Как все неудачники в любви, я искренне сопереживаю знакомым одиночкам и только формально радуюсь за счастье знакомых, на моих глазах соединившихся пар (встретившиеся до моего с ними знакомства принимаются как дар, как надежда). Куда им со своей взаимностью и покоем до наших осколков, из которых, даже все вместе собрав, уже не выйдет целого сердца. Прямо-таки мазохистичное упоение собственным страданием, помноженным на терзания таких же одаренных, не сумевших использовать ни одну встречу, даже самую судьбоносную, чтобы стать менее одиноким.
Сижу в кухне перед раскрытой книгой. Впереди окно, в котором сейчас только собственное отражение, но час назад погас восхитительный закат, если бывают вообще закаты, не вызывающие восхищения. Слева раскрытая дверь в комнату, оттуда через такое же окно, но растворенное настежь, стрекочут цикады и сверчки, которых приятнее слушать, не зная,как они выглядят.
Еду в автобусе. Минуту назад отошла от окошка водителя с деньгами. Вернуться заставила фраза: куда вы убежали без сдачи. Куда я могла убежать. И бежала ли я. Вечером возвращаюсь в том же автобусе. Тот же водитель на вопрос девушки, можно ли приобрести у него билет ехидно улыбается: вы не знали, что в кассе есть билеты? Знала она. Только не была уверена, что ты станешь дожидаться ее из очереди в кассу после времени отправления, указанного в расписании. Есть люди, которые не могут просто и прямо ни спросить, ни ответить. Такт, вежливость и соблюдение границ находятся в запертом для них пространстве.