Интервью для журнала «Magazine», Новосибирск, июль 2015 г.
Счастье – это не «много», а «красиво»!
В июле 2015 года Новосибирск посетил Александр Геннадьевич Хакимов – известный в России и других странах специалист по ведической культуре, философ, психолог, общественный деятель, художник, писатель.
Этот яркий и многогранный человек – наш собеседник
Александр, каковы Ваши впечатления от лекций в Новосибирске?
В этот мой приезд в Новосибирск (а он уже не первый) я уже по объему аудитории вижу, что растет интерес к ведическим знаниям. В туры я езжу ежегодно, и по дальнему зарубежью тоже. Потому, сравнивая публику разных стран, могу сказать, что Россия в плане духовных поисков – особенная территория.
Это связано с особенностями русской души? Или это понятие – выдумка европейцев?
Думаю, это не выдумка, а живое, реальное понятие. Про «американскую» или «европейскую» душу я не слышал – нет в речи таких устоявшихся оборотов. Это не означает, что западные люди бездушны, просто россияне состоят в особых отношениях с Богом – просторы России, её природные богатства побуждают людей искать гармонию, искать чего-то высшего. Предметный мир России вполне западный. Западное умение «извлекать вкус жизни», оно нажито веками. И понятно, что оно симпатично россиянам. Но россияне в западной культуре ищут не просто предметную красоту, они там ищут ЛЮБОВЬ. Искать любовь, высшее начало – это вообще очень русская склонность.
Кроме того, у русских есть какая-то особая эмпатия с Индией – еще со времен Афанасия Никитина…
Да, именно! Огромный интерес к индийской культуре и эта особая «совместимость душ».
С какой аудиторией интереснее работать? А с какой труднее всего?
Люди усваивают легче услышанное, находясь в большой аудитории, поскольку не принимают на свой счёт приводимые для иллюстрации примеры. Они думают: "Я-то не такой! Вот это, скорее всего про моего соседа... Точно про него!". Гораздо проще увидеть недостатки в ком-то другом. А в индивидуальной беседе человеку приходится всматриваться в себя - это достаточно "взрослая" внутренняя работа и не каждый готов к этому.
На своих лекциях и тренингах Вы разделяете материал по уровню подготовки публики – на темы «для продвинутых» и «для чайников»?
В моем подходе я учитываю оба типажа, ибо «чайниками» могут быть все – для любого из нас какая-то информация может быть впервые получаемой, неожиданной. С другой стороны, каждый человек внутри потенциально совершенен – он не «заготовка», не «болванка». Он – потенциальное совершенство. И я стараюсь найти баланс между этими образами. Всякий человек может усвоить любую истину, независимо от базового образования или возраста. Не бывает истин «не по чину».
Что помогает Вам «держать зал» - ваш внутренний импульс или риторические и актерские приёмы тоже используются?
У меня нет в арсенале того, что принято называть «профессиональной ораторской техникой», поскольку я раньше вообще не предполагал, что буду выступать со сцен, перед огромными залами. К слову, в школе я вообще был самым стеснительным ребенком. Хотя, нет – нас двое таких было – тех, кто не мог отвечать у доски даже безупречно выученный урок. Необходимость отвечать перед всем классом полностью парализовывала меня. И поэтому учителя подсаживались ко мне за парту и спрашивали меня отдельно, чтобы я мог хоть что-то рассказать им из пройденного материала, показать, что их труд не был напрасным. Да, вот такая бывает стеснительность. А сейчас, во взрослой жизни, сыграла не "жажда сцены", а желание делиться с людьми чем-то по-настоящему ценным.
Сначала я пробовал это делать перед небольшой аудиторией. И оказалось, что я востребован. Это дало уверенность. Аудитория прирастала – меня стали приглашать все чаще, ширилась география выступлений.
А как Вы осознали это желание делиться?
Знание приносит счастье, даёт уверенность. Когда вы чувствуете настоящее счастье, вам хочется им делиться. Так же бывает от встречи с визуальной красотой: увидев что-то красивое, вы тут же хотите рассказать об этом близким. В этой канве, делясь счастьем, мне очень легко общаться с людьми. А общение «на зачёт», когда оценивают твой уровень – это всегда меня сковывало. А еще была встряска-перемена – событие, которое поделило мою жизнь на «до» и «после». В 1982 году я испытал клиническую смерть. Дело было в советском Ленинграде, на дворе атеистические времена и материализм. Мне хотелось поделиться увиденным ТАМ. Но когда я об этом заикнулся, то быстро понял, что «здесь и сейчас» меня, пожалуй, не поймут и дело может кончиться психиатрической лечебницей. Но воспоминания «оттуда» приходили еще не один раз, и я стал искать литературу по теме, изучать воспоминания людей, переживших клиническую смерть. И захотелось узнать – куда идёт душа, когда в тело вернуться уже невозможно, какова её дальнейшая участь и путь? Тело – сложно скроенная одежда души, но не более того. С этого момента и начались мои философские поиски. Начинал я, разумеется, как советский атеист и постепенно подобрался к восточным философиям, к Бхагавад-Гите. Начались медитации, занятия йогой. И постепенно я пришел к потребности делиться.
Каков ареал ведической культуры в современном мире? Как он менялся в последние годы?
По моим наблюдениям, даже в атеистические времена люди были склонны к духовным поискам. В Ленинграде 1980-х это ярко ощущалось. Тогда понятие «самая читающая страна» ты ощущал физически: входишь в вагон метро – и все вокруг с книгами. Причем, не с покет-буками детективов и фэнтэзи, а с книгами весомыми, где, как сейчас принято говорить, «много букв» - Толстой, Достоевский, научно-популярные издания. «Махабхарата», которую тогда легально издали как литературный памятник, тиражом в сто тысяч экземпляров, разлетелась из книжных магазинов за неделю. А в 1982-м году мы стали издавать Бхагавад-Гиту с комментариями по калькуттскому изданию. Правда, она, в отличие от «Махабхараты», проходившей как эпос, издавалась и распространялась нелегально, с риском неодобрительного внимания со стороны КГБ. Но люди откликались. Люди любили читать, были склонны к философским поискам. Сейчас атмосфера заметно изменилась: читающих людей гораздо меньше, все больше доля созерцателей видео, даже журналы стали упрощенными – текстовой материал из них вытесняет так называемая «инфографика» - объяснения в картинках. В этом информационном пространстве человеку трудно сосредоточиться на философии. Кругом этакий информационный йогурт со вкусовыми добавками, а философия – жесткая пища. Впрочем, мы берем актуальные контексты, близкие людям, начинаем объяснять. С простых образов и ситуаций к сложным, требующим эмоционального взросления. И так, постепенно, шаг за шагом люди входят в мир ведической культуры. Нынешняя жизнь насыщенна стрессами и поисками самых примитивных версий понятия «счастье», больше стало грубой, примитивной сексуальной энергии. А причина в том, что стало меньше интеллектуальной нагрузки, философского знания. При том, что формальной религиозности стало больше, налицо упадок религий. Назначение религии – быть прививкой против деградации. Но религия сейчас ослабла настолько, что остановить деградацию неспособна. Это общее явление и в Европе, и в Америке.
Всё так мрачно?
Не совсем. Мировые религии сейчас мобилизуются, ведут активный поиск нового языка, ищут пути сопротивления постгуманизму. Но силы не хватает. А сила, как известно – это знания. Мы, пропагандисты ведической философии, предлагаем людям знание – вне зависимости от того, какова их конфессия. Ведическая культура не требует отречения от родного вероисповедания, не ставит перед выбором «Или-или».
Недавно были в ходу апокалиптические мотивы, паранойя 2012 года. А есть ли в ведической философии понятие конца времен?
У всего есть начало и конец. В Ведах есть понятие циклов. Но волны фобий идут от академической теоретизирующей науки. А традиционная культура более оптимистична. Например, в русской культуре солнце – это Красно Солнышко с добрым материнским ликом, а не злая звезда, «плюющаяся» в сторону Земли солнечными бурями. У людей росших и живших в традиционной, естественной культуре не было и страха смерти – смерть была просто следующим этапом путешествия, а не черной бездной. А наука ввела понятие «враждебные силы природы». И запрограммировала на страх. Ведь враждебного полагается бояться. В брошюрах 60-х, полных восторженного прогрессизма была фраза-штамп: «Наука достигла больших успехов в борьбе с враждебными силами природы». И из этой бодрой фразы лучше всего запоминался именно конец.
По правилу Штирлица…
Именно так. Бодрая фраза с пугливым подтекстом.
Тренинги личностного роста приучили публику очень буквально воспринимать результат – как некую формулу счастья, которая покупается на тренинге. Каков у Вас «публичный продукт»? Чего люди ждут, и приходится ли корректировать их упования?
Когда я приезжаю в город, я прошу уточнить, что хотят узнать люди. Например, прошлое выступление в Новосибирске было посвящено семейному вопросу – тогда это интересовало людей больше всего. А в позапрошлом туре разбирались с уровнями самосознания – таков был запрос. Сейчас – тема истины. Причем, запрос на тему я узнал в день приезда. А что касается формулы счастья, то тут есть одна «ловушка». Люди привыкли воспринимать счастье как количественное понятие. А счастье – это КАЧЕСТВО, а не количество. И гармония – качественное понятие.
Сейчас у всех на устах понятие «Психология третьего тысячелетия». Что за ним стоит?
Думаю, это не оппозиция классической психологии, а выход на новый уровень. Психология третьего тысячелетия не противопоставляет дух, философию и эмоцию, а рассматривает внутренний мир человека в комплексе, цельно.
К слову, есть ли в этой сфере темы «ажиотажного спроса»?
Конечно. Был ажиотаж и вокруг психологии третьего тысячелетия, и вокруг Аюрведы – ведической медицины, и вокруг Бхагавад-Гиты. Российская интеллектуальная среда очень влюбчива. Причем, все, что затмила собой очередная полюбившаяся идея, объявляется устаревшим и достойным упразднения. Мол, сбросим с парохода современности и тогда-то ка-а-ак заживем! Но это своего рода ребячество, наивность. Ведическая культура избегает понятий «упразднение», «отрицание» - избегает любых разновидностей разрушения. Экономику, медицину, религию, науку нельзя упразднять. Нельзя жертвовать наукой ради религии и жертвовать религией ради слепого, механического прогрессизма. Психология третьего тысячелетия не претендует на вытеснение материалистической науки. А вот их синтез, гармонизация – это был бы продуктивный поворот. Высший смысл ведической культуры – божественная любовь. Та самая, что мы со времен «окна в Европу» искали на Западе и надеялись обрести.
А она там была?
В эпоху Возрождения – вероятно. А сейчас остался гедонизм и чувственность. Чувственность и любовь – это, согласитесь, не совсем одно и то же. Потому-то западные интеллектуалы с такой надеждой смотрят и на Россию, и на Индию – они чувствуют, что в этих странах, в этих цивилизациях еще есть душа, есть духовный метаболизм.
Как Вы обозначаете свою миссию – культуролог, психолог, теолог, философ?
Эти роли, скажем так, присвоенные. Сам себя я никаким титулом не обозначаю. Формально я вообще самоучка – никаких официальных образовательных статусов. Но я нахожусь в очень древней ученической преемственности – Парампаре. Мой духовный учитель живет в Индии, в святом месте, много путешествует по миру, проповедуя бхакти-йогу (науку любви к Богу). У него много учеников и я один из них.
Александр, Вы ведь еще и профессиональный художник. Есть ли у Вас выставочная деятельность?
Запас своих картин есть, но выставок я еще не устраивал. Просто некогда. Выставка пока только в планах.
А кто любимый художник?
Одного единственного нет. Я люблю целую художественную эру – эпоху Возрождения. Это была уникальная эпоха. Оказавшись в Лувре, видя картины и скульптуры Ренессанса живьем, я ощутил их особую энергетику. Сейчас ничего подобного нет. У художников Ренессанса была способность видеть Высшее и переносить это озарение на холст или в мрамор. К слову, даже сто-двести лет назад энергетика искусства была более насыщенной. Причем, и на зрительском уровне: люди различали больше тональных оттенков, могли развернуто описывать свои визуальные впечатления. А в традиционной китайской культуре обучение вообще начиналось с музыки и живописи. Юный человек сначала учился ощущать красоту, а уж затем считать. А нынешнее восприятие оно именно «цифровое». Не в смысле технического термина digital, а по типу ориентации. Мол, дайте нам последовательность действий, мы список составим.
«Сколько вешать в граммах?»
Именно. Между тем, ведическое знание передается образами. Но с цифровым, информационным миром ведическая философия вполне уживается.
Словом, ведическая философия оптимистично трактует прогресс.
Да, бесспорно! Просто в ведической культуре прогресс не состоит лишь в материальном изобилии. Счастье – это гармония. Человечество постепенно подходит к осознанию этой истины.
Источник: https://www.ahakimov.com