Морозный январский вечер 1910 года. В столовой квартиры на Тверской разложена географическая карта России. Собинов, оживлённый, весёлый, водит по ней карандашом от Варшавы к другим городам, к Волге, Сибири и Дальнему Востоку. Рядом с ним молодой антрепренёр Владимир Резников, который завоевал доверие Собинова и хочет дать возможность услышать его в той далёкой части России, где его ещё никогда не слыхали...
Собинова, помимо желания петь в далёкой части России, интересовало путешествие по тем местам, где он не бывал, а любознательность была одной из отличительных его черт...
Наступил конец февраля, время отъезда. В один прекрасный день мы - с нами был аккомпаниатор Собинова Златин и приятель, молодой баритон Виктор Андога, обладающий красивым голосом и красивой внешностью. Мы все весело отправились в дальний путь.
Концерты начались в Варшаве. Польские слушатели приняли искусство Собинова со всей пылкостью их тонкой, чуткой души. Успех был совершенно исключительный и оглушительные аплодисменты не умолкали. Арию из оперы "Искатели жемчуга" - "В сиянье ночи лунной"- по требованию публики он спел трижды. Собинов пел так замечательно, что мне, много раз слышавшей эту арию, казалось, что такой проникновенности настроения и кристального звучания его голоса я ещё никогда не слышала. И он сам говорил:"Вот так бывает иногда, что сам чувствуешь, что хорошо... Только это абсолютное чувство бывает редко. Впрочем, всё, что хорошо, и в действительности бывает редко"...
Выступать без передышки в разных городах было утомительно. Приходилось спешить на вокзал, плохо спать ночью в поезде, а на другой день снова распаковывать и запаковывать чемоданы, петь и снова спешить на вокзал... Но Собинову всё это давалось с удивительной лёгкостью. Всегда весёлый, он шутил и подсмеивался над нами.
Один за другим шли его блестящин концерты, и мы все ехали в чудесном настроении...
Подъезжая к Саратову, Собинов воскликнул:"Ну, вот и моя матушка Волга! Родная моя!" В Саратове всю сцену украсили цветами и среди массы их выделялась громадная ладья из белых цветов, которая стояла на голубовато - зелёной парче. В неё была вложена карточка:"Родному сыну матушки - Волги от любимых его братьев и сестёр". Собинов был очень тронут, когда узнал, что эту ладью собрали не богатые люди, а народ...
После Саратова была Казань, где нам устроили лукулловский ужин.
Из Казани поехали в Сибирь. Леонид Витальевич пришёл в восторг от поезда. Вагоны отличались удобством, вместительностью, комфортом, особенно спальные вагоны с удобными диванами и даже с электрической лампочкой на столике. В поезде была библиотека, аптека, ванна и вагон - ресторан, где подавались сибирские пельмени. Сопровождал поезд и доктор. "Вот это я понимаю! - шутил Собинов, - "если объешься пельменями, тут как тут доктор с каким - нибудь снадобьем, а если от паровозной копоти превратишься в трубочиста, отмоешься в ванне"...
По дороге в Иркутск нас занесло снегом. С утра снег падал большими хлопьями. После завтрака я случайно заснула. Проснулась - в вагоне тихо, поезд стоит, а снаружи слышатся голоса и шум. Вдруг в моё окно полетел снежок. Его бросил Собинов. Он стоял с лопатой в руке, смеясь, махал мне рукой и звал на подмогу. Простоять пришлось несколько часов, пока путь не был расчищен, но для Собинова это было весёлым развлечением. Он с большим удовольствием расчищал путь вместе с железнодорожниками...
Последние пять концертов были на Дальнем Востоке. Собинов с нетерпением ждал отдыха. Почти трёхмесячная беспрерывная жизнь в поезде утомила его. Предстоящая 12-дневная дорога Владивосток - Москва манила домой...
Пока Леонид Витальевич отдыхает в поезде, передохнём и мы, а затем последуем за ним в иные края, к новым слушателям.