гала-концерта я уже не обнаружил, и подхваченный бурным потоком шикарно разодетой публики, унёсся на галёрку. Где и просидел всё первое отделение, выкрикивая «браво» и улыбаясь рядом сидящим гражданам, представляя, как они будут удивлены, увидев меня на сцене во втором действии.
А в антракте я вновь приметил своего благодетеля.
Выступив в первом отделении, Мэтр теперь торопился к выходу.
- Так вы уже уходите?! – бросился я к нему, ликуя от мысли, что он не услышит моего чтения.
- А где вы были? – с изумлением воззрился на меня благодетель.
- Там, - улыбаясь, указал я на галёрку.
- Вы же должны были выступать!
- Да… Во втором отделении…
- В каком втором? Я же вам чётко сказал – выступаете в первом! Вас всюду искали. Где вы были?
- Та-ам… - вновь указал я на галёрку, но уже без улыбки.
- Ну, тогда не знаю… видимо уже в следующий раз… - сокрушённо развёл руками Мэтр и, увидев моё оплывающее лицо, добавил. - Впрочем, сходите за кулисы, может вас ещё и вставят.
***
- Резник?! – услышав мою фамилию, вскричала дама со списками. - А где вы были, Резник? Мы же вас всюду искали!
- Там, - неопределённо махнул я рукой. – Мне сказали - я во втором... Вы можете меня вставить?
- Куда я вас уже вставлю? С детский хор? В оркестр? В артистку оригинального жанра?!
- М-между… - пробормотал я.
И услышал:
- Вот, вам всем - лишь бы между, а мне потом разрывайся!
И тут за спиной у меня прогудело:
- Ба! Так это ты?! – улыбался мне бородатый мужчина в смокинге со странно знакомыми чертами лица. - А я думаю, что за Резник? Какой такой Резник? А это, оказывается, ты! Какими судьбами?.. Что, не узнаёшь?
И я его, конечно же, узнал, ведь когда-то, четверть века назад, мы делили с ним одну комнату университетского общежития.
- Так в чём проблема? Сейчас я тебя быстренько вставлю! - выслушав мою сбивчивую отповедь, рассмеялся мой старинный приятель. - Ведущий я, в конце концов, или не ведущий?
И тут же обратился к даме со списками.
- Ну вставьте его куда-нибудь.
- Куда?! – вновь вспыхнула дама. - В хор?! В артистку?!
И начался спор.
- Да хоть бы и в артистку! – напирал ведущий.
А я лепетал:
- Не надо… не надо меня - в артистку.
– Вставите, или я его объявлю сам!
- Но у нас Бах!
- Да хоть Бух!
- Фуга!
- Да хоть фига!
- Но оркестр уже на сцене!
- Послушайте, послушайте… - пытался я остановить спорящих, но тщетно - приятель не сдавался, упиралась и дама.
- Всё уже расписано! – горячилась она. – Согласовано и заверено...
- Мы что - в Советском Союзе?! – багровел ведущий. - Согласовано у них! Короче, я иду его объявлять!
- Ладно! Ладно!.. – сдалась, наконец, администраторша. – Я его вставлю… Я его сейчас так вставлю!.. - И, нацепив очки, заскользила глазами по бумажкам. – Пойдёте пятым! - чиркнула она по кому-то ручкой, и размашисто вписала мою фамилию. – После танца с саблями перед Мандельштамом. Только не исчезните опять! Стойте здесь и - ни шагу!..
И, процедив: «Нашлись тут юмористы на мою голову, вроде мне без них не весело!», удалилась.
А приятель сказал:
- Вот видишь, ты - после Хачатуряна, после тебя - Мандельштам... разве это не успех?!
- М-да, мировой... - протянул я.
И остался слушать фугу, поджидая Мандельштама с саблями.