Во время тяжёлых испытаний - войн или эпидемий проявляются худшие и лучшие качества человека. Интуиция помогает укрепить лучшее – объединяться людям по общим признакам - кто-то находит единомышленников в совместной деятельности по работе, кто-то - по увлечениям – спорту, рыбалке, а кто-то находит утешение в музыке или живописи.
К таким людям относится и Хелен. Она не просто слушает музыку, а в слушании находит ответы на тревожащие её вопросы.
Воспроизводит Хелен классические и современные произведения симфонической музыки на тщательно выверенной ею домашней технике, или - слушая музыкальное исполнение «вживую». Когда играла на фортепиано Катя, глаза у Хелен были влажными от слёз. То ли это было её предчувствие близящейся болезни её мужа Дика, то ли – её самой, или - Кати? Ведь оба эти человека стали для неё родными: с Диком они жили вместе уже больше 30-ти лет, а Катя не раз помогала ей, как сестра, в проблемах со здоровьем и восхищала игрой на фортепиано.
И вскоре предчувствие оправдалось: муж повредил ногу, началось заражение, хронический кашель усиливала нехватка кислорода, в доме стали появляться дежурные врачи и медсёстры. Привезли и кислородные баллоны, для чего надо было убрать все газовые приборы, ведь, при малейшей искре мог произойти огромный взрыв кислорода. Невозможно было поверить, что этот мощный человек – высоченный крепкий, бывший моряк – Дик - не сможет поправиться. Но однажды силы оставили его. После его смерти от энфиземы Катя продумывала, как отвлечь Хелен от тяжёлых мыслей, воспоминаний и как ей смириться с новой ролью вдовы. И Катя пригласила Хелен на Рождество в Москву.
Это её город с юных лет, Катя любила Москву всем сердцем - и её большие проспекты, и маленькие уютные, пахнущие стариной, уголки. Там всегда гуляют известные люди – часто можно было встретить знаменитого актёра или дирижёра, теледиктора или крупного музыканта-виртуоза.
Однажды с двоюродной сестрой они пришли в маленькую церковь на Воробьёвых горах, надо было поставить свечи в честь большого праздника. Церковь контрастировала с парадно-величественным Московским Государственным Университетом имени М. Ломоносова, в который попасть учиться было недосягаемо трудно, но который оставался непререкаемым авторитетом в мире, и девушки посмотрели на его золочёный шпиль с гербом. Затем, накинув на голову платочки, они помолились перед входом и вошли в церковь. Справа продавались свечи и маленькие иконки, и Катя купила свечи для себя, а иконку св. Пантелеймона – для сестры, тут же порадовав сестру, у которой было много недомоганий, несмотря на молодость. Празднично убранный зал вместил большое количество пришедших поклониться Празднику, горели свечи. Во время литургий многие стояли с зажжённой свечой в руках, как того требовала традиция. Катя с сестрой встали удобно позади женщины с большой копной волос, очевидно, забывшей дома свой шарф. Видно было, что женщине было тесно стоять с подошедшими молодыми людьми, и она сделала шаг вправо от них, не заметив, что стоит рядом с большим круглым подсвечником. Одна из свечей оказалась близко от её пушистых волос, мгновение – и волосы загорелись, а женщина, ничего не подозревая, продолжала молиться. Все смотрели в оцепенении на это, и лишь Катя сообразила, что нужно сделать. Она своей рукой быстро махнула по поверхности волос несчастной, и горение прекратилось. Женщина раздражённо обернулась на это, обращаясь к Кате со словами: «Да что ж такое, все толкаются, это же церковь!». А Катя смотрела на неё довольная, что вызвало ещё большую ярость прихожанки без платка. Наблюдавшая сцену сестра Кати – женщина на язык смелая, успела сказать лишь: «а вы знаете, вам ведь девушка только что спасла жизнь!», с чем сёстры вышли из церкви.
- Да, вот так - люди спасают церковь от пожара, приехав на один день в гости к родственникам, - сказала Кате сестра, и они рассмеялись. Двоюродная сестра Лариса была девушкой модельной внешности, в Москву из Заволжска приехала вовремя, сделала неплохую карьеру, на неё все заглядывались – любовались её стройными ногами, изящным лицом и природной грацией. Лариса очень честно поступила со Священной книгой их семьи – Псалтырью: после смерти отца, которому его сестра - Таисия Феофановна - книгу дала на хранение и на прибавление здоровья, Лариса передала её дяде. Подобные книги обладают исцеляющим свойством, если передаются по желанию, с добрыми чувствами.
Псалтырь в кожаном переплёте всегда лежала в нижнем ящике шифоньера, с ней обращались бережно, но особый интерес к ней питала Катя. Девочкой она доставала из ящика тяжёлую книгу, пыталась читать диковинные буквы с красивыми вензелями в начале каждого абзаца, и книга падала с тонких детских коленок. А повзрослев, она слышала о своих руках как волшебных, приносящих удачу. Ценность поступка Ларисы велика – хоть и не хозяйке – Таисии, которой в тот момент не было в Заволжске, но другому брату она отдала её, а ведь могла и прикарманить, продать дорогую вещь, дело-то было на рубеже 90-х и нулевых.
Вот так мы удивляемся – говорим «везёт», «совпадение», «удача», а на самом деле нас спасает от несчастий священная книга, "намоленность" вашей семьи или молитва.
Катю очень приятно однажды удивила Хелен - привезла иконку из Парижа, из церкви Сакре-Кёр, расположенной на Монмартре.
Интересно то, что иконка-открытка была на русском. Такое проникновение в традиции семьи подруги очень напомнило Кате родственность душ, и она была очень тронута тем, что англичанка посетила там церковь и поставила свечу за здравие русской подруги.
…Билеты в Большой всегда дорогие, трудно доступные, но знакомые Кати сделали настоящий рождественский подарок подругам Кате и Хелен. Подарили билеты в ГБТ на балет «Дон –Кихот» Минкуса и на сказку Метерлинка «Синяя птица» - во МХАТ.
Метерлинк был на следующий день после заселения двух подруг в номер гостиницы. И, не отдохнув как следует, они помчались в театр, опоздали к началу дневного спектакля - из-за снега на дорогах, который рассматривала Хелен. Билеты были в кассе на имя Кати, путешественницы подбежали к контролёрше, подали их ей, а она удивилась, что билеты не на сегодня, а на завтра!
???Девушки не верили своим глазам – ведь москвичи, подарившие эти билеты, назвали точную дату – сегодня! Да-а-а-а-а-. И тут одна из билетёрш сообразила, как сделать. Прошла, посмотрела, нет ли опоздавших на спектакль и проводила девушек в самую середину зала.
Они были счастливы удачному завершению недоразумения, как вдруг в сказке Метерлинка по сюжету погас свет……
Хелен в ужасе уцепилась за рукав подруги и сказала:
- О, что это, где я ? Я боюсь! Я ничего не вижу! Я смертельно боюсь темноты!
Катя подумала, что она шутит, но постепенно понимала, что Хелен действительно испытывает тотальный дискомфорт. Да , это режиссёрский приём – погрузить зрителя в глубокую, в сказочную темноту. Но две женщины не смогли досидеть до конца действия и вышли из зала. Они почувствовали лёгкую радость. Направляясь к гардеробу, Катя посмотрела, что в сумочке у неё только одна перчатка. А где же вторая? Это очень дурная примета – потерять одну перчатку! Нет, надо найти. Везде посмотрели, пришлось ждать окончания действия и пойти искать в зале. Но нигде перчатки не было.
Гардеробщицы разговорились с Хелен об Англии и дали все московские телефоны, где всегда есть билеты по хорошим ценам.
Вечерняя Рождественская Москва поразила Хелен великолепием сверкания и обилием украшений, аттракционов, угощений.
На следующий день был ослепительной красоты балет в Большом – самый богатый по костюмам, самый зажигательный своими танцами - «Дон-Кихот» Минкуса! В антракте они выпили в буфете шампанского, и Хелен в повергнутом молчании осматривала золотые интерьеры и рамы зеркал, хрусталь люстр и красный бархат мебели в вестибюлях Большого театра. Спектакль на всю жизнь запомнился Хелен своим костюмерным сиянием и мастерством танцоров.
На следующий день в номере Катя заметила пятнышко на своём белом халате, который выдал отель. И положила халат к замене. Потом они разозлились, что с невероятно богатого шведского стола столовой ничего нельзя принести в номер. Хелен не понимала, зачем так много прекрасных продуктов остаётся, а Катя никак не могла ей объяснить, что ничего оттуда приносить нельзя, повысила на подругу голос. И была наказана.
Поднявшись в номер, они ещё не закончили свой спор, как Катя увидела новенький, чистенький халат! Как оперативно срабатывает служба отеля! Она взяла его в руки, и не успев почувствовать его лёгкого, намного более лёгкого веса, чем прежний халат, попробовала надеть на себя… Перед зеркалом стояла неприличная женщина в мини-халате, как будто ожидавшая любовника в номере. Ну и ну! Хелен, увидев подругу в смешном наряде, рассмеялась от души. В подобном юмористическом настроении и прошли пять дней отдыха, в которые они даже посетили исторический мужской монастырь, где регентом служила подруга Кати.
…После золотой рождественской Москвы они прилетели в заснеженный Симферополь. «Никогда бы не поверила, что больше всего снегу было не в Москве, а в Крыму!» - думала Хелен. Здесь им предстояли встречи на Южном берегу.
Валентина – гидесса, ялтинская подруга Кати, - тоже модельной внешности, но невысокая, миниатюрная шатенка, приезжала часто к Кате. Она посещала Троицкий собор в Симферополе, где хранятся мощи святителя Луки(Валентина Войно-Ясенецкого), высокопочитаемого крымского святого, великого хирурга. Окружающих она привлекала безупречным вкусом, своей кажущейся природной беззащитностью, но работоспособностью, водила- переводила множество иностранных групп туристов. Хелен тоже уважала Валентину – за её академическое знание материала и преданность ялтинской истории.
Однажды Валя пригласила Катю покупаться в тёплом вечернем море, насладиться мягкостью октября и угоститься запеченной на углях рыбой с сухим Шампанским. Спуск к морю от парка был изумительно красивым, Катя удивилась теплейшему морю в октябре, и предусмотрительности Валентины: пока она будет плавать, рыбка на углях успеет приготовиться. Катя видела, как Валентина красиво плыла перед её глазами, потом очертания её всё уменьшались, и Катя испугалась – где же Валечка? Подойдя повыше - к столику кафе, Катя, наконец, увидела приближающуюся к берегу точку и узнала возвращающуюся Валечку. Обрадовалась. Но слегка отругала подругу за слишком долгую сессию, на что та ответила: «всё хорошо, я в море, как рыба в воде!». Бело-соломенная кожа Вали была в капельках воды, когда они сели за столик с Шампанским.
- У нас никто из местных не ходит с шоколадной кожей – солнца и так достаточно получаем! Что ж, за хороший сезон! Он в этом году был чуточку лучше прежнего, - Валя подняла бокал.
- Да, поздравляю с закрытием сезона. Только далеко плавать не стоит, - добавила Катя и пригубила напитка.
На следующий год эти посещения Троицкого собора спасли Валечку от утопления - привычка плавать долго едва не стоила ей жизни. Начавшееся слабое волнение моря резко усилилось за минуты и превратилось в 4-х- балльный шторм. Валя плыла к берегу, но нещадная стихия воды отбрасывала её назад в море. Вале было уже не до смеха, когда она поняла, что впервые за 45 лет жизни не может справиться с родными волнами – сил не было. В какой-то момент она поняла, что надо чуть передохнуть, полежать на поверхности, но тут страшная нежданная волна хлопнула её по лицу, и женщина чуть не захлебнулась. Стараясь держаться ближе к знаменитому кафе, своим бутафорным «носом» уходящим в море, Валя вдруг ощутила себя в капкане - одна её нога запуталась в сетях! Вот тут она по-настоящему испугалась! Море бушевало, у берега - никого, и самого берега не видно за высокими пенящимися волнами. Силы оставляли её. Она посмотрела на небо: «Да… Умереть здесь, в любимой Ялте ?! Ну– что ж, не так уж прискорбно, обидно только: родной город….. Кто обо мне заплачет – мама? Да! Прости, родная, может быть обижала тебя когда…. Интуристы? Да, они скажут: здесь работала, служила верой и правдой тур-индустрии Валентина Н. Это была красивая, изящная, высококультурная, высоко-образованная женщина, которой всем нам так не хватает…. Прощай Валентина…» И вдруг её собственное имя напомнило ей другое имя – тоже Валентина, Войно-Ясенецкого, и она представила Троицкий Собор Симферополя и святителя Луку, хотела задать вопрос, как вдруг увидела девочку в золотых лучах. «Это сон? Я умираю? Брежу?»….
Девочка радостно бежит по пирсу кафе, удаляясь от родителей и оглядываясь на них. Они идут праздновать день рождения – сейчас там будет много мороженого и газировки! На море - праздничный шторм в её честь! В какой-то момент девочка замечает белое пятно на этом синем бушующем море. «Что это? Это чья-то панамка, унесённая ветром в море? Ой, это лицо…» - девочка остановилась. «Но почему оно такое же, как на рисунке, когда мы рисовали с мамой стихи про Таню и её мяч?, - думала девочка, глядя на исчезающее в воде белое лицо тётеньки и её обессиленные руки. «У девочки Тани, и у этой тёти в море так же плакали глаза, как я нарисовала»… Она побежала назад, показывая пальчиком в море. Родители побежали за помощью к берегу, через минуту с палубы кафе сбросили в море спасательные круги и спрыгнул крепкий парень. Валя была спасена. Спасена воспоминанием великого Валентина – святителя Луки и девочкой- дочерью художника.
Слушая рассказ Вали, Катя и Хелен подумали: не только эти слова сказали бы знающие Валентиночку коллеги и экскурсанты, а ещё более тёплые слова сожаления и горести... Ведь более красивой, обаятельной, всегда сверкающей прекрасными украшениями и элегантностью Валечки среди гидов не было никого! Но – слава Богу, этого не случилось, и Катя с Хелен были и напуганы, и счастливы за Валентину.
У Кати характер временами – далеко не сахар. «Но и Хелен – не ангел» - думала Катя. Эти их разговоры, споры подруги об одном предмете в течение длительного времени иногда напоминали ей дебаты древних греков.
Но как православная верующая, Катя умела забывать обиды, а Хелен моментально легко меняла настроение. Так что их общение было интересным, со взаимовыручкой, как и положено настоящим друзьям.
И вот однажды Катя заболела. Нужно было сдавать особый анализ на онкологию. Подозрение на болезнь началось с простого ожидания очереди в поликлинике, где она сидела у кабинета терапевта. Знакомый врач поздоровался, и посмотрев на область горла, сказал Кате, что даже внешне у неё видно изменение, и что ей «желательно срочно проверить щитовидную железу».
У Кати пропал дар речи, она действительно чувствовала боль в железе!
Прощупав ей горло с беспокойным выражением лица, он зашёл в кабинет и написал направление на все необходимые процедуры.
Потом была пункция, результат которой надо было ждать неделю – долго тянущиеся семь дней.
Катя не спала ночами, не звонила Хелен, которая собиралась приехать в Россию в ближайшее время по окончании карантина. Но вот она сама позвонила, узнала о том, что Катя ждёт страшного приговора. Хелен сказала, что всё будет хорошо, а сама положила трубку и заплакала.
Что она могла сделать? Как помочь её далёкой русской подруге, когда сама она, боясь эпидемии, никуда не выходит из дома? Боже мой… «Катенька, милая Катя, если ты умрёшь, что буду делать?». Потому что ни один родственник не позвонил ей за последний год, не спросил, как её здоровье, не поговорил с ней о музыке, об истории России и Англии, о королевской семье. Даже о погоде! И лишь единственный человек- Катя помогала переносить это тяжёлое время, когда можно умереть от одиночества, Катя – её далёкая русская подруга была ей ближе любого англичанина. И вот теперь… она…. Умрёт???
Нет! Не надо, Боже, спаси и сохрани мою русскую!
С мыслями о здоровье Кати, она включила любимый музыкальный канал и услышала «Посвящение» Роберта Шумана. По окончании нашла произведение в своей фонотеке. Прослушала затем ещё несколько раз на Ютюбе. Крупный немецкий романтик захватил всё её существо, Хелен слушала и думала о Кате, её удивляло «Посвящение». Она наполняла рюмку вином, и слушала разные интерпретации. Особенно ей понравилось произведение в исполнении русского пианиста Евгения Кисина.
Катя в России вспоминала, чем она прогрешилась, представляла своё медленное угасание, то, как будут успокаивать её родные, как будут потом прощаться с ней…
И вот, наконец, через два дня пришло сообщение от Кати. Судорожно взяв в руки планшет, Хелен прочла, что результат отрицательный! Значит, все их опасения оказались напрасными, и всё хорошо! Какая радость! Второе рождение!
Когда Хелен позвонила Кате, и из глаз её капали слёзы, она рассказала о музыке Шумана, которая так очаровала её последние дни, что особенно понравилось исполнение русского пианиста. Катя сказала, что Евгения Кисина она слушала с друзьями в Московской Консерватории, в Большом зале, где места им достались только на балконе. Но это было настоящее счастье – слушать гениального музыканта с порхающими пальцами.
А о «Посвящении» Шумана Катя заметила Хелен, что перед концовкой автор в своём произведении употребил цитату из католической молитвы «Аве Мария» - молитвы, помогающей в нездоровье, молитвы, славящей женщину.
Кто скажет после этого, что эфир - это ничто? Ведь разве не могла эта молитва, а также мольбы подруги из Англии помочь гистологии Кати? Да и все другие, связанные с церковью и Священной книгой эпизоды – разве они происходили безо всякой связи с настоящими идеалами героев, их поступками?