Гермес – в древнегреческой мифологии бог торговли, прибыли, разумности, ловкости и красноречия, дающий богатство и доход в торговле... Посланник богов; изобрёл меры, числа, азбуку…(из энциклопедии)
Комедиограф Мольер, подметив невероятной силы мечту прослыть аристократом в каждом французском лавочнике, создал бессмертную театральную пьесу.
Мечта лавочника сбылась, а парижская династия Эрмес, умело играя на той же национальной слабости, прославилась на весь мир и заработала несчётные миллионы франков.
Об этом наша история.
1. Тьерри
ВСЯ РОСКОШЬ ПАРИЖА создавалась амбициозными пришельцами. Вот и Тьерри Эрмес появился на свет в западной Пруссии. В то время город Крефельд, захваченный Наполеоном, считался частью Франции и только благодаря этому случайному обстоятельству Тьерри Эрмес, родившись в семье отца-француза и матери-немки, оказался подданным французского императора, а не прусского короля. И, может быть, именно поэтому юноша, осиротевший во время очередной войны между немцами и французами, подался искать счастья не в Берлине, а в Париже. Германия потеряла колбасника или изготовителя армейских ремней, зато Франция приобрела куда больше.
Через пятнадцать лет парижской жизни Тьерри Эрмес уже хорошо понимал, что надо делать. Возможно, ему открылась тайна Парижа, о которой так много писали Бальзак, Флобер, Мопассан: здесь каждый буржуа мечтал походить на аристократа. Понимая, что в сознании обывателя аристократ неотделим от верховой езды или от кареты, Тьерри открыл свою фирму и мастерскую по изготовлению кожаной конской упряжи, сёдел и уздечек.
О, лошадь! Во Франции ты всегда была больше, чем тягловая сила. Ты была символом принадлежности к высшему обществу: ведь только «настоящий кавалер» мог позволить себе шпоры или карету. Простой француз ковылял пешком или трусил на ослике.
Революция дозволила рядовому французу лошадь, но вовсе не сделала её дешёвой. Так что Тьерри Эрмес сделал беспроигрышную ставку. Мастерскую расположил тоже с умом: на улице Бас-дю-Рампар, что возле Больших Бульваров с их бесконечными променадами да господскими фланированиями туда-сюда. Фирму назвал незатейливо, но звонко – своей фамилией. Со временем он сделался лучшим в своём ремесле. Мастерская не простаивала, фирма процветала.
В 1855-м и 1867-м гг. изделия Эрмеса удостоились премий на Всемирной выставке.
И как бы сильно ни трепало Францию на волнах истории, корабль Эрмеса казался непотопляемым.
2. Шарль-Эмиль
В XIX ВЕКЕ люди ещё хорошо понимали, что даже самое безупречное заведение неминуемо развалится, если не подготовить себе вовремя достойную смену. Покоритель Парижа Тьерри умер, но дело его продолжало жить в руках наследника, Шарль-Эмиля Эрмеса. Этот человек прожил целую эпоху (1835–1919) и повидал Париж всяким – имперским и республиканским, изнемогающим от роскоши и страдающим от нищеты. Под его руководством магазин переехал с Бас-дю-Рампар в дом 24 на Рю-дю-Фобур-Сент-Оноре, в котором располагается и по сей день. Главным открытием Шарль-Эмиля было то, что успешному бизнесу необходимо идти в ногу со временем и, в зависимости от политической ситуации, расширять и клиентуру, и ассортимент. Сёдельное снаряжение стали продавать всем желающим, а не только аристократам (подлинным или мнимым). Всё это только пошло на пользу делу, и к концу Первой мировой войны фирма «Эрмес» находилась в исключительно хорошей форме.
В значительной степени благодаря уже взрослым сыновьям Шарль-Эмиля: Адольфу и, особенно, Эмилю.
3. Братья Эрмес
ПАПАША ШАРЛЬ-ЭМИЛЬ, отойдя от дел, оставил фирму в надёжных руках. Адольф и Эмиль были полны грандиозных идей и планов, которые имели обыкновение сбываться. Предприятие росло, всё больше и больше людей, стремясь приобщиться к высокой роскоши, находили себе у «Эрмеса» хоть что-нибудь. К 1914-му году в мастерской работали 80 опытных седельщиков.
Проявляли интерес к «Эрмесу» и монархи. Например, фирма была официальном поставщиком лошадиных сёдел для царской семьи Романовых.
Деловую проницательность Эмиля характеризует такой эпизод. К концу Первой мировой войны он догадался, что военная промышленность какой-нибудь страны, развернувшись в невиданных доселе масштабах, к окончанию войны будет не готова и неизбежно останется с излишками продукции, враз потерявшими всякую ценность. Эмиль предпринял поездку в Северную Америку, ознакомился там с постановкой производства (кстати, «Эрмес» никогда не опустится до массового производства и, тем более, до конвейера), но и бдительности особой не терял. Самая ценная находка обнаружилась в дремучей и сонной Канаде: лишние запасы американской застёжки, которой на французском языке и названия-то ещё не было. По-английски её называли «зиппер» и ставили на чехлы крупнокалиберных пушек. Новые пушки Европе пока больше не требовались, чехлы тоже; Эмиль Эрмес приобрёл 40 метров этого самого «зиппера», а затем и исключительное право на его использование во Франции при изготовлении сумок. Поэтому во Франции зиппер (а по-русски, «застёжку-молнию») стали называть «застёжкой Эрмеса» (fermeture Hermes).
Сообразили братья и другое: на дворе новый век. Говоря языком деловых людей, «эпоха лошадей» закончилась и началась «эпоха женщин»; кожаные дамские аксессуары были призваны заменить кожаную упряжь.
Тут, как всегда, его величество случай помог. В 1922 году мадам Эрмес пожаловалась Эмилю, что не может сыскать себе кожаную сумочку по вкусу – не старомодный ридикюль, а такую, чтобы было удобно носить с собой повсюду. Чтобы угодить жене, тот смоделировал первую в мире коллекцию дамских сумок самостоятельно.
Забавна история названия «сумки Келли». Сама-то сумка появилась в 1935 году, ещё при «братьях». И только 20 лет спустя, когда Грейс Келли стала принцессой Монако, на неё налетела стая папарацци в аэропорту. Принцесса как раз путешествовала с округлившимся животом и отнюдь не собиралась посвящать бульварную прессу в тонкости своей семейной жизни. Поэтому она демонстративно прикрылась своей дорожной сумкой – и в таком виде фотография появилась на обложке журнала «Лайф». С тех пор эту сумку иначе, как «сумкой Келли» никто не называл, а вскоре в новую игру включились и сами изготовители.
Но это было уже при новых хозяевах.
4. На грани провала
РОБЕР ДЮМА-ЭРМЕС и позже его сын Жан-Луи Дюма чуть было не уронили вековой бизнес в штопор, но вовремя сумели выровнять траекторию полёта. Опять-таки, все было связано с модными тенденциями и даже с философией потребления. Дело в том, что многочисленные конкуренты «Эрмеса» изготовляли дамские сумки из синтетических материалов. Выглядели они очень похоже, а стоили не в пример дешевле.
Дом Эрмесов же работал по-старинке. Чтобы изготовить одну лишь сумку, требовалось от 18 до 24 часов непрерывной работы одного мастера (Эрмесы открыто кичились тем, что каждое их изделие от начала до конца своего рождения ведает только одну пару рук). Заказчик обычно ожидал своего изделия по полгода. А чего стоили материалы! На сумки шли флоридские аллигаторы, пакистанские буйволы, австралийские крокодилы, тайландские акулы, малазайские ящеры, африканские страусы... готовый обвинительный список для «Гринписа».
Но всё же бог Гермес оказался милостив к упрямым французам. Несмотря ни на какие исторические препоны и помехи, эта претенциозная фирма до сих пор цела и невероятно богата. Да, теперь приходится делать джинсы, шейные платки, наручные часы, галстуки, духи и туалетную воду. Но всё это, как и в мастерской Тьерри Эрмеса, предназначено только для богатых снобов, которые формируют свой собственный стиль жизни.
На народы, свободные от извечной французской мании «походить на аристократов», чары Эрмеса распространяются тоже, но как-то утилитарно, без должного пиетета и почтительной дрожи. Например, Шарон Стоун в «Основном инстинкте» привязывает «жертву» платком от Эрмеса. Ничего святого у этих американцев.
5. Улица Фобур Сент-Оноре
ЗАТО ФРАНЦУЗЫ относятся к богатству, словно к религиозной святыне. В доме «Эрмес», который, как мы уже знаем, бессменно расположен на Рю-дю-Фобур-Сент-Оноре, 24, существует закрытый музей, в который пускают лишь «избранных» из высшего света. Это – коллекция изделий, собранная ещё Эмилем Эрмесом. Здесь и старинные сёдла, и стремена, и шпоры, и прочие причиндалы, способные перевернуть сердце любому наезднику или историку. А также – картины, гравюры, книги, предметы тогдашнего пользования, детские игрушки – чего только нет в этом частном музее! До сих пор мы могли разве что полагаться на рассказы отдельных счастливчиков, сумевших проникнуть в святая святых лошадиной фамилии.
И вот теперь, впервые в жизни, дом Эрмеса согласился отправить 250 экспонатов в кругосветное путешествие – пусть простые смертные посмотрят, оценят и восхитятся. Благо и вправду есть, чем.
Помимо множества разнообразных экспонатов, имеющих самоценный интерес, мы сможем наконец воочию проверить, как жил типичный персонаж Мопассана – парижский буржуа, заработавший несметный капитал и приобщившийся к миру прекрасного.