А любовь всё сильнее, горячее, до слёз,
и печальнее ели в лесах без тебя,
и пески поседелые смотрят из грёз
на качели ветрами в одинокое «я».
Будто, кто-то украл путеводную нить,
намотал на клубок из не правильной пряжи,
и совсем не понятно, мотор, чей, гудит,
может это чужой удивительный праздник.
А на улицах дождь, то ль из капель для слёз,
что для божьей росы из небесного моря,
ведь, за ними не видно красивейших звёзд,
тех что светят для солнца и мира покоя.
Повзрослевшие дети своих берегут,
не страшась потерять, что с родимого поля,
только время уйдёт, так за ним побегут,
чтобы в зёрнах искать платье детства покроя.
Где-то мальчик, уж юноша, маленький мой,
был бы рад мне прочесть, да хоть, «У Лукоморья»,
чтоб из маминых глаз подтвердилось «Родной»…
жаль, что я далеко, да с познанием горя…
Всё, что сердцу любимое, врезалось в кровь,
как за тканями плоти песчинками в камни…
не добраться до счастья увидеться вновь,
или, может вернётся мой ангельский странник…
Ах, Максим, что не так в моей жизни пошло?
Неужели, во всём я сама виновата?
Отчего же, всегда, так гудит Колесо
над вратами Небес, когда грезится плаха?
Осторожно идти, осторожно лететь,
не дай Бог не заметить не доброго взгляда…
Я, как рыбка из сказки попавшая в сеть
с зеркалами для всех, для любимого, рада.
Будет много открытий, в стихах, без стихов,
молчаливым рисунком, мой тайный избранник,
но я в церкви молюсь, чтобы свидеться вновь,
чтоб махнул ты меня, как искусный ботаник.
На пороге разгадок загадок миров,
ты один удостоенный важного слова…
потому что, от солнца нет лучам берегов,
хоть и создано тело его для людского.
Ты не думай, что молния шаром и, всё,
что в огне то не жизнь, что сгорает живое…
когда бабочка в коконе крылышки мнёт,
счастье - кокона нить, хоть личинка в неволе.