Глава шестая.
С момента пуска завода прошло два года. Позади остались сомнения, переживания и волнения. Завод вышел на проектную мощность, и мы рассчитались со всеми долгами. Конечно, хлопот и забот не слишком убавилось, но все вошло в более спокойное русло. Неугомонный Серега свою мечту о бетонном заводике так и не оставил. Только теперь один заводик его не устраивал. Мы потихоньку стали входить в долю к владельцам небольших бетонных заводов, оставляя им контрольные пакеты. Себе же, мы обеспечивали гарантированный сбыт продукции и высокие дивиденды.
По большому счету, я мог считать свою задачу выполненной. Деньги Коржика вернулись домой, а капитализация компании выросла почти в три раза.
У меня появилась возможность чуть больше времени уделять семье. Мы всем семейством провели две чудных недели на Лазурном берегу у Сьюзи. Братик мой закончил академию и получил подполковника. В общем, жизнь текла полноводной спокойной рекой, и я даже слегка заскучал.
Начальник штаба батальона пограничного спецназа подполковник Казбек Декаев догуливал последние денечки своего очередного отпуска. Вместе с женой и двумя сыновьями он гостил у родителей жены в Цхинвале. Обстановка в городе была неспокойной, территорию самопровозглашенной республики частенько обстреливали с грузинской стороны и Казбек уговаривал родителей жены пожить какое-то время у его родственников в Северной Осетии. Старики только отмахивались, разве можно бросить дом и хозяйство.
В тот злополучный вечер Казбек решил навестить своего знакомого, командира миротворческого батальона, дислоцированного в Цхинвале. Было уже довольно поздно, все семейство отужинало. Тесть смотрел телевизор, братья, набегавшиеся за день, после ужина мгновенно уснули, а жена со своей старшей сестрой и матерью возились на кухне, домывая посуду и обсуждая свои нескончаемые женские проблемы.
Прихватив бутылку домашнего вина, Казбек завел старенькую « Волгу» тестя и поехал в батальон. Командир был на месте.
- Эх, не то время и место выбрал ты для отдыха, приятель, - посетовал командир батальона. - Не спокойно на границах автономии. Обстрелы чуть не каждый день, даже из минометов шпарят. Чует мое сердце, задумал что-то паршивый грузинский фюрерок. Увозил бы ты своих, от греха подальше.
Они не успели допить бутылку вина, когда на территории городка взорвался первый снаряд грузинского «Града».
-Ну, все, началось! - вскакивая, крикнул командир батальона.
- Оружие дашь?
- Бери, теперь все можно.
В оружейке, поднятые по тревоге солдаты расхватывали оружие. Казбек прихватил автомат, несколько магазинов, пару гранат и побежал к машине. Город озарялся сполохами разрывов снарядов. Как ни гнал Казбек, все же, он опоздал. Один из снарядов первого же залпа грузинских «Градов», выпущенных по центру Цхинвала, отклонился от траектории, улетел на северо-восточную окраину, пробил черепичную крышу небольшого двухэтажного домика и взорвался. В домике не уцелел никто.
Когда Казбек подъехал к тому, что осталось от дома тестя, соседи уже разбирали завалы. Женщины плакали во весь голос, старики работали молча и сосредоточенно, молодых мужчин не было. Все они ушли в центр, где формировалось ополчение.
Казбек бросился к завалам, исступленно разбрасывая обломки. К утру все останки были извлечены из-под завалов, соседи помогли вырыть могилы в саду, погибших обмыли, завернули в чистые простыни и похоронили. За одну ночь черные жесткие волосы на голове Казбека стали белыми как снег.
Опустившись на колени, Казбек застыл перед свежими могилами. Соседка, старая татарка Фатима, еще в далекой молодости, вышедшая замуж за осетина и уже давно овдовевшая, подошла к нему и положила руку на плечо.
- Безмерно твое горе, сынок, но сейчас не время горевать. Ты воин, а твой народ в опасности. Оплакивать близких будем потом, а сейчас иди, защищай живых.
Через минуту Казбек встал, сел в машину, и старенькая «Волга» скрылась за поворотом узкой улочки.
О событиях в Цхинвале я узнал только утром из новостей по ТВ.
- Братик! - пронзила меня острая, тревожная мысль.
Я разговаривал с ним по сотовому неделю назад, он был в отпуске и я приглашал его в Москву, но он сказал, что собирается навестить родителей жены в Цхинвале. Я несколько раз набирал номер, но аппарат казенным голосом извещал меня о том, что связи с абонентом нет. Да и не могло быть, судя по тому, что там сейчас творилось.
День прошел в тревожном ожидании и в безуспешных попытках связаться с Казбеком. Номер его жены тоже не отвечал. Стало немного легче, когда наше руководство, плюнув на неизбежные визги недоброжелателей, дало отмашку пятьдесят восьмой армии умерить аппетиты зарвавшегося грузинского придурка. Я не находил себе места от беспокойства и, посоветовавшись с Принцессой, решил лететь в Цхинвал. Решить-то решил, а вот как это сделать на практике? Там сейчас такое творится, да и пропускной режим.
На четвертый день, когда пятьдесят восьмая с приданными ей частями разогнала неразумное, оболваненное нацистской пропагандой грузинское воинство, поотбирав у него дорогостоящие и опасные игрушки, я обратился к Антону.
- Антон Алексеевич, сколько денег я могу снять со счетов компании из причитающейся мне доли прибыли, не подвергая опасности финансовую стабильность?
Свою долю прибыли от деятельности компании я не снимал ни разу, направляя ее на развитие. Мы с Принцессой обходились теми деньгами, которые я первоначально отложил на собственные нужды. Их на счету оставалось еще около семи миллионов долларов.
Через пару часов Антон сообщил мне, что со счетов можно было безболезненно снять около восьми миллионов долларов.
- Подготовь мне, пожалуйста, чек на эти восемь миллионов, - попросил я Антона.
Получив чек, я принялся за осуществление плана, созревшего у меня в голове.
В главном штабе МЧС я обратился к дежурному.
- Могу я встретиться с кем нибудь из вашего руководства, для вручения чека на восемь миллионов долларов для восстановления разрушенного городского хозяйства Цхинвала?
Дежурный, бросив на меня любопытный взгляд, принялся названивать по телефону. Минут через десять ко мне подошел коренастый майор.
- Можно взглянуть на ваш паспорт? - поинтересовался крепыш. - Министр сейчас в командировке, вас примет один из его замов, я провожу вас к нему, - учтиво возвращая мне паспорт, сказал майор.
В кабинете, куда проводил меня майор, из-за стола поднялся человек лет пятидесяти, с генеральскими погонами на плечах. После обмена рукопожатиями, он предложил мне присесть и выжидающе посмотрел на меня. Не теряя времени, я достал из кейса чек и вручил генералу.
- Могу я полюбопытствовать, Андрей Николаевич, что побудило вас расстаться со столь значительной суммой? - поинтересовался генерал.
- Не хочется вдаваться в подробности и употреблять высокие слова, товарищ генерал, просто, я испытываю симпатию к осетинскому народу и готов помочь, чем могу, да очевидно, не только я, но и вся Россия. Кроме того, у меня к вам просьба, товарищ генерал. Мне необходимо попасть в Цхинвал.
- Билет за восемь миллионов долларов, - усмехнулся генерал, - что за нужда вас гонит, Андрей Николаевич, в это беспокойное место?
- В момент нападения грузинских войск на Цхинвал, там находился мой брат с семьей. Я потерял с ними связь и очень беспокоюсь за их судьбу, товарищ генерал.
- Да, сейчас там неразбериха, сочувствую вам, Андрей Николаевич, и постараюсь помочь.
Генерал поднял трубку.
- Авдеенко, когда у нас ближайший борт в сторону Цхинвала? Вечером, в девятнадцать? Нужно одного хорошего человека переправить туда, записывай, Зимин Андрей Николаевич. Да, и переодень его в нашу форму, что ли. Он к тебе подъедет часов в пять.
Я энергично закивал головой.
- Вам же, Андрей Николаевич, надо фирман какой-нибудь подготовить, там сейчас документы проверяют на каждом шагу. В какой области вы специализируетесь?
- Моя компания производит цемент и другие строительные материалы.
- О, да вы нужный для нас человек, надеюсь, будем поддерживать постоянную связь,- генерал нажал на кнопку вызова.
- Владимир Петрович, - обратился он к вошедшему в кабинет майору, - сделайте Андрею Николаевичу удостоверение эксперта по строительству от нашего ведомства и оформите ему командировку в Цхинвал.
Сердечно поблагодарив генерала за содействие, я помчался домой, собирать вещички.
- Умоляю тебя, Андрей, будь осторожен, звони при первой же возможности, - напутствовала меня Принцесса.
Полковник Авдеенко встретил меня на подмосковном аэродроме МЧС. Меня быстренько переодели, благо, что я еще не слишком отвык от военной формы. В семь вечера мы взлетели на транспортнике МЧС, битком набитом гуманитарной помощью и людьми в форме спасателей, и взяли курс на Цхинвал. Самолет благополучно приземлился, переночевав в одной из палаток с ребятами из МЧС, с утра пораньше, на попутке, я отправился в Цхинвал.
По дороге, на обочинах, то тут, то там, попадались сгоревшие машины. Иногда движение останавливалось, пропускали военную технику. В самом городе, многие строения были разрушены грузинскими снарядами и кое-где еще дымились. Посреди одной из центральных улиц стоял подбитый ополченцами грузинский танк. Весь город был расцвечен российскими и южноосетинскими флагами. Несмотря на пережитые ужасы вторжения, настроение у населения в городе было приподнятое. Людей в российской военной форме везде встречали как родных.
В первую очередь, я отправился к городской мэрии, там вывешивались списки погибших и пропавших без вести. К несчастью, фамилия родителей жены Казбека мне была неизвестна. Ни сам Казбек, ни его жена с детьми в списках не значились. Несколько обнадеженный, я отправился на поиски.
Точного адреса тестя Казбека я тоже не знал, знал только, что его небольшой двухэтажный домик расположен на северо-востоке Цхинвала. Я долго плутал по узким улочкам, справляясь у редких прохожих, описывая им приметы Казбека, его жены и детей. Меня благожелательно выслушивали, но помочь мне никто не мог.
Я бродил уже часа два, когда наткнулся на разрушенный снарядом небольшой дом. В палисаднике соседского уцелевшего дома пожилая женщина поливала цветы. Я подошел к ней с расспросами.
- А кто тебе Казбек? - выслушав меня, поинтересовалась женщина.
- Он мой брат, матушка.
- Но ты не похож на осетина, сынок.
- Он мой кровный брат, матушка.
- Пойдем со мной, большое горе у нас случилось, да будут прокляты потомки этого кровавого упыря Саакашвили до седьмого колена. Вся семья твоего брата погибла.
Она провела меня в старый сад, где я с ужасом увидел свежие, усыпанные цветами могилы.
- Казбека не было дома, когда в нем разорвался снаряд. Все, кто находился в доме, погибли. Жена Казбека, ее сестра, оба сына и старики. С нашей помощью он похоронил их и уехал. Больше я его не видела.
Я опустился на колени перед могилами. Слезы отчаяния и жалости душили меня. У могил я пробыл около часа. Потом поднялся и побрел в центр. Где искать брата, и жив ли он, я понятия не имел. Неподалеку от центра, люди, выстроившись в цепочку, разбирали какое-то разрушенное строение. Выбрав промежуток пошире, я встал в цепочку. Работали до темноты, тяжелая работа помогла мне немного справиться с горем и отчаянием. Когда закончили работу, молодая женщина протянула мне кусок осетинского пирога и бутылку молока. Я вспомнил, что ничего не ел с самого утра.
Переночевал я в палатке, в лагере МЧС я с утра вновь пошел к мэрии. Там толкалось много народу, и я вглядывался в лица, надеясь увидеть Казбека. Его нигде не было. Немного поблуждав по городу, я опять присоединился к работающим над расчисткой завалов людям. В обезображенном артиллерийскими налетами городе я провел больше недели. Работал на завалах и разыскивал брата, повсюду спрашивая о нем у незнакомых людей. Сотовую связь восстановили, я созвонился с Принцессой и рассказал ей о случившейся трагедии. Она разрыдалась прямо в трубку.
По городу разнесся слух, что Великий Маэстро собирается дать со своим оркестром концерт-реквием, посвященный всем погибшим в этом кровавом и до отвращения нелепом конфликте. Концерт состоялся в восемь часов вечера на центральной площади Цхинвала. Народу собралось множество, и я блуждал в толпе, надеясь увидеть брата.
При появлении на импровизированной сцене Валерия Гергиева, на площади установилась тишина. Выступив с краткими призывами к миру на русском и английском, Великий Маэстро взмахнул палочкой. Над притихшей площадью полились первые аккорды музыки.
Я стоял далеко от сцены, облокотившись спиной о каменную стенку дома на краю площади. Пожилой осетин с короткой, совершенно белой шевелюрой на голове и такой же белой двухнедельной щетиной на щеках, облокотился на стену рядом со мной.
- Ты искал меня брат? - услышал я глухой голос старика.
Не веря собственным ушам, я повернулся к нему. Да, это был он, Казбек, только походил он на старика, лицо было в глубоких морщинах, а когда-то живые, выразительные глаза потухли и смотрели безразлично.
- Брат…, - только и смог вымолвить я, не решаясь обнять его, - позволь мне разделить твое горе с тобой, чем я могу тебе помочь? Может быть, поедешь со мной в Москву, ты же знаешь, мой дом, твой дом?
- Мне уже никто не может помочь, Андрей, я уже не человек, и мне нельзя быть среди людей.
- Что же делать? Что же ты собираешься делать?
- Там, в горах, - кивнул в сторону гор Казбек, - есть монастырь, пойду туда.
Потрясенный, я молчал, мысли в голове путались, я мучительно искал и не находил, чем можно было его утешить.
- Будь счастлив, брат, - тронул меня за плечо Казбек и исчез в толпе.
Я стоял, прислонясь к стене, как оглушенный, слезы непроизвольно текли у меня из глаз, но их можно было не прятать. Почти все люди на площади плакали, и от пережитого, и от волшебных звуков, разносившихся над площадью.
Утром, я вернулся в Москву на транспортнике, доставившем очередную порцию гуманитарного груза в Цхинвал. По пути я задремал, сказалось волнение и недосыпы. Приснился мне Бог. Господь был огромен, в десяток человеческих ростов, в белом одеянии до пола. Холодея от собственной дерзости, я припал к его стопам и возопил.
- Почему, Господи, ты допускаешь гибель невинных жен и детей?
- Не ко мне вопрос, чадо неразумное, - печально отвечал мне Господь, - я сам с тоской и горечью смотрю, как создания мои, вместо того, чтобы творить, созидать и радоваться подаренной им жизни, с упорством, достойным лучшего применения, воодушевившись пустыми и преступными химерами, притесняют и убивают друг друга, не боясь моей кары.
Разбудил меня сосед, толкнув в бок.
- Проснись, на посадку заходим. Ты что-то орал во сне, плохое приснилось?
Наняв такси, я поехал домой. Тогда я не знал, что по Цхинвалу уже распространялся один загадочный слух. Источником его были пленные грузины. Они рассказывали, что сразу после нападения на Цхинвал, у них в тылу появился белоголовый призрак. Он появлялся внезапно, сея ужас и смерть, и его не брала ни пуля, ни снаряд. А одна из передовых частей пятьдесят восьмой армии, наступая, обнаружила дивизион грузинских установок «Град». Они были взорваны, расчеты установок были мертвы, у многих солдат было перерезано горло от уха до уха.
Старики шептались, что это сам Святой Георгий сошел с небес, чтобы помочь своему народу.