Убить Коха... Глава-54. Охота на индюков...

 
 
  Кузнецов не отрывал взгляда от входных дверей здания рейхскомиссариата Украины.

Люди входили и выходили.

Жизнь шла своим чередом.

Два чиновника уже прошли полпути до особняка Даргеля, в котором они временно проживали, а Вали всё не было.

“А может быть это не Даргель”,- подумал Кузнецов.

"Наверняка это не он, иначе бы Валя..."

И вдруг, что-то кольнуло под сердцем.

"Конечно же, Даргель... Подставил меня Медведев, подставил.

Если не убью потому, что Валя не вышла за ними в след, как было оговорено с этой..., то обвинит в трусости и тогда, пули мне не миновать, это уж точно".

Кузнецов вскочил в машину и крикнул Струтинскому:

"Догоняй!"

Через несколько минут всё было кончено:

"их нагнал светло-коричневый «опель», из которого выскочил пехотный офицер и четыре раза выстрелил в чиновника и его адъютанта". 
            
                Так оно и было.   

         Выстрела в спину не ожидает никто.

После неудавшегося покушения на заместителя Коха, в урочище Сосенки неподалеку от Ровно, было расстреляно несколько сот мирных жителей...

Ну что ж, скажет просвещённый читатель.

На войне, как на войне и гибель мирного населения одна из её составляющих.

Зачем ворошить прошлое?

        Да, и какое это имеет значение в наши дни?

Конечно, же никакого, ежели сочиняешь очередную легенду о простом советском леснике, пламенном патриоте, который вместо того, чтобы возненавидеть систему, которая сделала его доносчиком, а затем списала за ненадобностью, продолжал демонстрировать свои верноподданнические чувства, не жалея живота своего.

Вот только, если бы своего, а не сотен других невинных душ, которых брали в заложники и расстреливали после очередной охоты на индюков, так Кузнецов называл свои прогулки по улочкам Ровно.

Cудите сами:

8 октября, Кузнецов повторяет покушение на Даргеля, на этот раз в ход пошла противотанковая граната.

И опять неудача:

у Даргеля ни царапинки, погиб какой-то... подполковник, стоящий на другой стороне улицы.

На этот раз казнили всех узников ровенской тюрьмы.

Чтобы не быть голословным, приведу небольшой отрывок из  воспоминаний Уласа Самчука, редактора газеты "Волинь", который в 1941-43 годах жил в Ровно и находился по другую сторону баррикад.

"В один день, точнее, 8 октября, в обеденное время, когда мы с Таней были дома, нас ошеломил один взрыв где-то недалеко от нашего дома, от которого едва не вылетели все наши окна.

Что там случилось?

Все притихли.

Прибежала перепуганная наша соседка фрау Уинь, служившая в банке, и сказала, что на заместителя райхскомиссара Даргеля было покушение, причем она клялась, что бомбу бросил немецкий эсес, приехавший военным автомобилем и которого видело много людей.

К нам начали сходиться наши знакомые.

Распространился слух, что эту бомбу бросил переодетый в немецкую униформу какой-то партизан.

Возможно, даже украинский.

И некоторым из наших знакомых этот слух импонировал.

Такой бравурный жест в такое время и так организован.

Подъехать быстро под дом комиссара и бросить ему под ноги бомбу именно в то время, когда он выходил из дома...

Это достижение....

Только этому комиссару от этого ничего не случилось, и он не был даже ранен.

И мне эта бравурность ничуть не импонировала.

Сразу вспомнилась, что ривненская тюрьма набита заключенными, преимущественно украинской интеллигенцией, а притом в последние дни арестовали нашу чудесную приятельницу Харитю Кононенко, руководителя театра Анатоля Демо-Довгопильского...

И многих других...


А, когда я зашел в Немецкое агентство новостей, там тоже было очень тревожно.

Теперешний его шеф Блюме и его заместитель Гартман поздоровались со мной очень холодно.

Что случилось?

Как что случилось? 

Вот что они делают, эти ваши партизаны.

Вы знаете, чем это пахнет?

Откуда вы знаете, что это были украинские партизаны?

Один из них потерял удостоверение ОУН.

Все было ясно.

Провокация.

При этом мерзкая.

И жестокая.

И, конечно, московская.

Я начал было объяснять, что партизаны в таких случаях со своими удостоверениями не носятся, но это ничем не помогло.

Все они верили, что это партизаны, притом украинские.

И не слушали возражений.

А в одно утро в городе началась паника, потому что из тюрьмы в лес массово вывозили заключенных и там их расстреливали.

Настроение было макабрическим.

Казалось, что приходит конец вообще.

Чуть погодя в газете "Волынь" появилось такое сообщение:

"Наказание за два покушения в Ровно.

Официально сообщается, что в последнее время произошли два покушения на жизнь политически высокопоставленного лица райхскомиссара Украины.

Благодаря обстоятельному следствию установлена бесспорная связь между кругом совершивших покушение и их идейными наставниками.

После этого были проведены соответствующие меры против значительного числа заключенных на Волыни, которые принадлежали к обвиняемым кругам".

Эта неграмотная, заикающаяся писулька пыталась сказать, что провокация советской агентуры попала на подходящую почву.

Немцам не требовалось много доказательств для такого "следствия", потому что они и так только и ждали какого-либо повода что-то такое совершить.

В это время они совершенно потеряли здравый смысл.

И провокатор выбрал очень удобное время.

А Украине это стоило больше чем полтысячи жизней.

И исполнил эту подлую перфидию известный московский агент Николай Кузнецов...".