Близится к концу рабочий день. Сегодня день рождения у старшего следователя Тиунова. Коллектив у нас небольшой и такие дни мы всегда отмечали вместе вне зависимости от положения в иерархической лестнице. Ровно в 18.00 мы рассаживаемся за большим столом в предвкушении хорошей выпивки и закусона. Напротив меня большая тарелка с бутербродами из свежего белого хлеба с маслом и красной икрой. Я не могу отвести от нее плотоядного взгляда. На тот момент даже не помню вкуса этой икры и пробовал ли я ее когда-нибудь в жизни. Знал из книжек, что она очень вкусная и всегда являлась украшением богатых праздничных столов.
Вот сейчас прокурор закончит поздравительную речь и можно будет выпить рюмку холодной водки и с наслаждением впиться зубами в этот переливающийся рубинами бутерброд. В это время в дверь стучится помощник дежурного по ОВД и докладывает кратко прокурору, что в Компрессорном поселке обнаружили труп бомжа в колодце теплотрассы.
- Ну что делать, надо ехать, Виктор Васильевич, именинника, сам понимаешь, я не могу отправить. После осмотра сразу из ГОМа позвонишь мне.
- Вот это облом! Аппетит пропал сразу. Ну что мне с собой его брать? Вот уроды, не могли позже обнаружить!?
Судебно-медицинский эксперт Беликов Олег Иванович уже ждет меня в милицейском уазике. Едем. Выгружают нас прямо возле открытого люка, ведущего в колодец теплотрассы. Олег заглядывает внутрь и задает вопрос милиционеру-водителю:
- И как мы будем осматривать труп? Вы что предлагаете мне туда вместе со следователем спуститься?
- Вот этого я не знаю. Мне дежурный сказал вас сюда доставить.
Олег стоит на своем и говорит водителю:
- Пока труп не вытащите из колодца, осматривать не буду. Звони дежурному.
Водитель звонит. Потом говорит: «Щас, решим» - и уезжает. Через полчаса привозит помощника дежурного, пятнадцатисуточника-добровольца из КАЗ (камеры для административно задержанных) и кусок длинной веревки. Объясняет:
- Так. Ныряешь в этот люк, накидываешь петлю на ноги трупу, потом даешь команду на подъем. Все понял?
- Понял. Водки налей. Иначе не полезу.
Предусмотрительный помощник дежурного наливает мужику полстакана. Тот выпивает, крестится и залазит в люк.
Из теплотрассы слышится возня, нецензурная брань, а затем характерный рев, сопровождающийся выходом из желудка блевотной массы.
- Все, не могу начальник. Вытаскивай меня обратно. Лучше я 15 суток до конца отсижу!
- А вот уж хер тебе. Пока не вытащим, там сидеть будешь!
Минуты через три мужик кричит: «Поднимай!» мы тащим за веревку, но вытащить не можем. Помощник дежурного, бравый такой командир:
- Так, стоп ребята. Сейчас за уазик зацеплю.
Уазик газует и из недр колодца выскакивает одна нога с веревочной петлей. Труп падает обратно в колодец, откуда раздаются вопли административно задержанного:
- Плять, я жаловаться на тебя буду, начальник!
- Жалуйся, жалуйся. Я тебе чё сказал. За обе ноги надо было цеплять. Давай за туловище сейчас попробуй. Пока не вытащим, там сидеть будешь!
Вторая попытка прошла успешно. Труп освободили из петли, и мы с Олегом Ивановичем приступили к своей работе. Потом вылез пятнадцатисуточник с трясущимися руками и мелко подрагивающей головой:
- Водки давай!
После осмотра трупа у меня еще не пропала надежды закусить бутербродом с красной икрой, но тут замначальника ГОМ говорит мне:
- Тут у нас это, изнасилование несовершеннолетней, вон на лавочке вместе с мамой сидит, что делать будем?
Писец. Пропала последняя надежда. Диктую потерпевшей заявление, регистрирую. Потом выписываю направление на экспертизу «живых лиц» и объясняю порядок дальнейших действий:
- Завтра с утра - на экспертизу с паспортом, потом в прокуратуру ко мне в такой-то кабинет.
Времени уже много. Хочется домой. В желудке сосет со страшной силой. Да бутерброд еще этот с красной икрой. Можно было бы еще допросить их обеих, но я откладываю это на завтра. Ну, сколько можно? Прикидываю, что раньше 23.00 до дома мне не добраться.
Утром на следующий день прокурор посылает меня на учебу в городскую прокуратуру.
- Это обязательно. Приедешь, потом займешься своим изнасилованием. Там недолго.
Года через два хер бы я поехал. Но пока молодой и приказы исполняю, не рассуждая.
Занятия – до обеда. Первые два часа нас учат два молодых прокурора-криминалиста. Оба в прокурорской новенькой форме с золотыми погонами. Пуговками блестящими поблескивают. Ненавижу. Я ясно вижу в обоих карьеристов, будущих своих начальников. Оба моложе меня, но званием уже повыше. Один из них – Левин, будет прокурором города. Затем уйдет начальником юридического отдела в администрацию области при Росселе. Потом его случайно застрелит егерь на охоте. Второй тоже поднимется, фамилию не буду называть.
Вторые два часа с нами занимается сам Виктор Петрович Туфляков, кажется на тот момент заместитель прокурора города по следствию. Он мне нравится. Такой с виду простой мужик. Так и хочется ему при первой возможности исповедаться и поделиться всеми своими проблемами. Он не похож на других начальников. Нет в нем никакого подобострастия к вышестоящим. Бывший следователь с большим опытом. Объясняет доходчиво, ясно. Я пожираю его доверчивыми глазами и желаю вечного доброго здоровья. Красавчик.
В это время моя потерпевшая вместе с мамой уже до обеда после экспертизы ищет меня в прокуратуре и затем жалуется прокурору, что никто ими заниматься не хочет. Прокурор успокаивает ее и звонит Туфлякову с просьбой освободить меня от занятий и срочно отправить в район.
Возвращаясь, он называет мою фамилию:
- Встаньте, пожалуйста. Вы почему вчера по делу не доработали? У вас там малолетних насилуют, а вы домой торопитесь!? Вы зачем в прокуратуру пришли? После обеда заявление мне на стол. Нет, сейчас же пишите!
Меня как будто под дых ударили. Так больно. Я написал. Потом он взял заявление и порвал, сказал, что мой прокурор против.
- В общем, в последний раз.
Позже я спрашивал у многих, что же я сделал неправильно? Никто ответить не мог.
- Да все правильно. Просто попал под горячую руку.
В то время приходилось терпеть. Дома неработающая жена и двое детей. По всей стране шли сокращения и задерживали зарплату.