( Из романа Вирус бесконечности)
«Каждый человек имеет право быть дураком, против этого ничего сказать нельзя, но и правом надо пользоваться с некоторой умеренностью»
К. Берне
Шесть утра, солнце ласково согревало живущих на уютной планете, даруя радость и энергию созидания. Мы живущие на земле не умеем просыпаться как надо, каждый день – новое мгновение в Вечности, что дарит нам Создатель, дабы мы подтвердили собственную нужность миру. И порадовались способности дышать и думать, улыбаться и видеть близкие счастливые лица. Ведь один из важных смыслов человеческого бытия –делать кого-то счастливым, разве не так?
У начальника таможни аэропорта имени Даллеса день не задался с самого утра. Всю ночь невыносимо болела простата: пришлось раз десять бегать в туалет, чтобы хоть немного снять тяжесть в мочевом пузыре.
Его подруга Ева страшно ворчала: мол, он её постоянно будит! А что делать, если живёшь в маленькой квартирке с одной туалетной комнатой? Три года назад он развёлся, и бывшая жена оттяпала у него их дом и все сбережения. В его пятьдесят лет стало сказываться не только то, что он разведен и живёт с костлявой бывшей стюардессой, но и его активные занятия в молодости водным поло. Тогда ещё не строили бассейнов с подогревом воды – и они, здоровые парни, часами швыряли дурацкий мяч в ворота друг друга в остывшей воде, стремясь понравится трибунам, что с аппетитом жевали гамбургеры и пили колу. Среди зрителей на трибунах всегда находилась и его будущая жена, тогда ещё невеста, ради внимания которой он так старался. «Вот же дурень, а?» – иногда сам себя укорял таможенник.
…Сегодня с утра предстояло досмотреть огромный самолёт, стоявший в стороне, на отдельной взлётной полосе, что купался в лучах восходящего американского солнца уже третий день. Ни свет ни заря к белому лайнеру поехал чёрный катафалк. А затем четверо коренастых китайцев в чёрном вынули гроб из дорогого красного дерева и поставили на тележку. Таможенные правила требовали досмотра не только всего багажа, но и вскрытие гроба – для освидетельствования того факта, что в нём вывозится именно тело усопшего.
Здесь и случился первый конфликт: прибежал его подчинённый Мартин и сообщил, что какие-то священники-китайцы не дают досматривать вывозимый груз. Пришлось садиться на машину и самому выехать на взлётную полосу, так как самолёт проходил по ВИП-категории и требовал особого отношения, включая личное присутствие руководства служб аэропорта, если вдруг возникло некое непонимание.
У трапа стояла группа буддийских монахов, совершавших обряд прощания с усопшим. Они пели заунывными голосами и жгли длинные палочки, наполнявшие воздух особым терпким ароматом. Его подчинённые безуспешно пытались увещевать экзотических монахов.
– Но у нас правила! Вы должны нас понять: мы обязаны вскрывать каждый гроб!
Гарри подошёл к подчинённым. Он выделялся из всех на целую голову – пятидесятилетний седеющий блондин в фирменном костюме таможенной службы.
– Нельзя вскрывать гроб! В противном случае дух усопшего останется здесь навсегда и никогда не обретёт покоя! – горько посетовал морщинистый священник, укутанный в призрачную парчу (с бритой «под ноль» головой, гладкой как страусиное яйцо).
Он постоянно цокал языком и сокрушённо качал головой: давая понять, что очень обеспокоен всем происходящим.
– Что делать? – пульсировало в голове таможенника. Его смущал странный лайнер и те огромные суммы денег, что заплачены за стоянку воздушного судна. А ещё очень сильно хотелось в туалет: рези усиливались. Ещё мгновенье – и он бы отдал команду вскрыть дорогой ящик с трупом принудительно, невзирая на все причитания и стоны.
Но неожиданно от здания аэропорта отделилась легковая машина с открытым верхом. Она вплотную подъехала к кучке пререкающихся с таможенниками монахов. Из неё вышел хлыщ спортивного вида – лет сорока, с приятным загорелым лицом, наглой улыбкой и в костюме за пару тысяч долларов, что выдавала в нём одного из самоуверенных адвокатов, чувствовавших себя в Вашингтоне как рыбы в аквариуме с тёплой водой.
– Джордж Салова… – как бы нехотя представился адвокат, протягивая натренированную теннисной ракеткой ладонь начальнику таможни. – А вы Майк Горис, если я не ошибаюсь?
– Да… – недовольно кивнул начальник таможни аэропорта.
Рези в мочевом пузыре усилились.
-Только не Майк а Гарри Горис.
-Какая разница -Пожал плечами адвокат .
– Вот распоряжение вашего руководства о разрешении транспортировать гроб без досмотра.
И он протянул начальнику бумагу с гербовыми печатями. Тот взял в руки документы и внимательно прочитал текст.
– Проблема! – произнёс Гарри, уже зло глядя в глаза холеному адвокату. – Без моей подписи, что бы там не понаписали сидящие в офисе в Вашингтоне, ничто и никто не может покинуть территорию аэропорта!
Видимо, он шёл на принцип, уязвлённый наглостью азиатов.
«Если так пойдёт, то они скоро вообще начнут безраздельно распоряжается всей Америкой!» – мелькнуло у него в голове.
Нет, он не поставит подпись на протягиваемых бумагах и выполнит все инструкции до последней запятой!
– А что вы так волнуетесь? – спросил вдруг начальник таможни, глядя уже несколько подозрительно через прищур глаз.
– Религия! Ничего не попишешь: мы должны уважать религиозные чувства национальных меньшинств. Вы же цивилизованный человек!
Адвокат выглядел удивительно спокойным. Он выждал минуту, насладился гордым видом строптивого чиновника, а потом лениво вынул из бокового кармана решение суда штата о «разрешении вывоза гроба с усопшим под номером 153 без обязательного досмотра».
В высокий суд обратились родственники умершего, и мотивировали просьбу тем, что умерший являлся очень религиозным человеком. И теперь, после кончины, его права-де беззаконно ущемляются. (Хотя, пожалуй, трудно спорить с тем, что покойнику уже давно плевать на какие-то абстрактные права… да и на всех живущих на земле!).
– Да, там внизу прикреплён и второй иск, – адвокат сделал небольшую паузу. – Родственники предвидели вашу несговорчивость, господин Горис. Поэтому подали иск и на вас лично, с требованием возместить им моральный ущерб, что вы можете нанести безответственными действиями, как должностное лицо. Обратили внимание на сумму иска?
Глаза адвоката прищурились как у лисы, обнюхивающей сыр перед тем, как вцепится в него острыми зубами. Сумма стояла просто космическая: сто тысяч долларов! Таможенник почувствовал, как по его мускулистому телу стали бегать мурашки. Адвокат усмехнулся. А затем, повернувшись спиной, гордо направился к своему автомобилю. Сыр лисе не понравился – протухший и непригодный к пище. А потому дальнейшие споры не имели особого смысла.
Он сел в кожаное кресло и прощально махнул рукой – его миссия заканчивалась. Начальник таможни мог, в принципе, нарушить решение двух инстанций – но такое самоуправство грозило неминуемым увольнением. Да ещё огромным штрафом, что его бы попросту разорил. А учитывая, что он демонстративно проигнорировал волю вышестоящего руководства – рассчитывать на их защиту и поддержку уже не приходилось.
– Грузите! – скомандовал он охрипшим голосом и резким росчерком подписал документы, позволявшие телу господина Андерсона покинуть американскую землю без положенного таможенного досмотра…
И под разочарованные взгляды подчиненных почти кинулся к служебному автомобилю, чтобы скорей его завести и помчаться, наконец, в сторону желанного писсуара. Они, дурни, и не знали, что больше всего на свете его терзает в данный момент не набившие оскомину правила или азиаты, а собственная простата, что настойчиво призывает совсем к другому.
…А Вашингтонский адвокат Джордж, выехав за пределы аэровокзала, остановил «Бьюик» последней модели с открытым верхом и снял тёмные очки, защищавшие от утреннего солнца. На заднем сиденье лежал дипломат, который он, выйдя из машины, лёгким движением открыл.
На дне чемоданчика, обтянутого крокодиловой кожей, ровными рядами лежали пачки долларов: те самые сто тысяч долларов, что он должен был вручить начальнику таможни аэропорта.
– Вот же дурень! – усмехнулся адвокат, и переложил дипломат в багажник, где стоял точно такой же дипломат только уже с его неофициальным гонораром.
«Сто пятьдесят тысяч больше чем сто? Да в чём вопрос! Главное – дело сделано: важен результат!» – удовлетворённо подумал адвокат.
Он посмотрел на восходящее солнце: день начинался очень хорошо...
( продолжение следует )