Приснилось, что по мне ходят слоны. Я лениво отмахивался, но слоны с радостными криками нарочно бегали по мне, паршивцы такие. Тут я проснулся, с трудом разлепляя веки.
– Папка! Ура! – завопила Оля, переползая с моего живота на грудь.
Я слегка задохнулся: пятилетняя девочка весит прилично. Но тут на голову мне плюхнулся двухлетний сын.
– Кирюша, ты надоел, – пробормотал я, сталкивая его с себя.
– Пафа, – ответил он, цепляясь за одеяло. – Фафай.
Он имел в виду «Вставай». Я огляделся. Где жена? В комнате никого не было. Странно.
– Оленька, где мама? – спросил я.
Дочь бегала вокруг стола, расставив руки, и гудела.
– Я самолет, – сообщила она. – Мама ушла!
Чего? Как ушла? Куда, зачем?
– Куда ушла? Оля, перестань бегать!
– Я не бегаю, я летаю! Не знаю.
– Нинаю, – подтвердил Кирюша.
Сын, деловито подтянув спадающие трусы, прошлепал босиком на кухню. Оля сразу перестала быть самолетом и побежала за ним. Я позвонил жене, гадая, где это она может пропадать в субботнее утро. Из-под дивана послышалось жужжание, а потом раздалась любимая Ленкина мелодия. Я сунулся туда и увидел: ее телефон лежит на полу.
– Ничего себе, – сказал я вслух.
Еще никогда не было такого, чтобы я проснулся, а Лены нет дома. Она у меня домашняя хозяйка, занимается детьми, а я работаю. Вопрос: что случилось? Вышла в магазин? Но почему оставила телефон? И детей? Я же с ними ни разу один не оставался и не умею.
Тут из кухни послышался гулкий грохот. Малые отыскали пустые бутыли от кулера и затеяли игру: бутыль на бок, животами лечь на бутыль – и покатились наперегонки! Они падали, снова вставали и начинали сначала.
– Так, – сказал я, и хотел уже на них накричать.
Но неожиданно для себя вытащил из-под раковины такую же бутыль, лег на нее животом и поехал. Дети завизжали от смеха. Так мы некоторое время «ездили», сталкиваясь боками и лбами. Однако я снова встревожился. Где же Лена все-таки?
– Писи! – сказал вдруг Кирюша и сделал задумчивое лицо.
Я подскочил к нему.
– Оля, где его горшок? Неси скорей!
Девочка кинулась в детскую комнату, но опоздала. Пришлось нам с сыном отмываться в ванной. Дочь с восторгом присоединилась, и все мы промокли.
– Кушать хочу! – объявила Оленька.
Тяжело дыша, я кинулся к холодильнику, открыл его и остолбенел. В нем, можно сказать, ничего не было. Если не считать мороженых пельменей и сырых овощей.
– А чем мама вас кормит? – спросил я осторожно.
– Хлопья такие насыпает из коробки. – Оля задумалась. – И молоко.
– А где хлопья?
Дочь показала вверх, на кухонные полки и шкафчики. Я достал овсянку.
– Это?
– Не знаю.
На то, чтобы вскипятить чайник и залить овсяные хлопья, у меня ушло пять минут.
– Посмотри, где твой братик, – попросил я.
Оля убежала, потом вернулась и отрапортовала:
– Он в кладовке, твои инструменты перебирает.
– Что?!
– Ты не знал? Он очень любит твои молотки, шурупы.
Я принес упирающегося сына в кухню, усадил детей, налил им овсянки.
– Фу! Это не те хлопья, – сморщилась Оля. – Эти серые, а надо желтенькие.
– А если так? – спросил я, насыпая в овсянку нарезанные абрикосы.
Дочь лениво поковыряла ложкой в тарелке, сына я попытался покормить, но каша попадала ему на щеки. Оля съела все абрикосы и потребовала:
– Пап, нарежь мне сюда сыру.
Удивляясь ее извращенному вкусу, я нарезал в овсянку сыр. На автопилоте попробовал: а ведь вкусно!
Несколько раз я забывал, что телефон жены дома, звонил ей, слушал музыку из-под дивана и с досадой прекращал звонить. Уже часа полтора прошло, а ее все нет! Тогда набрал свою маму, объяснил ситуацию с тайной надеждой, что она придет мне помогать.
– Мам, Ленка кинула телефон под диван и ушла. Отрубила концы, представляешь? Бросила меня с детьми!
Мама перебила меня, воскликнув:
– Правильно сделала!
– Как ты можешь так говорить? Ты же моя мама!
– Я прежде всего женщина, и Леночку понимаю. Дети на ней, весь дом на ней, ты только приходишь, как квартирант.
– Но я же работаю!
Мама меня не слушала.
– А мы для вас не существуем! Хотя мы, мамы, делаем самую важную работу, в отличие от вас, мужчин. Рожаем, готовим, убираем, воспитываем!
Я отключил разговор и задумался. Неужели женщины действительно так считают? А вдруг Лена устала от всего этого? Сорвалась и в приступе отчаяния ушла неизвестно куда! Кровь отлила от моего лица, щеки онемели от ужаса.
Но как следует ужаснуться мне не дали. Оля бегала как заведенная, Кирюша залез в одежный шкаф.
– Господи, – взмолился я в потолок, – сделай так, чтобы жена вернулась! Я буду ей помогать!
Щелкнул дверной замок, я выскочил в прихожую. Ленка! «Надо же, как быстро сработало», – подумал я.
– Где ты пропадала?
– Я не пропадала, – улыбнулась моя жена, целуя детей. – Холодильник пустой, я ездила в супермаркет. По пути заскочила на заправку, заодно зашла уплатить за квартиру, вышло долго. А что это ты на меня смотришь так, будто я вернулась из кругосветного путешествия?
Я схватил ее, обнял.
– Не оставляй больше меня с детьми, не предупредив.
– Ну, я потрясла тебя за ногу, ты что-то пробормотал, я решила, что говорю с мужем, находящимся в своем уме. И сказала, что уезжаю на часок.
– Не помню. Я чуть с ума не сошел! Подумал, что ты нас бросила. И телефон твой под кроватью!
Она расхохоталась.
– Ты точно с ума сошел! Как только тебе пришло в голову, что я брошу детей? И новый телефон, кстати.
У меня гора упала с плеч. Я еще крепче обнял свою жену и подумал, что...
Не помню как следует, но кажется, что-то про няню.
Обязательно надо ее найти.