Продолжение
Позже, вспоминая этот день, Стас заново переживал один единственный момент. Момент, когда Лиза по-домашнему прильнула к его плечу, и на её лице отражалась вся гамма чувств от увиденного на мониторе. Как в метро, во время чтения книги.
Через некоторое время Стас узнал, что Лиза не замужем, живёт с родителями, и что в её жизни было какое-то трагическое событие, о котором никто толком не знает. Именно поэтому и сложилось среди мужской части сотрудников особо бережное к ней отношение. А Глеб однажды достаточно жёстко наехал на Марину, когда та пыталась указать Лизе её место в иерархии издательства. Не в служебном, естественно, смысле.
– Марина, какое твоё дело до того, крещеная Лиза или нет! – скрываясь на крик, отчитывал Марину Глеб. – Чего ты постоянно лезешь, куда тебя не просят! Может еще потребуешь в типографии, чтобы наши книжки печатали только воцерковленные печатники? Регулярно исповедующиеся и причащающиеся? Не смей приставать к Лизке! И только попробуй мне ещё вякнуть что-нибудь про бесов и искушения! Сама будешь набирать тексты! Одним пальцем! На большее ты не способна!
Дело тогда дошло до директора, Глебу пришлось извиниться перед Мариной, а редакторы – Марфа и Ксения ; провели разъяснительную беседу с обеими.
Марине было сказано, что и самим редакторам не очень нравится, когда приходится работать с нецерковными людьми, но надо смиряться. А с Глебом поступили жестче: поджав губы, с ледяным блеском в глазах Ксения предложила ему отправиться на недельку на покаяние в монастырь, а Марфа – чтобы он попросил батюшку Алексия наложить епитимью. Причем строгую. А для острастки припомнили Глебу и случай с перепуганной поэтессой.
Ничего больше не узнав о Лизе, Стас успокоился и стал ждать. Чего? Этого он и сам себе не мог объяснить.
А работа тем временем стала делом привычным и даже обыденным. Стас уже не реагировал на замечания редакторов и Ангелины, и безропотно вносил мелкие изменения в оформление обложек. Даже придумал хитрый ход: закончив эскиз, делал ещё один или два явно непроходных и показывал вначале их. После обсуждения предъявлял настоящий вариант, который безоговорочно принимался. Об догадались лишь Глеб и директор, который сказал: «Ну, наверно, и правильно. Но все же старайтесь не идти у них на поводу. Будут проблемы – обращайтесь ко мне. А я еще и отца Алексия подключу».
Отец Алексий же редко появлялся в компьютерной. Зайдя как-то раз, постоял возле Стаса и, глядя на монитор, произнес: «Вот, говорю я Петру Петровичу, что с такими обложками пора выходить на мировой уровень. Есть у меня знакомые в Штатах, в Джондарвильской семинарии – почему бы туда наши книги не отправить». И, повернувшись, к Але с Галей, добавил: «Дерзайте, дорогие мои. Дерзайте». Затем, покосившись на сосредоточенно ковырявшегося в раскрытым системном блоке Андрея, отправился в редакторскую.
А Стас понемногу разобрался и в «иерархии» сотрудников, и в хитросплетениях их личных отношений, и в том какое же место он занимает в издательстве. И место это оказалось совсем не таким, каким он себе представлял, когда рвался на эту работу. Стас оказался в роли сотрудника, от которого требовалось выдавать определённого вида и качества продукцию. О каких-либо творческих потугах здесь нужно было забыть. Об этом ему так и сказал все тот же Глеб.
– Если у тебя какие-то творческие замыслы – забудь! Здесь это никому не надо – раз! Никто не поймёт твоих дизайнерских изысков – два! И все они боятся чего-то нового – три! Даже Петр. Поэтому, если будешь держать средненький стандартный уровень, то впишешься в коллектив. Но и не переживай. Ты и так уже много сделал: у издательства появился, наконец, собственный художественный стиль. Ребята со сбыта мне говорили, что оптовики, как только увидят наши последние обложки, сразу говорят: «А-а, это „Обитель“ чего-то новое придумала».
* * *
Вскоре Стас увидел и помощника директора по общим вопросам: того самого «защитнице светлого». В один из дней в компьютерную вошел Петр Петрович с высоким, коротко стриженым мужчиной лет пятидесяти.
; Ребята, девчата, ; сказал директор. – Не дадите Игорю пачку бумаги?
Получив из рук Андрея пакет, Игорь сам подошёл к Станиславу:
; Игорь Игоревич. Можно просто Игорь.
; Ста-нис-ла-а-в, ; смутившись от пронизывающего взгляда чистых, цвета арктического льда, глаз, пробормотал Стас. Даже не пробормотал, а как-то проблеял.
Когда они ушли, Стас повернулся к Глебу:
; Слушай, я не ожидал… Ну, думал, браток будет как браток. А это… прямо Феликс Эдмундович! Он, что чекист бывший?
; Думаю, не бывший. Понял, кто нас крышует? Да Петр тоже не просто инженер в отставке.
; Да-а, ; протянул Стас.
Но это не было последним удивлением Стаса.
Буквально на следующий день после посещения ясноглазого защитника, Стас не пошел на обед и в одиночестве увлеченно работал над многослойным коллажем в Photoshope. Вдруг он почувствовал, как со спины кто-то тихо подошел. Подошедшего сопровождала такая густая волна перегара, что Стаса замутило.
; Ты, что ли, Станислав? – елейным голосом произнес обладатель перегара. – Это ты подмял под себя всю оформиловку?
Стас обернулся и увидел высокого худощавого человека с тщательно расчесанной бородой и очень длинными волосами, убранными в хвостик, часть которого кокетливо спускалась с затылка на грудь.
; Почему это я подмял? – с легким раздражением ответил Стас. – Работы хватит всем. Вы ведь Владимир? Я как раз хотел с вами связаться.
; Да, ладно, ладно, ; миролюбиво сказал Владимир и протянул руку. – Я ведь так, в шутку. Я особо и не претендую. Будешь зашиваться – всегда выручу. И давай сразу на ты.
; Давай. У меня как раз есть две обложки. Книжки тонкие, сверстают и вычитают их быстро, а я действительно зашиваюсь.
; О-о, кого мы видим! – воскликнул вошедший в компьютерную Глеб. – Изограф искусный! Маэстро великолепный!
– Привет, привет, Глебыч!
Они троекратно облобызались.
– Володя, Володя, – в унисон запели вошедшие следом Аля и Галя. – Ну как твое паломничество?
– Невероятно! Просто невероятно! Столько благодати получил в этом монастыре! Расскажу попозже. А вы-то как? Смотрю вашего полку прибыло. А Лизка? Работает?
– Да куда она денется, твоя Лизка! – наперебой застрекотали девушки, поглядывая при этом на Стаса.
– Твой Лизочек так уж мал, так уж мал, так уж мал, – тоненьким голоском затянул Глеб, потом уже серьезно добавил:
– Завтра она придет. К трем часам.
Стасу все это показалось каким-то дурным сюрреалистическим спектаклем. Особенно его покоробило упоминание о Лизе. Но он сделал вид, что его не касается. Стас уже хотел было предложить Владимиру поговорить о работе, но его опередила тихо вошедшая Марина.
– Володя! Рада тебя видеть. Как съездил? Попал к батюшке Парамону?
– Попал, Марина, попал. Да ещё как! Часа полтора проговорили.
Стас повернулся к Глебу:
– О ком это они?
– Есть такой старец в Симеоновском монастыре на севере области, – вполголоса ответил Глеб. – Наши часто к нему ездят. А раз в год, летом, так и всем издательством.
Их тихий разговор прервал возглас Марины:
– Ну, Володенька! Опять что ли?!
– Унюхала, – прокомментировал Глеб и быстро пришел на помощь уличенному грешнику:
– Воло-о-дь! Подойди к нам. Тут срочно одну работенку обсудить надо.
Владимир положил руку на плечо Марины:
– Мариш, извини, – и поспешно подошёл к Глебу и Стасу.
– Братья во Христе, – начал он своим елейным распевом. – Слушаю вас.
Затем, оглянувшись на уходящую Марину, уже тихонько:
– Ребята, выпить нет?
* * *
Идея поддержать страдающего Владимира была озвучена Глебом:
– Ладно, Вовка, пошли. Петра все равно сегодня не будет, а девочки нас прикроют. Скажут, что пошли...
– На открытие выставки книжного дизайна в Союзе художников, – подал голос Стас. – Оно, правда не сегодня, но кто будет проверять.
– Вот это по нашему! – изумлённо воскликнул Глеб. А Владимир озабоченно спросил:
– А Маринка не заложит? Характер Петра я знаю. Мне-то что, а вам?
– Так мы же со Стасом вернёмся, – ответил Глеб. А что выпили – так наливают же на вернисажах! Зато скажем, что повысили свой дизайнерский уровень. Эх, жаль Андрюхи сегодня нет!
В рюмочной все началась с обычных разговоров о каких-то общих проблемах, но затем... Вначале понесло Владимира. Стас удивился, куда вдруг исчезли его елейный голос и ухоженный вид. Вовка – так теперь называл его и Стас – распустил косичку, отчего библейские власы его приняли вид всклоченной гривы льва, готовящегося к атаке. А голос... Голос опустился на октаву ниже и приобрел столь любимые некоторыми утонченными барышнями хриплые саксофонные обертона.
– Ты думаешь, что Петр с Вадимом мечтают об элитном издательстве? – дышал он в лицо Стаса. – Фига с два! Я как-то говорил с Петром о новом подходе к оформлению, о привлечении современных авторов, он, конечно, соглашался, но... В какой-то момент я понял, что ему, хотя и лестно быть в лидерах, но слушал он с какой-то улыбочкой и украдкой позевывал. По-зе-вы-вал!
– Да спать он хотел, навелно, – ватным, непослушным голосом сказал Глеб. Было видно, как тяжело далась ему эта фраза. Особенно буква «р». – Он маля спит, все лаботает, лаботает...
– О-о, Глебушка, – заулыбался Вовка. – Тебе нужен антракт. Рекламная пауза! А мы со Стасом ещё накатим.
После наката Стас почувствовал, что и он вскоре тоже будет путать все буквы.
А Вовка – ни в одном глазу – наклонился ближе к Стасу:
– Мне ведь давно предлагали в штат. Не хочу! Сейчас я свободен. Есть работа – есть деньги. Нет работы – да и хрен-то с ним. Не всё в этой «Обители» просто. И не только книгами они занимаются.
– Ювелирку продают, – начал, было, Стас, но Вовка перебил:
– Ещё как продают! С ювелирной нарезкой в стволах!
– Да ты, что!
– Вот и то. Помалкивай только. Почему издательство нигде не светится? Я имею в виду разные выставки, ярмарки?.. Сидим себе тихонько, выпускаем маленько, но почему-то всегда на плаву! Постоянно жалуемся на проблемы с деньгами, но машины для развозки тиражей имеем. Я уже молчу о том, что сынок Вадима в Англии учится, да и детки Ангелины и Петра тоже нехило пристроены. Что скажешь?
– Ну, как-то неожиданно все это. И не верится.
– А вот и не верь, – вмешался Глеб. – Он тебе ещё не такого наговорит. Вовка фантазер известный.
– О! – засмеялся Владимир. – Глебушка снова в строю! Привет, пехота!
– Сам ты пехота. Я ал-лти-рле-лья – Глеб снова закрыл глаза.
А Стас наклонился ближе к Владимиру и негромко спросил:
– А что у тебя за отношения с Лизой? Почему Аля с Галей сказали «твоя Лиза»?
– Да какие отношения! Просто мы знаем друг друга с детства: в одном классе учились. Это именно я рекомендовал ее как наборщицу.
– Классная! – на секунду приоткрыл глаза Глеб.
– Кстати печатать в слепую она научилась ещё в школе: помогала маме набирать тексты. У нее родители – филологи. А сама она закончила истфак Универа, какое-то время работала по специальности, а потом...
– Что потом? Говори, Вовка!
– Знаешь, Стас, давай-ка я посажу Глеба на автобус, а ты меня подожди на бульваре. Пройдемся, проветримся немного, и я тебе все расскажу.
* * *
Стас так и не понял, почему Владимир разоткровенничался с ним. То ли этому поспособствовала цеховая художническая солидарность, то ли он почувствовал в Стасе благодарного слушателя, на которого можно изливать потоки своей безудержной фантазии, то ли это было нечто, называемое тайной человеческой души. Погруженной к тому же в зыбкий алкогольный туман.
Стас узнал, что Лиза с отличием окончила Университет, но отказалась от аспирантуры, вернее отложила ее на время и устроилась на хорошо оплачиваемую работу: преподавать историю в частной элитной школе.
И все потому, что моменту получения диплома, она вышла замуж за однокурсника. Нужно было снимать квартиру, так как родители Лизы были против ее брака, а муж был приезжим.
Лиза тянула на себе все финансовые и домашние дела, избранник же ее... Избранник занимался поисками себя. Не имея достойной работы, он перебивался случайными заработками, и искал смысл жизни: от идей Блаватской до сокрытых тайн алтайских шаманов. Окончательно остановившись на Православной церкви московского патриархата, Олег – так звали Лизиного мужа – начал восхождение по лествице духовной с должности сторожа при храме, но быстро оказался в избранном пономарском сообществе. В золотистом стихаре он величаво проплывал по храму и строго поглядывал на стоящую возле притвора Лизу. А дома каждодневно уговаривал жену крестится, затем обязательно венчаться, что было необходимо для его дальнейшей духовной карьеры.
– Ему бы немного терпения, – рассказывал Владимир. – И все бы получилось. Ведь Лизка сама стремилась понять православие, много читала, серьезно готовилась к крещению. Но нет! Этому идиоту нужно было все сразу и быстро. А когда узнал, что Лиза беременна, просто пришел в исступление. Орал, что нельзя рожать ребенка в блудном сожительстве. В итоге довел ее до нервного срыва, и залепила она ему однажды хо-о-рошую пощечину. А он... – тут Владимир немного замялся.
– Что он? – спросил Стас.
– Ударил ее. Причем подленько так, в спину. Она упала животом на подлокотник дивана. И это на третьем месяце беременности! Затем выкидыш, долгое лечение и приговор: детей больше не будет.
– Откуда тебе все это известно?
– Не забывай, что мы знакомы со школы. Она сама мне рассказала. Не сразу, конечно.
– И что этот Олег?
– Ох, с каким удовольствием я врезал бы по его пухлым розовым губенкам! Сволочь! Потом в ногах валялся, просил не разводиться. Лиза не согласилась, а родители ее даже хотели подать в суд. После развода она вернулась домой, работу в гимназии потеряла и стала подрабатывать набором текстов. Вот так. А чего это она тебя так заинтересовала?
– Да и сам не знаю. Просто захотелось побольше узнать. А то, шепчут: «тайна, тайна…».
– Ну, я тебе все рассказал. Делай выводы.
* * *
Наутро Глеб вызвал Стаса в коридор.
– Ты особенно не доверяй тому, что Вовка тебе наговорил. Он ещё тот выдумщик. Я хоть и отключился, но все слышал. Петр, в свое время, заказал пару эксклюзивных охотничьих ружей для подарков своим собратьям по охоте. Он ведь у нас потомственный охотник. А защитнице светлый ему посодействовал. Вот и все. А Вовка раздул эту тему. Хорошо, что он не наплел, будто издательство спонсирует сомалийских пиратов!
А то, что мы не участвуем во всяких выставках – принципиальная позиция Петра. Он считает, это пустой тратой времени, никак не влияющей на реализацию тиражей, особенно в глубинке.
– Ясно, – сказал Стас и подумал: «Ничего не ясно. Получается, что и про Лизу он наврал?»
– Ты, меня извини, – заулыбался Глеб. – Я вчера быстро что-то сломался и испортил компашку. Вообще-то я крепкий на это дело, но последнее время как-то чувствую себя неважно.
– Да ладно, Глеб, все нормально, – ответил Стас, а в голове настойчиво повторялось: «В три часа, в три часа, в три часа… придет Лиза».
В половине третьего Стас выключил компьютер, сказал, что отлучиться на часик, быстрым шагом перешел через двор, миновал бульвар и встал у выхода из метро. Лиза появилась сразу же.
– О, снова мы здесь встретились! – нарочито бодро сказал Стас.
– Кажинный раз на этом месте! – засмеялась Лиза. – Привет.
Она будто бы не удивилась этой встрече:
– Вы в издательство?
– Нет, но пойдемте я вас провожу. Мне по пути. – Стас был сама учтивость.
По дороге Станислав рассказал, что познакомился с Владимиром и в лицах, с иронией, описал их посещение рюмочной.
– Узнаю Вовку, – улыбнулась Лиза.
– А правда, что вы знакомы с детства? – осторожно поинтересовался Стас.
– Знакомы, знакомы. Жили в одном дворе, играли в казаки-разбойники, потом ходили в одну школу. Когда я поступила в Университет, виделись редко, только иногда здоровались, пробегая по двору. А потом я переехала в другой район. И снова увиделись мы только на встрече школьных выпускников пару лет назад. Он тогда и предложил мне дополнительную работу в «Обители». Он что-то рассказывал обо мне?
– Так, в общих чертах. Сказал, что вы учились на истфаке и печать научились еще в детстве, – делано спокойно ответил Стас.
– А… Ну это так и есть. А то Вовка может такого напридумать! Ему не дизайнером, а писателем нужно было бы стать. Фантастом.
– Ну, вот и наш двор, – Стас с сожалением взглянул на Лизу. – Мне дальше. Может быть, я еще успею вернуться до вашего ухода, поэтому не прощаюсь.
Когда Лиза уже начала входить во двор, Стас окликнул ее:
– Лиза, а вы хотели бы сходить на открытие выставки книжной графики? Когда вы так внимательно рассматривали мои обложки, я решил, что вас интересует книжный дизайн.
– Конечно! А когда?
– Можно я вам позвоню или напишу по почте?
Лиза подошла к Стасу, порылась в сумочке и протянула ему визитку.
Немного посмотрев ей вслед, Стас опустил глаза на глянцевый прямоугольник и прочитал: «Елизавета Алаксина. Набор и редактирование текстов на русском и английском языках». Ниже был адрес электронной почты и телефон.
Стас решил еще немного погулять: не хотелось, чтобы их почти совместное появление вызвало ненужный интерес у сотрудников. И когда он неспешно прогуливался по уже тронутому легкой желтизной бульвару, вдруг вспомнил богословские курсы и беседу молодого иеромонаха – специалиста по семейным отношениям. Слушатели тогда задали вопрос, как вы – монах – можете консультировать семейные пары? Улыбнувшись пухлыми розовыми губами, он ответил, что до пострига был женат и перенес все тяготы семейной жизни с неверующей, и к тому же душевно больной женой. Он рассказал, как долго старался спасти эту заблудшую душу, но на разводе настояли и ее родители – воинствующие атеисты. Единственное, что он смог и может сейчас – это постоянно молиться о ней. Отец Олег…
«Стоп!» – осенило вдруг Стаса. – «Отец Олег, пухлые розовые губы, жидкая бороденка, – не он ли бывший Лизин муж? Все сходится!»
Стас взволнованно заметался между скамеек, и сидящие на них, стали с удивлением посматривать на нервное хождение взад-вперед молодого человека. Станислав вспомнил, с какой антипатией он отнесся тогда к этому монаху, как демонстративно покинул аудиторию по окончании беседы, в то время как все слушатели, особенно слушательницы, окружили отца Олега плотным кольцом.
* * *
Возвращаясь в издательство, Стас заглянул к редакторам – Лизы там не было. Не было ее и в компьютерной. «Значит уже ушла» – решил Стас и привычно устроился в своем кресле.
– Лиза приходила, – подал голос Глеб. – Спрашивала, нет ли чего-нибудь новенького посмотреть.
– Да? – рассеянно проговорил Стас. – А мне и нечего было бы ей показать. Все в рабочем состоянии.
– Глеб, Станислав, – обратилась к ним Аля. – У меня два шмуцтитула в книге никак не попадают на правую страницу. Что делать?
– Оставляй чистой левую, шмуц на правую – будет разворот, – ответил Глеб. – А Стас на левой чего-нибудь придумает. Какую-нибудь загогулину. Да, Стас?
– Однозначно.
Глеб вдруг с надрывом продекламировал:
«На странице, которая справа,
Я увидел шмуцтитул судьбы…»
И добавил:
– Интересно, а в Апокалипсисе Книга Жизни в виде свитка или в виде кодекса? Если там имеется в виду свиток, то ни о каких левых, правых страницах не может быть и речи. И тем более о шмуцтитулах. Не прав был поэт.
– До III века почти все книги были в виде свитков. А Апокалипсис датируется концом I века, периодом правления императора Домициана, – громко сказала вошедшая в компьютерную Лиза.
– Ну, ты даешь! – восхищенно воскликнул Глеб. – И откуда ты все знаешь.
Аля и Галя синхронно хмыкнули.
– Глебушка, не забывай, что я – историк, – ответила Лиза и, подойдя к Стасу, спросила:
– Станислав, нет ли у вас чего-нибудь новенького посмотреть?
– Законченного нет, но если хотите – покажу эскизы – ответил Стас.
Они как в прошлый раз сели плечом к плечу, и никто не заметил, что эти двое почему-то не поздоровались, как будто уже виделись сегодня.
* * *
Первый телефонный разговор Стаса с Лизой продолжался около часа. И начался сразу на «ты». О чем они говорили? Ни о чем. Им важно было просто го-во-рить, улавливать интонации, перебивать, смеяться и слушать, слушать, слушать даже искаженный мембраной телефона тембр голоса. Что еще? А ничего…
* * *
Они встретились перед входом в полуподвальное помещение галереи, где открывалась выставка. Встретились с радостным предновогодним ожиданием праздника, как старые, давно не видевшие друг друга, приятели.
Стас предупредил, что будет немного шумно и суетливо: ведь вернисажи – для кого-то повод потусоваться, для кого-то выпить, а для кого-то и действительно увидеть работы.
Но, войдя в помещение, даже видавший многое Стас удивился. Сразу ударил в нос кисловатый запах вина, смешанный с табаком. Никто, правда, не курил, но фуршет уже начался, хотя официального открытия выставки еще не было. Народу на удивление было много: в основном дизайнерская братия, несколько иллюстраторов, издателей, авторов и любителей покрутиться на вернисажах.
– Стасик! – подскочила откуда-то сбоку бывшая сотрудница и по совместительству автор замысловатых верлибров Юлия Лилит, в миру – Петрова. Она схватила его за плечи, и поле ее огромной шляпы врезалось в лоб Стаса. – Давно тебя не видела! Как тебе на новой работе? А это кто? – Юлия бесцеремонно окинула взглядом Лизу. – Сотрудница? Православная? Как ты? Выпьешь? Или ты постишься? Почему ты не участвуешь в выставке? Некогда? Все твои церковные дела?
– Привет, – ответил Стас, отстраняясь от края шляпы. – Рад видеть. Познакомься – Елизавета, сотрудница. – Затем указал на владелицу шляпы: – Юлия, редактор и поэт.
Лиза растерянно кивнула. Стас негромко спросил Юлию:
– Есть здесь еще наши?
– Есть! – прогромыхал хрипловатым баском высокий, невероятно толстый мужчина с небрежно подстриженной бородой.
– О, Генка, привет! – искренне обрадовался Стас. – Ты участвуешь?
– Участвую. А как же!
– Познакомься – Елизавета. Сотрудница по работе.
– Геннадий! Можно Гена. Дизайнёр.
– Здравствуйте, – опасливо глядя на кудлатые брови дизайнёра, произнесла Лиза.
– Ребятки, тут мне нужно подойти к одному человечку, а потом, – Геннадий нацелил палец на Стаса с Лизой и Юлией. – Обя-за-тель-но выпьем. Сегодня устроители расщедрились. Да и участники скинулись тоже. Гуляй, рванина!
Затем к Стасу подошли несколько знакомых, торопливо пожали руку и скрылись в гулкой суматошной толпе. С дорогой камерой на шее прошел, даже не кивнув Стасу, завсегдатай всех вернисажей по имени Арнольд – лысый, с седенькой бородкой, якобы фотограф. Его снимки отличало то, что все герои его фотографий были запечатлены в самых нелепых позах и с соответствующим выражением лиц. Причем делал он это совершенно непреднамеренно и искренне удивлялся почему, выложенные в сеть творения Арнольда, вызывают праведный гнев объектов его творческого интереса. Величаво прошествовала пышнотелая Анна Константиновна – главный редактор издательства «Северный Край», тоже не удостоив Стаса взглядом. Потупив глаза, скрестив руки на груди, в кожаной куртке с заклепками и в высоких армейских сапогах, молчаливо стоял в сторонке иллюстратор книг серии «Фэнтези» и панк-рок музыкант Кирилл Бескрайнев, выступающий под звучным прозванием КиБес. Мимо Стаса проходили люди со знакомыми лицами, имена которых Стас вспомнить не мог, и духота этого явно не рассчитанного на такое количество людей помещения, уже начала угнетать Стаса.
А когда в соседнем зале, где должно было состояться официальное открытие выставки, начали постукивать по микрофону, произнося: «раз, раз, раз…», и посетители стали потихоньку отходить от столика с напитками, Лиза вдруг сказала:
– Стас, ты извини, но мне душно и сильно кружится голова. Я пойду, а ты оставайся, обязательно оставайся, не обращай на меня внимания.
– Ну, уж нет! – категорично ответил Стас. – Я ухожу с тобой! Потом придем, в любой день. Мне и самому здесь как-то не очень. Отвык я, видно, от таких вэр-ни-са-жей.
На улице их разобрал неудержимый хохот.
– А вроде ничего и не пили, – прокомментировал Стас.
– Виртуально, виртуально набрались, – в тон ему подхватила Лиза. – А после «вышли шляться вместе!» как говаривал один поэт-футурист. Годиться такое предложение из Серебряного века? Идём шляться вместе?
– Всенепременно, мадам, – Стас жеманно оттопырил локоть, предлагая Лизе идти под ручку.
Какое-то время они, молча, брели по влажному, с прилипшими листьями, асфальту затем Станислав начал рассказывать о своей учебе на богословских курсах, осторожно и как бы невзначай подводя к упоминанию об иеромонахе Олеге.
– Это мой бывший муж и отец убитого им ребенка, – резко, с непривычно-жесткими интонациями, оборвала Станислава Лиза.
Затем повернулась к нему, и Стас увидел ее глаза, в которых были одни только черные зрачки:
– Не надо об этом. Сейчас не надо.
Они снова замолчали.
«Все-таки это правда. Вовка не соврал» – с горечью подумал Стас.
– Хорошо шляемся! – уже спокойно, с иронией произнесла Лиза.
– Да уж все лучше, чем там, на выставке, – ухмыльнулся Станислав. – И кому только в голову пришла идея устроить фуршет до открытия?
– Сие есть тайная великая, – деланно елейным голосом ответила Лиза. – Да ну их всех. Шляемся дальше.
Продолжение следует