Обычно ещё зимой, после Нового года, все начинали думать, куда поехать на лето...
Мы на этот раз решили поехать за границу по предложению одного из ближайших друзей Леонида Витальевича, который ехал с женой и сыном в Гамбург отдохнуть и полечиться. Леониду Витальевичу тоже нужно было в кои - то веки отдохнуть по настоящему и полечиться. Таким образом, в мае 1911 года мы очутились в Гамбурге.
Собинов хотел иметь комнаты с балконами. Он шутил, что это для поэтического настроения - сидеть и любоваться на луну.
На другой день после приезда нас осматривали профессора. Осмотр продолжался так долго, что у меня чуть не лопнуло терпение. Леониду Витальевичу были прописаны ванны, массаж, моцион, до ванн утром приходил массажист с каким - то обтиранием. После этого нужно было 20 минут лежать, а затем полагалась минеральная вода, плюс какие - то лекарства "от" и "для" сердца. Леонид Витальевич безропотно принял эти предписания. Ну, а меня немцы решили откармливать, как гуся. Много есть, мало ходить, много лежать. Я категорически воспротивилась, заявив, что я танцовщица, полнеть мне нельзя, а потому буду ходить и есть, сколько хочу. На это знаменитые немцы заявили - "Но это исключается!"
Утром, пока Собинов, приняв ванну, спал на расклодной кровати под парусиновым зонтиком, я потихоньку убегала в парк гулять.
В Гамбурге Собинов прекрасно отдохнул и подлечился, кажется, в первый раз в жизни, т.к.годами работал почти беспрерывно. Он похудел, помолодел и выглядел отлично.
После Гамбурга решили ехать на морские купания в Биарриц, чудесный французский курорт. Остановились мы в отличном отеле на берегу залива, в двух шагах от пляжа. Погода была замечательная, солнечная, в меру жаркая, но заливчик всегда бурлил, так что плавать в спокойной воде удавалось редко. День мы проводили на пляже. Леонид Витальевич наслаждался всем: и отсутствием глазеющей публики (сезон ещё не начался), и тишиной, и нашей милой дружеской компанией...
Жизнь в Биаррице не обошлась без комического приключения, которое могло оказаться и трагическим. Постоянный шум волн будил меня рано утром. Я любила иногда походить одна в ранний час по пляжу до завтрака. Солнце стояло невысоко и удивительно красиво золотило изумрудные волны. Шум катящейся к пляжу воды мне ужасно нравился. Когда на момент наступала тишина, казалось, что на свете нет ничего прекраснее природы с её неизведанными тайнами. Я рассказывала Леогиду Витальевичу о редкой красоте пляжа после восхода солнца, когда все ещё спят и стоит полнейшая тишина. Он решил однажды пойти со мной.
Утро, к сожалению, выдалось прохладное, и нам пришлось одеться в городские костюмы. Было ветрено, набегали шумные волны. Мы шли медленно, наслаждаясь ярким солнцем, любуясь высокими гребнями воды, переливающимися на солнце зелёным цветом всех оттенков. Начали считать, когда же будет девятый вал, но так и не сосчитали. Мы шли и за разговорами оказались очень далеко от скал, где кончался пляж. Вода между тем всё прибывала и прибывала. Когда мы повернули, чтобы идти обратно, то увидели, что пляж наполовину затоплен. Надо сказать, что пляж был длинный, но не очень широкий. А волны становились васокими и бурными. К нашему ужасу, мы поняли, что это прилив.
Если бы даже мы начали бежать, всё равно не добрались бы до начала пляжа сухими. Но помимо этого вставал более страшный вопрос - выберемся ли мы отсюда вообще. Ведь пляж был ограждён каменной стеной на случай бурь и приливов. Прижавшись к ней, мы спешили выбраться из западни. А волны становились всё выше при усиливающемся ветре. Мне было трудно идти, т.к. платье облепило ноги, а открытые туфли вязли в мокром песке. Конечно, я начала волноваться. Угодить вместе с Леонидом Витальевичем на дно Бискайского залива было моим наименьшим желанием! Но Собинов меня успокаивал и подбадривал, говоря:"В крайнем случае поплывём!" Я с отчаянием возражала:"Да где же плыть на таких волнах! Я не доплыву!" "Ну, будешь держаться за меня, а я уж как - нибудь да выберусь". Однако я отлично понимала, что и он не смог бы выбраться.
Тем временем волны становились всё выше, окатывая нас с головой. Один раз, потеряв равновесие, я упала и покатилась вместе с волной. Леонид Витальевич страшно перепугался и бросился за мной. Тут уж я сбросила туфли, и в тот момент, когда вода немного отхлынула, мы оба бросились к стене. "Держись крепко за меня, - говорил Леонид Витальевич, а сам, как мог, цеплялся за какие - то выступы в стене. Мы шли в воде, которая доходила нам до пояса. Наконец мы добрались до выхода и бегом кинулись к отелю. Вид у нас был!
Леонид Витальевич в своём чесучёвом костюме напоминал комическую фигуру футуристического скульптора, а я с распущенными длинными волосами, с которых текла вода, в светложёлтом платье - облезлую ундину. Пробегая через сад, где публика сидела за завтраком, мы услышали, как кто - то громко расхохотался при виде "оригиналов", купающихся в одежде. Но нам было не до смеха. В дверях отеля портье и директор, остолбенев, уставились на нас и, перепуганные, забросали вопросами:"Что такое? Что случилось? Откуда вы?" С нас текла вода и мы дрожали, как осиновые листья. В двух словах Собинов рассказал наше приключение. Оба качали головами:"Как же вы не видели, что поднимается буря?"
Нас завернули в большие мохнатые простыни, чтобы мы, идя к лифту, не попортили льющейся с нас водой ковры, и доставили в наши комнаты. Приняв горячий душ и отлежавшись, мы спустились к завтраку.
Два дня Бискайский заливчик пошумел и успокоился. Снова все высыпали на пляж, а купающаяся публика, видевшая нас бежащими по саду, указывала на нас:"Вот эти двое, эти двое!"
В общем, несмотря на это приключение, от Биаррица осталось чудесное воспоминание.
Ну, дорогие мои, поволновались? Но, как видите, всё закончилось благополучно.
Ещё более волнительный случай произошедший с ними летом 1912 года расскажет Вера Каррали очень, очень скоро.