Глава I. Вступление
Спокойное утро в кофейне. Кто-то пришел уже, как на работу со своим ноутбуком и пытается потихоньку оклематься и разогнаться в рабочем русле. Кто-то зашел перед работой взять с собой пробуждающий напиток. Кто-то пришел открывать сменe в этой кофейне, и тоже неторопясь раскачивается этим ранним утром.
Спокойствие тянулось размерено, и тишина начала издавать невыносимый звук, как в кофейню ворвался бомж с отчетливой слюной на уголке рта. Стал непонятно кричать и размахивать руками и юлить словно краб (словно у него пена изо рта сейчас пойдет).Жилки на его лице проступали от ярости. Все посетители разбежались от испуга, а работающий за ноутбуком сонно, но внимательно наблюдал за происходящим. Бомж прокрихтелся и начал адекватно обращаться к работнику кофейни: «Так, малыш, ты пожалуйста не спи и давай разгреби за собой вчерашний бардак. Да и на улице пахнет не кофе, а кислотой какой-то.» Работничек с ноутбуком приоткрыл рот от руководящего и четкого тона бомжа. Бомж вышел собранной походкой, как будто вышел из своего офиса и исчез за дверью. Работничек не увидел испуга у персонала кофейни, не увидел неуважения и отвращения. Парниша стал размахивать тряпкой и торопливо все прибирать, как будто именно этих слов ему не хватало, чтобы проснуться.
;
Глава II
Моя жизнь – это один эпизод, повторяющийся бесконечное количество раз. Скажите, одинок? Хм.. да вроде нет… Скажите, не веселюсь? Да нет, веселюсь, постоянно. Ну, или точнее сказать, каждые выходные. «Так почему твоя хмурость не спадает?....»
Этот вопрос я задаю себе изо дня в день. Это тоже своего рода эпизод, который застрял, как старая пленка в магнитоле машины.
Вот как начинается ваш день? Как вы встаете, что чувствуйте, почему улыбаетесь?
Я…. эх…. Я встаю… хотя не, не…. Кого я обманываю? Я не встаю. Звучит первый будильник, как тревога пожара пугает меня, я поскорее отключаю его и засыпаю спокойно дальше. Я так думаю по крайней мере, на самом деле я лежу, зажмуриваю глаза со всей силы и пытаюсь увидеть сон, задремать и забыть о предстоящем бессмысленном дне. Что дальше? А дальше только еще один будильник, который мне нельзя отключать, потому что после него-то (как положено по закону подлости в нашем мире) я обязательно сомкну глаза и проснусь уже днем. Второй будильник может играть подольше, но его звон заставляет меня почувствовать все несчастие на свете. Отключив его, я уже лежу на спине с открытыми глазами и думаю о том, как все мое тело расслаблено и отдыхает, и что в течение дня ему такое не светит.
Что ж утро, скажете вы, такой себе показатель дня, а уж темболее жизни. Не каждый может сразу встать в бодрости и с улыбкой на лице. Но я даже не пытаюсь такую глупость вбить себе в голову.
Дальше я лежу, лежу до последнего, пока не остается крайняя точка времени, которая мне необходима на сборы. Что там делают люди? Ах, да…. Встаю, чищу зубы, расчесываюсь (хоть иногда и забываю, потому что это бесполезно, как говорят другие. Вроде расчесался, а через пять минут опять тоже самое, что и до расчесывания. Ну это я так, для собственного успокоения получается делаю), мою лицо, пытаюсь скрыть недостатки на лице тональником, хоть это и глупость для парня. Но наше общество так не думает, оно скорее перестанет тебя воспринимать, так что пользуйся косметикой, чтобы мир принял тебя, и скрывай это, чтобы тоже мир не дай бог не понял тебя. Прикольно, да, все задумано?
Затем я заглядываю в пустой холодильник, в надежде найти что-нибудь съедобное, чтобы взять на работу. Думаю, по слову пустой вы уже поняли, что ничерта там нет в 90% случаев. Пью стакан воды, чтобы нестошнило по дороге на работу от вкуса зубной пасты. Ну и что же еще…. Ах да … еще одеваюсь, конечно, как можно более неприметно. От чего же? Дайте-ка подумать, во-первых, это весьма проницательно описывает всех, кто работает в офисе. Наша одежда создана для того, чтобы быть незаметными, бегать по поручениям незаметно и ни в коем случае не разозлить кого, своим ярким цветом фуксии, который ненавидит начальник. Во-вторых, ну тут все просто, логика та же, что и с тональником. Никому не хочется, чтобы его осуждали, бросали взгляды и лишний раз обсуждали за спиной. Я не хочу трепать свои нервы, хочу спокойно пройти мимо таких же унылых людей, как и я.
Выхожу я из дома и иду пешком до кофейни, дабы не сдохнуть на самой скучной и неинтересной работе на свете. (Я так выражаюсь, но на самом деле там неплохо. Даже не знаю, почему так говорю. Может, так принято. Всем нам привили ненависть к работе, к начальству, а по итогу и к жизни в целом). У этой кофейни вечно бомж сидит и всякие заковырки придумывает. Всех громко приветсвует, как сотрудник, но его внешний вид наоборот пугает и отталкивает людей. Поэтому то его и пытаются вечно прогнать сотрудницы кофейни, да только он всегда возвращается. Может влюбился в одну из них? /ухмылка/
Дальше я бегу поскорее на автобус, на который вечно опаздываю, а вместе с тем опаздываю и на работу. Несобранный, скажете вы? Ну может и так отчасти, да только я жуть, как не хочу приходить вовремя. Когда все еще не приступили к работе, да так и норовят пристать со своим «Привет», «Как дела?» «Замечательная погода сегодня», хотя их самих тошнит от этих фамильярностей, но ведь так принято? Да? Когда я захожу все уже заняты, молчаливо тыкают по свои стертым клавишам и орут на технику, которая никак не проснется. Их лица бодрые, уставшие, угрюмые, задумчивые, психованные, раздраженные, паникующие, но никак не радостные.
День проходит довольно быстро, когда много работы, но иногда тянется так, что ты смотришь на соседние столы и проверяешь, не замедлилось ли время. Может остальные стали двигаться куда медленнее, и я непременно это замечу.
В один особенно тяжкий день меня успокаивала лишь мысль, что я смогу добраться до кофейни после рабочего дня. После потных, уставших, отвратительно хамских людей я доехал до своей остановки. Пройдя немного до кофейни со своим непрезентабельным лицом, я увидел у входа, все того же сидящего бомжа. Он кричал мне «Здрасьте! Улыбнитесь» и с такой искренностью, с такой широкой улыбкой. Я уже и забыл, когда мне так улыбались. Все девушки, которые хотят меня склеить, делают это сквозь зубы, впрочем, как и коллеги на работе. Как будто для них это работа, ей богу. Этот бомж чему-то ухмылялся, словно его шалость удалась. Я заметил, что он не просил у меня никогда денег. Видел только однажды, как прицепился к юбке миленькой девушки и давай говорить со слезами, что ему нечего поесть, помогите, спасите. А сам в душе улыбался, как не погляди. Хитренький какой, хотел девушку симпатичную приобнять. Кто, как. Но мне приелось это чувство, я уже на расстоянии чувствую, когда кто-то пытается меня нагреть.
Бомж крикнул: «Ты чего парень? Все в порядке с тобой?» Видимо мои размышления в настоящем времени заняли больше минуты, так что я застыл с недоумевающим лицом и разглядывал бомжа. Смотрелось не очень-то. Я подошел к нему и сказал: «Да все в порядке. Спасибо, что забеспокоились.» А он так заулыбался, шире чем прежде, даже шире, чем когда-либо я улыбался.
Бомж: «А ты я вижу, часто сюда заходишь, да и просто проходишь. Наверное, на работу свою спешишь, неладную?»
/ Неладную? Что это значит…. Неладную/ я ответил: «Да, я здесь прохожу на работу, да и на выходные. Просто только с этой остановки я могу уехать в центр города.» /Зачем это я отвечаю бомжу, как будто он мой знакомый. Хотя если задуматься, я с ним куда чаще вижусь, чем с друзьями и родными/ «Слушай, а тебе может помощь нужна? Почему денег не просишь? Где твоя шапка, кепка или стаканчик?»
Бомж: Мне? АХАХАХАХАХХА /рассмеялся во всю мощь/ АХАХХААХАХ Ты посмотри на себя лучше, это тебе помощь нужна АХАХАХАХАХАХ
Я смутился, не понял его мысли, мой взгляд попал на окно-витрину кофейни, где я увидел свое отражение. Стоял весь исхудавший, как будто уже усыхаю от старости, а мне всего 22. В своей скучной и до блеска чисто одежде. Она было мятой и выглядела уставшей, как и мое лицо. Мои глаза были пустые и несосредоточенные, словно я смотрю не на себя, а в пустоту. И тут я прозрел, открывши рот, мое лицо стало меняться от удивления. Брови высоко поднялись, словно пытаются слететь с моего лица, а глаза заблестели от того, что я узнал ответ на его загадку. Я поднял руку и указательным пальцем навел на свое отражение. Да! Я понял, что он увидел мою хмурость, горесть, несобранность, нежелание что-либо делать. Он увидел, все что я, впрочем, и не старался скрывать, но сам не замечал. Не замечал…. Лишь рассуждал, что плохо то и плохо это…
Бомж все это время продолжал смеяться. А после моего удивления и вовсе рассмеялся пуще прежнего и закашлялся.
Бомж: «Ну так что понял? Малой?»
Я все еще с удивленным лицом медленно не меняя позы тела развернулся к нему. Немного очнувшись, убрал свое удивление с лица и опустил руку вниз.
Бомж подумал /Неужели он понял мою мысль? Но готов ли он принять то, что понял?.....Хм/
Я произнес: «Я понял, что ты имел ввиду. Это очень по-философски с твоей стороны. А кем ты раньше был?»
Бомж, не теряя улыбку на лице, стал неловко почесывать свое ухо и ответил: «Я был тем же человеком, что и сейчас. Только вот потерялся, словно ежик в тумане. Правда ежик искал друга, а я искал выход из этого изнурительного общества.»
Я подумал /почему он так рассуждает, почему его слова не кажутся бредом сумасшедшего бомжа?/
Я продолжил диалог: «Так ты хочешь сказать, что тоже работал в офисе, как и я?»
Бомж: «Нет, я был на подработках, много кем побывал. В офисе провел всего то два дня, чтобы понять, что это то, от чего я стану таким….. ну таким…. Таким как ты… понимаешь?» Бомж рассмеялся: «Ты не обижайся, ведь итак уже понял о чем мы разговариваем».
Я подумал, что этот бомж очень странный. /Почему он извиняется передо мной? Хм….. Его одежда… Я никогда не приглядывался, но его одежда не такая грязная и неухоженная, как я думал, как воспринимал, думая стереотипно. Да его штаны и кофта были старыми, но вполне пригодном состоянии. В самом ужасном состоянии была его обувь - пару дырок и потёртости со всех сторон. А вот его зеленая толи вязанная, толи еще какая шапка была растянута, почти не держалась на голове. Ее края торчали в разные стороны, словно он подсолнух. Края эти были изорваны? покусаны? … а может обожжены? Эта шапка многое играла в его общем обозрении. Синяки на лице явно указывали, что его здесь не жалуют, но он все равно здесь сидит каждый день. Его странные зубы были в хорошем состоянии, грязные, да и только. Но вот два передних зуба пытались разойтись с разные стороны, будто принять форму шапки на его голове. Странно, что с такими зубами он мог четко изрекаться.
Я вспомнил, что мне нужно купить кофе, хотя после встречи с этим бомжом, я взбодрился и без кофе.
Я собирался уходить: «Ладно, пойду я домой.»
Бомж: «Уходишь? А тебя кто-то ждет? Ну иди тогда, конечно.» Улыбается так, что половину лица занимает его непревзойденный настрой на счастье.
/Я живу один/ После этой мысли вся охота уходить отпала. Я зашел в кофейню, купил кофе. Вышел и отдал одно бомжу, сказав: «Держи!», другой придерживал в левой руке.
Бомж уже не улыбался, он скорчил лицо, еще поудивленней чем у меня раньше. Это заставило меня рассмеяться так, что живот схватило. В недоумении он взял кофе и продолжал смотреть на меня украдкой. Может думал, что я подсыпал чего, чтобы искоренить бомжей в нашем районе, может пытался понять, что в моей голове еще затаилось.
Из-за своего смеха я даже немного расплескал кофе в своей руке. Но успокоившись я нашел картонку, которая валялась сбоку кофейни и присел рядом. Бомж не источал вонь, но и не выглядел как человек, который живет в своей квартире, ходит на работу и вообще чем-то занят. После своего подозрительного продолжительного взгляда в мою сторону Бомж начал качать кофе в руках от радости и целовать стаканчик, словно прочитал мои мысли и успокоился. При этом он приговаривал «ты мой дорогой, ты мой родимый, теперь мы только вдвоем…». Я конечно не удержался от открытой улыбки в его сторону. Бомжа не смутило, что я сел рядом, он будто разрешил мне, может из-за кофе, а может он был слишком занят сюсюканьем с ним, что не обратил внимание.
Бомж сидел в позе лотоса похлебывая свой подарок. А я расставив, ноги с интересом рассматривал прохожих.
/Какие же они одинаковые, торопящиеся, занятые, красивые, но недостаточно счастливые в этот момент. / Посмотрев на бомжа, я понял, что он весь сияет счастьем. От него исходит нечто недосягаемое, то что я раньше не видел в нем, проходя мимо. Он сидел в позе лотоса и покачиваясь как ребенок вперед и назад пил свой кофе из трубочки, улыбаясь и смотря вперед на дорогу.
На шапке я заметил сбоку надпись «Бартерро». Я решил спросить: «Эй Бартерро, тебя же так звать?» Бомж испугался предположения, но тут же вспомнил про надпись и потрогал ее рукой. Он сказал, что это имя его отца, и шапка принадлежала ему. Очнувшись в этот момент от своей радости он спросил: «А ты разве не домой собирался? Тебя же ждут?» Я ответил «Да нет там никого…» и немного отвернулся в другую сторону, словно я стыдился этого. Хотя ничего такого нет в том, чтобы жить одному. Бомж воздохнул: «Вон оно как. Меня зовут Пайвилий, для своих Пай.» И протянул мне руку. Но я, взглянув, обомлел и сидел неподвижно, брезгливо смотря на поданную ладонь. И решил произнести: «А меня зовут Рикадий… Рик». Бомж посмотрел на свою грязную руку и медленно убрал в карман.
Пай: «Так ты в офисе работаешь? И как тебе работка то? Негрязная?» Улыбнулся он без ухмылки, с чистейшей добротой в глазах. Рик: «Да работа, как работа…» Мой взгляд снова опустел, и я стал задумчиво пить кофе с трубочки, издавая громкое хлюпанье.
Я решил сменить тему и продолжить разговор об отце Пая: «Слушай, да ты меня обманываешь, небось шапку подобрал или украл у этой кофейни. У них же название «Бартерро». Разговаривая с ним сейчас, я уже не был угрюмым, расстроенным и уставшим. Я дышал полной грудью, был открытым. Мои улыбка и интерес были самые настоящие.
Пай ответил: «Да, мой батя открыл эту кофейню, да только у нашей семьи ее украли.» Пай говорил все еще с улыбкой, но не такой как раньше. Я чувствовал его боль и обиду в поднятых уголках губ.
Рик: «Пай, а чем сейчас занимается твой отец?»
Пай: «Его нет уже.» Пай опустил голову, улыбаясь своей больной улыбкой. Пай подумал про себя, что именно в этом месте познакомились они с мамой. Именно здесь поцеловались в первый раз. И хозяин кофейни им стал как родной. Он завещал после своей смерти это место моему отцу, Бартерру.
Рик: «Извини, мне очень жаль».
Пай резко начал улыбаться так же ярко и светло как раньше: «Да ерунда, это уже давно случилось».
Я не понимал, почему же он бомж и сидит у этой кофейни, которая когда-то принадлежала его семье. Но может это то место, где он может быть с семьей. Где осталась хоть какая-то частичка их душ. Он даже не заглядывает внутрь, просто сидит у дверей.
Я решаюсь продолжить этот непростой разговор: «Пай, а почему ты сидишь здесь?»
Пай немного засмущался, начал почесывать ухо и ответил: «Да я так хочу, здесь мне хорошо. Не нужно бежать в офис на работу / указал на меня/ не нужно соответствовать обществу, не нужно лгать, обманывать, заманивать людей в ловушки, ненавидя себя потом за это. Здесь я свободен».
Его ответ во мне вызвал недоумение. В его словах я одновременно видел много смысла и бессмыслицы. Все двояко и неоднозначно, он понимал это, но сделал выбор, который не сделает никто из нас. Никто, ходящий по этой дороге каждый день мимо. Не видя ни смысла, ни успокоения. Я испугался такой точки зрения, и это ясно отражалось на моем лице. Мне было страшно подумать, что нужно жить в разладе с обществом, несоответсвовать ему, отделиться от него. Это означало бы, что я против всех правил, что я буду отдельно, буду другим…. И буду один….
Я уже допил кофе в своих рассуждениях и все же решил идти домой. Обратно в свою жизнь. «Ладно Пай, я пойду все же. Увидимся, ты же будешь здесь?» - улыбнулся я.
Пай вновь открыл свою широкую улыбку и ответил: «Конечно же!»
;
Глава III
Как бы глупо не смотрелось, но я стал каждый день по пути на работу покупать Паю кофе и сидеть с ним до последнего… до того критичного момента для отправления на работу. Это самая лучшая часть дня. Я уже давно перестал смотреть на него, как на веселого сумасшедшего с улицы. Он мог поддержать беседу или просто сидеть молча, дурачиться и корчить рожицы или приставать к прохожим со своими шуточками. Удивительный человек, который не несет в себе тяготы современного мира. Открытый, смотрящий на все индивидуально, приносящий радость в мою жизнь человек.
В один из солнечных дней наступил мой выходной. И я решил утащить Пая с собой на рыбалку. И да, он отказался, говоря, что «делать мне больше нечего», что было весьма иронично. Пришлось взять его под руку и запихать в машину. (Машину я одолжил у коллеги по работе).
Я итак отдыхал душой, находясь рядом с Паем, а вот рыбалка – это способно удвоить! хотя нет! Удесятроить! Мы сидели в спокойствии, без шума, пытались не смеяться, как могли:
- Слушай, Пай, твои шуточки нам всю рыбу распугают – сказал я.
- Да никуда твоя рыба не денется, здесь такое место, что любой дурак рыбу поймает – ответил он.
И тут же у него заклевало. Мы, конечно, не могли не рассмеяться. Пай начал наматывать и доставать свою легкую добычу, но из-за смеха раслаблялся и все время разводил руки. Рыбонька наша уплыла, а вот настроение поднялось.
- Пай, хочешь я тебе помогу устроиться на работу? Наверное, тяжело так жить. Даже с подработкой тебе станет легче.
Пай ухмыльнулся, и наступила тишина. Я уже хотел переключиться на другую тему, но он начал говорить неторопливо и слишком спокойно, как будто я слушаю рецепт курочки по-тайски.
- Знаешь… даже без подработки мне легче живется, чем с ней. Мы погрязли во лжи, мы погрязли в несправедливости, в лизании жоп, в несчастных и бессмысленных задачах, которые ничего нам не приносят, разве что деньги на выживание. Я и без этого могу выживать, я и без этого могу обойтись. Мне не нужно испытывать стресс, мне не нужно соблюдать дедлайны, мне не нужно торопиться, опаздывать, смотреть в глаза злому и неприветливому начальнику. А уж про карьерный рост вообще говорить не хочу. Желание продвигаться на работе, до которой тебе нет дела… до чего же смехотворно.
Мои родители очень любили свою кофейню. Они были рады смотреть на счастливые лица, на радость людей, входящих за вкусным кофе, за приятным разговором, за добротой и заботой, которую содержали они в себе, в каждой частичке себя. Меня переполняет гордость и зависть одновременно, когда думаю об этом. Мое место в этом мире может и ждет меня где-то, но сейчас я его нашел у дверей той самой кофейни.
После своего монолога, он мгновенно переключился на тему о еде.
- А давай пожарим пару рЫбонек, а то живот уже урчит – расплывался Пай в улыбке.
Я обрадовался такой идее. Наелись мы с тот день до отвалу. Его моннолог забылся и растворился в нашей безмятежности.
;
Глава IV
Мне кажется я утопаю. Утопаю в пустоте, в потери времени, в лицемерии и занудстве. Именно такие мысли возникают у меня, пока я надеваю очередную белую выглаженную рубаку, затягиваю галстук, словно петлю на шее, надеясь, что он, наконец, случайно слишком туго затянется в середине рабочего дня. Но не могу же я потерять работу, потерять жилье и остаться бомжевать на улице? И здесь я поймал себя на мысли, что Пай… тот самый Пай может. Почему же он не задает себе таких вопросов?
Мы по-настоящему подружились с ним. Он никогда не спрашивал меня, почему я покупаю ему кофе, почему остаюсь с ним перед работой, почему взял его с собой на рыбалку. Он не задает глупых вопросов. Только такие, как я могут рассуждать над таким. Но ведь какая разница, какой ответ. Главное, что он помогает мне почувствовать себя собой, почувствовать себя живым, почувствовать себя таким, каким создала меня природа.
Ладно… Хватит рассуждать, пора к моим дорогим лицемерным коллегам и боссу-идиоту. Продолжим играть по правилам этого общества. Вперед!
/Утренний разговор перед работой с кофе с Паем/
На улице идет жуткий дождь, мы сидим под крышей, свисающей от кофейни. Я прикрываюсь по бокам картонками.
- Пай, слушай, а где ты живешь? … Ну то есть, где ночуешь? Ты же не можешь в такой дождь сидеть тут всю ночь.
- Могу, если потребуется… Но я забираюсь на чердак дома с кофейней, там и скрываюсь от непогоды. – ответил он угрюмо, будто я чем-то его обидел.
Пай думает, что Рик сейчас начнет к нему приставать с просьбой пожить у него. Но ни за что не собирается соглашаться. «Иш че удумал извращенец.»
- Пай, а тебе не … (в мяслях «хотя ладно») … я неловко улыбнулся – Рад, что тебе есть где укрыться. Ладно мне пора на работу. Пока, Пай.
Я побежал на остановку, т.к. как обычно досидел до последнего, да и зонта у меня не было. Почему же Пай так противоречив по отношению к любой работе, к тому что, так все устроено в этом мире.
Родители Пая были счастливые при открытии кофейни, но заказов и доставки становилось все больше. Им приходилось постоянно работать, брать выезды на праздники, развиваться, посещать выставки, собрания по предпринимательству, а Пай… бедный Пай ждал их в этом несчастной кофейне, прямо как сейчас сидит и ждет… будто они появяться, будто снова будут идти улыбаясь, хоть и устали, хоть валятся с ног.
Иногда Пай словно видит их, видит, как они приближаются, бегут на него с радостью, пока он ребенком сидит у дверей и ждет их возвращения. На одном из таким выездов, родители очень спешили, так спешили, что разбились на машине, не успев добраться до мероприятия. Газеты не умолчали об этом, еще долгое время обсуждали смерть семьи предпринимателей, которые то ли испортили праздник своей неявкой, то ли оказались жертвой ужасной катастрофы из-за любимого дела. Но Пай так не считает. Пай знает, что их поглотил мир, мир спешки, мир, в котором расписана каждая секунда, мир, в котором ребенок становиться сиротой из-за чьего-то установленного праздника.
/Шепот/ «Я не должен был остаться один, я так по вас скучаю… Этот мир погубил вас…
/Крик/ «Этот отвратительный, несправедливый, угнетающий и бесконечно жалкий мирок!»
Пай не заметил, как прокричал свои мысли вслух, ему стало неловко. Но никто и не заметил, никому нет дела до бредовых выкриков бомжа. Осознание этого облегчило все его существование в ту же секунду. Никто не пристанет к нему, не станет лезть, делать замечания о внешнем виде. Он уже имеет статус бомжа, что тут еще сказать. Эта свобода возродила улыбку на его лице, и он начал качаться, как маленький ребенок вперед и назад, сидя в позе лотоса.
Мне пришла в голову мысль, как сильно мы похожи с Паем и в то же время как же сильно отличаемся.
;
Глава V
Мои дни на работе стали идти невыносимо медленно. И мысль о том, что я могу быть свободным, как Пай не покидала меня. Я хочу быть свободным! Но как же я буду без денег жить? На что покупать одежду, еду, где жить, где стирать одежду?
Эти рассуждения мучили меня, и я никак не мог сосредоточиться на ежедневных задачах своей работы. Идя домой, я все также рассуждал. Пару раз даже прошел мимо Пая, не заметив его присутствия. Я стал утопать в своих мыслях. Я стал тонуть… Я исчезал на глазах. Мне не хотелось признавать свои рассуждения, не хотелось отказываться от привычного, не хотелось ничего менять. Но мысли… мои мысли мучили меня, терзали, не оставляли в покое. Я плохо спал… Через неделю я присел рядом с Паем:
- Слушай, что с тобой твориться в последнее время? Ты, конечно, не обязан рассказывать, но и не спросить я не мог. – проговорил с интересом Пай. А лицо его было, как у наивного ребенка, который спрашивал, почему облака плывут на небе? Искренность интереса заставляла блестеть на свету его зрачки.
Я со вздохом поднял свою опущенную тяжелую от мыслей голову и посмотрел в его сторону.
- Я никак не пойму. Как ты сидишь здесь? Почему не хочешь, чтобы тебя признавали люди? Почему тебе не нужны их ценности, как на тебя не давит столько вопросов, которые возникают у всех утром, как только мы расскрываем глаза: сколько у меня времени чтобы собраться на работу? Как встать с этой постели, если смысла в этом нет? Что поесть на завтрак? Может поехать сегодня на такси? Почему я просыпаюсь один? Чем платить завтра за квартиру? Останутся ли у меня деньги до зарплаты? Что делать в выходной, лежать в кровати? Что сегодня надеть? Как раскрыть уже свои глаза? Как не сдохнуть этим утром?
Все эти мысли бегают в моей голове. И это за несколько секунд после пробуждения. И даже в спокойном состоянии эти мысли проходят со спокойным голосом с той же скоростью. Как ты можешь справляться с таким?
Пай ответил:
- Я не справляюсь. Я вычеркиваю все это. Такие рассуждения лишь отягощали бы мою жизнь. Я освободился от такого. Мне не нужны нравоучения даже от самого себя. Я принимаю мир таким, какой он есть, но не собираюсь с ним дружить. Мы существуем отдельно, я сижу рядышком и наблюдаю за его развитием. А он смотрит на меня и дает мне свободу. Как ты будешь относится к миру, так и он к тебе в ответ.
Пока Пай произносил все это, мои глаза раскрывались все шире, брови поднимались, я не удивлялся, я понимал, хотя нет! Я понял, что он сказал! Ведь я частичка, которая не винтик в механизме. Только мне выбирать остаться в этих сломанных часах под названием мир и пытаться двигаться по циферблату или присесть в стороне и наблюдать, как это делают другие.
Но по правде говоря, я не успокоился. Принятие такой точки зрения на себя невозможно, я родился другим, я был рабом и меня это устраивало. Не может в один миг поменяться мировоззрение, желания, страхи и понимание слово свобода.
- Пай, я понимаю твою мысль, твой взгляд. Но я никогда не смогу глядеть на мир твоими глазами. Я бы очень хотел сидеть рядом с твоим миром, который ты создал для себя. – сказал я, смотря на прохожих людей перед собой. Повернувшись к Паю, я увидел прекрасную картину – Пай заснул и умиротворенно пускал пузыри. Сказать, что я улыбнулся – это ничего не сказать. Но засмеяться у меня не хватило сил, уж очень не хотелось прерывать его путешествие по грезам.
Но проговорив вслух, то, что меня так мучило, мой разум освободился, и я почувствовал, что могу снова радостно проводить время с Паем.
;
Глава VI
- Мои родители были романтиками – начал свой рассказ Пай, - они всегда старались устроить семейный праздник, порадовать не себя, а всех дорогих людей. Все вокруг чувствовали это тепло от их сердец. Все люди чувствуют, когда им желают добра, по-настоящему желают здоровья и счастья. Даже не знаю, как они вдвоем со скуки не померли от того, что настолько похожи. – Пай усмехнулся и стал закидывать голову с почти беззвучным смехом. – Я помню моменты, которые до сих пор в моем сердце.
Мама, работая в кофейне нарезала десерт и порезалась, отец, он знал, что это случилось, хоть и был в другой комнате. Мама не издала ни звука, ни крика и не запаниковала. Отец, подбежав, увидел порез и побежал за аптечкой. С какой заботой, теплом, переживаниями он обматывал ее ранку. Его глаза слезились, но он не плакал. Она же со спокойным лицом и еле заметной улыбкой ждала, когда отец закончит. Затем обняла папу и начала успокаивать, что с ней все в порядке. Папа обрадовался, схватил ее и начал кружить. Их улыбки и смех освещали всю комнату. И я увидел в этой незаметной, типичной сцене жизни настоящую любовь. Любовь двоих счастливых, нашедших друг друга людей среди многих других. Я так счастлив, что они показали мне это чувство. – Пай задумался на секунду, будто в его голове возникло то самое воспоминание, будто он стоял снова ребенком перед своими любящими родителями и его глаза погрузились в другой мир.
Я же никогда не видел такого у своих родителей. Они просто ходили вместе на мероприятия, как будто договорились когда-то, что будут парой и следовали своему обещанию. Я видел лишь долг, уважение, договоренности, практический расчет, но не любовь. Забота проявлялась, но была холодной, черствой. Глупость да? Как забота может быть черствой? Но как еще объяснить действия, которые не вызывали тепла, не сопровождались любовью. Выглядело так, будто им когда-то подарили руководство по заботе будучи в семье. Хотел бы я почувствовать то, что описывал Пай, хоть на секундочку.
В это время глаза Пая наполнились любовью и страданием одновременно, от того, что он уже никогда не увидит своих родителей и не почувствует их любовь.
С этого момента я понял, что не так уж беззаботна его жизнь, и мне захотелось его порадовать.
Я придумал план, как сделать его глаза счастливыми не только во время рассказа о прошедших воспоминаниях. Я был намерен изменить его жизнь!
;
Глава VII
Я стал усерднее работать, мои показатели на работе резко возросли. Я стал энергичней, веселей. Моя цель делала меня непобедимым, а улыбка Пая подбадривала меня каждый день. Казалось, что я смогу сделать все на свете. Начальство меня хвалило и даже мой ненавистный начальник пытался теперь подружиться со мной, потому что почувствовал, что я начинаю становиться угрозой. Директор компании повысил меня, но не заменил мной начальника. Теперь я зам директора. А все мои коллеги после такой новости рты по открывали. Почему же я не удивлен?
- Эй рик, - обратился один из коллег, - ты такой молодец, давай отпразднуем сегодня твое повышение, мы с ребятами угостим тебя.
- Я не могу, уезжаю на этих выходных, но может в другой раз.
Я не хотел разозлить их или показать, что я теперь начальник. Но мне правда нужно было уехать в другой город.
В соседнем городе Вайно я назначил встречу с владельцами кофеен. Мы заключили сделку. Мой доход позволял мне выплатить в рассрочку стоимость кофейни и стать ее владельцем. Через пару месяцев усердной работы на посту начальника я выкупил кофейню. И настал тот самый день Х. Я уволился, поняв, что теперь у меня дополнительный доход от акций успешных фирм нашего и соседних городов, а также приобретенный бизнес, который я собираюсь развивать.
;
Глава VIII
На следующее утро, я открыл дверь кофейни. Пай ничего не заметил, и сидел ковыряясь в носу, словно пятилетний ребенок, нашедший себе наиинтереснейшее занятие.
Тут я вскрикнул с улыбкой: «Доброе утро!»
Пай всегда был вежлив и с задумчивым лицом, думая, кто же с ним так хорошо поздоровался, повернулся с ответом: «Доброе утро!»
Пай замер выпучив глаза и с пальцем в носу. Это длилось пару секунд, пока из его ноздри не потекли сопли и он не решил своим всхлипом втянуть их обратно. У меня на фартуке висело полотенце для рук, и я отдал его Паю: «На, возьми полотенце, дарю. Я тебе сейчас принесу чего-нибудь горячего, а то вижу, ты болеть собрался. Нужно исправлять.
Пай по прежнему сидел не двигаясь. Он не понимал произошедшего. Когда я вышел с чаем, он заулыбался и спросил: «Ты чего себе новую работенку нашел? Из одного рабства в другое? Ну раз уж ты здесь, я хотя бы не буду слышать ругань и упреки в свою сторону. Ведь ты не станешь прогонять меня с крыльца, как те девчушки? /всхлипнул чаем/
Улыбка Пая была широкой, без единой задней мысли.
Я не стал выжидать, шутить и придумывать план, чтобы сообщить радостную новость. Я сказал: «Пай, это теперь наша с тобой кофейня. Я усердно трудился последнее время и теперь могу разделить это счастье с тобой, могу сделать это место теплым и уютным, как твои родители когда-то. Ты рад?»
Пай только начал глотать чай, но эта новость заставила его выплюнуть все, что он только что набрал в рот. Он смотрел на меня с недоумением, понимая, что это не шутка.
- Рик! Но зачем мне это? Я вольная птица, мою свободу не нужно ничем ограничивать. Разве я не говорил тебе, что именно из-за этого бизнеса, из-за его успешности мои родители то и померли. Мне такого не надо. Да и чем я мог заслужить владеть кофейней, раз сидел и штаны здесь протирал. Ты молодец, раз смог приобрести такое место, но я здесь не причем.
Его реакция меня расстроила. Я поник, весь мир и моя цель были обманкой? Я даже сам не спросил Пая, хочет ли он вернуть это место в свое владение. Я считал, что это сделает его счастливым, потому что именно в этом месте его родители были счастливы, его семья была счастлива. Неужели я сам себя обманул?
Помолчав я ответил: «Пей чай, пока не остыл, он с лимоном и имбирем, чтобы ты не заболел. А полотенце можешь оставить себе».
Я ушел внутрь кофейни: «Теперь у меня была новая беда. Почему я не подумал о том, что этот жест может не понравиться Паю? Его родители и правда были сгублены этим бизнесом, но это совпадение… авария… срочный заказ. Только он так не считает. Что же мне делать теперь? Моя цель, она обесценилась за одну секунду.» Я закрыл лицо руками и сидел в недоумении, в мучительных рассуждениях.
Пай в это время неторопливо пил чай. Он не показал Рику, что растерян, но сейчас после его ухода, глаза Пая были в панике, были в шоке. Он прибывал в прострации и не понимал происходящего: «Почему? Почему Рик купил кофейню? Неужели для меня? Мы же не друзья, я же просто бомж с крыльца. Он привязался ко мне? Рик… Он казался потерянным, но в какой-то момент его пустота в глазах прошла. Я думал он нашел себе девушку… но он все это время работал, да и девушки я рядом с ним не видел. Неужели он такой впечатлительный и глупый, что решил чужому человеку сделать такой большой подарок. Я ведь его об этом не просил, не нужно было! Мне …. Мне, конечно, очень дорога эта кофейня, но ведь именно она когда-то отобрала у меня мою любимую семью, отобрала все тепло, что существовало для меня.»
Пай улыбнулся: «Ну и задачку ты мне задал с утра, Рик». Его рассуждения овладели им на секунд пять, но затем паника прошла. Я же не потерял свою свободу, не потерял свое мировоззрение, поэтому спокойно сидел попивая и громко хлюпая чаем.
Вечером после закрытия Рик вышел на улицу и присел рядом с Паем. Его традиция не отменялась и он не собирался ссориться или обижаться на Пая.
- Слушай, а ты не знаешь какой цвет мне выбрать для новой вывески?- спросил я у Пая.
- Ой, да я не смыслю в моде, наверное что-нибудь розовое, чтобы девчонок побольше приходило, и я смог на них поглазеть. – Пай рассмеялся и начал похлопывать меня по спине.
В это время в мыслях Пая: «Я с ним общаюсь так открыто, может он и правда стал мои другом. Хотя я со всеми общаюсь по-доброму, шучу и открыто улыбаюсь».
В мыслях Рика: « Шапка на голове Пая…. Ну конечно, это и станет новым символом нашей кофейни, а вывеска будет зеленой, как и цвет шапки». Мои глаза загорелись, и я с довольным лицом улыбался в ответ на доброту Пая.
- А знаешь, Пай, я хочу почувствовать себя таким же свободным как ты. Увидимся завтра. – сказал я.
Пай не успел ничего ответить. Я побежал домой.
;
Глава IX
Пай проснулся утром, дверь в кофейню была открыта. Он был уверен, что я там, раз его никто не прогонял во время открытия. Но он ошибался. Внутри был нанятый мной парниша, а я в это время раздавал все свое нажитое добро во дворе дома. Все мои вещи, мебель, безделушки, кухонная утварь – все шло в расход. Люди налетали и хватали, что попадется под руку. Я видел их бессмысленно жадные взгляды, но меня это не пугало, я не осуждаю их. Для них счастье получить даром вещь, а для меня сейчас было счастьем избавиться от всего, что я имею и освободиться от тяготы необходимости вещей. Я оставил себе штаны и пару своих старых, любимых, забытых футболок.
Пай сидевший на крыльце не собирался меня беспокоить на рабочем месте, боясь, что помешает. Он знал, что я приду к нему после закрытия. Если даже не приду сегодня, то обязательно присяду рядом в другой день. Думая об этом, он хитро улыбался и у него на сердце было спокойно.
На следующее утро, проснувшись Пай увидел, что рядом с ним спит какой-то бомж. Раньше на его территорию не вторгались другие, потому что столько наглости, как у него, ни у кого не было (чтобы сидеть прямо на крыльце кофейни). Он не знал, как реагировать и пытался просто рассмотреть спящего рядом. Но никак не мог разглядеть его лицо. По своей доброте он решил, что ему достаточно места, но все же нужно обсудить это с рядом спящим бомжом. Ведь странно все это.
Незнакомец рядом с ним начал вертеться во сне и немного разваливаться. Тут то он и открылся. Из его рта текли слюни, он что-то бормотал, его дурацкая кепка скатилась. Глаза Пая округлились, потому что он увидел рядом спящего Рика. Это точно был он. Пай никак не мог ошибиться, столько раз он видел его приподнятые уголки губ рядом, хотя тот не улыбался вовсе. Столько раз рассматривал его широкий разрез глаз и думал над тем, какой смешанный цвет волос \то ли каштановый, то ли красноватый\. Его глаза уже не округлились, а начали выпадать от такого поворота. Немного очнувшись, он начал трясти Рика и кричать: «Ты чего приперся на мое койко-место? Эй! Рик! У тебя же дом есть! Напился что-ли?»
Рик прожолжал что-то бормотать во сне и потихонбку начал отворачиваться для продолжения сна. Пай начал его трясти изо всех сил. Его уже начало беспокоить, он напугался, что случилось что-то, и начал разглядывать Рика с мыслью – нет ли на нем ран или следов избиения. Тут то Рик и начал открывать свои глазоньки и говорить очень тихо: «Ну что Пай, я сплю, не видишь. /зевок/ Не надо ко мне лезть!»
Пай не почувствовал запах алкоголя или разбитое состояние Рика. Он немного успокоился, но все равно продолжил трясти Рика, чтобы услышать от него, что все в порядке.
- Да проснулся я! Проснулся! Чего в такую рань меня тресешь? Мне такая девчонка снилась, у нас с ней была любовь… - с постепенно распевающейся улыбкой и закрытыми глазами проговорил Рик.
- Чего? Девчонка? Да о чем ты? Просыпайся давай, говори, что случилось, почему не открываешь кофейню, у тебя что теперь нет дома? Давай говори! – Продолжил Пай кричать на Рика.
Я теперь такой же свободный, как и ты. Я продал все свои вещи, сдал квартиру на съем. Ночевать я буду здесь, а в кофейне у меня работает парнишка. Все в порядке, так что дай мне поспать. - сказал рик, не открывая глаза.
Пай хотел бы поспорить с ним о понятии свободы, но отстал, видя, что Рик все еще сонный и говорить с ним об этом сейчас бесполезно. Темболее он удостоверился, что с Риком все в порядке.
- Ладно спи – тихо проговорил Пай. Обернулся и увидел через стекло в уже открытой кофейне нанятого парнишу. Это подтверждало часть сказанного Риком. Все что ему оставалось, терпеливо ждать пробуждения. Когда, наконец, Рик открыл глаза со словами «Доброе бомжатское утро» с улыбкой на лице. Пай окончательно успокоился и начал улыбаться в ответ.
- Что это у тебя за приколы такие? – спросил Пай.
- Да не приколы. Я решил быть свободным. Я знал, что полностью не смогу освободить свой разум от панических атак отсутствия денег, жилья, и запасных планов. Поэтому моя обустроенная жизнь дает мне это спокойствие, но я буду сидеть здесь с тобой, потому что только здесь я смогу ощутить частички твоей идеологии. Темболее, с тобой мы повеселимся. – Посмеялся Рик.
Пай совершенно не принимал такой свободы, но понимал мучающие рассуждения Рика в прошлом, поэтому он не собирался осуждать его или опровергать его точку зрения. Он не пытался никому навязать свои идеалы. Пай только мог поделиться тем, что он чувствовал сам и ничего больше.
Пай схватил меня за голову и начал тереть мою макушку, приговаривая: «Ах ты засранец, так напугал меня. Я уж думал, кто побил тебя, и ты не смог добраться до дома.» Закончив мучить мою мокушку, он сказал: «Вот теперь твоя растрепанная голова похожа на прическу бомжа» и стал ухохатываться буквально валяясь. Аж слезинки появились в его глазах.
Я решил, что не буду заходить в кофейню в таком виде. Это моя тень – бизнес, квартира, акции - поэтому, проголодавшись, я решил заказать суши. Какое было лицо курьера привезшего заказ сложно описать, наверное смешение смеха, недоумения, и в то же время он пытался, как мог быть серьезным, на работе все таки. Зато мы могли спокойно смеяться и совать чай в карману курьеру.
После его отъезда я и Пай начали есть суши.
Людная дорога. Все спешат на остановку, на работу, в кофейню забежать за напитком. На улице стоит гул и выкрики «Уйди с дороги», «Извините, я тороплюсь», «Да, дайте уже пройти».
Рик и Пай сидят у входа кофейни в своих лохмотьях вида бомжей. Они едят суши руками и начинаются смешливо дурачиться.
- о, месье, пожалуйста отведаете этот чусочек явства,- смеется по-тихому Рик и протягивает руку с суши Паю.
- О ну, ваше превосходительство, не нужно, сначала вы, потом уже я,- смеется в ответ Пай.
- Да что же вы дорогой мой друг руками? Давайте палочками - Рик втыкает палочку в одну из суш, поднимает, подносит ко рту, а та сваливается на пол.
Их звонкий смех раздается на всю округу. Смех звонкий, настоящий, несущий свет внутри себя.
;
Глава X. Заключение
После нескольких дней, Пай ни с того ни с сего задумался и стал тихо сидеть.
- Ты чего братан, красивую девушку вспомнил, так призадумался? – спросил я и начал чмоки-чмоки показывать, дразня его.
Пай оставался серьезным и не смотрел на меня какое-то время.
- Рик…. Спасибо тебе. Знаешь, я теперь чувствую себя куда лучше, чем раньше, хотя считал себя свободным от всего. Я ошибался, ведь история моих родителей, мои переживания не отпускали меня. Ты стал моим лучшим другом, первым другом за много лет. Может я и был свободным, но мои действия показывали, что я совсем не в порядке, что я потерян и плутаю в тумане. Я так благодарен тебе, за то, что ты купил эту кофейню. – ненадолго Пай прекратил свою речь, на его глазах начали появляться слезы, но он улыбался. – /его тон повышался и переходил в крик каждое слово/ Я так благодарен тебе. Ты вытащил меня из этого тумана, я так благодарен. Ты спас меня. Если ты не против, я действительно хочу помочь тебе с кофеней, я буду работать бесплатно, чтобы стать тем человеком, который несет другим тепло, как мои родители. Я не могу принять твою мысль о том, чтобы быть владельцем, повторюсь, я этого не заслужил. Но я так хочу помочь тебе в благодарность тому, что ты сделал для меня. – Пай разревелся и бросился мне на грудь. Дальше начал кричать что-то невнятное сквозь слезы. Я уже ничего не понимал.
- Пай, Пай… ну ты чего, не реви. Ты можешь работать в этой кофейне, но не за бесплатно, ты должен помочь мне придать ей тот же привкус свободы, что и живет в тебе. …….. Я сам тебе очень благодарен. После первого нашего разговора с тобой, во мне начало что-то меняться, я начал осознавать, что ты тот, человек, которого стоит порадовать и ты стал для меня лучшим другом. – говорил я улыбаясь. – Твои взгляды помогли мне достичь таких высоких успехов в карьере, отказаться от ненужных вещей и стать свободным, хоть и в моем понимании человеком. Я поставил цель, только ради тебя. Я так хотел порадовать тебя этой кофейней. Мне так повезло, что ты все таки хочешь, чтобы это место существовало и что я не зря его купил. Я так рад, что могу сделать тебя счастливее.