Голубой восход - 2 Райское место

                Часть 2

                Райское место

Глава 1

– Александр Андреевич! Ну где вас носит!.. – раздался по громкой связи приторно-сладкий голосок дежурной по городку Верочки. – Давайте бегом сюда, а то всё пропустите!.. Вы же сами посмотреть хотели!
– Да чтоб тебя гром разбил! – громко выругался я, поднимаясь с кровати. – Ну какого чёрта твоя больная голова орёт на всю округу!?


О том, что меня кто-то услышит, я не переживал: статус командира отряда охотников предполагал наличие в моём единоличном пользовании отдельной комнаты, чем я с удовольствием и пользовался. Коллеги по охотничьему цеху уже работали: патрулировали карьеры с целью обнаружения и истребления всевозможной опасной бяки, которая частенько пробиралась в карьерные выработки и пугала работяг.


А поспешить действительно надо было. Будильник, как оказалось, завести я забыл, и после суточной смены сам бы ни за что не проснулся. Но и Верочка тоже хороша! Могла бы и просто в кубрик брякнуть, а не орать на всю Ивановскую!..


Я быстро натянул футболку с лаконичной надписью на груди «Это я», запрыгнул в штаны и, не заморачиваясь с обувью, босиком поскакал в смотровую, которая находилась в этом же здании. Бегом пробежал по коридорам станции и, увидев, как на меня с удивлением и опаской косятся встретившиеся сотрудники, с досадой констатировал собственную бестолковость. Ну а как же! Бегущий человек, если это только не спортсмен, всегда вызывает чувство озабоченности и беспокойства. Тем более, когда этим бегущим оказывается охотник, который если ни за кем не гонится, значит, от кого-то убегает! Ну а если уж охотник от чего-то убегает, значит это «чего-то» на самом деле опасно!
Подбежал к двери, ведущей в смотровую, приложил ладонь к матово мигающему квадрату и, дождавшись, когда мигание прекратится, толкнул дверь и вошёл в рубку управления городком.


Мне всегда нравилось бывать здесь! Во-первых, это было женское царство! Во-вторых, это было молодое женское царство! В-третьих, это было довольно симпатичное молодое женское царство! Чтобы с радостью притащиться сюда, мне было достаточно и второй причины, а тут ещё и внеплановое прибытие корабля!.. В общем, стимулы для моей пробежки были всё-таки очень серьёзными.
– Верочка! Золотце! Сделай, пожалуйста, большой обзор! – молитвенно сложил я на груди руки. – Что хочешь для тебя сделаю!
– Девочки! – довольно засмеялась девушка. – Кто из вас за этого бабника замуж хочет? Он на всё готов!
На этот раз уже я заржал, увидев, как вверх взметнулись четыре женских ручки.
– Ну и дурные же вы! – фыркнула Верочка. – А ты-то что тащишься? – обратилась она уже ко мне. – Эти бестолковые не за тебя замуж хотят! Они просто замуж хотят!
– Да Бог с тобой! – начал подлизываться я. – Недостойна моя морда вашего прекрасного розария! Но ты уж разгони, пожалуйста, вот эти схемы по углам и яви пред своими ясными очами вожделенную мной картинку!
– Ладно, любуйся!.. Сама ведь, в конце концов, тебя позвала, – проскрипела Верочка и взмахом руки, на которой был закреплён браслет управления, согнала на самый край схему периметра городка. Потом поколдовала над своим пультом и вывела перед собой голограмму звёздного неба. Я с жадностью уставился на яркую картинку, передаваемую спутником.


Картинка на самом деле была красивой. Я хоть и далёк от получения эстетического наслаждения от созерцания красивых пейзажей, но звёздное небо мне нравилось, особенно вот так вот – протяни руку и дотронься!.. Удивительно чёткое изображение голограммы создавало ощущение, что ты висишь внутри этой звёздной черноты, и только где-то там внизу виден ярко-зелёный край планеты, на которой мы все сейчас и пребывали.

Одна из девушек, внимательно вглядывавшихся в монитор, подняла руку, привлекая к себе внимание, и начала отсчёт: «Десять, девять, восемь… два, один!.. Вот он!.. Прибыл!..»


Я ожидал появления корабля, но всё равно радостно вздрогнул, когда прямо из ничего, из пустого черного пространства, усыпанного далёкими звёздами, вдруг выдвинулись три стабилизационные антенны корабля и, подрагивая в зыбком мареве отступающего подпространства, начали быстро удлиняться, словно вырастая из тёмной пустоты. Следом за ними проявился и нос огромного судна, на котором эти антенны находились. Я, приоткрыв рот, смотрел, как размытые чуждыми для человека физическими принципами, контуры корабля проявляются в нашей реальности. Ещё мгновение, и вот наконец весь он вывернулся из черноты космоса. Несколько томительных секунд силуэт корабля подрагивал под призрачным покрывалом, а затем он разом, как будто очнувшись, сбросил с себя миражную дымку и предстал во всей своей красе.
– Грузовое судно «Олимп» класса «Фагот» прибыло в намеченную точку! Спутник слежения отзываю, – раздался звонкий голосок одной из девушек, и я пришёл в себя, оторвался от завораживающего зрелища.
Ко мне подошла Верочка и, встав на цыпочки, прошептала на ухо:
– Не благодари!.. Ночью рассчитаешься!
А потом довольно бесцеремонно вытолкала меня из рубки. Я постоял ещё немного возле двери, смакуя увиденное, а затем зашагал в сторону своего кубрика, досыпать после смены.


Эту планету обнаружили тридцать лет назад. А после того как на неё высадили исследовательский отряд, поняли, что наткнулись на настоящий клад. И этот клад назывался бериний! Очень дорогой, редко встречающийся минерал, обладающий свойствами, которых не имело ни одно земное вещество.


Однако это было ещё не всё! Почти рядом с тем самым местом, откуда я только что любовался прибытием корабля, всего в пятнадцати километрах отсюда, находилось настоящее сокровище этой планеты. И имя этого сокровища центорий! Это вещество, похожее на синий гранит, не встречалось ни в одном известном землянам мире. И первым его свойством, о котором узнали учёные, была способность продлевать срок службы любого двигателя практически до бесконечности. Стоило только напылить центорий на детали двигателя, и они переставали подвергаться износу. Пока это не было проверено практически, времени прошло слишком мало, чтобы говорить о вечности, но я верил учёной братии, иначе зачем тогда было положено столько жизней за обладание хоть каким-то количеством центория.


Как оказалось, закон подлости в этом Богом забытом уголке работал на полную катушку. Неимоверное богатство было практически недоступно человеку, и не только потому, что подступы к нему охраняли огромные твари, но в основном потому, что от месторождения центория исходило мощное излучение неизвестной природы. Это излучение напрочь вырубало электронику и буквально разрушало двигатели. Причём для него не было разницы, какие это двигатели. Разрушались все силовые агрегаты: хоть внутреннего сгорания, хоть электродвигатели, хоть двигатели МКВ, работающие по принципу микровзрыва.


Защититься от этой напасти пока не было никакой возможности. Излучение преодолевало любые преграды, и до настоящего времени не было создано материала, который бы преграждал ему путь. Лучшие земные умы, привлечённые к изучению этого феномена, задумчиво чесали лысые головы и в недоумении пожимали плечами.


Грузовой челнок прибыл на площадку приземления точно в оговоренное время. А иначе никак, только по предварительной договорённости, потому что именно здесь, на площадке, находился склад первично переработанного бериния. И если не остановить работы перед посадкой, под удар двигателей корабля могут попасть рабочие, управляющие погрузчиками и прочими механизмами, с помощью которых готовили плиты бериния к погрузке.


Я наблюдал за медленно опускавшейся громадой судна с приличного расстояния, из кабины открытого «гнома» – приземистой и быстрой машинки на воздушной подушке. Это зрелище тоже было впечатляющим. Огромное судно, длиной более трёх сотен метров, которое просто челноком и называть-то было неловко из-за его размеров, величественно опускалось на площадку, вызвав работой двигателей ураган местного значения. Повременив, пока осядет пыль, я подъехал поближе и стал ждать новостей.


Новостей не могло не быть. Прибывший на орбиту грузовой корабль прилетел внепланово, не по расписанию. Как правило, судно наведывалось к нам за грузом раз в два месяца. Привозились предметы жизнеобеспечения, продукты и прочие нужные вещи. Потом несколькими рейсами челнока на корабль доставлялся бериний, и мы опять на два месяца оставались одни.


Напоследок тяжко вздохнув двигателями, челнок грузно опустился на мощные опоры, под которыми жалобно взвизгнула каменная площадка, и замер, словно не зная, что ему предпринять дальше. Но вот он наконец сообразил, что надо делать, и его кормовая рампа начала медленно опускаться, открывая темное нутро судна. И сразу же, как только массивная плита коснулась мелкой каменной крошки, покрывающей всю площадку приземления, из темноты грузового отсека показались две шеренги идущих в ногу людей.


Для того чтобы понять, что это военные, много ума не требовалось. Осталось только рассмотреть, кого представляли эти вояки, и я, подняв лёгкую пыльцу подушкой своего «гнома», направился ближе к челноку, тем более что к военным уже подъезжала сорокаместная «гусеница», перевозящая рабочих. Как только «гусеница» остановилась возле стоящих в две шеренги солдат, те дружно начали забрасывать в неё здоровенные брезентовые сумки, которые до этого тащили на плечах. Покончив с загрузкой инвентаря, солдаты резво заполнили присланный за ними транспорт и замерли истуканчиками, каждый на своём месте. Утробно рыкнув мощным мотором, «гусеница» дернулась, заставив качнуться своих пассажиров и, поднимая каменную пыль, направилась в мою сторону. Не дожидаясь, пока транспорт приблизится ко мне, я опустил на лицо зеркальную полусферу, защищающую глаза не только от яркого света и пыли, но и от ненужных взглядов.


Я разглядел, кто почтил нас своим присутствием. Именно почтил, без преувеличения и иронии. По крайней мере, я считал именно так. Это были ребята из десанта военно-космических войск – элита вообще всех вооружённых сил Российской империи. Круче этих парней не было никого, и я считал так не потому, что сам пять лет служил в этом десанте, а потому что так оно и есть. Я несколько секунд смотрел вслед резво уползающей «гусенице», а потом, подняв «гнома» повыше над землёй, напрямую рванул в городок. Мне надо было до приезда военных успеть переговорить с начальником поселения. Предчувствия были нехорошие. Но, я не успел, когда мой «гном» приткнулся на небольшой стоянке возле здания конторы, начальство уже направлялось к гостеприимно распахнувшимся дверям с одним из вновь прибывших военных.


– Да, Александр Андреевич, они направятся за центорием! – подтвердило мою поганую догадку руководство, когда на следующий день, я всё же добрался до начальника городка. – И я ничего не могу с этим поделать. Не подчиняются они мне.
Я сидел в кресле и провожал взглядом раздражённо ходящего по своему кабинету начальника городка. Наконец он набегался и, коротко глянув на меня, с тяжелым вздохом опустился в соседнее кресло.
– Алексей Михайлович, вы ведь как никто другой знаете, чем это заканчива…
Договорить мне начальник не дал:
– Да, Саша!.. Знаю! Прекрасно знаю! И, мало того, я получил приказ не только оказывать отряду всемерную помощь и поддержку, но и направить с ними в лес проводника из местных охотников! И, кстати, для сведения, если ты не знал. Для этого отряда специально выделили ближайшее судно, оказавшееся грузовым «Фаготом», чтобы только доставить военных сюда.
Я присвистнул и, не выдержав, выругался:
– О-хре-неть! Они что, так уверены, что смогут притащить центорий?!
– По-видимому, да, – опять вздохнул Алексей Михайлович. – Если отряд сумеет принести хотя бы с десяток килограммов, все затраты окупятся.
– Окупятся! Конечно, Алексей Михайлович, окупятся! – рявкнул я, поднимаясь с кресла. – центорий, Алексей Михайлович, всё окупит! Но только в том случае, если никто из этих парней не погибнет!
И я, хлопнув дверью, вышел из начальственного кабинета. Сделал несколько шагов по коридору, а потом, развернувшись, опять впёрся к начальнику в кабинет.
– Прости, Михалыч! Погорячился!.. Злой я!.. Я просто хочу предупредить, что никого из своих людей не дам!
– А они и спрашивать тебя не будут, – грустно усмехнулся начальник. – На вот, ознакомься, – и он протянул мне листок бумаги.
Я осторожно взял лист и начал читать, и чем дальше я читал, тем больше становились у меня глаза.
– Они привезли?! – прохрипел я и, откашлявшись, уже нормальным голосом повторил:
– Они?.. Капсула?
– Да, Саша, они. Капсула. Не сомневайся, всё чин по чину.
– Да я и не сомневаюсь, Михалыч, не те это люди, чтобы в мелкие пакости играть.
– Не те... Но и ты, благодаря им, уже не командуешь своими людьми.
– Это неважно, Алексей Михайлович, командую или нет! Важно то, что все здешние охотники знают, что такое местный лес. И поэтому никто туда не пойдёт. А насколько я знаю, на такие мероприятия приглашаются только добровольцы.
– Да, Саша, только добровольцы, – усмехнулся Михалыч. – А ты мне вот что лучше скажи, сколько в твоём отряде русских парней? Я имею в виду россиян.
– Шестнадцать! – не задумываясь, ответил я. – Ну и, соответственно, четверо не являются российскими гражданами. Иностранцы.
– Ну и как ты думаешь, Саш, если к нашим обратятся за помощью, да ещё скажут, что без их помощи отряд не справятся и что матушка Россия нуждается в них? Найдутся добровольцы среди твоих людей?


Я не ответил. Подошёл к столу, взял небольшой прямоугольный пенал, одиноко лежащий на полированной поверхности. Покрутил его в руках, осматривая со всех сторон. Именно в таких пеналах передавались распоряжения, приказы и другая секретная информация, так как на расстоянии десятков, а то и сотен световых лет связь по вполне понятным причинам не работала. Этот пенал мог вскрыть только адресат. Вот Михалыч и вскрыл, и распечатал для меня исходящий с самого верха нанявшей меня корпорации приказ, согласно которому я от командования своим людьми временно отстранялся, и они переходили в подчинение командира отряда десантников. Но всё же была оговорка. Для участия в предстоящем мероприятии от охотников требовалось только личное согласие, никаких приказов. И на том спасибо.


Осторожно положив капсулу обратно на стол, я подошёл к окну и задумчиво уставился на не очень-то и далёкий лес, который нам предстояло пройти.
– Сам пойдёшь? – тихо спросил Алексей Михайлович и, встав рядом со мной, тоже уставился в окно.
– Да, Михалыч… Сам.
– Я так и думал! Они, знаешь ли, хорошие психологи. Им нужен был лучший, и они его получили, без всяких напрягов и уговоров.

Глава 2

Верочка не пришла. Я сам позвонил ей и сказал, что нарисовалась срочная работа, начал сбоить охранный периметр, и, как долго придётся с ним провозиться, неизвестно. И вот теперь я стоял, опершись спиной на тёплый капот своего верного «гнома», и смотрел, как опускались сумерки на лес, за которым в лучах уходящего на покой местного светила начинала сиять синим светом скальная гряда, представляющая из себя центорий в чистейшем виде. Дельных мыслей в моей несчастной голове не было, крутились только лихорадочные воспоминания, которые, как я думал, навсегда пропали где-то на задворках моего сознания.


А виной всему был один из прибывших военных, в звании подполковника, вернее, одна из военных, та, из-за которой на моей физиономии остался пятисантиметровый шрам. Хотя, если здраво рассудить, она вообще-то была и ни при чём. Лицо я себе попортил сам, и виной тому была проявленная мною в молодости лихая бестолковость. Но старался я для неё! Это факт!


Я её узнал сразу же, несмотря на то, что у неё была уже не роскошная золотистая грива длинных волос, а кокетливая мальчишеская стрижка. Вышел от Михалыча на улицу и сразу же столкнулся с группой прибывших военных, которые стояли недалеко от входной двери и что-то обсуждали. Хорошо, что она смотрела в сторону и я, узнав её, успел прикрыть физиономию зеркалом. Не знаю, смогла она меня разглядеть или нет, но вслед мне смотрела долго. Я это видел с помощью камеры, которая выводила все, что делается у меня сзади, на зеркальное забрало. Было бы просто отлично, если бы она приняла меня за пугливого охотника, который боится военных. А, с другой стороны, пугливый охотник – это нонсенс! И они этого не могут не знать.
– Командир! У тебя всё в порядке? – раздался в наушнике обеспокоенный голос дежурного охотника, который сейчас сидел в наблюдательной башне и следил за территорией, прилегающей к лесу.
– Всё нормально, Коля, просто задумался…
– Понял!.. А то я смотрю, что-то долго на одном месте стоишь!
Я забрался на сиденье «гнома» и, удобно откинув его спинку, опять уставился на скалы.


Познакомились мы с ней пятнадцать лет назад, когда я только-только окончил военное училище и вся наша выпускная банда готовилась к полёту на «Фрезу-7», чтобы там пройти выпускные испытания. И вот тогда-то, к нашему превеликому удовольствию, к нам прибыли выпускники медицинского института, которые пожелали связать свою дальнейшую жизнь с армией, а если точнее, то именно с военно-космическими силами. Радовались все! Ну а как же: две трети приехавших выпускников-медиков были девчонками!


Недоделанные Склифосовские с азартом, достойным лучшего применения, взялись нас лечить, а вернее выискивать всевозможные недуги у совершенно здоровых новоявленных офицеров. Сначала мы несколько опешили от такого напора, а потом, когда прочувствовали всю прелесть ощущений от того, что тебя ощупывают женские пальчики, начали болеть! Вся будущая краса и гордость Российской армии болела! Поголовно! Бывшие курсанты выискивали в интернете всевозможные недуги, узнавали симптомы, и всеми правдами и неправдами стремились попасть к медикам на излечение.
Раскусили нас быстро! Взбодрили тридцатикилометровым марш-броском и в приказном порядке запретили приближаться к медичкам.
А потом – прыжок на «Фрезу». Пережить подпространство должны были все, кто так или иначе связан с космосом, однако регулярно попадались те, кому это было категорически противопоказано. Человек просто терял сознание на довольно длительное время, а в худшем случае и здоровье. К тому же, с точки зрения психологов, пребывание на другой планете было необходимо для того, чтобы новичок привык к мысли, что он находится не на земле.


На «Фрезе» у врачей-практикантов началась настоящая работа. В течение трёх месяцев молодых офицеров безжалостно ломали и пытались качественно покалечить не знающие жалости инструктора. Выдержишь – честь тебе и хвала! Не выдержишь – пожмут руку и сердечно поздравят с вступлением в славные ряды земной Российской армии! Это не считалось поражением или каким-то позором! Нет! Армия России с давних лет покрыла себя неувядаемой славой. Но всё же!.. Всё же!..


Эта медичка выделялась из всех не только большими синими глазами, но и какой-то особенной женственностью. Когда находился рядом с ней, хотелось её от чего-нибудь или кого-нибудь защитить, даже от своих братьев по оружию, с которыми успел за годы учёбы сродниться! Красивая она была! Вокруг неё постоянно крутились альфа-самцы местного разлива, к которым я себя тоже нескромно причислял.


Наша команда прошла тогда испытания с достоинством: с дистанции сошли всего шесть человек, и это был лучший показатель за последние двадцать лет. И, когда пришла пора расставаться с медиками, которые тоже закончили свои опыты над нами, я совершил глупость. Мне надо было во что бы то ни стало обратить на себя внимание синеглазой красавицы. Просто вежливых улыбочек с её стороны мне было недостаточно.


В трех километрах от базы, где наш отряд проходил выпускные испытания, находилась скальная гряда, на которой мы неоднократно тренировались. Но была там одна скала, на которую забраться без специального снаряжения было невозможно. А поскольку мы не были скалолазами и ползали по скалам, используя только руки и ноги, подъём на эту скалу был категорически запрещён. Честно сказать, среди тех, кто так или иначе имел отношение к моему выпуску, желающих так рисковать своей жизнью и не было. Все были нормальными. Все!.. Кроме одного идиота!.. Я полез на эту скалу! Мне всенепременно нужно было нарвать особых цветов, которые, наподобие земных Эдельвейсов, росли только на скалах.


Я не знаю, почему я остался жив! Возможно, потому, что мой злой рок именно в это время был в хлам пьяным и не мог направить мою смерть по правильному пути. А, может, потому, что мой ангел-хранитель оказался суперменом и, потихоньку удавив мою кончину за каким-нибудь камнем, не позволил мне упасть и расшибиться насмерть. Пару раз я срывался и только чудом успевал за что-то зацепиться, конкретно ободрав при этом кожу на руках и на ногах. Но напоследок всё же сверзился с пятиметровой высоты и, пропахав лицом и грудью по камням, достиг подножия скалы. Когда я, сумев не привлечь внимания дежурных офицеров, пробрался к медикам и уговорил дневального позвать синеглазую медичку, я спалился. Вернее, меня сдала сама виновница моих сердечных мук.


Увидев меня, она в ужасе уставилась на мою физиономию, а потом по экстренной связи вызвала дежурного офицера, который срочно уволок меня в медицинский пункт. Когда она же под наблюдением моего командира роты закончила облеплять меня биопластырем, я преподнёс ей помятый и выглядевший уже совершенно непрезентабельно букетик розовых лавиков.
Эти местные цветы обладали довольно необычной формой: центральный лепесток бутона имел четко выраженную конфигурацию стилизованного сердечка. Отсюда и название – от английского «love».


Недоумённо уставившись на букетик в моей руке, медичка, спокойно вытирая салфетками руки, равнодушно произнесла: «Стоило ли огород городить? Интересно, на что вы надеялись?» А потом, даже не посмотрев на меня, вышла из процедурной. У меня было чувство, что меня ещё разок повозили мордой по камням. Под сочувственным взглядом ротного я осторожно положил цветы на металлический столик, на котором лежали остатки пластыря, и пошёл в казарму.
Синеглазую медичку звали Светлана.


 А когда мы вернулись на Землю, состоялся торжественный выпуск и всем были выданы дипломы об окончании военного училища, к которым прилагались золотые знаки. Всем!.. Кроме меня.


Я понимал, за какой проступок меня отчислили, но не мог сообразить, почему мне не вручают приказ об отчислении и я продолжаю состоять на довольствии. Когда последний из выпускников убыл к месту службы, меня вызвал к себе начальник училища и, вручив диплом об окончании, взял с меня клятву, что я никому и никогда не буду рассказывать о том, как умудрился добыть цветы. Пускай уж лучше курсанты думают, что меня отчислили. Чтобы ни у кого не возникло соблазнов повторить мой подвиг. Может, следующие поостерегутся.
И ещё он попросил меня о том, чтобы я не удалял с собственного лица довольно большой шрам, который остался у меня после похода за цветами. Увидев мой недоумённый взгляд, генерал совершенно серьёзным тоном сказал, что он это советует не потому, что шрамы украшают мужчину, а потому, что, каждый раз глядя в зеркало, я должен буду помнить о человеческой глупости. Шрам на лице у меня остался. Я вообще не удалил ни одного шрама, и не из-за того, что должен был помнить о собственной глупости, а из-за того, что мне было совершенно всё равно, есть они у меня или нет.


Я добросовестно отслужил обязательный пятилетний контракт, даже успел получить звание капитана, после чего распрощался с формой десантника, добытой с таким трудом, и ушёл на гражданку. Слишком много ограничений было в армии, много чего запрещалось, и моей вольной натуре это не нравилось. Командир десантной бригады, в которой я служил, подсунул мне интересную работёнку в качестве командира отряда охотников, нанятых Сибирской добывающей компанией. Этот промышленный гигант имел в своём арсенале добрую сотню транспортников типа «Фагот» и полсотни карьеров на десятке планет, входящих в состав Российской империи.


С тех пор, вот уже в течение десяти лет, я нахожусь со своим отрядом на беринеевом разрезе, имеющем официальное название «Райское место», где слежу за порядком и в меру сил оберегаю жителей карьерного городка от всевозможных опасностей. А Светлану, оказывается, я не забыл.
– Я так понимаю, своё название это место получило из-за того, что кому-то понравился окружающий пейзаж? – спросил командир десантников, когда мы с ним на моём «гноме» подобрались максимально близко к запретной территории. Дальнейшее продвижение вперёд уже грозило крупными неприятностями.
– Да, полковник, говорят, что один из учёных мужей, стоя, можно сказать, вот на этом самом месте, так и сказал: «Какая красота кругом! Просто райское местечко!»
– Ну да, ну да!.. – протянул мой собеседник. – А потом, когда ещё и центорий добавился, здесь вообще райский сад зацвёл! А почему мы должны заходить в лес именно в этом месте? А не вон там, в паре километров отсюда? Там гораздо удобнее.
– Потому что там мы уже заходили, а это значит, что там нас встретят гораздо круче, чем здесь.
Заметив недоверчивый взгляд военного, я поморщился и добавил:
– Вы, Сергей Иваныч, можете думать обо мне всё, что хотите, но мне кажется, что лес в новом месте проникновения в него будет просыпаться дольше, чем там, где он с нами уже встречался. В результате чего отряд в спокойной обстановке сможет пройти гораздо дальше.
– Обоснуйте, капитан.
– Я наблюдаю за этим местом уже десять лет. Изучил все походы за центорием. И потерял в этом лесу много ребят... Кстати, вы знаете о том, что в самом первом походе к Синим скалам всего один из охотников, сопровождавших рабочих, получил ранение, да и то только на самом выходе из леса? Другими словами, отряд спокойно дошёл до Синих скал, под завязку нагрузился центорием и вернулся обратно.
– Да, – кивнул полковник и, сняв с головы шлем, водрузил его на короткий капот «гнома», – я изучил все материалы по выходам в лес, какие только мне смогли предоставить.
– А при каких обстоятельствах этот охотник получил ранение? Помните?
– На него кинулась какая-то тварь, он её убил, но вторая успела оттяпать у него приличный кусок мяса с ноги.
– Совершенно верно, – усмехнулся я, – только в обратном порядке. Сначала он убил какую-то тварь, которая, по опросам свидетелей, на него и не собиралась нападать. И уже после этого вторая тварь кинулась на него и укусила.
– Другими словами, ты хочешь сказать, что если бы он не напал первым, то и на них бы никто нападать не стал?
Я усмехнулся и, вздохнув, ответил:
– Заметьте, полковник! Не я это сказал!
– Ясно. А дальше?
– А дальше в этом месте следующий отряд уже далеко пройти не смог. Потерял двух человек и вынужден был вернуться. Через некоторое время сунулись в другом месте и довольно легко пробились через лес. Опять загрузились и еле выбрались из леса, потеряв четверых охотников.


Я тоже снял шлем и поставил его рядом со шлемом полковника. Потом вытащил из бардачка термос с морсом, предложил напиться полковнику. А сам вытащил сигарету и, с удовольствием затянувшись ароматным дымом, продолжил:
– Следующие выходы уже проходили при моём непосредственном, так сказать, участии. Отряд заходил в новом месте, довольно спокойно добирался до скал, загружался и, теряя людей, с боем прорывался обратно. Пробовали, конечно, и по уже хоженому пути пройти, но сразу же убегали. Казалось, что эти монстры нас там ждали. Так мы смогли сделать ещё несколько ходок. А потом этот проклятый лес окончательно проснулся, и новое место захода уже не срабатывало. Пробиться за центорием мы больше не смогли. Однако, если вы твердо намерены самоубиться, то заходить мы будем именно вот тут, где мы ещё ни разу лес не тревожили. Может, и повезёт, да к тому же и времени после последнего похода прошло уже много.
– Ясно, – опять повторил полковник и, уставившись на меня своими маленькими умными глазками, спросил:
– И что же ты насчёт этого всего думаешь? Я ведь чувствую, есть у тебя какие-то мысли насчёт предстоящего дела.
– Есть, Сергей Иваныч, есть мысли, но я их пока озвучивать не буду. Мы ведь не завтра собираемся туда лезть? Значит, время на размышления у меня ещё есть.
– Конечно, не завтра, – хмыкнул полковник, – не люблю я, знаешь ли, торопиться, когда есть время всё обдумать.
Я затянулся сигаретой последний раз, отщёлкнул окурок в сторону леса и спросил:
– Вы обратили внимание на то, кто погибал во время походов за центорием?
– Обратил. Охотники!.. Ничего в этом, знаешь ли, удивительного нет. Они вооружены, они и были призваны для защиты остальных людей. Светлая парням память…
– Именно! А скажите, сколько погибло рабочих, участвовавших в походах?
Полковник задумался.
– Ни одного, Сергей Иваныч! – решил я ему помочь. – Ни одного! Кроме тех трёх человек, которые подобрали оружие погибших охотников. Но самое поразительное не это! Эти трое работяг жили ровно до тех пор, пока не взяли в руки оружие, и, заметьте, они даже не успели сделать ни одного выстрела! Зверьё их убило сразу же после того, как оружие оказалось у них в руках!
– Ты хочешь сказать, что эти твари каким-то образом определяют, вооружён человек или нет?
– Пока я ничего не говорю, Сергей Иваныч. Думаю я пока.
– Как что надумаешь, сразу же сообщи. И не переживай, смеяться не буду, – усмехнулся полковник, – невесело что-то мне, знаешь ли.
Он помолчал, задумчиво рассматривая затянутый лёгкой дымкой лес, а потом, словно проснувшись, встряхнул головой и спросил:
– Как далеко я смог бы уехать, к примеру, вот на этом «гноме»?
Я пожал плечами и, кивнув в сторону леса, ответил:
– Видите вон те оранжевые столбики? – и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – Это охранный периметр. Он же и является началом территории излучения. От столбиков вы сможете проехать от пятисот метров до километра. У каждой машины по-разному.
– Как это происходит?
– Сначала двигатель начинает сбоить, троить, потом клинит. Всё!
– Я слышал, что эта зараза каким-то образом синхронизируется с работой двигателя?
– Да, – кивнул я, – местный светила от учёной братии, чтобы мне было понятнее, привёл интересный пример. Вот рота солдат, вот мост, перед которым солдатам даётся команда «сбить ногу». Происходит эффект резонанса – ритм шага совпадает с колебаниями моста и приводит к постепенному раскачиванию последнего. Так же и тут: собственная частота двигателя совпадает с частотой излучения, и двигатель идёт в расход.
– Высоко это забралось?
– Последний дрон упал с высоты в три километра.
– Ясно, – тяжело вздохнул полковник, – если бы не эта дрянь, проблем бы не было.
Он помолчал, задумчиво постукивая по капоту «гнома» пальцами, а потом, как будто вспомнив что-то, встрепенулся:
– Так! Подожди-ка! А как же человек может там находиться? Сердце – это ведь тоже своеобразный мотор, у которого есть определённый ритм в работе.
– Сергей Иваныч! – засмеялся я. – Не вы первый здесь такой сообразительный! Да, ритм есть, однако, по словам биологов, работа сердца не совпадает с частотой излучения, потому что сердце живое и частота его сжатия не является постоянной. Хоть на десятые доли секунды, но его удары по времени отличаются один от другого, в результате чего постоянная частота излучения не может синхронизироваться с частотой работы сердца.
– Ясненько, – усмехнулся полковник, – однако, дрянью это быть не перестало.   
– Это излучение не такая уж и дрянь, – улыбнулся я, – на биологические объекты оно, по уверениям наших медиков, должно оказывать положительное воздействие. Но, как вы понимаете, желающих поселиться в зоне воздействия излучения по вполне понятным причинам нет. Так что опровергнуть или подтвердить предположения наших врачей некому.
Полковник задумчиво покивал головой, а потом сказал:
– Ну ладно капитан, пора возвращаться, заболтались мы тут с тобой.
Он взял с капота шлем, ловко водрузил его на свою бритую голову и, уже усаживаясь рядом со мной, вдруг добавил извиняющимся тоном:
– Ты, капитан, на парня не обижайся. Молодой он. Влюблённый. Приревновал тебя к доктору. А кто такие охотники, толком ещё и не знает. Хотя им всем сообщается, что охотники сплошь и рядом – бывшие их коллеги. Вот он и нарвался.
– Всё нормально, полковник, – улыбнулся я, – сам таким же бестолковым когда-то был.
Я действительно не обижался на этого парня. Любовь она такая – жестокая и циничная, любит над нашим братом поиздеваться. Вот и этого парня она подставила.


Он с ходу почуял во мне соперника. Как только я зашёл в спортзал, где десантники прилагали нешуточные усилия для поддержания себя в форме, он первым бросил молотить ногами манекен и уставился на меня. А мне надо было представиться им в качестве проводника. Оттягивать дальше встречу с моей несостоявшейся любовью было нельзя. А то уже как-то некрасиво получалось. Прошла неделя, а своего проводника отряд так и не узнал.

Светлану я увидел сразу же, как только вошёл. Постоял несколько секунд, осматриваясь, а потом не торопясь направился через весь зал к махнувшему мне рукой полковнику. Не заметить меня, идущего через пустую площадку, было невозможно. Я светился на ней, как свечка в ночном поле. И Светлана меня заметила. Сначала она, видимо, не поняла, кого увидела, даже головой встряхнула, а когда наконец убедилась, что это действительно я, пошла мне наперерез.


Мы с ней встретились посреди зала и остановились друг напротив друга.
– Почему ты не убрал шрам? – вместо приветствия спросила она и вдруг, к несказанному моему удивлению, провела тонкими пальчиками по моему лицу.
– Умный человек посоветовал не делать этого…
– Вот как?! Интересно, почему умный человек дал такой неразумный совет?
– Он сказал, что я всегда должен вспоминать собственную глупость, когда буду в зеркало видеть свою физиономию.
– Извини!.. Твой советчик – действительно умный человек. Кстати, – улыбнулась она, – шрам тебя совершенно не портит, он делает твоё лицо более мужественным. Мне нравится!
Она ещё раз прикоснулась к моему лицу, но уже просто так, наверное, чтобы увериться, что это действительно я, и, провожаемая взглядами трёх десятков молодых мужиков, пошла на выход из зала.


Все эти пятнадцать лет, что я её не видел, рухнули на меня как лавина, которая своим стремительным потоком начала выворачивать из глубин памяти булыжники воспоминаний и греметь ими в моей ставшей вдруг очень лёгкой голове.


Господи! Как же она мне нравилась! Она, по-моему, стала ещё красивее, чем была! Короткая стрижка придавала ей какой-то неповторимый подростковый шарм. Ярко-синие глаза, маленький носик, красивые, кажущиеся чуть припухлыми губы, маленький аккуратный подбородок, высокая шея. Даже широкие спортивные плечи не портили её, их ширина скрадывалась высоким ростом.


Я смотрел ей вслед и с тоской понимал, что вся моя бестолковость никуда не делась. Она, оказывается, всегда была со мной! Только притаилась до времени!.. Когда же пришла пора, точнее, когда я опять увидел эту женщину, моя дурость выбралась наружу, энергично встряхнулась и довольно заворчала, требуя, чтобы я немедленно отправился к синим скалам. Я просто обязан преподнести Светлане пару килограммов центория!


Однако недолго праздник продолжался! Как чёрт из табакерки вылез этот Ромео, по всей вероятности, влюблённый в Светлану, которого вдруг начали мучить сомнения, подхожу ли я в качестве проводника для геройского десантного племени. И прямо тут же предложил мне подтвердить высокий статус охотника. Уговаривать меня не пришлось, с удовольствием послушав начавшего было материться полковника, я разулся, сбросил куртку и приступил к работе.


Лейтенант был отличным бойцом, других у них и не держали. Если ты просто хороший боец, значит тебе место в других войсках. Парень сам себе всё испортил: он с каким-то маниакальным упорством стремился разбить мне физиономию, ну или, на крайний случай, синяков наставить, вместо того чтобы просто меня вырубить, что, собственно, и является основной целью любого боя.


Он проиграл не только потому, что был моложе, и даже не потому, что я знал всё, чему их учили. Был и ещё один не учтённый им фактор. На моей стороне играла сама планета. Десантники, в силу своей профессии, большую часть времени проводили в условиях невесомости. На кораблях хоть и имела место искусственная гравитация, однако она была заметно меньше планетарной, вследствие чего при попадании в зону повышенного тяготения реакция у людей замедлялась.


Полковник это знал, поэтому и попытался его остановить, но потом, придя к решению, что неразумность необходимо искоренять, позволил мне повалять парня по полу. А когда решил, что воспитательный процесс прошёл успешно, остановил бой и, построив свою команду, на исконно русском языке объяснил, почему в ближайшие пару лет соперников среди присутствующих у меня не будет.
Глава 3

После нашего со Светланой разговора прошли ровно сутки. Вернее, это я смог выдержать сутки. И на следующий день, вечером, когда, по моим прикидкам, все мероприятия десантников были уже закончены, набрав в запретной зоне цветов, пошёл сдаваться.


Я шёл по коридору и успокаивал себя резонными рассуждениями о том, что, если за все эти годы она не перестала мне нравиться, значит, надо попробовать начать всё сначала. Не просто так же она сама подошла ко мне? И потом, она сказала, что я ей нравлюсь, вернее, что ей нравится моя физиономия, а это, с моей точки зрения, хороший сигнал.


Недалеко от комнаты Светланы я машинально кивнул идущему навстречу «Ромео» и, потоптавшись возле двери, нерешительно нажал кнопку вызова. Услышав лаконичное «войдите», толкнул щёлкнувшую замком дверь и шагнул в комнату.
– Я тебя ждала ещё вчера! – улыбнулась Светлана и, взяв из моих рук цветы, отупила в сторону, приглашая меня войти.


Несколько часов пролетели незаметно. Мы говорили обо всём. Вспоминали своих друзей и общих знакомых. Она рассказывала о своей службе, я – о своей работе. В общем, время мы провели приятно, однако, когда я вернулся в свою комнату и завалился на кровать, то вдруг с удивлением понял, что всё то время, пока мы были вместе, я был в некотором напряге, словно подросток на первом свидании.


На следующий день я опять съездил за цветами и вечером заявился к Светлане. Так продолжалось дней пять. Для меня это стало неким ритуалом – поход за цветами, визит к Светлане, разговоры ни о чём. Пока в один прекрасный день я не пришёл пораньше…
Светлана, видимо, только что вышла из ванной комнаты, потому что держала в руках полотенце и была одета в короткий синий шёлковый халат. Предложив мне войти, она неторопливо повесила полотенце на спинку стула, зачем-то аккуратно расправила его и только после этого сказала:
– Извини! Ты сегодня пришёл раньше, я не успела переодеться.
– … Это тебе, – проскрипел мой голос в пересохшем вдруг горле, и я протянул ей цветы.
Светлана взяла букет, поднесла его к лицу и, закрыв глаза, постояла так несколько секунд. А потом, утопив меня в своих синих глазах, улыбнувшись, произнесла:
– Знаешь!.. Ты, пожалуйста, не носи мне больше цветы, а то мне их ставить некуда! Ты меня ими уже завалил! Тебе не кажется, что ты слишком уж разошёлся? К чему бы это?
– К тебе!.. – прошептал я и, мысленно приготовившись к появлению на моей физиономии ещё одного шрама, взял её за пояс халата и подтянул к себе поближе.
– Подожди, пожалуйста! – улыбнулась Светлана и, чуть отстранившись, заглянула мне в глаза. – Скажи, ты что, все эти года помнил меня? Думал обо мне?
– Нет, конечно, – прошептал я и отвёл глаза, – у меня была своя жизнь!.. Тебя вот увидел и вспомнил. А ты, оказывается, уже не та. Ты стала другой. Мне кажется, что я с тобой только сейчас познакомился.
– А ты поумнел! Надеюсь, бестолковые поступки уже не совершаешь?
– Сейчас я за это уже не поручусь…
– Если ты отпустишь пояс и просто потянешь за его короткий конец, – улыбнувшись, прошептала Светлана, закидывая руки мне на шею, – будет гораздо лучше, ты уж поверь!
И она прижалась к моим губам своими мягкими и нежными губами, заставив замереть тяжело ворочавшиеся в моей голове булыжники прошлого и дав мне возможность наслаждаться настоящим моментом.


Я охотно воспользовался советом и, бросив развязавшийся поясок на кровать, невольно задержал на нём взгляд.
– Туда мы ещё успеем! – засмеялась Светлана, перехватив мой взгляд. – Но, не сейчас, рано ещё! – И она снова прижалась к моим губам.
«Что такое не везёт, и как с ним бороться?» – должен был я задать себе вопрос, когда Светлана неожиданно отстранилась от меня и, глядя мне за спину, заледеневшим вдруг голосом проговорила:
– Лейтенант, вам кто давал право входить к старшему по званию без разрешения?
– Зачем он здесь? Что он у вас делает? – спросил лейтенант, не обращая внимания на заданный ему вопрос.
Я медленно развернулся и напрягся, по привычке прикидывая, есть ли у визитёра оружие и где он мог бы его прятать. Почувствовав это, Светлана меня успокоила:
– Всё в порядке, расслабься! Он, конечно, неразумен, но не до такой же степени!
Потом она обратилась к ставшему красным как варёный рак офицеру:
– Вы хоть понимаете, лейтенант, что вот этим своим поступком вы можете перечеркнуть всю свою будущую карьеру? Вы, в конце концов, разумный человек! Для чего вы это сделали?
– На последнем офицерском балу вы ни разу не отказали мне в танце, и я подумал, что вы тоже испытываете ко мне какие-то чувства!
– Лейтенант! На балу я танцевала с добрым десятком мужчин! – зазвенел от злости голос Светланы. – Но ни один из них в результате этого не пришёл к выводу, что он мне нравится!
Она коротко выдохнула и уже почти нормальным голосом продолжила:
– Принимая во внимание всё, что только что произошло, я пришла к выводу, что вы думаете далеко не тем местом, которое предназначено для этого природой. Поэтому через десять минут я жду вас вместе с полковником Николаевым в медицинском боксе! Всё!.. Свободны!
Когда несчастный Ромео, хлопнув дверью, вышел, я расслабился и, усевшись на стул, с сожалением сказал:
– А я-то думаю, что это он мне каждый вечер возле твоей комнаты встречается! Вот что значит не закрыть за собой дверь!.. Кстати, а что с парнем-то будет?
– С учетом его некоторой психической неустойчивости он будет временно отстранён от службы. Я не могу позволить, чтобы в отряде находился человек, который явно ненавидит одного из своих собратьев по оружию! То есть тебя!
С этими словами Светлана распахнула халатик, толкнула меня на кровать и уселась верхом:
– Знаешь!.. А я ведь сейчас, как и этот лейтенант, тоже думаю совершенно другим местом, – прошептал я, запуская руки женщине под халат и прижимая к себе горячее тело.
– Ты думаешь, я этого не заметила? – улыбнулась Светлана. – Вообще-то, обращаясь к лейтенанту, я имела в виду то место, на котором он сидит, а не то, на котором я сейчас сижу у тебя!
Тут она встала и, запахнув халат, опять подвязалась пояском.
– Дразнилась?
– Да!.. Дразнилась! Чтобы ждал с нетерпением!.. А сейчас мне пора, ты же слышал.


Утро мы встретили в одной постели. На завтрак не пошли, не до того было!..
Полковник быстро расправился со своими неумираемо-вечными, по крайней мере, в Российской армии, макаронами по-флотски и теперь с удовольствием прихлёбывал горячий чай, терпеливо ожидая, когда я со Светланой закончу обед. Он, по все вероятности, как и я, не любил говорить о делах за едой. Дождавшись, когда я выдул под занавес пол-литра кваса, он негромко сказал:
– Ну, капитан, ты обещал сообщить, что обо всём этом думаешь! – и, поставив пустую чашку на стол, откинулся на удобную спинку стула. – Пора бы уж. Не можем же мы тут вечно сидеть. Надо начинать работать. Говори, что нового надумал.
– Нового, Сергей Иваныч, ничего! Я по-прежнему думаю, что местные животные каким-то непостижимым образом могут определять угрозу, которую несёт для них оружие. И всё началось с того первого выстрела, когда был убит первый представитель местной фауны. Если бы этого не случилось, мы спокойно ходили бы за центорием и всегда возвращались бы обратно. До тех пор, пока у кого-то из охотников не сдали бы нервы.
– Это понятно. Нервы уже не выдержали, и выстрел уже был!.. Дальше!
– Я далёк от мысли, что местные животные разумны, но они умны и, как мне кажется, обладают какой-то ментальной связью друг с другом.
– О как! – усмехнулся полковник. – Обоснуй!..
– В первый выход охотники были вооружены лёгким стрелковым оружием, из которого и была убита первая животина. Во второй раз, будучи вооруженным этим же оружием, отряд охотников понёс потери, так как на них напали животные, которых с первого раза из имеющихся стволов убить уже было гораздо сложнее. Дальше хуже! Как только мы вооружились более серьёзно, сразу же появились более опасные твари. И чем мощнее становилось наше вооружение, тем крупнее и опаснее становились нападавшие на нас твари.
– Ты хочешь сказать, что если имеющиеся твари не могут справиться с угрозой, – удивлённо протянул полковник, – то они призывают тех, кому это сделать по силам?
– Именно, Сергей Иваныч! И помните, – улыбнулся я, – вы обещали не смеяться!
– А я и не смеюсь! Значит, говоришь, чем мощнее оружие, тем больше твари?!
Полковник повозился на стуле, словно ему вдруг стало неудобно сидеть, и задумчиво проговорил:
– Знаешь, честно говоря, не очень верится во все эти ментальные дела.
– Тогда откуда появился «пасечник»? Он что, на шум пришёл? Тогда почему раньше не приходил? А мы ведь в лесу несколько лет изрядно так шумели!
– Может, просто совпадение, – пожал плечами полковник, – этого тоже не стоит исключать.
– Слишком много подобных совпадений! Как новый выход, так новые, более опасные, чем предыдущие, твари! И потом, как вы объясните, что «пасечник», топчась своими ножищами прямо по отряду, с ювелирной точностью умудрялся не наступать на рабочих? Он охотился только на вооружённых людей, я сам видел, как эта тварь раздавила охотника, умудрившись при этом не задеть стоящего рядом с ним работягу.
– Ну и каков же твой вывод? – усмехнулся полковник.
– Они убивают только вооружённых, а, значит, опасных для них людей. Не спрашивайте, как они это определяют! Не знаю.
– Уверен?.. – хмыкнул полковник.
– Уверен! И чтобы доказать это, завтра я один, без оружия, схожу за центорием.
Полковник долго, наверное, целую минуту внимательно меня разглядывал, а потом, видимо приняв решение, сказал:
– Хорошо! Ты пойдёшь за центорием без оружия! Можешь хоть догола раздеться, но пойдёшь не один! Ты возьмёшь с собой вон её, – и он кивнул в сторону внимательно слушавшей нас Светланы.
– А что, с тобой я пойду! – улыбнулась мне Светлана. – С тобой мне не страшно. Тем более что ты будешь голым…
– Ну, уж нет! – встал я из-за стола. – Ты, полковник в, своём уме?
– Что, капитан! – ехидно засмеялся полковник. – Уверенности-то поубавилось? Значит, сомнения всё же есть! Не хочешь её жизнью рисковать?
Он тоже поднялся из-за стола и уже совершенно серьёзно сказал:
– Вот и я не собираюсь рисковать твоей жизнью! Поэтому выходим в составе специально снаряжённого отряда. А на его специальное снаряжение ты сейчас и посмотришь. Пошли…
 И он лёгким, пружинящим шагом направился к выходу из столовой, видимо, ни на йоту не сомневаясь в том, что мы со Светланой последуем за ним.


– Ну и что ты об этом думаешь, капитан? – довольно спросил меня полковник, когда я вдоволь налюбовался на броню десантника, которая был разложена на сдвинутых вместе двух столах. Столы установили в спортзале, превратившемся в штаб-квартиру по подготовке к выходу за центорием.
– Сергей Иваныч! Если ты хотел меня удивить, то у тебя не получилось! – засмеялся я. – Поверь, я не один день и даже не один месяц провёл именно в такой броне. Единственное отличие в том, что эта броня не окрашена, а, судя по синеватому отливу, чем-то покрыта.
– Совершенно верно, капитан! Совершенно верно! – радостно потёр руки полковник. – Есть на ней напыление, в результате которого она теперь стоит, как двухэтажный особняк в самом престижном районе столицы.
Я присвистнул и, ещё раз проведя ладонью по пятигранным пластинам, пробормотал:
– Вы хотите сказать, что они покрыты…
– Именно! Имен-н-но!.. – не дал мне договорить полковник. – Ты, капитан, прав! На обычную броню напылили центорий, и сейчас ни одно биологическое создание не сможет её прокусить. Он улыбнулся и, погладив броню своими короткими мощными пальцами, добавил:
– По крайней мере, мне очень хочется в это верить.
– Возможно, что и не прокусят, – решил я добавить ложку дёгтя в полковничью радость. – А как насчёт «пасечника»? Она выдержит, если он на неё со всего маха опустит свою ногу?
– Вот умеешь же ты, капитан, настроение испортить! – нахмурился полковник и, зыркнув в мою сторону, пробормотал:
– Нет, конечно!.. Не выдержит!.. Невозможно от всего уберечься…
– Я так понимаю, «пасечник» – это здоровенное ходячее бревно, рисунки которого нам показывали? – вопросительно посмотрев на меня, спросила Светлана.
– Ну да, можно сказать и так, – грустно усмехнулся я. – Такое впечатление, что эта тварь действительно состоит из соединённых между собой брёвен! Самое большое – это его тело. Диаметром примерно метра три и длиной метров десять. С одной стороны у этого бревна есть косой срез, на котором размещена пасть с большими зубами. Причём размер её такой, что туда свободно пройдёт человек!.. В броне... с напылением!.. Над пастью болтаются несколько щупалец, похожих на толстые лианы. Ну и в завершение вся эта дрянь перемещается на шести ногах, тоже напоминающих брёвна метрового диаметра. Предположительно, насколько я смог определить, когда убегал от этого создания, ноги у него высотой метров восемь! И, к сведению, не думайте, что брёвна неповоротливые: эта тварь довольно резвая, хотя увернуться от неё и можно.
– Так, всё! Хорош тебе людей пугать! – нахмурился полковник и, хлопнув пятернёй по броне сказал:
– Это твоя, под твой размер подогнали, примеряй. Послезавтра выходим.
Напялить броню мне помогала Светлана, которая, после того как защёлкнула на мне последнюю застёжку, спросила:
– А почему «пасечник»? Странное какое-то название, оно что, как-то с пасекой связано?
– Да нет! Я сам не видел, но говорят, что один из рабочих, увидев, как этот монстр стоит над одним из его товарищей по фамилии Пасечник, стал тыкать в его сторону пальцем и, чтобы привлечь внимание, заорал: «Пасечник, Пасечник!..» Так и прицепилось!.. Ну ладно, к обновке притереться надо.
И я, перейдя на лёгкий бег, всё ускоряясь, потрусил по беговой дорожке.


– Ты чего сюда впёрся! Сюда нельзя! – возмутилась Светлана, когда я этим же вечером без приглашения зашёл в процедурную, которой она пользовалась с разрешения местного эскулапа.
– Завтра выходим, и я хочу ещё раз попробовать убедить тебя остаться и не ходить с нами.
– И ты для этого выбрал место, куда нельзя заходить в обуви и без халата! Подождать ещё часок не мог?
– Извини! – вздохнул я. – Это место, по-моему, как раз для такого разговора и подойдёт.
– Ну, хорошо! – улыбнулась Светлана. – Начинай!..
– Скажи, я смогу найти слова, чтобы отговорить тебя?..
– Ты каждый день пытаешься найти эти слова с того самого момента, как первый раз выбрался из моей постели! – засмеялась Светлана, не дав мне договорить. – Неужели что-то новенькое придумал?
– Придумал, – пробормотал я и, взяв её левую руку, поцеловал ладошку. – Вот только к словам это отношения иметь уже не будет…
– Ты становишься похожим на Иваныча. Он тоже всю дорогу пытается отговорить меня от похода. Слава Богу, устав не позволяет ему в приказном порядке запретить мне выход. Медик в отряде должен быть! И давай закончим на этом. Веских аргументов ты найти не смог!
– Да. Не смог. Поэтому я должен буду сделать то, за что ты меня не только возненавидишь, но и забудешь о моём существовании. Я хочу, чтобы ты жила. У меня просто нет выбора. Прощения не прошу. Знаю, что такое не прощают!
И я резким движением вывернул на излом большой палец на её руке.
Светлана вскрикнула и, застонав, согнулась, прижимая к себе покалеченную руку с нелепо торчащим в сторону большим пальцем. Вывих – это больно! Это очень больно! Я знаю это. Случалось в жизни. Эта боль выдавливает слёзы из глаз. И заставляет скрипеть зубами. Как же я себя ненавижу!..
– Позовите, пожалуйста, сюда Николая Петровича, – прошептала Светлана. – Он сейчас находится у себя в кабинете. Мне потребуется его помощь.
Я не тронулся с места, не сразу поняв, что на «вы» она обращалась ко мне.
– И чего же вы ждёте? – посмотрела в мою сторону Светлана. – Или вы сами будете вправлять мне палец?
Молча кивнув, я вышел из процедурной.


– И какого?!.. Позволь спросить, ты ни на стук, ни на звонки в дверь не реагируешь? Я стучаться к тебе задолбался!
Я посмотрел на стоящего передо мной полковника и сказал:
– Сергей Иваныч, она смотрела на меня и не видела! Я перестал для неё существовать!
– Так!.. Поскольку я всё равно не понял, о чём ты, то сначала слушаем меня!
И он уселся на стул рядом с кроватью, на которой я сидел.
– У меня неприятная новость! Наш медик вывихнула в спортзале палец и дней на двадцать выбыла из строя.
– В спортзале? – переспросил я. – Это она так сказала?
– Она!.. А что не так? – насторожился полковник.
– Не верьте ей. Неправду она сказала.
– В смысле – неправду?
– В прямом! – усмехнулся я и, встав с кровати, сел на стул рядом с гостем. – Не вывихивала она себе палец! Это я сам ей палец вывихнул. Специально!
Полковник довольно долго задумчиво рассматривал меня, а потом негромко спросил:
– Ты сам-то понял, что сейчас сказал?
– Конечно, Сергей Иваныч, понял! И даже могу повторить, но сначала ответьте, пожалуйста, мне на один вопрос. Вы ведь не собираетесь откладывать выход до выздоровления медика? Мы выйдем завтра? Как и было запланировано?


Полковник ответил не сразу. Он молча встал, подвинул стул, на котором сидел, к столу, опять сел на него и, положив обе руки на стол, стал в задумчивости барабанить по столешнице пальцами. Наконец он повернулся ко мне и проговорил:
– Да, капитан, я понял!.. Знаешь, я даже не знаю, кто ты теперь! То ли идиот, то ли несчастный мужик, который готов на всё ради спасения жизни любимой женщины.
Он встал, аккуратно задвинул стул под столешницу и негромко добавил:
– Если медик выбывает из строя, задача выполняется без него. Ложись отдыхать, капитан. Завтра тебе силы понадобятся.

Глава 4

Рано утром неторопливая «гусеница», поскрипывая сочленениями на бездорожье, уверенно доставила наш отряд самоубийц к месту намеченного старта. Терпеливо дождалась, пока десантники выгрузятся из её вместительных внутренностей и, вякнув на прощание ревуном, поспешно убралась подальше от охранного периметра.


Никому ничего объяснять не надо было. Каждый знал своё место и знал, что ему надо делать. Все возможные и невозможные ситуации, которые только могли возникнуть, были обыграны добрый десяток раз. Бойцы выстроились в три колонны на расстоянии двух метров друг от друга и украдкой посматривали в мою сторону, ожидая, когда я дам команду к выступлению.
Я же как маятник ходил перед отрядом и делал вид, что внимательно всматриваюсь в не проснувшийся ещё лес, как будто ожидал одному мне известную примету, которая подсказала бы, что пора уже и двигать. Однако тянуть время больше смысла не было, я взмахом руки дал команду трогаться и побежал в сторону леса, с удовлетворением услышав раздавшийся за спиной слаженный топот.


Передвигаться было решено только бегом, чтобы максимально быстро, по возможности, конечно, проскочить лес. Зверьё появилось сразу же, как только отряд втянулся под сень деревьев, которые, чем дальше мы углублялись в лес, тем становились выше и массивнее. Сначала показались какие-то покрытые чешуёй твари размером со среднюю собаку, у которых были приплюснутые, как у мопсов, морды, что ничего, кроме ехидных смешков, не вызывало. Они некоторое время недоумённо таращились своими узкими, похожими на прорези глазами на незваных гостей, а потом всё-таки решили напасть. С ними не церемонились и, следуя приказу начать применять оружие только в крайнем случае, расшвыривали их пинками.


Такая тактика с «мопсами» до поры до времени срабатывала, пока, наконец, не появились звери, напоминавшие волков, которые, в отличие от своих земных собратьев, имели большую голову с челюстями, вытянутыми на манер крокодильих. Эти уже мешали передвижению. Они с разбега прыгали на людей, опрокидывали их и своими огромными челюстями пытались прокусить броню. Когда волков стало слишком много и отряд полностью остановился, послышались частые клацанья затворов бесшумных автоматов.


Местные твари доказали, что они далеко не бестолковые и с инстинктом самосохранения у них всё в порядке. Как только появились первые их трупы, звери, как по команде, исчезли в лесу.
– Ну что, капитан, не сработала твоя теория! – проговорил полковник, подходя ко мне и снимая шлем. – Не сработала! Мы уже отмахали полпути, а попадается всякая мелочь.
Он отцепил с пояса флягу, напился и протянул её мне. Я приложился к полковничьей фляжке, сделал пару глотков и, возвращая её владельцу, ответил:
– Очень бы я хотел, чтобы вы были правы! Но это только начало. Оружие у нас есть? Есть! Тем более что мы из него уже не только пострелять успели, но и убить. Значит, скоро появятся более опасные гости.
Внимательно оглядевшись и поняв, что в данный момент опасности нет, я добавил:
– Вы бы, Сергей Иваныч, дали команду, чтобы «Дубки» приготовили, а то может статься так, что времени на замену оружия может и не быть.
– Ну что же, «Дубки» так «Дубки», – согласился со мной полковник и, сторожко оглядываясь, направился к своим бойцам, занявшим круговую оборону среди массивных стволов деревьев.


Я снял находившуюся за спиной полуавтоматическую винтовку, откинул приклад и, дослав патрон в патронник, положил её на траву. Потом скрутил со ствола автомата нагревшийся глушитель и безжалостно отбросил его в сторону. Больше он мне не пригодится. Сейчас всё, что у нас есть, – расходный материал. По моему мнению, надобности в глушителях и не было: на смерть своих собратьев зверьё шло, а не на грохот выстрелов. Автомат я забросил за спину и, чтобы не болтался, потуже подтянул его ремнём к спине, потом поднял винтовку и, уперев удобным прикладом в плечо, опять осмотрелся.


Перевооружились почти все, и я с надеждой подумал о том, что, может быть, и обойдётся, может, винтовок хватит, чтобы качественно отбиться от тварей. Как-никак, «Дубок» – это модернизированная в худшую сторону дальнобойная винтовка «Пересвет» калибра двенадцать миллиметров. Специально для нашей миссии с целью уменьшения габаритов у этой винтовки укоротили ствол, сделали откидным приклад, убрали сошки и сняли с неё вообще всё, что делало её отличным оружием. В результате чего я держал сейчас в руках убойную штуку, правда, с небольшой прицельной дальностью, что, принимая во внимание габариты наших будущих противников, особой роли не играло. Ещё одним её минусом была мощная отдача. Когда я её опробовал, впечатление было такое, будто меня в плечо жеребец лягнул! При интенсивном использовании не только плечо, пожалуй, вся грудная клетка синей будет. Однако все минусы с лихвой перекрывала мощь специально созданных для неё патронов с разрывными пулями и пулями, имеющими титановые сердечники.


Всё! Полковник просигналил, что все готовы, и я дал сигнал к движению вперёд.
Далеко убежать мы не смогли: меня насторожили деревья с огромными наростами на стволах. Наросты были не на всех деревьях, но эта неправильность в глаза и бросалась.
Я вскинул кулак вверх, давая команду остановиться, и с тревогой начал озираться, краем глаза наблюдая, как бойцы, занимая круговую оборону, используют в качестве укрытия стволы этих неправильных деревьев.
Не нравилось мне это. Не должно было так быть. Я много раз видел именно эти деревья, но ни на одном из них не было таких образований. Надо отсюда уходить. Тем более, что и мой инстинкт самосохранения буквально вопил об опасности.
Наросты на древесных стволах вдруг зашевелились и начали резво спускаться на землю.
– Всем отойди от деревьев! – заорал я со злостью, понимая, что опоздал с предупреждением.


Но бойцы сориентировались быстро. Шустро откатились от деревьев и начали отстреливать наползающих на них здоровенных тварей. Эти создания были похожи на приплюснутых пятиметровых гусениц, которые передвигались на коротких ножках с большими когтями, похожими на крючья. Эти когти я разглядел буквально сразу же, как только по тварям открыли огонь. Чьим-то выстрелом этой дряни оторвало лапу, и она шлёпнулась мне под ноги.


«Дубки» со своей работой справились! Титановые пули легко проламывали толстые роговые пластины, покрывающие всё тело этих «гусениц». Разрывные пули добивали тварей, выплёскивая наружу тёмно-зелёные потроха.
– Вроде отбились! – прохрипел, подойдя ко мне, полковник и всадил в голову ещё живой твари разрывную пулю. – Что ты её рассматриваешь?!
– Запомнить лучше хочу. Живыми вернёмся, другим расскажем. Жвалы вон у неё, видишь, какие!
– Вижу… Ими эта тварь Гришу и убила… Прямо со ствола на него свалилась… Не успел он отскочить от дерева… Броня их держит… мнётся…, но держит…, а ему она своими челюстями в аккурат между бронёй и каской попала! Голову эта мразь ему отрезала! – полковник скрипнул зубами, а потом длинно выругался.
– Остальные как?
– На ходу все. У троих скорее всего рёбра поломаны, и у одного рука в локтевом суставе вывернута. Нормально, в общем.
– Тогда вперёд! Чем быстрее, тем лучше. Нам надо к скалам пробиться, не лезет зверьё на скалы. Километра три до них осталось.


Мы успели отмотать ещё километр. Бежали спокойно, никто не мешал, и я грешным делом подумал, что всё! Прорвались! Расслабилась местная живность за несколько лет тишины, оказалась, в отличие от нас, неподготовленной.
То, что я ошибся, стало ясно, когда деревья, мимо которых бежал отряд, пошли нам навстречу.
– Внимание, «пасечники»! – опять заорал я и метнулся к ближайшему дереву.


Теперь главное – не ошибиться и в горячке не перепутать ногу монстра с настоящим стволом. Не может «пасечник» подойти вплотную к стволу дерева, слишком он высокий, мешают ему ветки. Он, конечно, всей своей массой может проломиться сквозь них, но, стоит жертве обойти ствол, и «пасечнику» опять всё придётся начинать сначала.


Тварей было трое. Они, несмотря на свою кажущуюся неповоротливость, довольно резво топтались среди деревьев, у стволов которых попрятались бойцы. Наступило затишье, но я знал, что оно будет продолжаться недолго.
– Ждём! Ждём! Ждём! – проорал я, перестраховываясь, хотя прекрасно знал, что бойцы будут действовать так, как их учили действовать при встрече с этими монстрами. – Не рискуем зря! Пускай они поближе к вам подберутся! Сейчас у них терпение кончится и они начнут ломиться к вам…
Мой крик словно подстегнул «пасечников», и они, как по команде, одновременно начали проламывать массивными телами крону, чтобы оказаться поближе к своим жертвам. По ним уже не стреляли, бесперспективность этого занятия поняли довольно быстро. «Дубки» прошибали их шкуру, разрывные пули исправно взрывались в телах этих тварей, но всё было бесполезно. Они не умирали, казалось, что в их телах вообще нет жизненно важных органов.


Наш «пасечник» мощно и настойчиво проталкивался сквозь толстые ветки, ломая их своей бревнообразной тушей. Ещё немного, и нам придётся отступать за ствол дерева, рядом с которым я и ещё один десантник, имени которого я не знал, ожидали его. Но мы этого делать не стали, напротив, когда до «пасечника» осталось несколько метров, как на тренировке, почти одновременно раздвинули тубусы гранатомётов, приведя их в боевое положение, вскинули на плечи и выстрелили. Вот теперь можно и за ствол спрятаться. Взрыв у воткнувшихся в ноги «пасечника» гранат хоть и направленный, но, учитывая мощность взрывчатого вещества, стоило и поберечься.


 Это был запасной вариант на случай, если «пасечников» не возьмут «Дубки». Через пять секунд раздался негромкий двойной хлопок. Прикрывшись стволом дерева, я опять сдвинул тубус, привычным движением, не глядя, вставил в гранатомёт ещё одну гранату и повесил тубус на пояс в специальный зажим. Теперь, если потребуется опять им воспользоваться, стоит только раздвинуть тубус, и опять можно стрелять. Удобная, мощная и компактная штука, вот только гранаты надо расходовать бережно. Их, конечно, можно утащить много, но всё же не столько, сколько бы хотелось.


Взрывы гранат перебили ноги «пасечника» на высоте двух метров. Их, конечно, не начисто перерезало, но удерживать тело монстра ноги уже не могли. Подломились. «Пасечник» начал медленно заваливаться, ломая своим весом оставшиеся целыми ветки. Не мог он стоять, если с одной стороны у него оказывались перебитыми две расположенные рядом ноги. Наконец его тело тяжко ударилось о землю, а оставшиеся ноги-брёвна пришли в неистовое движение, пытаясь вновь поднять монстра.


Чудовище перекатывалась с боку на бок, беспорядочно молотя огромными ногами, взрывая вокруг себя землю и разбрызгивая из обрубков ног бурую жидкость и ошмётки плоти. Зрелище было впечатляющим настолько, что я, заглядевшись, чуть не попал под раздачу, когда «пасечник» неожиданно перевалился в мою сторону. Я успел отпрыгнуть буквально в последний момент. Такая беспечность не прошла даром. Из обрубков ног «пасечника» на забрало шлема попала вязкая дрянь, которую счистить со стекла я не сумел, уж больно она была липкая и жирная, как краска. Чертыхнувшись, поднял забрало и окликнул своего невольного напарника, который осматривался с другой стороны ствола:
– Ну что у тебя там?
– Порядок! – оглянувшись на меня, ответил боец. – Всех троих уже завалили! Командир даёт знак двигать дальше!
Я кивнул и следом за метнувшимся вперёд бойцом побежал в сторону уже выстраивающегося в боевой строй отряда.


Нас перехватили, когда в просветах между деревьями уже были видны синие скалы. Ещё бы чуть-чуть!.. Но, как говорится, чуть-чуть по-русски не считается. Вот эти твари и не стали с нами считаться. Я, честно говоря, даже не сумел посчитать, сколько их было! Они навалились на нас сразу с двух сторон. Мы даже не сумели сразу сориентироваться, куда надо бежать, когда стоявшие до этого неподвижно «пасечники» вдруг пришли в движение и начали топтаться по отряду.


Я вляпался сразу же! Как кур в ощип! Даже выстрелить ни разу не успел. Почувствовал только, как меня что-то обхватило поперёк туловища и сдавило так, что затрещали рёбра и потемнело в глазах. То, что со мной случилось, я понял сразу же. «Пасечник» схватил меня одним из щупалец и поднял к своему огромному телу. И тогда я первый раз за всё время увидел его глаза. Вернее, один глаз, второй, по всей вероятности, был с другой стороны туловища.


Казалось, что монстр с любопытством разглядывает меня. Я видел, как его зрачок в виде неправильной звезды сжимается и расширяется, словно он старается внимательнее разглядеть, кого поймал.


Монстр сплоховал! Он неудачно обхватил меня щупальцем, прижав к телу только одну, левую руку, чем я не замедлил воспользоваться. Перестав дёргаться, снял правой рукой с пояса гранатомёт, резким взмахом заставив тубус раздвинуться, привёл его в боевое положение и, вытянув руку в сторону разглядывающего меня глаза, выстрелил.


Глаз был здоровенный! Промахнуться можно было только специально. Я и не промахнулся. Я видел, как плеснул глаз от врезавшейся в него гранаты. Даже успел заметить, как он закрылся веком, а потом щупальце дёрнулось, разжалось, и я полетел прямо в ствол дерева, возле которого «пасечник» меня выловил. Чтобы максимально обезопасить голову, я выставил перед собой руки и врезался в ствол.


Очнулся разом, так, как будто на меня вылили ведро воды! Встал и, придерживаясь за ствол приютившего меня дерева, осмотрелся. Своего «пасечника» я определил сразу же. Монстр бестолково метался по лесу, сталкиваясь со своими собратьями, толкая их так, что те вынуждены были разбегаться от него, как чёрт от ладана. Видимо, взрыв гранаты в голове монстра всё же повредил ему что-то важное, и он то ли ослеп, то ли рехнулся.


Взбесившийся «пасечник» нехило сыграл в нашей команде. Отряд, воспользовавшись тем, что он разогнал своих сородичей, совершил стремительный рывок и выскочил на поляну, отделявшую лес от спасительных скал. Я бежал последним, полковник остановился было, дожидаясь меня, но я махнул ему рукой, чтобы он не задерживался, и прибавил ходу.

Глава 5

Нам неимоверно повезло! Осколки синих скал появились метров за сто до самой скальной гряды. Они острыми акульими зубами торчали из земли, мешая движению «пасечников». Я на бегу оглянулся и со злорадным удовольствием увидел, как один из них, по всей вероятности, запнувшись или наступив на камень, неуклюже свалился и начал месить воздух ногами, ища для них опору.
– Уходим! Уходим дальше! – прохрипел, обернувшись ко мне, полковник. – Здесь камней ещё мало! Надо повыше на скалы забраться.
– Да нет, Иваныч! Всё уже! Отстали они, – переведя дух, сказал я и мотнул головой в сторону леса. – Сам смотри!
Полковник остановился и, тяжело дыша, несколько секунд рассматривал пытавшегося встать на ноги монстра, а потом, сделав глубокий вдох для восстановления дыхания, проговорил:
– Всё равно надо в скалы подальше! А то мало ли, чем чёрт не шутит!..
И он, обогнув большой синий камень, побежал вслед за отрядом, передовые бойцы которого уже добрались до самих скал.
– Ну что же, дальше так дальше!.. Мысль здравая, – пробормотал я и, уже не оглядываясь, побежал следом за ним.

Я бежал за полковником и невольно разглядывал обтянутую бронёй его спину. Глядя на эту спину, не мог отделаться от преследовавшего меня страшного зрелища, в котором была точно такая же броня, только представляла она собой жуткую, вдавленную в землю, сюрреалистичную лепёшку, имевшую форму человека. А вокруг была разлита красная густая жижа с остатками внутренних органов…
– Лейтенант! Выставить охранение по периметру, оказать помощь кому надо, остальным отдыхать, – услышал я голос полковника и, выйдя из-за крупного валуна, оказался на небольшой каменистой площадке.
Лейтенант убежал, и полковник обернулся ко мне:
– Тебе, кстати, тоже своей рожей заняться надо бы, а то ты на пожравшего вампира похож!
Я кивнул и, ослабив лямки, скинул с плеч рюкзак десантника, или попросту РД. Потоптался, осматриваясь, уселся на кстати подвернувшуюся ровную площадку, вытащил из РД аптечку и, уже вскрывая пакет с биопластырем, почувствовал, что вся правая сторона лица занемела и довольно сильно жжёт щеку.
– Куда руками лезешь! – рявкнул полковник, когда я машинально поднял руку, чтобы потрогать, что там такое с моей физиономией.
– Я сам с тобой разберусь! – сказал он и, взяв у меня из рук баллончик с обезболивающим антисептиком, который я вслед за пластырем выудил из аптечки, начал внимательно меня разглядывать.
– Иваныч! – разозлился я, – Я что тебе, красна девица, что ли, что ты так меня рассматриваешь!
Полковник хмыкнул и ехидно протянул:
– Глаза закрывай, красна девица! Сейчас дядя тебе приятно делать будет.
Я чертыхнулся, закрыл глаза и почувствовал, как в лицо ударила снимающая боль и онемение прохладная жидкость.
– Ни хрена себе! – удивился полковник. – Не везёт же тебе на рожу, капитан! Полщеки разрезано. Придержи-ка вот тут края пальцами, пока я пластырь налеплю.
– Спасибо, Сергей Иваныч, – поблагодарил я и, повозившись на заднем месте, удобно откинулся на удачно оказавшийся за спиной большой камень.
– Ты как это умудрился? Рана резаная. Стекло шлема, что ли, разбилось?
– Да нет, я вообще забрало не опускал. А морду сам себе попортил, когда в ствол дерева влетел и руки перед собой выставил, чтобы подстраховаться. А на броне видишь, что, – и я поднял руку, показывая полковнику предплечье, на котором одна из покрытых Центорием пластин отошла от основы и торчала, как лезвие, над остальными пластинами бронекостюма.
Полковник потыкал пальцем в оторвавшуюся пластинку и, хмыкнув, проговорил:
– Ты смотри! Крепление подкачало. Косяк, однако! Ладно, отдыхай, а я пойду ребят проверю.
И он, подхватив «Дубок», легко перемахнул через большой кусок скалы, опершись на него рукой. Проводив полковника взглядом, я вытянул ноги, устроился поудобнее и закрыл глаза.


– Чувиха спит, по ей кирная муха бродит! – услышал я сквозь сон, и меня кто-то довольно бесцеремонно потряс за плечо.
– Иваныч, – проскрипел я спросонья охрипшим голосом, – ты же видишь, что я старый, больной человек, а это значит, что со мной нежнее надо, мягче!
– Ладно, дед, – засмеялся полковник, усаживаясь рядом со мной, – просыпайся, пожрать надо бы. – И он сунул мне в руки кусок чёрного хлеба с лежащим на нём приличным шматком самого настоящего сала.
– Пожрать можно и не просыпаясь, – пробормотал я и запустил зубы в огромный бутерброд. – Откуда, кстати, прелесть такая?
– Из дома привезли, на тушёнку по случаю выменяли.
– Это да! Это вы правильно сделали, – прошамкал я с набитым ртом. – Сало – это вещь!
Полковник покивал, соглашаясь, а потом задумчиво проговорил:
– Сало, конечно, салом, но вопрос, знаешь ли, в другом. Куда ведёт лестница, на которой ты так удобно растележился?
Он встал и ткнул пальцем в сторону скал.
Я сначала даже не понял, что полковник сказал. Дожевал кусок, осмотрелся и переспросил:
– Иваныч, ты вообще о чём? Что за лестница?
– Вставай и сам посмотри.
 Я засунул в рот остатки бутерброда, поморщившись от боли во всём теле, поднялся и встал рядом с полковником. Несколько секунд молча разглядывал то, что было прямо перед моими глазами, а потом поспешно поднёс руку к подбородку, так как от увиденного у меня открылся рот и я чуть не потерял кусок драгоценного сала.
– О-бал-деть! – прошептал я. – Это что? Лестница?
И посмотрев на полковника, я машинально задал ещё один совершенно бестолковый вопрос, зная, что он мне на него ответит:
– А откуда она здесь?
Полковник удивлённо покосился на меня и ожидаемо ответил:
– А хрен его знает, капитан! Я её сейчас только заметил, когда пожрать тебе притащил.
Я, как давеча полковник, опёрся на камень, возле которого сидел, и перебросил через него тело, стараясь не обращать внимания на занывшие рёбра. О, дерево меня всё-таки знатно приложило…


Осторожно раскидывая ногами камни, поднялся на несколько довольно неудобных ступенек, потом присел на корточки и потрогал пальцами нагревшуюся за день идеально гладкую поверхность, выполненную из неизвестного мне материала серого цвета. Вернулся к ожидавшему меня за камнем полковнику и сказал:
– Верно, лестница! Если быть точнее, то что-то очень похожее на лестницу.
– В смысле, похоже на лестницу?
– В том смысле, что нам по такой лестнице ходить будет неудобно, ступеньки слишком широкие для нас. Для того чтобы поставить ногу на следующую ступень, придётся сделать полтора шага, другими словами, начать семенить.
– Ясно! Давай назад, а то уже темнеть начинает, надо к ночёвке готовиться. Разбираться с лестницей завтра будем.


Охранение на ночь выставили усиленное, но ничего не случилось. Вместе с полковником мы просидели половину ночи, ожидая неприятностей. Однако ничего более страшного, чем ор ночных птиц, доносившийся из леса, не услышали. Даже зверьё молчало, изредка только доносилось недалёкое, очень похожее на собачье тявканье.
– Ну ладно, давай ложиться, – пробормотал полковник, – а то скоро уже светать начнёт. С охранением дальше и без нас разберутся.
Он зевнул, положил под голову РД и мгновенно уснул.


Пробуждение было резким и неприятным. Какой-то садист бесцеремонно пинал меня в подошву ботинка и голосом полковника приказывал просыпаться, мотивируя мой подъём тем, что если я не встану, то останусь голодным. Угроза была более чем серьёзной. Служил, знаю. Голодным, конечно, не оставят, но, как говорится, в большой семье… Надо, в общем, подсуетиться.

Перед завтраком я выудил из аптечки влажную салфетку, пропитанную антисептиком, протёр лицо и глаза, а то вчера показалось, что глаза отекли от пореза. Но вроде бы всё было нормально, даже разрезанная щека не очень болела.


Я опять устроился на своей ступеньке, взял предложенную полковником банку каши, подцепил ногтем плотно прилегающий к донцу банки ключ, повернул его и, подождав минуту, торопливо начал есть горячую гречку с мясом.


Полковник тоже ел быстро, сосредоточенно шевелил челюстями и по сторонам не оглядывался. Он расправился со своей кашей раньше меня, встал, задумчиво осмотрел пустую банку, затем смял её пальцами с такой лёгкостью, словно она была из фольги. Несколько секунд разглядывал зажатый в руке жестяной комок, а потом с силой бросил его в сторону леса, на окраине которого неподвижно застыли четыре «пасечника».


Я некоторое время разглядывал напряжённый затылок полковника, потом подошёл и встал рядом с ним.
– Они убили четверых ребят сразу же!.. – прошептал полковник так тихо, словно разговаривал сам с собой. – Сразу!.. Как будто их и не было. Они вот только были!.. А потом раз, и ребят не стало! От них осталось только…
– Я знаю, что осталось! Видел!.. – перебил я полковника.
– Мы их даже не похоронили.
– Мы их обязательно похороним, Сергей Иваныч! Обязательно! Им только надо немного подождать.
– Они подождут, Саня. Они терпеливые парни. Они подождут, – и он посмотрел мне в глаза.
Я поспешно отвёл взгляд. Когда-то живые и жизнерадостные глаза полковника словно подёрнулись пеплом, они были тоскливые, как у старой собаки, которая уже устала жить.
Я кивнул и начал открывать зажимы, с помощью которых передняя и задняя части брони, прижимаясь друг к другу, удерживались на теле. Услышав шипящие звуки открывавшихся креплений, полковник удивлённо обернулся на меня и спросил:
– Ты что это, капитан, придумал? Эта броня – всё-таки сильная вещь! И если бы не вес этих тварей, её бы ничто не взяло!
С ответом я не спешил. Закончил с зажимами и, только когда броня, распавшись на две половинки, тяжело упала мне под ноги, не глядя на полковника, сказал:
– А я, Сергей Иваныч, хочу, в конце концов, проверить свою теорию.
Полковник хмыкнул, присел на корточки рядом с лежащей на камнях бронёй, провёл пальцами по отливающим синевой пластинам, а потом протянул:
– Ну-у-у-у, хорошо! Ладно, без оружия. Броню-то зачем снял?
– Для чистоты эксперимента, Иваныч! Надеть броню – значит лишний раз рискнуть. На рабочих, кроме рабочей одежды, ничего больше надето не было, даже касок.
– И когда ты собрался идти?
– А вот прямо сейчас и пойду, Сергей Иваныч. Чего тянуть-то? – улыбнулся я. – Надеюсь в этот раз ты мне препятствовать не будешь?
– Не буду, – вздохнул полковник, помолчал немного, разглядывая лес, возле которого, как огромные изваяния, застыли «пасечники». Потом уселся на моё место, и повторил:
– Не буду, Саня, не буду. Надеюсь, что ты всё обдумал и это сработает. В противном случае ты знаешь, что тебя ждёт!..
– Иваныч! – возмутился я. – Хватит уже меня пугать, мне и без тебя страшно! Ты ещё тут…
– Ладно, не буду!.. Но ты всё же подумай, с отрядом есть шанс! И неплохой шанс!
– Подумал я уже! Надо идти. Если сработает, никто больше не умрёт. А если не сработает!.. Уходите от этого места на пару километров в любую сторону и там прорывайтесь.


Ответить полковник не успел. Со всех сторон, от невидимых за камнями бойцов, начал накатывать гул удивлённых голосов.
– Семёнов! Что там ещё?! – рявкнул полковник, обращаясь к ближайшему бойцу, который стоял в нескольких метрах от нас и, навалившись на камень, смотрел в сторону леса. – Что вы все там разорались?
– Вам надо на это посмотреть, – выдохнул боец и, коротко глянув на полковника, указал рукой в сторону леса. – Это невероятно!
– Невероятны монстрообразные твари, которые здесь водятся! – прорычал полковник, легко поднялся, встал рядом с бойцом и, посмотрев в сторону леса, в прямом смысле открыл рот.
– Саня-я-я-я! – хриплым шёпотом протянул он. – Скажи, ты видишь то же самое, что и я? Или у меня глюки?
– Нет, Сергей Иваныч. Нет у тебя глюков. Не может одна и та же галлюцинация быть сразу у всех. С ума поодиночке сходят. Это именно то, что ты и видишь.
Я постоял ещё несколько секунд, глядя в сторону леса, а потом уселся на освобождённое полковником место и, прислонившись спиной к камню, закрыл глаза.

Глава 6

Светлана. Это была именно она! Она стояла возле кромки леса и тревожно оглядывалась. Я покрепче зажмурил глаза, но Светлана продолжала стоять у меня перед глазами. На ней не было брони, у неё не было никакого оружия. У неё вообще ничего не было! На неё были надеты только защитного цвета армейские штаны и куртка. И всё! Больше ни-че-го!


Но больше всего меня поразило то, что женщина стояла прямо под «пасечником», и казалось, что она его не замечает. «Пасечник», в свою очередь, тоже совершенно не интересовался человеком. Опустил свои щупальца и лениво шевелил ими, как будто что-то выискивал в траве.
– Кто-нибудь, покажитесь ей! – раздался голос полковника. – А то она не знает, в какую сторону идти. И давайте ей навстречу, а то вдруг какая тварь передумает!.. А ты что сидишь? – обратился уже ко мне полковник. – Пятернёй причешись хоть, что ли? К тебе женщина идёт.
– Иваныч! Ты в своём уме? – удивлённо уставился я на полковника. – После того, что я сделал, она не то что ко мне идти, она убегать от меня будет! Перед ней никто и никогда не был так виновен, как я.


Полковник недоумённо уставился на меня, а потом засмеялся. Он смеялся радостно, с удовольствием, так, как смеялся, когда только прибыл к нам и в его отряде ещё никто не погиб.


Мне была понятна его радость. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: если один человек прошёл без оружия, значит, и другие тоже пройдут. Оставят здесь оружие и пройдут! И никто из его парней больше не погибнет.
– Ты что думаешь, капитан, она сюда пришла вот так вот, без ничего, без оружия, даже ножа не взяла, ради меня, что ли? А, может, ради отряда, зная, что в нынешнем своём состоянии будет для него только обузой? Не-е-ет, друг мой! Ради тебя она здесь! Ради тебя на такой риск пошла! Поэтому всегда ты будешь чувствовать себя перед ней виноватым! Всегда! – он вздохнул и повторил. – Всегда.
– Да я понимаю!.. За то, что я сделал!..
– Что-о-о-о? Ты думаешь, что всему виной вывихнутый палец?! Да Бог с тобой, капитан! Это такие мелочи! Ты виноват перед ней только в том, что она тебя полюбила! А физическая боль – это так… Проза жизни.
Полковник помолчал, а потом, прищурившись, словно смотрел на что-то очень яркое, довольно хмыкнул и, коротко глянув на меня, сказал:
– Всё, встретили! Готовься. Сюда она идёт!.. По твою душу, – и он опять засмеялся.


Я встал. Не сидя же женщину встречать. Тем более такую, которая, рискнув собственной жизнью, указала нам безопасную дорогу домой.
Светлана двигалась быстро, легко перепрыгивая с камня на камень, а, если на её пути попадался большой валун, она огибала его, и тогда на её лице появлялось выражение досады, как будто эти валуны отнимали у неё драгоценное время.


Тяжело вздохнув, я опёрся спиной на камень и посмотрел на полковника. Тот пожал плечами и отошёл в сторонку, словно освобождая место, чтобы Светлане было где развернуться, когда она до меня доберётся. Я, конечно, мог бы и убежать, но это уже вообще как-то не по-мужски выглядело бы. А с другой стороны, вывихнуть палец ничего не подозревающей женщине – это, знаете ли, тот ещё поступочек! В нём мужского начала ещё меньше.


Когда Светлана наконец добралась до нашей с полковником площадки, она сделала в мою сторону несколько быстрых шагов и подняла руку. Я выдержал характер и не стал дёргаться, только глаза прикрыл. Мелькнула мысль: «Если влепит по разрезанной морде, больно будет!».


Не влепила. Я почувствовал, как прохладные пальцы скользнули по пластырю и услышал её насмешливый голос:
– Тебя, однако, одного вообще никуда нельзя отпускать! Что на этот раз?
– А это он сам себе, можно сказать, харю попортил! – заржал полковник и, отвечая на вопросительный взгляд Светланы, уже серьёзно продолжил, кивнув на снятую броню. – Вон, об оторвавшуюся пластину порезал, когда «пасечник» его в дерево запулил.
– В каком смысле «пасечник» – в дерево?!..
– В самом прямом, – опять пожал плечами полковник. – Ухватил своими щупальцами, подтащил его ко рту, но сожрать не успел. Саня ему в глаз из гранатомёта умудрился попасть, тогда-то тварюга его в дерево и кинула!
Светлана некоторое время молча разглядывала полковника, а потом снова повернулась ко мне и, чуть пристав на цыпочки, к моему величайшему изумлению, осторожно поцеловала меня в здоровую щёку. Потом опять обернулась к полковнику и сказала:
– Я пойду ребят посмотрю. Пока шла сюда, сказали, что несколько серьёзных травм есть. А вы, полковник, присмотрите за ним, а то он опять куда-нибудь свою и без того ободранную физиономию засунет.
Полковник кивнул, и Светлана, ловко запрыгнув на камень, скрылась за большим валуном.
– Иваныч! Да не собирался меня никто жрать! Мне вообще показалось, что он меня рассматривает и не более того.
– Может быть, конечно, и так, – хохотнул полковник, – но тебя-то надо было спасать. Вот я жути и нагнал в надежде, что она тебя пожалеет. Видишь же, пожалела. Ты жив. Значит, сработало.
– Спасибо, конечно, – вздохнул я, – но, чувствую, что объясняться мне всё равно придётся. Рано или поздно, но придётся.
– А-а-а-а! Это уже мелочи, – махнул рукой полковник, – объяснишься как-нибудь, а сейчас отдыхаем и ждём твою медичку, а потом идём смотреть, куда ведёт эта лестница.


В бесстрашных героев полковник играть запретил. И поэтому сейчас перед нами в авангарде шли четыре десантника, и ещё двое бойцов замыкали шествие.


Подниматься по лестнице было неудобно. Несмотря на то, что ступени были достаточно широкими, она вся была завалена осыпавшимися камнями и каменной крошкой, что подсказывало: ею не пользовались уже не один десяток лет.


Я шёл сразу же за Светланой, с удовольствием рассматривая со спины её стройную фигуру. Когда же Светлана, почувствовав мой взгляд, оборачивалась, я, глупо улыбаясь, вспоминал, как она, закончив со всеми своими медицинскими делами, отвела меня подальше в скалы для серьёзного разговора.


Поначалу я действительно начал было просить прощения, но увидев, как Светлана неторопливо сняла с себя сначала куртку, а потом и футболку, заткнулся и уже по-настоящему начал извиняться. Мне очень хочется верить, что после моих стараний женщина меня простила. По крайней мере, когда мы возвращались к отряду, она держала меня за руку.


Путешествие было недолгим. Метров через двести отряд уже стоял на небольшой площадке перед дверью, которая, по всей вероятности, перекрывала вход в тоннель, выдолбленный прямо в скале.


Полковник пару минут топтался возле двери, задумчиво гладил её пальцами, а потом, придя к очевидному выводу, сказал:
– Она сделана из того же материала, что и лестница. Надо её открыть. Посмотреть, что там, – он обернулся к одному из бойцов и коротко бросил. – Димон, открой её.
– Понял, – кивнул тот и, шустро скинув свой рюкзак, извлёк из него четыре пластины взрывчатого вещества, прозванного в узких кругах знающих людей Буравчиком.


Быстро осмотрев дверь, боец ловко прилепил пластины по её углам, вдавил в них взрыватели и, действуя уже более осторожно, соединил взрыватели шнуром.
– Тридцать секунд! Отходим! – отрывисто бросил он и рывком шнура задействовал одновременно все взрыватели.
Грохнуло так, что я от неожиданности вздрогнул. С мощностью взрыва был явный перебор. Когда мы вернулись, в скале зияло тёмное отверстие, от двери не осталось ничего, даже мелких кусочков.
– Это ты, пожалуй, перестарался! – упрекнул бойца полковник. – Надо было, знаешь, полегче. Двух за глаза хватило бы.
– Товарищ полковник! Я не знал, какой толщины дверь, поэтому, чтобы было наверняка, увеличил количество шашек.
Полковник махнул рукой и, осторожно приблизившись к образовавшемуся входу в тоннель, заглянул в него.
– Странно это как-то всё! – сказал я, осторожно заглядывая в темноту открывшегося прохода с другой стороны. – Они ничего не предпринимали для того, чтобы скрыть нахождение здесь входа. Лестница так вообще другого цвета. Её даже и не пытались под общий цветовой фон подогнать. Они что, были уверены в том, что это место никто и никогда не найдёт?
– Похоже, что так, – пробормотал полковник и, оглянувшись на бойцов, сказал. – Киньте туда что-нибудь светящееся.


 В темноту прохода почти одновременно влетели два сверкнувшие белым светом шарика. Я опять заглянул в тоннель и, обернувшись к Светлане, произнёс:
– Ну вот, теперь лучше. Там, кстати, ещё одна лестница. Вверх…
– Тогда помалу вперёд! – скомандовал полковник и отошёл от входа, давая дорогу бойцам.


Освещение нам не понадобилось. Как только первый боец начал подъём по лестнице, стали наливаться тёплым светом широкие матовые полосы, проложенные вдоль стен на протяжении всего тоннеля. Во время подъёма по лестнице я несколько раз оглянулся, рассчитывая, что, как только мы пройдём, свет за нами должен гаснуть. Но свет горел, и даже когда отряд зашёл в просторную комнату, в которой завершилось наше путешествие, в тоннеле свет не погас.
– Саня! – не скрывая удивления, посмотрел на меня полковник. – Если ты мне скажешь, что именно эта штуковина портит нам жизнь, я с тобой соглашусь!
– Иваныч, эта штука портит нам жизнь! – не стал я разочаровывать полковника, внимательно разглядывая массивный постамент, возвышающийся посреди помещения.
На постаменте удобно расположилось нечто напоминавшее поставленную на попа клизму, из узкого конца которой поднимался серебристый стержень, который упирался в потолок комнаты.
 – Ребята, осмотрите здесь всё внимательнее, – обратился к бойцам полковник, и уже гораздо тише добавил. – Не люблю сюрпризов.


Проследив взглядом за подчинёнными, которые резво рассыпались по помещению, полковник осторожно перелез через невысокий барьер, огораживающий всю конструкцию, и, подойдя ближе к «клизме», наклонился к ней, прислушиваясь. Постоял так несколько секунд, а затем медленно поднял руку, явно намереваясь прижать ладонь к покатому боку сооружения.
– Сергей Иваныч! – окликнула полковника Светлана. – А, может, поостережётесь! Мы ведь не знаем, с чем имеем дело.
Полковник опустил руку, обернулся к нам, а потом вдруг быстро, словно назло Светлане, ткнул пальцем в «клизму».
– Чёрт сумасшедший! – процедила сквозь зубы Светлана и сердито глянула на меня. – Я думала, бестолковость не заразна. Ан нет! Я ошибалась, ты умудрился заразить умного человека!


Когда я опять посмотрел на полковника, он уже стоял, положив ладони рук на «клизму», и, закрыв глаза, улыбался.
– Что там? – спросил я, торопливо переваливаясь через барьер и справедливо рассудив, что в данное время возле полковника мне будет безопаснее.
– Сам попробуй, – почему-то шёпотом ответил полковник и, отстранившись от сооружения, взмахом руки предложил мне занять его место.


Раздумывать я не стал, положил руки на покатый бок «клизмы» и сразу же почувствовал под ладонями легкую, едва уловимую вибрацию, которая приятно щекотала и покалывала ладони. Чувствуя, как против воли начинаю улыбаться, я прижался к излучателю ухом и услышал тонкий, на грани слышимости звон.
– Есть ещё проход, товарищ полковник! – услышал я голос одного из бойцов и, с сожалением отстранившись от сооружения, вслед за полковником перебрался назад через ограждение.


В отличие от просторного тоннеля, по которому мы сюда добрались, это ход дверей не имел вообще и был узким, только-только плечами стены не задевали. Преодолев толщу скалы, тоннель заканчивался на небольшой площадке, отгороженной от внешней среды прозрачной преградой. Площадка была смотровой, это стало понятно сразу же, как только я увидел внизу большие отвалы переработанного в щебень центория.


С этой смотровой площадки кто-то когда-то наблюдал за работой огромного, высотой с пятиэтажный дом механизма, который мощными манипуляторами подхватывал глыбы центория и отправлял их в свой бункер, где тот дробился в щебень. Вдоволь налюбовавшись внеземной машиной, я обратился к полковнику:
– Сергей Иваныч! Теперь у меня есть ответы на все вопросы!.. Спрашивайте!
– Когда прилетят бывшие хозяева всего вот этого?.. – глянув на меня, спросил полковник и устало опустился на один из двух имевшихся на смотровой площадке гладко обработанных прямоугольных кусков центория.
Я чертыхнулся:
– Вот ведь!.. Об этом я и не подумал. Когда они прилетят, знают только они.
– Вот именно, что только они об этом знают, – пробормотал полковник, задумчиво обводя взглядом окружавшие каменоломни скалы. – А значит, нам надо быть готовыми к встрече.
– Я так понимаю, что мы собираемся отнять у бывших владельцев их сокровище?
– Что значит отнять?! – притворно возмутился полковник. – Мы только возвращаем себе то, что они заграбастали у нас тайком!
– В смысле тайком?
– Они не могли не знать, что эта планета уже лет триста находится в земном секторе. И не важно, что она была открыта нами только тридцать лет назад. Юридически, по закону, подписанному шестью известными расами, она принадлежит землянам. Тем, кто первый её нашёл. То есть нам. Российской империи.
– Почему вы решили, что они знали о нахождении планеты под юрисдикцией земли?
– Вот этот излучатель, – полковник ткнул себе за спину большим пальцем, – действует на всю земную технику, значит, они знают нас и знают наши машины.
– Да-а-а-а! Вы, пожалуй, правы! Они нас изучили очень хорошо.
Я сел рядом с полковником и тоже посмотрел на скалы.
– Они даже учли нашу звериную натуру! Если у тебя есть оружие и если перед тобой животное, его надо убить!
– Ты прав, – вздохнув, сказал полковник и, встав с камня, посмотрел на меня. – Изучив местную живность, они действовали наверняка. Они знали, что мы, в конце концов, убьём, и тогда проход к скалам нам будет заказан.


Полковник ещё некоторое время стоял, разглядывая площадку, на которой возвышались горы подготовленного к транспортировке центория, а потом сказал:
– Ладно, Саня, пошли, нам ещё надо угробить эту проклятую «клизму», – и он скрылся в темноте прохода.
Я некоторое время молча наблюдал за тем, как бойцы крепят взрывчатку к «клизме», а потом отозвал полковника в сторонку и спросил:
– Сергей Иваныч, вы уверены, что поступаете правильно, уничтожая излучатель?
– Да, капитан, уверен! Я понимаю, что тебя беспокоит, однако считаю, что плюсов от моего решения будет больше, чем минусов.
Я пожал плечами и, обняв Светлану за плечи, направился к выходу. Если полковник решил, значит, пускай у него голова и болит. На то он и командир. Меня же стала донимать другая мысль: как мы будем возвращаться назад в поселение. Я, конечно, знал, как! Но, если честно, было откровенно страшно.


Через толщу скалы взрыва слышно не было. Один из бойцов сбегал посмотреть на результаты трудов праведных. Вернулся и, довольно улыбаясь, коротко бросил:
– В пыль! Порядок!


Возвращаться было решено сразу же после того, как мы вернулись к отряду. Полковник не отдавал никаких команд, он просто начал снимать с себя броню. Глядя на него, бойцы тоже стали, помогая друг другу, освобождаться от своей защиты.
– Нет! Мы первыми идём, вдвоём, а вы уже по одному за нами, – резко возразила Светлана, когда полковник сказал, что она пойдёт посередине колонны. Когда же полковник попытался ей приказать, Светлана ехидно улыбнулась и с явным удовольствием произнесла:
– Тогда, Сергей Иванович, считайте, что я уволилась! – и она отвернулась от ошарашенного полковника, давая понять, что разговор окончен.


Полковник озадаченно посмотрел на меня, а мне ничего другого не оставалось, как пожать плечами и в притворном недоумении развести руками, мол, сам в шоке!
– Ну и чёрт с вами, идите первыми! – выругался полковник и, обернувшись в сторону разместившегося за его спиной отряда, рявкнул. – Двигаемся в колонну по одному, дистанция двадцать метров! Я иду первым, Демидов, – кивнул он лейтенанту, – замыкающий.
Потом посмотрел на нас со Светланой и прошептал:
– Ну что же, ребятки, давайте вперёд! Если вы доберётесь до леса, тогда уже и мы выдвинемся. Идите!.. С Богом!
Я взял Светлану за здоровую ладошку, и мы пошли.


Десяток чешуйчатых «мопсов» выскочили из леса и понеслись к нам, когда мы прошли уже больше половины пути до леса. Светлана сжала мою ладонь и тихо проговорила:
– Не бойся. Это у них что-то вроде разведки… Мне кажется, что именно они определяют, несём мы для них угрозу или нет.
– Я и не боюсь, – так же тихо ответил я, с удивлением вдруг осознавая, что действительно не чувствую страха, в отличие от всех прошлых выходов, когда был вооружён до зубов и когда страх, тревога и напряжение буквально обволакивали меня с головы до ног.


«Мопсы» остановились в нескольких метрах и, смешно вытягивая приплюснутые морды, стали водить головами, как будто обнюхивая нас. Некоторые из них подошли совсем близко и, высоко задирая голову, старались заглянуть в лицо своими узкими, поблёскивающими глазками.
– Всё нормально. Когда я зашла в лес, они точно так же меня обнюхивать стали, – сказала Светлана и пошла вперёд, потянув меня за собой.
– Странно, все прошлые разы эти твари долго не раздумывали, нападали почти сразу же.
– Это потому, что вы были вооружены. Оружие, а значит и угрозу для себя они, по всей вероятности, определяют быстрее.
– Ну что, где идём? – спросил я, когда мы почти добрались до леса. – Под этим твоим монстром, где ты в прошлый раз шла, или обойдём его стороной?
– Давай под ним, – улыбнулась Светлана. – Он для меня теперь вроде как знакомый. Тем более что обойти мы их всё равно не сможем, они вон сплошняком стоят, так что только вперёд.


Остановилась Светлана в аккурат на том самом месте, где я её первый раз и увидел, прямо под «пасечником». Последний на нас внимания не обращал, на этот раз он задрал свои щупальца куда-то в кроны дерева и энергично трещал там ветками. Я постоял ещё пару минут, ожидая какой-нибудь пакости, не дождался и махнул рукой маячившему на обломке скалы полковнику.


Всё повторилось: «мопсы» бросились наперерез человеку, покружили вокруг него, а затем отступили, давая проход к лесу. Пройдя полпути, полковник вдруг крикнул:
– Саня! Нас не ждите, уходите дальше! А мы, если ничего не случится, километров через пять соберёмся и уже все вместе двинемся!


 Светлана вопросительно посмотрела на меня, и когда я, махнув полковнику рукой, пробормотал: «Я понял Иваныч!..» Она легко сорвалась с места, и постоянно оборачиваясь на меня, побежала в лес. Я бежал за Светланой и с удивлением чувствовал, как спадает тревожное напряжение, преследовавшее меня с тех самых пор, как отряд зашёл в лес. Я невольно осмотрелся, но пока всё оставалось по-прежнему. Вокруг нас истуканами застыли «пасечники», занятые какими-то своими делами и думами, небольшими стаями мелькали «мопсы» и крокодилоголовые волки. Всё вроде как всегда, источники опасности рядом, а страха, подпитываемого инстинктом самосохранения не было. Глядя на маячившую передо мной стройную женскую фигуру, я вдруг против своей воли начал улыбаться, а когда Светлана в очередной раз обернулась, я засмеялся, и перешёл на шаг. Я уже был уверен, что всё закончилось, и мне в этом лесу больше ничего не угрожает. Удивлённая моим поведением Светлана остановилась, и, дождавшись, когда я подойду ближе спросила:
– Ты чего вдруг?! С тобой всё в порядке?!
Я кивнул, положил руку ей на плечи, и мы уже никуда не торопясь пошли в сторону дома.

Глава 7

– Итак, что мы имеем на сегодняшний день? – спросил начальник поселения и, легонько шлёпнув ладонью по столу, сделал театральную паузу, а потом сам же себе и ответил:
– Поскольку на центориевой выработке площадка приземления уже имелась, нам оставалось только очистить её от осыпавшихся камней и слегка увеличить для того, чтобы на неё под погрузку мог свободно опуститься наш челнок. Последние дни мы работали ударными темпами, и поэтому наши техники уже собрали и запустили ленточный погрузчик, который в состоянии достаточно быстро загрузить челнок центорием. И это отлично!
Алексей Михайлович помолчал, а потом напрямую обратился ко мне:
– Александр Андреевич, я вижу, вас что-то тревожит?
Я вздохнул:
– Да, Алексей Михалыч, есть такое дело. Не даёт мне покоя то, что мы грохнули излучатель.
Алесей Михайлович бросил взгляд на сидящего напротив него полковника и сказал:
– Прошла уже неделя!.. Сергей Иваныч, да и я тоже, считаем, что ничего страшного не произойдёт. Если уж на самой выработке не было охраны, то держать где-то поблизости корабль только для наблюдения никто не станет. Дорогое это удовольствие.
– Хорошо, – согласился я, – не произойдёт – значит, не произойдёт. Но у меня будет просьба. Перебросьте на центориевую каменоломню вооружённую по полной программе охрану. От греха подальше, а то что-то у меня предчувствия нехорошие. Если ТЕ охрану не оставили, давайте мы не будем ИМ уподобляться!
Ответил мне полковник:
– Ну что же, охрана так охрана, думаю, что это будет разумно. Рабочие действительно должны быть под защитой. В конце концов, неизвестно как поведёт себя местное зверьё: может, эти твари передумают и всё-таки полезут на скалы. На охрану я направлю отделение с приданным ему драккаром. Чтобы заодно и над скалами полетали, посмотрели, что там к чему.


Я присвистнул: драккар – машина серьёзная! Летал, знаю. Кроме того, что может взять десант в количестве десяти человек, имеет солидную броню и впечатляющую огневую мощь. Единственный недостаток драккара в том, что он не может передвигаться по земле. Он только летает и, наподобие древних вертолётов, свободно зависает на одном месте, причём для него разницы нет, есть атмосфера или отсутствует.
Я кивнул и задумчиво стал рассматривать лысую голову полковника.
– Что ещё не так, Саня? – вздохнул тот.
– Не знаю, Сергей Иваныч, – буркнул я, – вроде всё как надо, всё нормально. А на душе всё равно кошки скребут.
– По поводу чего скребут-то? – усмехнулся полковник и, взяв ручку, начал постукивать ею по столу. Но, заметив недовольный взгляд хозяина кабинета, поспешно положил ручку и уставился на меня.
– Не даёт мне покоя то, что такой жирный кусок охранялся только излучателем, – начал я, встретившись взглядом с полковником. – ОНИ, конечно, просчитали нашу натуру сначала убивать и только потом думать. ОНИ изучили способности местных зверей, которые стопудово примут во внимание нашу убийственную натуру и не позволят нам проникнуть к заветным скалам. Это всё так! Но ОНИ всё же не могут не знать, что мы разумны, и сильно разумны: мы, собственно, уже спокойно преодолеваем сотни и тысячи световых лет. Значит, в конце концов найдём выход из положения и доберёмся до скал, где почти наверняка обнаружим излучатель и уничтожим его…
– Так, Александр Андреич, погоди, – перебил меня Алексей Михайлович. – Тогда почему ОНИ даже не пытались спрятать подход к этому своему излучателю?
– Исходя из всего того, что я сказал выше, ОНИ прекрасно осознавали, что мы всё равно его найдём. Это был только вопрос времени, который мы решали пятнадцать лет.
– И что с того? – удивился полковник. – Ну, осознают ОНИ это и осознают! Что с того?
– Мне кажется, что ОНИ находятся где-то рядом. Это очень заманчивый сектор, в котором нами обнаружен уже добрый десяток полезных планет. У НИХ, скорее всего, эта планета тоже не единственная, а значит, какая-то база быть должна. И находиться она должна примерно на одинаковом расстоянии от интересующих ИХ планет. И если эта планета входит в их круг интересов, а она наверняка входит, значит, они не могут не отреагировать на кончину своего прибора.
– Так! Капитан! Ты уже, по-моему, заговариваться начал! – перебил меня полковник и заржал, как конь над овсяным полем. – Иди к своей медичке и попроси её тебе головушку подлечить, а то что-то ты больно мнительным и пугливым стал.
Я пожал плечами и после того, как закончилось совещание, пошёл к своей медичке, благо, что работы на сегодня у меня уже не было.


Резкий, пронзительный звук сирены заставил меня рывком сесть в постели и уставиться на пульсирующий багровым светом плафон, до этого игравший роль обыкновенного ночника, который незаметно пристроился над входной дверью. Не успел я окончательно проснуться, как из динамика, расположенного под плафоном, раздался взволнованный женский голос: «Всем старшим служб немедленно собраться в пункте наблюдения! Всем остальным сотрудникам действовать по сигналу тревоги первого уровня!».


Светлана выскользнула из-под одеяла и начала быстро одеваться, с тревогой поглядывая на меня. Она знала, что тревога первого уровня подаётся только тогда, когда опасность приходит извне. Я успокаивающе улыбнулся, а потом обнял её и прошептал:
– Всё будет в порядке, родная. Мы со всем справимся!
Серебристая капля чужого корабля неподвижно застыла на фоне черноты космоса.
– Пожалуйста, поближе, – попросил полковник и, когда одна из диспетчеров взмахом руки увеличила картинку, задумчиво погладил свою лысую голову, а потом спросил:
– Размеры?..
– Тридцать три метра длина, высота восемь, в самом широком месте десять! – бодро отрапортовала одна из девушек.
– Что думаешь? – коротко глянув на меня, спросил полковник.
– Думаю, что это не подходит ни под одну классификацию наших военных кораблей. У наших размеры и форма совершенно другие. Я не знаю, что это за судно, даже предположить не берусь.


Полковник вопросительно посмотрел на начальника поселения, но тот только недоумённо пожал плечами. Тогда он тяжело вздохнул, огляделся и, увидев свободное кресло, уселся в него, заставив жалобно застонать под своим весом изящную конструкцию.
– В каком месте ОН «вынырнул»? – спросил я у Верочки, которая бросала любопытные взгляды на Светлану.
– Он и не выныривал, – усмехнулась Верочка. – Мы засекли его только тогда, когда он был от нас уже в тридцати тысячах километров.
– Почему так поздно?! – удивлённо посмотрел на девушку полковник.
– Потому что у нас вообще нет спутников обнаружения! Есть только вот эти, – кивнула Верочка головой в сторону неизвестного корабля, – но они в основном работают только в визуальном диапазоне, засекая, когда корабль выходит из подпространства. Зная примерное место выхода, по всплеску энергии настраиваются, определяют его точное местоположение, после чего поддерживают с ним визуальную и радиосвязь.
– Ясно! Значит, будем готовиться к встрече, – вдруг неожиданно громко сказал полковник и, с трудом выбравшись из узкого офисного кресла, обратился к начальнику поселения:
– Алексей Михалыч, действуйте по своим планам, прячьте людей, а мы начнём работать по своим, – и он, кивком головы позвав меня за собой, вышел из диспетчерской.


Мы с полковником стояли на плоской крыше конторы, под сводами которой трудились инженеры, занимавшиеся добычей и переработкой бериния, и с её высоты осматривали площадку приземления. Прямо на площадке был складирован отлитый в плиты бериний, который для удобства погрузки на челнок был уложен в стопки высотой примерно по полтора метра. Полковник некоторое время рассматривал разместившихся за ними бойцов, а потом вдруг сказал:
– Ты был прав, капитан. Прав. Ты гостей смог предугадать, а я нет!.. И мало того, ты, можно сказать, настаивал на их прибытии. Как будто знал, что ОНИ притащатся.
– Сергей Иваныч, – усмехнулся я и, откинув забрало шлема, повернулся к полковнику, – ты и сам об этом знал, только тебе очень неохота было в это верить. Ты и так здесь стольких парней потерял, а тут вдруг ещё неизвестный противник замаячил.
Полковник хмыкнул и уселся на вытяжной короб, возле которого мы стояли.
– Может, конечно, и так, – после недолгого молчания пробормотал он, – но, сдаётся мне, что укатали сивку крутые горки. – Он снял шлем и, подняв голову, посмотрел на меня. – Значит, на покой мне, Саня, уже пора, если позволяю не тем мыслям чуйку забивать.
Не услышав от меня ответа, полковник опять надел шлем и уже бодрым голосом сказал:
– Ладно, капитан, пошли посмотрим, где драккар пристроить.
– Вы решили оставить здесь только одну машину? – удивился я. – Но-о-о гости наверняка опустятся именно здесь!


Я знал, о чём говорил. Полковник тоже не мог не знать, что пилот опустит судно только на уже известную, надёжную площадку. Не зря же выброска десанта производится с высоты не менее одного метра. Бывали прецеденты, когда судно по брюхо увязало в рыхлой почве и уже не могло взлететь. Или, что ещё хуже, тонуло в болоте. Об этой местности ОНИ, скорее всего, знают достаточно, чтобы именно здесь, на скальной породе, совершить посадку. Тем более что площадка уже подготовлена.
– Одну, – подтвердил полковник, – оставшиеся две будут Центорий охранять, и, если что, сюда они махом смогут перепрыгнуть.


Мы вышли из здания конторы и направились к драккару, который, благодаря своим опорам, был похож на чудовищных размеров краба.
Прошло уже часов шесть, всё было готово, сектора обстрела каждому бойцу намечены, хотя, с моей точки зрения, это было ни к чему. Не должно быть на этом этапе масштабных боевых действий. Не могут гости себе этого позволить, слишком уж судно маленькое, чтобы в нём можно было перевезти достаточное количество бойцов.


Время шло, уже выбралось из-за горизонта второе солнце и нагло оттяпало часть теней у прежнего светила. И теперь любой не пропускающий свет предмет отбрасывал сразу две тени. Я развалился на бериниевой плите и кимарил, положив голову на шлем, как вдруг услышал рёв полковника:
– Приготовиться! Хорош расслабляться! Они уже на орбите!
– Сколько времени требуется нашему судну, чтобы с орбиты добраться до нас? – спросил полковник, внимательно всматриваясь в синеву неба.
– Часов пять, – пожал я плечами, – и то это с условием, что необходимо время, чтобы отстыковать от грузового судна погрузочный челнок.
– Значит, эти здесь будут часа через два, – полковник помолчал, а потом вдруг сказал, словно продолжал состоявшийся раньше разговор. – Здесь они будут приземляться, Саня. Здесь! Нечего ИМ на каменоломнях делать. Они, конечно, могут и там опуститься, тем более что они именно там и опускались. Иначе не было бы лестницы. Но! – поднял он вверх указательный палец. – Они знают, что источник их проблем именно здесь, и он похлопал ладонью по нагревшейся под двумя солнцами бериниевой плите.
– Согласен, Сергей Иваныч, – кивнул я и, тоже задрав голову вверх, добавил. – Главное, чтобы ОНИ знакомство с нами своими бортовыми орудиями не начали!..
Полковник свирепо зыркнул в мою сторону, но промолчал.


Сколько прошло времени, я не знал, может часа полтора, не больше. Специально на часы не смотрел. Когда чего-то ждёшь и при этом постоянно на часы таращишься, время ползёт очень медленно, и меня это раздражает.
– Через десять минут неизвестное судно будет в зоне видимости! Согласно расчётной траектории полёта, оно выйдет на нашу площадку приземления, – раздался в наушниках голос Верочки.


Полковник отвечать не стал, ни к чему это было, девушки и так знали, что им надо было после этого делать – как можно скорее смыться из диспетчерской в заранее оговоренное место.


Полковник не торопясь встал с бериниевой плиты, так же неспешно вытер голову платком, надел шлем и, посмотрев мне в глаза, вдруг довольно улыбнулся:
– Ну что, Саня, погнали! – и он вразвалочку пошёл к площадке приземления.
Следом за ним, приготовив Дубки, направились четверо бойцов.
Я догнал полковника и, пристроившись рядом с ним, спросил:
– Чему радуешься, Сергей Иваныч?
– Тому радуюсь, капитан, что это, по крайней мере, не «пасечники»! – и он резким движением опустил стекло шлема.


Сверкнувшую в лучах двух солнц точку я увидел там, где она и должна была появиться. Именно с этой стороны на посадку заходили и земные челноки. Это направление было самым удобным. По всей вероятности, у гостей планетарная навигация была сравнима с нашей. По мере приближения корабля его блеск тускнел, и, когда судно, заходя по пологой траектории на площадку приземления, зависло над ней, стало отчётливо видно, что корабль имеет светло-серый цвет, или даже грязно-белый, если, конечно, существует такое определение.


Корабль, издавая гулкий и протяжный свист, покачивался на высоте двадцати метров, медленно поворачиваясь из стороны в сторону, словно осматриваясь. Того, что гости смогут кого-то обнаружить, кроме нас, я не опасался: два десятка бойцов и охотников укрылись под бериниевыми плитами, которые были уложены сверху на стопки таких же плит. Наконец корабль, повысив тональность свиста, начал медленно опускаться на площадку. Перед самым приземлением прямо из его днища выдвинулись три длинные опоры. Две в широкой носовой части судна, и одна опора в узкой хвостовой. По крайней мере, я предположил именно так. Где узко, значит, там и хвост. В свою очередь уже практически над самой поверхностью от опор откинулись посадочные плиты.


Наконец посадочные плиты коснулись поверхности площадки приземления, и я с всё возрастающим удивлением смотрел, как судно начало медленно опускаться, погружая в себя опоры, словно насаживаясь на них. Когда корабль опустился до уровня плит и уже почти коснулся брюхом площадки приземления, он замер, и сразу же после этого свист от работавших где-то в недрах корабля двигателей стал стихать.


Честно говоря, внешний вид корабля мне не понравился. Когда он ещё только подлетал, мне, грешным делом, показалось, что судно довольно элегантное, но теперь, когда чужой корабль замер на своих непонятных ногах-опорах, он стал похож на приплюснутого, гигантского, коротконогого паука. На голове которого торчали плоские, высотой в добрый десяток метров, усы.
– Похоже, что антенны! – предположил полковник, мотнув головой в сторону корабля.
– Похоже, – согласился я, разглядывая, как оказалось, бугристую поверхность судна. – Они, наверное, всё оборудование закатали под оболочку, видишь? – ткнул я пальцем в один из покатых бугров.
– Потом разберёмся, – проговорил полковник. – Сейчас всем внимание! – и он снял свой Дубок с предохранителя. Потом оглянулся на сопровождавших нас бойцов, и сказал:
– Стволы пока опустите, чтобы чего плохого не подумали, может, и пронесёт!.. Без мордобоя обойдёмся!.. – и он, к величайшему моему удивлению, снял со своей головы шлем и положил его себе на предплечье, согнув в локте левую руку, словно встречал высокопоставленную особу, принадлежащую к императорской фамилии.
– Иваныч! – забеспокоился я. – Может, ну его нафиг, в благородство-то играть? Хрен его знает, кого к нам принесло! Что-то мне подсказывает, что это далеко не благородные рыцари!
– Не дрейфь! – засмеялся полковник, обернувшись ко мне. – Зато мы рыцари те ещё!.. С открытым, так сказать, забралом!.. И никто потом нас не сможет обвинить в том, что мы сами пришельцев спровоцировали, – полковник опять посмотрел на корабль и взмахом руки дал команду для боевого построения.


Где дверь у этого аппарата, я не мог даже предположить. Приглядевшись внимательнее, увидел, что вся его поверхность испещрена тонкими полосами, которые разбегались по обшивке корабля во всех направлениях. Полосы расчерчивали судно по вертикали, по горизонтали, изгибались под различными углами, и расстояние между ними всегда было разное. Складывалось впечатление, что его разрисовывал пьяный до изумления чертёжник. Осознав, что разгадать эту головоломку невозможно, я загадал: если двери обнаружатся сбоку, как и у наших кораблей, всё решится к всеобщему удовлетворению. Если нет, значит, сцепимся!


Сцепились!.. Дверь оказалась спереди, в самом широком месте. Из десятка пересекавшихся между собой полос вдруг ярко высветились три полосы, которые, как оказалось, образуют контур довольно высокой двери. Она, пару раз мигнув своим контуром, начала плавно опускаться на землю, выполняя роль довольно удобного пандуса. Как только пандус коснулся земли, красиво раскрылись лепестковые двери, перекрывавшие доступ в корабль, пока откидывалась дверь наружная.


Ожидание нас не разочаровало. На пандус вышла высоченная худая фигура, затянутая в странный полупрозрачный комбинезон, который не давал толком разглядеть, что за чудо за ним спряталось. Инопланетянин постоял несколько секунд, ворочая большой, спрятанной под непрозрачным дымчатым шлемом головой, потом решительно спустился с трапа и остановился прямо напротив нас. Опять постоял, оглядываясь, а затем повернулся в сторону корабля, из которого тут же вышли ещё двое инопланетян, а потом ещё двое.
– Здорово, уродцы! – заорал вдруг полковник и замахал рукой, привлекая к себе внимание.


Однако уродцы на нас не обращали совершенно никакого внимания: они сбились в кучку и начали переглядывались между собой. Рассматривая гостей, я не мог отделаться от мысли, что, если бы не их рост, явно больше двух с половиной метров, они были бы похожи на нас. Мы точно так же общаемся по связи при надетых шлемах.
– Ну и что мне с этими козлами делать? – повернулся ко мне полковник. – Камнем в них бросить, что ли, чтобы заметили?!
Я откинул забрало и засмеялся:
– Нет, Иваныч, давай лучше я! Ты у нас всё-таки глава переговорной делегации, не с руки тебя хулиганить!
Ответить полковник не успел. Гости закончили общение и разом повернулись к нам. Я рывком опустил забрало и, чувствуя, что сейчас что-то произойдёт, напрягся.

Глава 8

Они начали стрелять первыми! Я видел, как один из них отцепили от пояса какую-то трубку, неторопливо направил её в нашу сторону и выстрелил. Никто из нас даже не сделал попытки уклониться, так как эта трубка никак не походила на оружие. Я увидел мгновенный, яркий росчерк, вылетевший из трубки и ударивший в грудь стоящему впереди нас полковнику. Блеснула яркая вспышка, и от брони полковника во все стороны брызнули слепящие искры.


На автомате вскинув висящий стволом вниз Дубок, я начал стрелять в пришельцев, с удивлением замечая, что после каждого моего попадания их странные комбинезоны начинали светиться. Я краем глаза заметил, что полковник жив и, уже надев шлем, стреляет по пришельцам, и меня вдруг осенило. Я заорал по внутренней связи:
– Всем огонь прекратить! Это бесполезно! Их тела укрыты защитным полем!
И тут же услышал нервный смешок одного из бойцов:
– Они нам тоже ничего сделать не могут. Не берёт их оружие нашу броню.
– Иваныч, с тобой всё в порядке? – спросил я. – Ты без шлема был!
– Да нормально всё! Только рожу обожгло!


Пришельцы в явном недоумении поглядывали на свои трубки и иногда с растерянным видом постреливали в нашу сторону, но ничего, кроме незначительного повышения температуры, в местах попадания из их странного оружия я не чувствовал. Но визг рикошетивших от брони зарядов и грохот, когда они, распавшись на светящиеся брызги, врезались в каменистую площадку, действовал на нервы. Из образовавшегося никому не нужного паритета надо было как-то выбираться, и тогда полковник скомандовал:
– Ножевой бой! – и рванулся вперёд.
 Полковник первым добрался до гостей. Я успел заметить, как он не мудрствуя лукаво в падении подбил ноги одного из пришельцев, и, когда тот рухнул на грудь, со всего маху приложившись шлемом о землю, полковник, не вставая, вонзил ему в спину нож. И тут же я услышал его радостный крик:
– Ребята! От ножа они не прикрыты! Работаем!..
Да! Бойцы они никакие! Вернее будет сказать, что дерущаяся под забором пьяная шпана – по сравнению с ними гуру рукопашного боя!


Они начали первыми! С этим не поспоришь, но, когда я увидел, как намеченный мной в противники пришелец, в конце концов осознав, что их трубки не причиняют нам никакого вреда, нелепо и беспомощно выставил перед собой свои длинные и худые руки, словно пытаясь отгородиться от меня, злость ушла. Противником он не был. Поэтому я просто прыгнул на него и, подминая собственным весом, опрокинул на спину. Легко преодолел сопротивление длинных рук инопланетянина, с удовлетворением отмечая, что в физической силе они нам значительно уступают. Усевшись на визитёра верхом, осмотрелся: наши все были целы, победа была быстрой и безоговорочной.
 

Тела пришельцев сломанными, нелепыми куклами лежали на каменной площадке. Ясно! В отличие от меня, ребята с гостями миндальничать не стали. Я понимал парней: эти худые уроды пришли нас убивать и не убили не потому, что передумали из неких гуманных соображений, а потому, что не смогли. Ну а мы смогли!
Я посмотрел на судно пришельцев и увидел, как откинутая дверь начала подниматься. Повинуясь внезапно вспыхнувшей в голове догадке, заорал:
– Ребята! Придержите моего!.. – и со всех ног понёсся к кораблю.
На поднимавшуюся дверь я успел запрыгнуть, когда она уже успела подняться над землёй на добрый метр. И тут же меня сбил с ног полковник, который следом за мной влетел на пандус.
– Ивыныч! Чуть не прибил! – заворчал я, выбираясь из-под массивной туши полковника.
– Что, Саня, – засмеялся полковник, помогая мне встать, – тоже сообразил, что с открытой дверью он не взлетит?
– Ага, угадал. У нас только военные суда могут летать с открытыми дверями, – пробормотал я, почувствовав, как пандус дрогнул под ногами и начал медленно опускаться на землю. – А это судно ну никак не тянет на военное! Вот я и подумал, может, у них так же. Такой подход, насколько я знаю, практикуется не только у землян. Ну а на этом корыте нет ничего, что напоминало бы стволы орудий или хотя бы эти их трубки.
– Да, ты прав! Нам повезло! Если бы у них было бортовое вооружение, они бы, не приземляясь, разнесли нас в хлам.
– Сергей Иваныч, распорядись, чтобы трупы этих… на пандус перетащили.
– Зачем? – удивился полковник и посмотрел на тела пришельцев, живописно разбросанные недалеко от корабля.
– Когда вторую дверь вскрывать будем, не нам же на пандусе торчать во время подрыва.
– А-а-а-а, чёрт! Точно же! – радостно чертыхнулся полковник и заорал. – Лейтенант! Давайте, перетаскивайте трупы сюда!


Через несколько минут трупы четырех пришельцев были аккуратно сложены на пандусе, и я, присев над одним из них, наконец-то рассмотрел наших несостоявшихся убийц. У этого в груди было пять ножевых ранений. Мельком осмотрев остальных, увидел ту же картинку: на каждом теле от трёх до пяти ножевых ран.
– Семёныч! Твои бойцы удары на них, что ли, отрабатывали? – спросил я, оборачиваюсь к полковнику, который внимательно наблюдал за тем, как один из бойцов аккуратно обклеивает периметр лепестковой двери взрывчатым шнуром.
– Ага! Как же! Удары они отрабатывали! Делать им, что ли, нечего было? – хмыкнул полковник, не отрывая взгляда от рук бойца, работавшего со взрывчаткой. – Вот скажи, ты знаешь, где у них находится сердце или какие-то другие жизненно важные органы? Не знаешь? Вот и они не знают. Поэтому и перестраховываются.
Я ничего не ответил. Просто сделал вид, что не услышал ответа полковника. Стыдно было. Сам я до этого не допёр, за годы, проведённые на гражданке, отучился думать в этом направлении.


Высокие, болезненно худые тела пришельцев вызывали отвращение, но любопытство взяло верх, когда я разглядел, что пальцев у них, оказывается, всего четыре! Большой палец так же, как и у нас, отстоит немного в стороне, однако на всех пальцах на один сустав больше, чем у нас. И без того длинные кисти пришельцев из-за дополнительных суставов на пальцах выглядят вообще несуразно вытянутыми. Приподняв руку убитого, чтобы лучше рассмотреть, я с удивлением обнаружил, что кисть свободно гнётся во все стороны. Запястье наподобие человеческого у них имело место быть, но в отличие от нашего было более развито.


В роли одежды у пришельцев выступали самые обычные комбинезоны, серого цвета, над которыми примерно на расстоянии одного сантиметра мерцала прозрачная плёнка. Я снял перчатку и, почувствовав лёгкое пощипывание от окружавшего тела инопланетян поля, провёл пальцем по кажущемуся тёмным на фоне серого комбинезона пятну.
– Сергей Иваныч! – позвал я. – У них кровь голубая! Не помнишь, как это называется?
– Да нет, капитан, подзабылось что-то! Всегда, знаешь ли, помнил, а тут бац, и из головы вылетело! – захохотал полковник. – Сань! Я и в лучшие-то времена этого не знал, а теперь и подавно!.. Хотя, слышал, что и на земле это явление встречается, редко, но есть такое дело.
Полковник спрыгнул с пандуса на землю и продолжил:
– А ты чего это руки суёшь, не зная куда? Совсем, что ли, страх на гражданке потерял? – и, не дождавшись от меня ответа, язвительно скомандовал. – Всё, капитан! Хватит мертвяков рассматривать! Спрыгивай оттуда!


Взрывом один из дверных сегментов выбросило наружу, и он, издав неприятный визг, врезался в пандус, отскочил от него, и упал в десятке метров от корабля. Посмотрев на обломок двери, полковник скомандовал:
– Лейтенант, давайте на абордаж! Да поосторожнее там!..
Шестеро бойцов, страхуя друг друга, скрылись в ярко освещённом проёме.
Время тянулось медленно, и, когда я уже решил, что, если сейчас ничего не произойдёт, сам полезу смотреть, что там, на пандус вышел один из бойцов и, откинув забрало шлема, крикнул:
– Чисто! Нашли ещё одного!.. Сам сдался.


Поднявшись следом за полковником на борт чужого корабля, я с интересом осмотрелся. На первый взгляд, вроде бы обычное судно. Вход заканчивался довольно большим шлюзом, в нашем случае открытым. По всей вероятности, атмосфера планеты пригодна для дыхания не только для нас. Выход из шлюза вёл в коридор, который упирался прямо в рубку управления.


Непривычным и сразу же бросающимся в глаза было то, что весь интерьер был каким-то округлым. Складывалось впечатление, что прямых линий и углов не было вообще! Эдакий рай для хулиганистых детей. Закруглённые своды коридора создавали впечатление, что ты находишься в огромной трубе, на стенах которой образовались похожие на бородавки выпуклости, назначение которых угадать было просто невозможно. И, кроме того, все поверхности – потолок, стены, пол – были покрыты вездесущими, такими, как на наружном корпусе корабля, полосами.


Из двери рубки выглянул один из бойцов и, махнув нам рукой, позвал:
– Сюда, товарищ полковник! Здесь он!..
Рубка была довольно просторная, с высоким потолком, что, в общем-то, и неудивительно при их-то росте. Первое, что бросилось в глаза, – это огромный, можно сказать гигантский, занимающий всю переднюю часть рубки и даже захватывающий потолок экран, на котором было видно всё, что делается за бортом корабля. Прямо посреди рубки находился пульт управления, за которым стояли два узких кресла с высокими спинками. Сам пульт был похож на большую прямоугольную коробку с покатыми, зализанными краями, в которой было утоплено несколько овальных экранов. Пока я рассматривал пульт, полковник спросил:
– Где эта злыдня?


Один из бойцов ткнул пальцем за наши спины, и я, обернувшись одновременно с полковником, увидел, что возле дальней стены стоит инопланетянин, задравший вверх свои конечности в самых лучших земных традициях.
Полковник снял с головы шлем и, повернувшись ко мне, спросил:
– Ты заметил, что этот ниже тех, уже упокоенных? – и он кивнул головой в сторону экрана.
Ответить я не смог! Посмотрев на полковника, я захохотал и отвернулся, чтобы не видеть красной, лишённой бровей и ресниц физиономии.
– Ты чё ржёшь?! – возмутился полковник. – Совсем, что ли, плохой стал?
Вместо ответа я подсунул ему под нос шлем, блестящая поверхность забрала которого служила довольно неплохим зеркалом.
– Твою ж!.. Эк они меня!.. – выругался он, потом, сунув мне в руки ещё и свой шлем, подошёл к пленнику.
Несколько секунд разглядывал его, а потом постучал пальцем по его шлему и жестами показал, чтобы тот его снял.
– Иваныч! Ты теперь на Фантомаса похож! Вот только цвет подкачал, – сказал я, успокаиваясь.
Полковник отмахнулся от меня и прорычал:
– Заткнись! Дай с пленником пообщаться.
– Не, Иваныч! – опять засмеялся я. – Не получится у тебя с пленником пообщаться! Даже если бы ты его язык знал.
– Это ещё почему? – уставился на меня полковник.
– Это, Сергей Иваныч, не пленник, а пленница! – ответил я и, увидев вытянувшуюся красную физиономию, опять заржал.
– Иваныч!.. – простонал я. – Ты только не пытайся делать физиономию ещё и злой, а то она со смеху сдохнет.


Полковник не стал больше тратить на меня время, повернулся к инопланетянке и снова жестами показал, чтобы она снимала свой шлем. Та согласно кивнула и, медленно подняв свои четырёхпалые руки, что-то, по-видимому, нажала на нижней части шлема, так как послышалось лёгкое шипение и шлем, став прозрачным, раскрылся на затылке. Инопланетянка медленно нагнулась, положила шлем на пол, так же медленно выпрямилась и только после этого посмотрела на нас.
– Саня, а как ты догадался, что она женщина? – шёпотом спросил полковник, не отрывая взгляда от лица пленницы.
– Иваныч! А ты на грудь ей смотреть не пробовал? Явно ведь видно, что не мужик!.. И потом! – притворно возмутился я. – Женщина – это наше, земное понятие! А как они женский пол называют, я не знаю.
Полковник машинально перевёл взгляд инопланетянке на грудь, потом тихо выругался и спросил, ни к кому не обращаясь:
– Ну и что мне теперь с ней делать?
– Да ладно, Иваныч, успокойся, – сказал я, во все глаза разглядывая инопланетянку, – посадишь их под замок, ничего с ними не случится. Через несколько дней придёт транспортник, загрузишь в него этот вот подарочек, – и я постучал кулаком по пульту управления, – передашь пленных, и всё. Свободен.
Полковник хмыкнул и стал осматривать рубку корабля.


Таких я ещё не видел! Честно говоря, я рассчитывал увидеть отвратную рожу. Как-никак они пытались нас убить, а это значит, что и рожи у них должны быть отвратными! Однако я просчитался. То, что инопланетянка относилась к женскому полу, было видно сразу. Лицо у неё было женское, если, конечно, судить с земной точки зрения. У нормальных людей мы спокойно можем определить по лицу, кто мужчина, а кто женщина, даже не видя остальных половых признаков. Вот и с этой инопланетянкой так же. Ясно было видно, что она женщина.


Странная. Кожа серо-зелёного цвета. Но удлинённое лицо треугольной формы нельзя было назвать отталкивающим или вызывающим какие-либо неприятные эмоции. Голова не была круглой, затылок заметно вытянут, в результате чего череп напоминал яйцо. Волос на голове не было вообще, что натолкнуло меня на интересную мысль: при удобном случае связать это с лысой головой полковника. Глаза, снабжённые обычными, на мой взгляд, веками, были чересчур большими, сужающимися к маленьким треугольным ушкам. Нос маленький и на первый взгляд похож на наш, человеческий. Но при более внимательном рассмотрении стало видно, что он представляет собой мембрану, натянутою на некую основу, которая и придаёт ей форму носа. Эта мембрана время от времени поднимается и опускается, как если бы человек шевелил ноздрями, принюхиваясь. Рот маленький, губы тонкие, язык острый, серого цвета, я видел, как она несколько раз облизнула губы.


Было видно, что она боялась, очень боялась. У неё дрожали руки, и она совсем по-людски сжимала своими длинными пальцами ладони, пытаясь унять дрожь. Определив, что полковник среди нас главный, она время от времени вскидывала на него взгляд, а, когда он поворачивался к ней, поспешно опускала голову, не решаясь посмотреть ему в глаза.


Наконец полковнику надоело разглядывать рубку, и он, повернувшись к инопланетянке, жестами попросил её отключить защитное поле. Та на удивление быстро поняла, что от неё требовалось и, торопливо покивав, не глядя положила руку на довольно толстый пояс чёрного цвета и что-то на нём нажала. Прозрачная мерцающая плёнка, окутывающая её тело, исчезла. Полковник требовательно протянул к пленнице руку, и инопланетянка, коротко взглянув на него, послушно сняла пояс и протянула его полковнику.
– Так, заканчиваем! Здесь больше делать нечего! Всё равно ничего не поймём! Сваливаем!.. – и полковник, перекинув пояс инопланетянки через плечо, пошёл на выход.


Я посмотрел на инопланетянку и, встретившись с ней глазами, кивнул в сторону выхода. Пленница поспешно повернулась и, опустив голову, пошла следом за полковником.


Когда мы вышли на пандус, инопланетянке пришлось пережить ещё одну неприятность: полковник, сдёрнул с плеча пояс и показав его пленнице, ткнул пальцем в лежащие рядком трупы её соплеменников. Инопланетянка с ужасом посмотрела на него, но отказываться не стала: покорно вставала на колени перед каждым телом, снимала с него пояс и передавала его полковнику.
– А где ещё один? – обратился полковник к одному из бойцов, заметив, что пленённого мной инопланетянина нет возле корабля.
– Уже увели, товарищ полковник! – откликнулся тот, снимая шлем. – Лейтенант велел передать, что его поместят в административном здании.
Полковник кивнул, надел свой шлем, и я услышал, как он по внутренней связи распорядился:
– Лейтенант, приготовь ещё одну комнату, у нас тоже пленник! Как только закончишь, выставь охрану возле комнат и бегом сюда, организуешь охрану судна.
– Ну что, красавица, – обратился к инопланетянке полковник, – пошли, там для тебя апартаменты готовят.
И он слегка подтолкнул пленницу в сторону не видимого отсюда городка. Но инопланетянка неожиданно заупрямилась и, отдёрнув руку, помотала головой, выражая явное несогласие со сделанным ей предложением.
– Это ещё что?! – повысил голос полковник и, бесцеремонно развернув к себе лицом инопланетянку, попытался посмотреть ей в лицо.
Не получилось, пленница вдруг закрыла лицо руками, заплакала и, показав в сторону своего судна, всхлипывая, произнесла:
– Нет!.. Уходить нет!.. Голхи там есть смерть!.. Есть умереть!.. Они выпустить!..
Полковник вытаращился на инопланетянку и медленно протянул:
– Что-о-о-о?.. Это что за белиберда?.. Что там у тебя есть?..
– Да всё понятно, Иваныч! – не удержался и прыснул я, глядя на красную, удивлённую физиономию полковника. – Там у них кто-то заперт на судне, и, если мы уйдём, они просто умрут.
Полковник ошарашенно посмотрел на меня, и я, не выдержав, взмолился:
– Сергей Иваныч!.. Блин!.. Слушай, если ты следующий раз захочешь поговорить о чём-то серьёзном, не снимай, пожалуйста, шлем, пока у тебя лицо в норму не придёт! С тобой просто невозможно общаться.
– Что ты как конь ржёшь!.. Педальный!.. – сплюнув, выругался полковник и, уже обращаясь к инопланетянке, прошипел:
– Пошли, верста коломенская, показывай, кто там у тебя «есть умереть».
И он первым направился в сторону корабля. Инопланетянка нерешительно взглянула на меня, но я, пожав плечами, молча пошел следом за полковником и ожидаемо услышал за своей спиной торопливые шажки пленницы.


Пропустив инопланетянку вперед, мы прошли следом за нею через весь корабль и остановились почти в самом конце округлого коридора. Пленница, повернувшись к испещрённой тёмными полосами стене, вопросительно посмотрела на полковника.
– Давай. Открывай! – рявкнул тот, и инопланетянка, вздрогнув от звука его голоса, провела пальцем по одной из полос.
Вспыхнуло сложившееся из полос очертание двери, раздался щелчок, и дверь с лёгким шипением скользнула в стену.


На этот раз первым в открывшийся проём заглянул полковник, постоял несколько секунд, а потом решительно шагнул через невысокий порожек. Я вытащил нож и, покосившись на отпрянувшую от меня инопланетную женщину, зашёл следом за полковником в каюту.


Их было пятеро. Сначала мне показалось, что это дети. Я даже нагнулся к одному из них поближе, чтобы лучше рассмотреть. Я ошибся, это были не дети. Лица у них были взрослые. Каждый из этих мелких инопланетян сидел на своей кровати, как примерный ученик, сложив маленькие четырёхпалые ручки на коленях.


Полковник довольно долго разглядывал вновь нарисовавшихся пришельцев, а потом, повернувшись в сторону нашей пленницы, спросил:
– Кто это?
– Он… звать… голх, – пролепетала инопланетянка, не решаясь посмотреть на полковника.
– Понятно!.. Голхи эти самые и есть… – пробормотал полковник и опять спросил:
– А что они здесь делают? Почему они были не с вами?
– Они с нами… нет! Не могут! Они… работа. Всё! Работа и всё.
Полковник задумчиво покачал головой, потом прошёлся между кроватей, очень уж смахивающих на детские, и опять обратился к нашей пленнице:
– Значит, говоришь, это ваши рабочие?
Инопланетянка поспешно закивала головой.
– Сергей Иваныч, – не выдержал я, – сдаётся мне, что она, – и я кивнул в сторону инопланетянки, – в силу незнания нашего языка, просто не смогла толком объяснить, кто это. Мне кажется, что это не рабочие, а рабы. Очень уж между ними необычная разница в росте.
– Да и хрен с ними со всеми! – прорычал полковник. – И с рабами, и с их дохлыми рабовладельцами.
Он посмотрел на инопланетянку и сказал:
– Скажи им, пускай топают за мной!
И, резко развернувшись, полковник пошёл на выход. Однако, проходя мимо одного из бойцов, распорядился:
– Проследите там, чтобы какую-нибудь дрянь с собой не захватили! Обыщите их.

На следующий день, сразу после завтрака, я постучался в апартаменты полковника, услышав лаконичное «не заперто», толкнул дверь и с порога радостно проорал:
– Здравия желаю, Сергей Иваныч!
– Что ты орёшь как потерпевший? – поморщился полковник, протягивая руку для пожатия. – Всю ночь не спал, башка раскалывается.
– О как?! – удивился я. – Чего ради бессонница?
– А-а-а-а! Рекомендации туда готовил, – и полковник неопределённо махнул рукой, – в наше ведомство писал!.. Что бы я хотел видеть здесь с первым же рейсом.
– Ясно! Это серьёзная причина для бессонницы, – согласился я и, присев к столу, за которым сидел полковник, сказал:
– У меня, Сергей Иваныч, тоже есть одна мысль! Думаю, она вам понравится!
– Что придумал? – оживился полковник. – Надеюсь, порадуешь?
– Думаю, что да, – заверил я, – порадую! Но нагляднее будет, если вы на это сами посмотрите. – И я, поднявшись из-за стола, взмахом руки пригласил полковника следовать за собой.
– Куда топаем-то? – пробурчал полковник, догоняя меня.
– В спортзал, Сергей Иваныч, там всё покажу. Но по пути мы с вами зайдём в ваше хранилище, где вы возьмёте чёрный трофейный поясок, с ним, знаете ли, нагляднее будет.
– Как вы уже знаете, – начал я противным тоном нелюбимой учительницы и надел на ростовой манекен инопланетный пояс, – стрелять сейчас в это вот создание бесполезно! Ибо его окружает защитное поле.
С этими словами я надавил на небольшую выпуклость, расположенную с левой стороны довольно массивной пряжки. Манекен окутала прозрачная, почти невидимая плёнка.
– Это не есть новость! – хмыкнул полковник. – Осведомлены уже!
– А ножом с десятка метров попадёте? – состроив как можно более заинтересованную физиономию, спросил я.
– Так!.. Капитан!.. Хватит дурака валять! Что ты задумал? И, кстати, если ты о том, что поле реагирует только на быстро летящие предметы, например, пули, то я, можно сказать, в первых строчках заказал для своих ребят арбалеты. Не один ты такой умный!
Я дурашливо поклонился полковнику в пояс и спросил:
– А что выбудете делать со своими арбалетами, когда ЭТИ ребята разберутся, что к чему, и напялят на себя, под защитное поле, броню? Надеюсь, вы вместе с обычными болтами заказали и особые, разрывные?
Полковник несколько секунд смотрел на меня, а потом выругался:
– Твою ж!.. Ты прав, однако! Об этом я не подумал!.. – он тяжело вздохнул и уже усталым голосом добавил. – Замотался я, Саня, что-то! Голова совсем не варит! Дополню, конечно, чтобы и этого добра прислали.
Он помолчал, задумчиво разглядывая манекен, а потом вдруг засмеялся:
– Знаешь, капитан! Мы, можно сказать, преодолели время и пространство! Достигли в своём техническом развитии небывалых высот! А возвращаемся к тому, что убивать разумных будем опять при помощи ножей, стрел и копий!..
– Да! Вот, кстати, насчёт стрел! – перебил я полковника. – Как вы думаете, сколько времени потребуется на то, чтобы отправить к нам транспортник с заказанным вами грузом?
Полковник ответил, не задумываясь:
– При удачном раскладе два с половиной – три месяца!
– Чего так долго? – удивился я.
– Я дал им месяц на то, чтобы покрыть центорием, который им доставит прибывающий через два дня к нам грузовик, как минимум два десятка драккаров.
Я присвистнул:
– Иваныч! А их жаба не удавит столько центория переводить?!
– Не удавит! – довольно проговорил полковник. – Напротив, я так думаю, что со следующего рейса они центорием покроют пару крейсеров и отправят их сюда к нам. Деньги тут теперь замешаны такие, что никому никогда и не снились. Суммы, Саня, здесь астрономические! И охранять эти денежки надо будет не только от инопланетных созданий, но и от своих, так сказать, земных партнёров. Полезут земляне за центорием, не могут не полезть, как только узнают, что до скал можно добраться, минуя лес, так и полетят, косяками!.. Да и пешочком потянутся: все уже знают, что по лесу без оружия можно спокойно ходить! А значит, по прибытии транспортника на землю эта информация в обязательном порядке уплывёт в массы. Вот тогда и начнут искатели сокровищ высаживаться где-нибудь подальше, а потом ножками добираться до вожделенной добычи.
Полковник помолчал, а потом вдруг без всякого перехода спросил:
– У тебя, по-моему, ещё что-то есть?


Я не стал отвечать, молча выудил из стопки матов припрятанный там заранее лук, с которым я вчера проваландался до позднего вечера, отошёл от манекена метров на двадцать и, быстро прицелившись, выстрелил в грудь манекену. Полковник подошёл к несчастной кукле и стал внимательно рассматривать торчавшую из её груди стрелу. Потом зачем-то потрогал её оперение пальцем, а затем, решительно выдернув стрелу из манекена, подошёл ко мне и сказал:
– Около двадцати сантиметров! Отлично вошла!.. Но мне кажется, что арбалет в нашем случае будет удобнее.
– Да, Иваныч! Согласен, арбалет удобнее! Но что ты будешь делать, если вот эти длинные ребята через месяц пожалуют к нам в гости? Так и будешь, что ли, их на ножи брать?


Полковник не стал отвечать сразу, уселся на стопку матов, из которой я вытащил лук, крепко потёр ладонями красное безбровое лицо, поморщился от боли, помолчал и только потом спросил:
– Из чего лук и стрелу делал?
– Лук мне в цеховой лаборатории выгнули из трубки ограждений. Отрезали необходимой длины, нагрели и придали нужную форму. А стрела из отработавшего своё то ли нагревательного элемента, то ли сопротивления. Не вникал. Тонкий и лёгкий. Заточил, и стрела готова!
Полковник выслушал, тяжело поднялся с матов и попросил:
– Я через полчасика к тебе ребят пришлю, ты, будь другом, покажи им, что к чему, – потом грустно улыбнулся и пробормотал. – Вооружаться будем!.. Я, знаешь ли, теперь со своей физиономией как раз за вождя краснокожих сойду.


Глава 9

– Итак, что мы имеем в своём активе? – задал интересный вопрос начальник городка и обвёл высокое собрание, то есть меня, полковника, Светлану и нескольких представителей инженерной и коммунальной братии, мудрым взглядом.


Не дождавшись ответа, Алексей Михайлович снисходительно, как неразумным детям, улыбнулся нам, мол, что с вас взять, и сам начал отвечать на свой вопрос:
– А имеем мы, друзья дорогие, свободный проход и проезд через лес. Мы свободно можем летать над этим самым лесом и, соответственно беспрепятственно загружаться Центорием, которого, кстати, хватит на загрузку ещё нескольких транспортников. Наши вновь открытые инопланетные недруги об этом позаботились, накрошив невесть когда тысячи тонн минерала до состояния удобного для загрузки. Есть и ещё приятный момент: наши инженеры довольно быстро разобрались с их дробилкой и, по всей вероятности, через пару дней запустят её, запитав от переносного генератора…
– Алексей Михайлович! – не выдержав, перебил начальника поселения полковник. – Со всем уважением, но это не есть наш актив! Это, по большому счёту, есть причина, которая стремительно приближает нашу встречу с более серьёзной силой в виде хрен его знает какого количества разъярённых потерей месторождения центория и корабля инопланетян.
Полковник перевёл дух и, словно извиняясь перед Алексеем Михайловичем, продолжил:
– Единственный наш актив состоит из центориевого покрытия брони десантников, которое отталкивает энергетические заряды, и из луков и ножей. И когда эти ребята заявятся к нам на разборки, мы должны будем постараться как можно эффективнее воспользоваться этим нашим активом.
– Вы полагаете, что это возможно? – растерянно пробормотал Алексей Михайлович и с надеждой уставился на полковника, словно ожидая, что тот сейчас обернёт всё в шутку и эта угроза рассосётся сама собой.
– Да, Алексей Михалыч! Я считаю, что это возможно! В конце концов, прибыла же первая их партия к нам на разборки, почему бы и второй партии не наведаться!.. – полковник покосился на меня и добавил. – А вот капитан считает, что это не только возможно, но и обязательно будет! И довольно скоро!.. Недели через три-четыре.
– И что же нам делать при таких неприятных обстоятельствах? Мы же должны будем их встретить подобающим, так сказать, образом, – перевёл взгляд почему-то на Светлану начальник поселения.
Светлана ответить не успела, её опередил полковник, который бодро встал и уверенным голосом доложил:
– В нашем распоряжении тридцать профессиональных бойцов и два десятка охотников, которые мало в чём им уступают. В случае чего под ружьё будут поставлены ещё три десятка рабочих, их согласие уже получено. Тренировки по стрельбе из лука начинаются для них с завтрашнего дня.
– Я правильно сказал? – обратился ко мне полковник, когда мы после совещания вышли на улицу. – Три-четыре недели?
– Да, Сергей Иваныч!.. Три-четыре. Но мне хочется, чтобы было четыре… или пять!..
– Или шесть!.. – хмыкнул полковник и, подтолкнув меня в бок, сказал. – Пошли капитан, последние штрихи в донесение вносить будем. Завтра транспортник прибывает.
Мы с полковником хорошо посидели! Проверили всё! Вроде бы ничего не упустили! Теперь останется только ждать гостинцев с далёкой родины. Полковник на ужин не пошёл, а вот я оторвался в столовой по полной программе. Повара расстарались и изобразили что-то наподобие окрошки. Не земное, конечно, кушанье, но очень даже на него похожее.


Когда я уже поднимался из-за стола, позвонила Светлана и безо всяких предисловий, приказным тоном велела немедленно прийти к ней, по пути захватив краснокожего вождя индейцев. Я не успел ответить, как она отключилась.


В медицинский блок мы ввалились с полковником одновременно, так как, зная Светлану, оба сообразили, что произошло что-то интересное. И она наши ожидания оправдала в полной мере.


 В докторском кабинете, на кушетке, под присмотром двух бойцов сидела маленькая инопланетянка и удивлённо на нас таращилась.
– Чего это она на нас так вылупилась? – удивился полковник. – Там, на корабле, они на нас так таращились, и сейчас вот опять!..
И он, развернув стул, уселся на него верхом и в свою очередь начал разглядывать пленницу.
– Нет, Сергей Иваныч, – улыбнулась Светлана, – она на вас не вылупилась, как вы изволили выразиться. Она просто вас рассматривает, а удивлённое выражение ей придаёт анатомическое строение лица, и ничего более. Так что не обольщайтесь. Поразить её вы ничем не смогли, по крайней мере, пока…


Светлана была права. Если раньше я к этим мелким не особо-то и присматривался, то сейчас инопланетянку рассмотрел в деталях. В отличие от своих безволосых хозяев, эти были волосатыми. В том смысле, что на голове у них росли волосы. Я почему-то на это тоже раньше не обратил внимания! Вполне себе обычные волосы, у этой дамочки они были чёрные. Единственное, что, на мой взгляд, не совсем ей подходило – она была коротко острижена, что делало её похожей на удивлённого ёжика. Голова круглая, кожа точно такого же цвета, что и у их высоких соплеменников. Зато у этих были брови, которые в форме галочки располагались над глазами – миндалевидными, чёрными, с вертикальными, как у кошек, зрачками. Глаза, вкупе с бровями, придавали этим созданиям непередаваемый удивлённый вид.
– Нет, доктор! По-моему, вы не правы! – расхохотался я, налюбовавшись на инопланетянку. – Это она никак не может отойти от того, как в первый раз увидела загорелую физиономию полковника. До сих пор вон удивляется!
– Я так понимаю, что вы пригласили нас сюда не для того, чтобы мы узнали об особенностях строения её физиономии? – спросил полковник, покосившись на меня.
– Конечно, нет! – на удивление серьёзно ответила Светлана. – Сначала я хотела сама пересказать вам то, что у неё узнала, а потом решила, что будет гораздо лучше, если на ваши вопросы ответит сама Элга.
И Светлана слегка наклонила голову в сторону инопланетянки.
– Ну уж нет! – возмутился полковник и решительно встал со стула. – Если эта говорит так же, как и та, длинная!.. То я в этом не участвую. Всё равно почти ничего не понимаю, что они говорят!
– Я довольно хорошо говорить на вашем языке! – раздался вдруг тоненький голосок, и мы с полковником удивлённо уставились на вставшую с кушетки инопланетянку. Полковник несколько секунд стоял молча, потом аккуратно развернул стул и, усевшись на него нормально, спросил:
– Так как, говоришь, тебя зовут?
– Элга,са, – пропищала инопланетянка и склонила голову.
Полковник коротко глянул на Светлану, и та, улыбнувшись, ответила на почти сорвавшийся с моего языка закономерный вопрос:
– Всё верно! Суффикс «са» положен для всех женщин. А для мужчин существует суффикс «тан»! Так что, Сергей,тан Иваныч,тан, можете с ней поговорить, но хочу вас сразу предупредить, много вы не узнаете.
– Почему это вдруг? – нахмурился полковник и недовольно покосился на инопланетянку.
– А она, Сергей Иваныч, у них что-то вроде нашего полиглота! Чужие языки ей легко даются. Именно поэтому её сюда и привезли.
– Значит, ты должна была расспрашивать тех, кого твои хозяева решат оставить в живых, и переводить то, что они расскажут? – спросил полковник и в упор уставился на пленницу.
– Да полков,ник, – раздельно произнесла инопланетянка и опять склонила голову.
– Это я сказала ей так вас называть, – усмехнулась Светлана, – а то с этими их суффиксами!.. Лучше уж пускай так.
– Ясненько, – пробормотал полковник и, устроившись удобнее на стуле, сказал:
– Ну что же! Приступим помаленьку!..
– Есть ещё один момент, для меня не совсем понятный, – добавила вдруг Светлана. – Элга обучает нашему языку свою хозяйку, Миэну, эта та инопланетянка, которую мы захватили на их судне. Почему? Зачем хозяевам это надо? Не из любопытства же!
– Здесь-то как раз всё понятно! – усмехнулся полковник. – Не доверяют они ей. Нужен им свой переводчик, из своей, так сказать, среды.
– Светлана,са говорит не совсем так, – раздался вдруг опять голосок инопланетянки. – Миэна,са не есть мой хозяйка! У меня нет хозяина! Я никому не принадлежать!
– Так! Хорош вам выяснять, кто кому приходится хозяином! – повысил голос полковник. – Меня сейчас совсем другое интересует! Например, успела ли эта ваша Миэна передать своим то, что её группа погибла?
И полковник многозначительно уставился в удивлённые глаза маленькой инопланетянки.


На следующий день я по привычке сбегал в рубку, полюбовался на прибытие транспортника, стараясь не обращать внимания на то, как меня демонстративно игнорирует Верочка. Угрызений совести я по этому поводу не испытывал! В любви, как известно, каждый за себя. Вот и я жертвовать своей такой долгожданной любовью не собирался. Насмотревшись на транспортник, я потом ещё полдня любовался полуобморочным состоянием его капитана, который, по уже сложившейся традиции, прибыл с первым челноком, чтобы засвидетельствовать своё почтение местным жителям.


Узнав, что его судно будет под завязку загружено центорием, капитан потерял дар речи и категорически отказался отходить от челнока до конца погрузки. А когда узнал, что с последним челноком на транспортник будет загружен ещё и корабль пришельцев вместе с самими пришельцами, то махнул рукой на погрузку и отбыл на своё судно отдать нужные распоряжения и прийти в себя.


Я очень хорошо понимал капитана. В его транспортник в виде центория была загружена такая сумма, что если об этом узнает кто-то посторонний, то вполне возможны попытки захвата судна после того, как оно выйдет из подпространства и своим ходом направится домой. Если для нас здесь всё закончится удачно, то следующий транспортник скорее всего уже будет сопровождать пара военных крейсеров.


Глухой рокот турбин челнока перешёл в свист, и огромное судно, в чреве которого свободно разместились корабль пришельцев и часть центория, плавно качнувшись, оторвалось от площадки приземления. «Гном», в котором я сейчас сидел, находился достаточно далеко, чтобы до нас не докатилось облако пыли, поднятое могучим выдохом челнока.


Поэтому я без опаски, с удовольствием наблюдал за Светланой, которая стояла в десятке метров передо мной и, прикрыв глаза рукой, наблюдала за подъёмом корабля. От стройной фигуры женщины, истончаясь, словно испугавшись, убегали друг от друга две тени, рождённые местными светилами.


Дождавшись, когда челнок превратится в яркую точку, Светлана подошла, отряхнулась от пыли, которая всё-таки добралась до нас и, забравшись на соседнее кресло, спросила:
– Ну вот, мы одни остались. Как ты думаешь, что теперь будет?
– Ну-у-у! Это легко предсказать! – довольно оскалился я и, сграбастав женщину за плечи, притянул к себе и прижался к её тёплым и мягким губам.
– Да пусти ты, чёрт озабоченный!.. – вырвалась Светлана и, воровато оглянувшись, не заметил ли кто, прошипела:
– Ну не в «гноме» же!.. Нет! Я, конечно, не против!.. Но сейчас я не об этом!.. Я о том, что будет со всеми нами?
Я с сожалением оторвался от женщины и, откинувшись на спинку сиденья, как можно спокойнее сказал:
– Они прилетят. Они не могут не прилететь!
– Почему ты так в этом уверен?
– Если исходить из того, что эта мелк…
– Её звать Элга, – недовольным голосом перебила меня Светлана.
– Хорошо, – не стал я капризничать, – если исходить из того, что эта твоя Элга говорит правду, и длинная инопланет…
– А её звать Миэна, – опять не дала мне договорить Светлана.
– Да, да! Миэна, Миэна, я просто забыл, – поспешно согласился я, чтобы не испытывать судьбу. А то чего доброго обидится и откажется идти со мной в душ…
– Так вот, если исходить из того, – опять повторил я, – что Элга сказала правду и Миэна не успела сообщить своим о печальной участи своих соплеменников, то тогда времени у нас будет больше.
– Почему вдруг?
– Вот скажи, – начал умничать я, – если пропадает отряд из десяти человек, ты бы отправила следом за этим отрядом ещё один, меньшей численности?
– Нет! Не отправила бы. Да, я поняла. Элга говорила, что на их базе остались четыре голха и четыре сайтана.
– Четыре кого? – не понял я.
– Сайтана, – терпеливо повторила Светлана. – Высокие инопланетяне называют себя Сайтаны.
– Значит, голхи – рабы, а сайтаны – рабовладельцы?
– Знаешь, я бы не стала так категорично утверждать насчёт рабовладельцев. Я, конечно, до конца не смогла разобраться в их социальном строе, но с откровенным рабством я бы это не стала сравнивать. Да, голхи, по словам Элги, не могут высоко подняться. Максимум, чего голх может достичь, – это, если судить земными мерками, мастер в каком-нибудь цехе, и не более того. Но сайтаны их берегут, лечат, учат и всё такое прочее.
Светлана замолчала и посмотрела в сторону леса, ершистой поверхности которого уже касалось одно из местных светил.
– Ты ведь не всё сказала?
– Не всё, – вздохнула Светлана, – рабовладения у них как бы и нет, но все голхи на законных основаниях принадлежат сайтанам. У кого-то их больше, у кого-то меньше. И чем больше за сайтаном записано голхов, тем выше его социальный статус. И ещё: не все сайтаны являются владельцами голхов. Это вот в общих чертах то, о чём я успела узнать у Элги. Элга, кстати, принадлежит государству, есть у них и такое. И уже никто никогда не может её выкупить. Если голх однажды стал собственностью государства, он будет принадлежать ему до самой смерти.
– Вот чёрт! – не сдержался я. – Это плохо! Это очень плохо!
– Почему вдруг?
– Получается, что эту мелкую полиглотку сюда отрядило государство или как там оно у них называется!.. А в добываемом здесь центории кровно заинтересована Российская империя, поэтому сцепятся между собой уже не частные компании, прикрикнув на которые можно остановить начавшуюся между ними войну. Сцепятся государства, а ты сама знаешь, что межгосударственные войны легко начинаются, но очень нелегко заканчиваются.
Я всё-таки затащил Светлану в душ. И когда дело дошло до главного, мне стало глубоко плевать на то, кто кому принадлежал – голхи сайтанам или сайтаны голхам! Я знал только одно: мне и только мне одному принадлежала женщина, которая, в немалой степени благодаря и моим стараниям, сейчас стонала под тёплыми струями воды! И мне это чертовски нравилось!


Полковник стоял в открытой рампе драккара и с высоты трёхсот метров разглядывал прилегающую к площадке приземления территорию, на которой ещё могла быть совершена высадка десанта, чего категорически нельзя было допустить! По крайней мере, это было в наших интересах. На каменоломни Центория решено было не обращать внимания. Поэтому все силы сосредоточили на площадке приземления, где и решено было устроить встречу незваным гостям. Единственное, что сделали, это выдрали из дробилки и из ленточного погрузчика блоки управления. Без них много не нагрузят, даже если умудрятся посадить там своё судно, что будет сделать весьма проблематично, так как огромная дробилка гордо возвышалась в самом центре загрузочной площадки.


Прошёл уже месяц с тех пор, как забитый под завязку центорием транспортник отбыл на землю. И ровно месяц с тех пор, как я с нескрываемым изумлением услышал полковника, что он решил оставить мелкую Элгу для собственных, так сказать, нужд.
– Иваныч! Ты в своём уме? – вытаращился я на полковника, когда одним прекрасным утром увидел, как он мирно беседует с ней, сидя за одним столом в столовой. – Тебя же за это сначала четвертуют, а потом повесят!
– Да ладно! Переживу как-нибудь! – вместо ответа хохотнул полковник. – Мне она здесь нужнее будет. Должен же кто-то быть связующей нитью между нами и их воинственными сайтанами.
Он сделал приглашающий жест рукой, подождал, пока я сяду, налью себе компот из пузатого графина, и продолжил:
– Мы, Саня, им такой подарочек сделали, что они нам простят всё! И мало того, все члены моей команды, а ты, кстати, входишь в их число официально, стали теперь очень, очень, очень богатыми людьми. На ребят счета в имперском банке были открыты ещё до отлёта, а о тебе приказ я упаковал в пенал вместе с остальной информацией и отправил по назначению.
– Быть богатым – это, конечно, хорошо, – пробормотал я и залпом осушил стакан компота, – но у меня есть один вопрос: если вдруг действительно доведётся, наша уважаемая Элга будет правильно переводить для нас ответы своих соплеменников и, соответственно, для них – наши вопросы? Или возможны варианты? Проверить это, как вы понимаете, мы не сможем.
– О как! – заинтересовался полковник. – А какие же могут быть варианты в этом нехитром деле?
– А вариантов, Сергей Иваныч, может быть три, – мило улыбаясь инопланетянке, сказал я. – Наша уважаемая Элга переводит правильно всё! Переводит правильно только часть сказанного! Или вообще переводит всё неправильно! Другими словами, обманывает!
Полковник перевёл взгляд на инопланетянку и спросил:
– Элга, что вы можете ответить на это нашему другу?
– Это невозможно, полков,ник, – пропищала инопланетянка и почему-то поклонилась в мою сторону. – Я не могу говорить неправда! Если я говорить неправда, я скоро умирать!
Мы с полковником удивлённо переглянулись, и он спросил:
– Нам не совсем понятно, Элга, почему ты должна умереть, если скажешь неправду?
Инопланетянка встала из-за стола и, явно волнуясь, пропищала:
– Я не знать, как это объяснить, но, когда мы учиться, нам сюда, – и она приложила длинный пальчик к своему лбу, – было приказано умереть, как только мы начать переводить неправда.
Полковник пожал плечами и, не выказывая ни малейшего удивления, произнёс:
– Не переживай, Элга, мы всё поняли. Программирование личности и у нас уже довольно давно обычная вещь.
– Ну что, Сергей Иваныч? – спросил я и, подойдя к полковнику, ухватился за специальную скобу, чтобы ненароком не вылететь в открытую рампу. – Всё предусмотрели, или ещё какие мысли есть?
– Невозможно всё предусмотреть, – обернувшись на меня, грустно проговорил полковник. – Вроде бы уже всё до мелочей продумал. Ан нет! Как до дела доходит, обязательно какая-нибудь левая, непредусмотренная никакими планами дрянь выползает!
Он помолчал, а потом заинтересованно спросил:
– А вот это – то, о чём я думаю? – и он ткнул пальцем в широкую, прямую, светло-зелёную полосу листвы, которая брала начало у кромки леса и заканчивалась в пятнадцати километрах отсюда, упираясь в скалы центория.
– Совершенно верно! – подтвердил я правоту полковника. – Именно здесь, через лес, бомбовыми ударами и напалмом пробили коридор в надежде на то, что будут уничтожены все имеющиеся в этом коридоре монстры. Ну а оставшиеся в живых убегут от пожара: животные, как ни как, огня должны бояться.
– Ну и как! – оживился полковник. – Сработало? Убили?.. Разбежались?..
– Да нет, не сработало!.. Сколько-то, конечно, убили!.. Но они не разбежались, напротив… – поморщился я, вспомнив предложенную каким-то умником и воплощённую в жизнь идиотскую идею. – Мы, как и было задумано, доставили с земли целый челнок взрывчатого и горючего добра, а потом с большой высоты, куда излучение не доставало, пробили и прожгли коридор до самых скал.
– Ну а дальше? – поторопил полковник. – А то у меня в материалах было только записано, что усилия пропали даром.
– Да, Сергей Иваныч! Даром!.. Как только мы через несколько дней, когда пожар прекратился, попробовали по этому коридору пройти, выползло столько тварей, что нам тут же пришлось развернуться обратно!
– Странно, – пробормотал полковник, – вроде бы огонь, опасность, бежать должны!..
– Вот именно, Иваныч! Ключевое слово здесь – опасность! Ну а местные твари реагируют на опасность весьма своеобразно.
– Только не говори, что они тушили лес! – засмеялся полковник. – А то это даже для меня уже перебором будет!
– А я и не скажу. Нет, конечно. Но к месту, несущему угрозу, они собрались точно так же, как собирались и к нашим отрядам. И чем сильнее угроза, тем больше их размеры. Да и лес, собственно говоря, плохо горит: зелёный он, влажный… Деревья так вообще – даже напалму могут противостоять. Наши местные знайки говорят, что их стволы пропитаны влагой и покрыты толстенным слоем пористой коры, которая и защищает деревья от огня.
– Ясненько, – пробормотал полковник и, обернувшись к кабине пилота, крикнул:
– Всё, Миха! Давай домой, на базу.

Глава 10

Моя репутация как предсказателя пошатнулась. Да что там пошатнулась! Она качественно сверзилась со сверкающих высот и забилась под плинтус. Гостей, которых мы с нетерпением ждали, не было. Прошло пять недель. Шесть. Когда же к концу подходила седьмая неделя, полковник во время ужина, под сдержанные смешки бойцов, положил передо мной колоду карт и с чрезвычайно довольным видом предложил погадать на прибытие инопланетян.
Так и повелось: при каждом удобном случае полковник предлагал мне раскинуть картишки и посмотреть, что нас ожидает. Веселился таким образом командир десантников ещё дней десять и надоел мне хуже горькой редьки. Веселье полковника закончилось к концу восьмой недели. В один прекрасный день, когда мы со Светланой завтракали в столовой, брякнул коммуникатор, закреплённый у меня за ухом, и голосом полковника предложил заканчивать со жратвой и срочно бежать в рубку.
– Что? Доволен? Накаркал? – набросился на меня полковник, как только я переступил порог рубки. – Было бы гораздо лучше, знаешь ли, если бы ты так и остался хреновой гадалкой!
– Ну что поделать, Сергей Иваныч! – даже и не пытаясь скрыть довольную улыбку, ответил я. – Профессионализм и мощь разума, невозможно, знаете ли, забросать легкомысленными гадальными картами и…
– А-а-а-а! Ну тебя! – перебил меня полковник. – Вон полюбуйся!.. – мотнул он головой в сторону голограммы неизвестного судна, застывшего над планетой.
– Я так понимаю, что эти пришли не своим ходом? – посмотрел я на Верочку.
– Не своим. Вышли из подпространства…
– А почему изображение меньше, чем обычно? – поинтересовался я, стараясь не обращать внимания на то, как задрался подбородок девушки, когда следом за мной в рубку зашла Светлана.
– Место их выхода значительно дальше того, где обычно появляются наши транспортники.
– Что думаешь, капитан? Кто это может быть?.. – спросил полковник, усаживаясь на припасённую специально для него табуретку.
– А тут, Сергей Иваныч, и думать-то нечего! Враг это! Наш враг, которого мы и ждали.
– А ты уверен, что они – именно эти самые сайтаны и есть? Может, это кто-то другой пожаловал?
– Уверен, Сергей Иваныч, – вздохнул я, – они это. Больше некому.
– Больше некому, говоришь… – задумчиво повторил полковник и, прикрыв глаза, замер на несколько секунд. Потом, словно очнувшись, резко встал и скомандовал. – Ладно, красавицы! Давайте тревогу первого уровня!..


Пришелец завис на предельно низкой орбите, так что операторам пришлось изменить орбиту спутника и тоже опустить его ниже, чтобы судно находилось в поле нашей видимости.
– Сергей Иваныч, а почему бы им не грохнуть наш спутник? – спросил я и скосил глаза на полковника, который, восседая на своём табурете, как и я, с плохо скрываемым любопытством разглядывал пришельца.
– А зачем это им надо? – пожал плечами полковник. – С ходу продемонстрировать свои воинственные намерения, что ли?
– Ну, как зачем? Мы вроде с его помощью следим за ними, и они не могут этого не знать. Можно, конечно, думать, что они его не обнаружили, но это, по-моему, не совсем разумно.
– Конечно, они его засекли, не могли не засечь. Но, скорее всего, они думают так же, как и я: толку от этого спутника для нас никакого нет. От того, что мы на них смотрим, им не холодно, не жарко. Когда же они начнут снижение, мы и так обнаружим с помощью наземных средств слежения, и не только обнаружим, но и рассчитаем их траекторию полёта.


Этот корабль на захваченный нами совершенно не походил. Во-первых, он был значительно больше, во-вторых, его форма приплюснутой сигары кардинально отличалась от формы каплевидного судна, на котором на разборки с нами прибыла первая партия инопланетян. В-третьих, эта самая «сигара» уже третьи сутки болталась на орбите, чем сильно раздражала нашего полковника, которого просто бесила неторопливость возможного противника.
– Вот скажи, Саня! – рычал он, меряя шагами рубку управления. – Какого чёрта они там болтаются? Оттуда ничего невозможно понять! Единственное, что они могут делать, – так это смотреть! Даже если у них есть кто-то вроде нашей Элги, это им не помогает. Слушать им нечего, поскольку открытых переговоров мы не ведём! Тогда чего, спрашивается, они там висят?! А?
– Сергей Иваныч, они поступают совершенно разумно, – успокаивал я рвущегося в бой полковника, – подумайте сами... Они не знают о пропавшем судне ничего. Так?
– Так! По крайней мере, хочется в это верить, – вынужден был согласиться полковник.
– А, может, мы тут вообще ни при чём? Может, их судно досюда и не добралось? Встретилось где-нибудь с астероидом и приказало долго жить. Они, Сергей Иваныч, думают, что им делать! Вполне ведь возможно, что их излучатель «умер» без нашего участия.
– Так-то оно так, – успокоился полковник, сел на свой табурет и привычным движением провёл рукой по лысому затылку. – Но нам это их незнание ничем не помогает. Если излучения нет – значит мы уже вовсю добываем центорий. Ну а если это так, то они не могут не понимать, что мы им не позволим запустить новый излучатель, а это значит, что наша участь уже решена.
– Так уж и наша участь?..
– Это правильный вопрос, капитан, – зло оскалился полковник и резко встал, опрокинув свою табуретку, громкий звук падения которой заставил вздрогнуть весь женский персонал рубки наблюдения.


Тут судно пришельцев, увеличивая скорость, стало уходить из поля зрения камер.
– Мы можем развернуть спутник… – начала было Верочка.
Но полковник довольно резко перебил её:
– Не надо, и так ясно, куда они направляются. Траекторию рассчитывать тоже не надо… Вырубайте здесь всё и бегом к остальным, прятаться.


Чужак, завывая турбинами, кружил над городком уже, наверное, минут сорок! Он искал угрозу для себя, искал терпеливо и тщательно, но не находил. Он видел только четверых человек, которые так же терпеливо ожидали его приземления в самой узкой части искусственно созданного ущелья. Он даже сгонял до центориевых скал! Что он там делал, я не знаю, могу только предположить, что высадил досмотровую группу на предмет проверки излучателя. И вот теперь, видимо, решив, что ожидавшие его маленькие человечки не опасны, корабль пришельцев наконец-то пошёл на посадку.


Единственное, что радовало, – приземлялся он именно там, где нам и нужно было. По-другому и быть не могло, не просто так же наши работяги в течение месяца насыпали здоровенные кучи породы на всех более-менее пригодных для посадки местах. Кроме, конечно, существующей площадки приземления. Над которой, кстати, они тоже неплохо поработали, насыпав два высоких вала, которые чем дальше уходили от площадки, тем больше сужались, образуя нечто вроде бутылочного горлышка в конце.


Мы с тремя десантниками и со своим «гномом» находились в самом начале, возле самого широкого места этого насыпного ущелья, укрытые под натянутой между двумя валунами маскировочной тканью. В нашу задачу входило повредить корабль пришельцев так, чтобы он уже не смог взлететь.
– Капитан! Как там у тебя дела? – услышал я по внутренней связи голос полковника, когда корабль пришельцев окончательно уселся, успокоился, и начал опускать широченный трап.
– Отлично! – жизнерадостно откликнулся я. – Наш план по закреплению штурмовых зарядов на двигателях накрылся медным тазом!
– Чего вдруг так? – забеспокоился полковник.
– А у этого транспорта, в отличие от предыдущего, двигатели находятся высоко, не достать нам до них.
– Да твою ж мать!.. – выругался полковник. – Надо что-то придумать, он не должен свалить отсюда.
– Уже, Сергей Иваныч! Не переживай, придумал кое-что!.. А вы там приготовьтесь, они сейчас высадку начнут! – ответил я, наблюдая из-под маскировочной ткани, как по трапу, ворочая во все стороны чёрными шлемами, осторожно спускается первая пятёрка сайтанов.
– Ви-и-и-жу, – протянул полковник. – Ты там не торопись со своей задумкой, пускай их побольше к нам выйдет, и пусть они подальше от вас отойдут.
– А я и не тороплюсь, – пробормотал я и, откинув забрало шлема, обратился к трём бойцам, которым, как и мне, выпала миссия по обездвиживанию пришельца:
– Ребята, как вы уже поняли, план изменился! До двигателей мы не дотянемся, даже если заберёмся на крышу «гнома» и я при этом подниму его на максимально доступную ему высоту. Поэтому остаётся только один выход – я прямо на «гноме» заскочу в рампу корабля и мы взорвём его изнутри.
– Не получится, капитан, – возразил один из бойцов, с сомнением посмотрев на «гнома», – пока ты будешь отсюда добираться до судна, тебя вместе с «гномом» на десять рядов расстреляют…
– А чтобы этого не произошло, – не дал я ему договорить, – вы втроём будете бежать шеренгой передо мной, прикрывая своими могучими, неуязвимыми для их оружия телами наше средство доставки! – и я похлопал ладонью по капоту «гнома».


Вот так вот! Полковник прав: всегда вылезет из своей норы какое-нибудь «но» и разрушит своей тупой простотой любой, даже самый гениальный план. Так у нас и получилось. Мы должны были закрепить на двигателях штурмовые заряды в виде прямоугольных пластин, размером семьдесят пять сантиметров на пятьдесят, предназначенные для проникновения на борт космических кораблей. Затем рвануть их и, уже будучи уверенными в том, что корабль не взлетит, спокойно разбираться с его пассажирами. Правда, было одно неудобство: весили эти пластины по шестьдесят килограммов каждая, что в невесомости роли не играло. Мы бы, собственно, и здесь справились! Шестьдесят килограммов не является неподъемным весом! На высоту вытянутых рук каждый из нас этот вес поднял бы!.. Но, появилось это чёртово «но».


Пятёро сайтанов, ступив на площадку приземления, довольно грамотно рассыпались перед трапом и, припав на колено, выставив перед собой трубки, стали осматриваться, ворочая чёрными шлемами во все стороны. Через некоторое время появилась ещё пятёрка пришельцев, которые, спустившись по трапу, резво припустили в хвост судна. Там, рассыпавшись по периметру, пришлые бойцы припали на колено точно так же, как и первая группа, и стали осматриваться.


То, что эти ребята – военные, было видно невооружённым глазом! Зная о том, что они защищены от нашего оружия, они, тем не менее, постарались за неимением рядом укрытия уменьшить площадь собственного тела, встав на колено. Я, вообще-то, не удивился бы, если бы они растянулись ещё и на брюхе – для большей надёжности.


Следом за второй пятёркой высыпали сразу десятка три сайтанов, которые со всех ног кинулись к насыпям и попытались на них взобраться. Я еле сдерживался, чтобы не заржать в голос, глядя на то, как пришельцы, судорожно перебирая своими длинными ногами и падая на колени, безуспешно пытаются вскарабкаться на искусственную насыпь, обрушивая на себя лавины мелких и лёгких, почти идеально круглых камней. Не просто так был выбран именно этот грунт – пустая порода, оставшаяся после переработки бериния. Это был очень сыпучий материал.


Осознав тщетность попыток оказаться на высоте, неудавшиеся альпинисты распределились вдоль насыпей и, задрав трубки на их вершины, замерли, ожидая основные силы. Основные силы пришельцев не заставили себя ждать: они густо повалили из зева рампы, как и предыдущие, быстренько убираясь к подножиям насыпей. Я сбился на восьмом десятке.

– Иваныч! Их тут добрая сотня! – понизив голос, передал я полковнику нерадостную новость. – Так что вам там придётся поднапрячься.
– Ты, капитан, за нас не беспокойся, – услышал я в ответ бодрый голос полковника. – Мы тут разберёмся!.. Ты, главное, не дай взлететь этому корыту, А то оно, чего доброго, все наши постройки вместе с бериниевым заводом в порошок сотрёт!
– Постараемся... – обнадёжил я полковника, – ты только дай знать, когда вы с ними сцепитесь, чтобы оставшиеся охранять судно отвлеклись, а то нам отсюда ничего не видно. Тогда мы и начнём!..


Прошло, наверное, минут двадцать с тех пор, как организованная толпа пришельцев исчезла у нас из виду. Пятёрка пришлых ребят, охранявших вход в корабль, расслабилась. Они встали с колен, перестали настороженно оглядываться, опустили свои трубки и сошлись ближе друг к другу. Ну а что, на них никто не нападал, и ничего им не угрожало. Несколько маячивших вдалеке землян не в счёт, угрозы для них те не представляли. Их можно было понять.
Можно, но не нужно! Сам я, пока не закончится работа, старался не расслабляться. Того же требовал и от своих подчинённых.
– Мы начали, Саня!.. – услышал я спокойный голос полковника, сопровождаемый визгом рикошетивших от брони энергетических зарядов, и, хотя ждал этого, всё равно вздрогнул от неожиданности. – Вернее, начали опять они, – поправился полковник и через несколько секунд добавил. – Вы там поосторожнее, давайте!..


Охрана корабля опять напряглась, да так, что все пятеро машинально сместились в сторону, откуда стали доносится характерные звуки взрывов. Другими словами, они приблизились к нам, что нам было только на руку. Чем меньше выстрелов они по моему «гному» успеют сделать, тем лучше.
– Вперёд, ребята! – уже не осторожничая, заорал я, когда услышал, как изменился рокот двигателей чужого судна. – Он собирается взлетать! Вперёд! Один из бойцов откинул маскировочную ткань, и я, опустив «гнома» практически до земли, рванул следом за бегущими к кораблю десантниками. Нас не ждали. Черноголовые гаврики обнаружили нашу тёплую компанию, когда мы были от них уже метрах в двадцати. Надо отдать им должное, сориентировались они быстро.
Десантники успели выстрелить из луков только один раз, но достаточно удачно. Один из охранников упал сразу же и не шевелился, ещё один, стоя на коленях, держался за торчащую из груди стрелу. Куда ушла третья стрела, я разглядеть не успел. Бойцы буквально врезались в сайтанов, и я услышал, как загрохотали пистолетные выстрелы. Защитное поле – вещь, конечно, чрезвычайно полезная, однако, если прижать ствол пистолета вплотную к телу, то оно уже не может защитить своего носителя.


Двигатели корабля резко взревели, но я уже понял, что успеваю. Чтобы поднять такую махину, двигатели должны были предварительно нагнать мощности, а для этого требовалось время.


Корабль успел подняться не более чем на метр, когда я, максимально набрав на своём «гноме» высоту, скользнул по откинутой рампе и влетел в широкий зев десантного люка. Перед тем как прыгнуть на рампу, успел увидеть, как бегут в нашу сторону охранявшие хвост судна сайтаны. Ничего, ребята и с этими разберутся, преимущество пока на нашей стороне.


Заряды надо было доставить либо поближе к двигателям, что в моём случае было затруднительно, поскольку я знал только примерное их местонахождение, либо к рубке корабля. Где находится рубка, я тоже не знал, поэтому направил своего «гнома» по широкому коридору в то место, где суетились несколько пришельцев. Разогнав машину, я со всего маху врезался на ней в стену, по пути сбив двух черноголовых и впечатав в стену третьего. К моему радостному удивлению, эта часть стены оказалась дверью, которая под натиском полутонной машины вдавилась внутрь помещения, в котором всю переднюю стену занимал обзорный экран. Рубка! Я угадал!


 Пока я тихо радовался своей удаче, меня буквально выдернул из машины невесть откуда вылезший инопланетянин и, повалив на пол, попытался тупо забить меня какой-то штуковиной, похожей на короткую дубинку, с ненормальным азартом нанося ею удары по моему шлему. Я не стал отрывать его от этого увлекательного занятия, а просто вытащил из набедренных захватов нож и несколько раз быстро воткнул его под мышку нападавшему. По тому, как задёргалось его длинное тело, понял – правки не требовалось, попал куда надо! Знали мы уже их уязвимые места. Светлана постаралась, использовав в качестве наглядного пособия одно из тел погибших пришельцев.


Сколько на судне осталось членов экипажа, я не знал, поэтому, пока меня просто не придавили толпой, которая уже начала собираться в хвосте судна, подбежал к рампе и спрыгнул вниз. Привычно, падением, погасил силу удара о землю. Поднялся, стараясь не обращать внимания на загудевшие от удара, и быстро осмотрелся. Здесь всё было в порядке: десантникам моя помощь не потребовалась, они успели разобраться со всей охраной судна.
– Капитан! Как там у тебя дела? – услышал я явно обеспокоенный голос полковника. – Помощь не требуется?
– Нет, Иваныч, не требуется… – пробормотал я и, задрав голову, стал наблюдать за судном пришельцев, выбирая удобный момент, чтобы нажать на взрыватель. – Ты меня сейчас не отвлекай, у нас тут самое интересное начинается!..


Мне надо было, чтобы судно сместилось в сторону от площадки приземления, иначе, если оно рухнет на неё, наши челноки ещё долго не смогут здесь приземляться! Но если корабль откроет огонь из бортовых орудий, которые огромными пальцами выдвинулись из покрывавших тело корабля выпуклостей, мне его придётся рвануть прямо здесь и сейчас!
– Ну, давай! Давай!.. Отползай ты в сторону!.. Не видишь, что ли, опасно тут находиться! – начал я приговаривать, когда увидел, что корабль, поднявшись метров на сто, неподвижно завис над площадкой приземления.
Наконец, словно поддавшись моему наговору, судно, качнувшись, легло на бок и, стремительно скользнув в сторону леса, начало набирать высоту.
«Ну что же, прощай, друг!» – попрощался я мысленно со своим «гномом» и, отщёлкнув большим пальцем защитную крышечку над кнопкой взрывателя, нажал на него, с удовольствием чувствуя упругую податливость кнопки.


Как кит – огромный фонтан, так туша корабля пришельцев выбросила из себя дымный столб, который потянул за собой неожиданно яркие сгустки пламени. Когда очередной сгусток отрывался от судна, его корпус заметно вздрагивал и корабль проседал сразу на несколько десятков метров, словно вырывавшееся из него пламя толкало его к земле. Я не отрываясь смотрел на это занятное зрелище, стараясь не вертеть головой, чтобы получить лучшее качество съёмки, которую непрерывно вёл с того момента, как со своими тремя напарниками забился под маскировочную ткань.


Наконец пришелец окончательно умер и, резко завалившись на бок, взвыв напоследок двигателями, рухнул где-то возле леса, за площадкой приземления, взметнув вверх огромную пыльную тучу. Ко мне подошёл один из бойцов, снял шлем, провёл рукой по ежику волос и, тоже не отрывая взгляда от пыльного облака, сказал:
– Ну что, капитан, этого ты угробил! Может, теперь нашим поможем? Я смотрю, что-то они там ещё возятся.
Я посмотрел в сторону городка и увидел, как где-то там, вдалеке, мечутся несколько десятков маленьких фигурок. Кто есть кто, отсюда было не разобрать, но коллега прав, поспешить надо бы, и я ответил:
– Лады, ребята! Давайте к нашим, – и, не оборачиваясь, зная, что десантники от меня не отстанут, побежал в начало площадки приземления, невольно поглядывая на вершину насыпи и представляя себе, что бы я почувствовал, если бы сейчас на ней появились дикари и начали стрелять в меня из луков.


На шаг перешли, когда добрались до первых тел инопланетян, которые густо усыпали каменистую площадку. Да-а-а-а! Десантники постарались на славу! Я насчитал два десятка пробитых стрелами тел, которые лежали на одном пятачке. Видимо, они попали под первый залп из луков. Дальше тела инопланетян были уже разбросаны хаотично по всему пространству между насыпей.


Я осторожно перешагивал через длинные чёрные тела, стараясь не задевать торчавшие из них стрелы. Возле одного из тел не удержался и, присев на корточки, присмотрелся. Еле видимая, прозрачная плёнка силового поля была на месте, никуда не делась. Вся эта бойня никак не вязалась с высочайшей технологией защиты, призванной защитить своих создателей от любой напасти. От любой, кроме земной, древней, о которой мы, слава богу, не забыли.
Я тяжело вздохнул и, поднявшись, пробормотал:
– Вот так вот ребятки!.. Зря вы так начали!.. Ох, зря!.. А мы ведь с вами хотели разговоры разговаривать…
– Капитан! – раздался в шлеме возбуждённый голос полковника. – Ты чего там бормочешь? Молишься, что ли?
– Нет!.. Камланием дождь вызываю… – раздражённо ответил я, злясь на себя за то, что позволил себе не вовремя мыслить вслух.
– Давай сюда к нам, – недослушал полковник. – Их ещё штук пятнадцать осталось! Мы их к плитам загнали.


Пришельцы умудрились прорваться на бериниевый склад и теперь прятались между сложенными в стопки плитами. Угробить их, конечно, никакого труда не представляло, стоило только забраться на эти самые бериниевые стопки, пройти по ним и сверху расстрелять укрывшихся за плитами пришельцев из луков.
– Что думаешь делать, Сергей Иваныч? – спросил я, выхватывая из рук полковника флягу, из которой он, довольно отфыркиваясь, лил воду на свою физиономию.
– Я послал за нашей уважаемой Элгой, – ответил полковник, с удивлением глядя, как я жадно пью из его фляги. – Хочу, знаешь ли, поговорить с ними, предложить кое-что … А куда ты свою флягу дел?
– В их вон корабле потерял, – мотнул я головой в сторону плит, за которыми укрылись инопланетяне, – когда с черноголовыми бодался!..
– Ясненько!.. Я ещё вот что хочу сказать, Саня, – посмотрел мне в глаза полковник и вдруг совершенно неожиданно улыбнулся. – Спасибо тебе, что их судно смог завалить, ничего они теперь своим передать не смогут! Мы их на этой планете опередили. Навсегда опередили! Наши корабли здесь раньше будут. Сто пудово, раньше!


Я кивнул и стал рассматривать маленькую фигурку инопланетянки, которая вышла из-за ближайшей стопки бериниевых плит и, как всегда удивлённо тараща глазки на окружающий её сумасшедший мир, маленькими шажками направилась к нам. Следом за ней из-за плит ловко выскользнула Светлана, пригнувшись, подбежала ко мне, опустилась рядом на колени и спросила:
– Ты как?
– Отлично! Пить вот хочу, – ответил я и, не обращая внимания на полковника, подтянул Светлану к себе поближе и прижался к её губам.
– Хватит тебе доктора облизывать! – услышал я голос полковника и нехотя отстранился от женщины. – У нашей уважаемой переводчицы, наверное, есть что нам сообщить?
– Да! Есть! – пропищала инопланетянка, соглашаясь с полковником, после чего, обогнув стопку бериниевых плит, вышла на открытое место и совершенно спокойно направилась к плитам, за которыми укрылись уцелевшие сайтаны.


Чертыхнувшись, полковник, на ходу надевая шлем, рванулся следом за ней. Догнали мы маленькую инопланетянку быстро и, уже сообразив, что что-то произошло, задвинули её за наши спины. Мы приготовились к возможным неприятностям и осторожно направились к пришельцам. Полковник первым добрался до плит, перегнулся через них и взмахом руки дал понять своим бойцам, которые со всех сторон бежали к нам, что опасности нет.


Сайтаны были мертвы! Все до одного. Это было видно по их судорожно вытянувшимся телам, как будто кто-то тянул их одновременно за ноги и за голову. Я снял с одного из пришельцев шлем и поморщился, увидев широко раскрытые остекленевшие глаза и выступившую на тонких губах серую пену, которая, превращаясь в мутные капли, стекала инопланетянину на шею.
– Элга! Вы ведь хотели нам что-то сказать? – проговорил полковник и внимательно посмотрел на инопланетянку. – Вы ведь знали, что все они уже мертвы? Поэтому так смело и пошли к ним?
– Да. Я знать, что они уже не живы, – спокойно ответила инопланетянка, – когда я идти сюда, я видеть мертвых крэйдов.
– Кого ты видела? – переспросил полковник. – Каких ещё крэйдов? А это разве не сайтаны? – и он ткнул пальцем в тела мёртвых инопланетян.
– Да, это сайтаны, – согласилась с полковником Элга, – но я не знать, как это правильно сказать!.. Крэйды есть почётный военный титул. Это самые лучшие воины. Они либо выигрывают сражение, либо умирают!..
– О как! – удивлённо посмотрел на инопланетянку полковник. – Они что, сами себя все убили, что ли?
– Нет, неверно, они умереть по приказу своего командира, – пропищала Элга и, ткнув пальчиком в одно из тел, у которого вместо головы было какое-то тошнотворное месиво с поблескивавшими чёрными обломками шлема, добавила:
– Вот его! Он знать слово, услышав которое крэйд умирает.
– Значит, он, – мотнул головой полковник в сторону обезглавленного тела, – сказал кодовое слово, которое убило запрограммированных на это слово крэйдов, а затем убил себя выстрелом в голову?
– Да. Так есть, – согласилась с полковником Элга и, вдруг наклонив головку, хитро улыбнулась. – Но, если крэйд ранен и не может слышать слово, то он не умирать.
– Другими словами, если раненый потерял сознание… – начал полковник, но Светлана перебила его:
– Сергей Иваныч, распорядитесь, чтобы осмотрели всех раненых, и, если найдут живых, давайте их ко мне, посмотрим, что можно будет сделать.
Полковник согласно кивнул и, осмотревшись, привычно заорал:
– Лейтенант, организуй доставку выживших черноголовых в медпункт, да и остальных, – и он ткнул большим пальцем себе за спину, – надо где-то похоронить…
– Не надо, Иваныч, – перебил я полковника, – пускай лейтенант живыми занимается, а я разберусь с мёртвыми, тем более что я знаю, к кому надо обратиться в этом нехитром деле за помощью.
– Да!.. Хорошо… Спасибо капитан, – поблагодарил полковник, а потом негромко добавил:
– Ты это… в общем… проследи, чтобы их тела не в кучу сбрасывали, что ли, они хоть и первыми начали, но всё же солдаты они… приказ выполняли.
Я кивнул и направился в сторону рабочей конторы, откуда можно было связаться с начальством местных работяг. Те помаленьку уже начали выбираться из шахт, невесть каким образом узнав, что боевые действия закончились в нашу пользу.

Глава 11

Я стоял рядом со Светланой и смотрел, как механический «крот» легко, я бы даже сказал, с удовольствием вгрызается в мягкую землю и, оставляя за собой ровную траншею, резво ползёт вдоль леса, готовя последнее пристанище для погибших пришельцев. Десяток рабочих, следуя по пятам за «кротом», без всякого почтения, но всё же аккуратно, тело за телом, снимали с грузовой «сороконожки» трупы инопланетян и выкладывали их на дно траншеи. Когда последнее тело было уложено на своё место, рабочие загрузились в эту же «сороконожку», которая, выбрасывая из-под ребристых покрышек куски мягкого дёрна, шустро покатила домой. Я посмотрел в сторону «крота» и крикнул высунувшемуся из окна машины оператору:
– Всё! Закапывай!.. – тот кивнул и спрятался в кабине.


Могучая машина, взрыкнув двигателем, развернулась и, выдвинув перед собой косой отвал, двинулась вперёд, опрокидывая обратно в траншею всю только что извлечённую из неё землю. Я постоял ещё несколько секунд над инопланетной братской могилой, философски размышляя о том, что «все там будем», а потом, разумно решив, что философ из меня никакой, обнял за талию Светлану, и мы пешком направились в городок. Новое средство передвижения у меня появится только после прибытия транспорта.


Полковник последнее время вёл себя не совсем так, как я привык. Вернее, всё вроде бы как обычно, но я вдруг заметил, что он постоянно крутится возле нашей мелкой инопланетянки. Сначала я объяснял это тем, что он пытается выведать у неё побольше каких-нибудь жутких тайн, однако вскоре выяснилось, что Элга не знает ничего стратегически важного. Полковник же, тоже узнав это, тем не менее, продолжал крутиться возле неё.


 Вот и сейчас лысая голова полковника нависает над удивлённой инопланетянкой, которая, приоткрыв ротик и смиренно сложив перед собой на столе руки, внимательно слушает, что он ей говорит. И вдруг я понял, что этой мелкой тоже нравится компания лысого землянина. Я посмотрел на Светлану, с которой мы сидели в столовой за поздним ужином и, кивнув в сторону столика, за которым пристроилась эта странная парочка, спросил:
– Слушай, а тебе не кажется, что Иваныч приударяет за нашей невольной гостьей?
– Кажется?! Да это только до тебя с таким опозданием дошло! – захихикала Светлана. – А остальным это видно невооружённым глазом, причём давно!
– Да ну!.. Как-то это неправильно, не должно так быть!.. – начал было я, но Светлана на корню пресекла мои сомнения.
– А что не так-то? Что тебе не нравится? Что ты имеешь против неё? Она, между прочим, очень даже ничего себе! Невысокая стройная девушка, телосложение у неё похоже на наше, с сайтанами ничего общего. Если представить, что у неё цвет кожи не серо-зелёный, а, например, чёрный, то из неё выходит совсем даже симпатичная негритянка, – улыбнулась Светлана и, посмотрев в сторону уже направившихся к выходу полковника и инопланетянки, словно спохватившись, поспешно добавила:
– Есть, конечно, один нюанс, на любителя, так сказать. У неё на руках по четыре пальца.
 Я проводил глазами полковника и Элгу и, когда за ними закрылась дверь, совершенно по-хамски захохотал.
– Чего ты ржёшь-то? – возмутилась Светлана и дала мне подзатыльник.
– Я просто представил, как они будут выглядеть в постели и что они будут при этом делать. И, самое главное, как они это будут делать… – опять прыснул я. – Ты же знаешь, я частенько хожу с Иванычем париться, и можешь мне поверить, наш полковник относится к племени жеребцов, своими глазами, между прочим, видел. И я даже подумать боюсь, что будет с Элгой, когда дело у них дойдёт до главного! Бедная девочка!..
– Да ну тебя! – притворно рассердилась Светлана. – Пошли лучше домой, а то мы тут последние остались, а людям ещё убирать здесь всё.


Из двенадцати раненых крэйдов выжить удалось только троим. Как сказала Светлана, умерли они не от ранений, а от заражения крови, которому немало поспособствовало то, что наши стрелы были изготовлены из трубок, которые в своё время были заполнены какой-то дрянью. Мы честно пытались спасти жизни пришельцев, даже перерыли десять раз их корабль в надежде, с помощью Элги, конечно, найти хоть какие-то их лекарства. Но раненым не повезло. Судно рухнуло так неудачно, что медицинский отсек был полностью уничтожен.


Поначалу, наблюдая за пленными крэйдами, я пришёл к выводу, что они самые обыкновенные фанатики, которые считают смерть в бою даром свыше. Разговаривали они только с Элгой, от нас же с презрением отворачивались, словно это не они сидели у нас под замком, потерпев сокрушительное поражение, а мы оказались в их власти, они же снисходительно оставили нас в живых. Но по прошествии некоторого времени стало понятно, что я ошибся.


Крэйды ни разу не предприняли попытки сбежать или же свести счёты со своей жизнью, что для фанатичных бойцов было несколько странным. Они даже не подходили к дверям, которые специально для них забывали запереть. Что же может быть лучше для фанатика, чем во время побега вступить в бой с врагом и, так сказать, в полёте словить пулю? Чтобы, как и подобает славному племени крэйдов, погибнуть с гордо поднятой головой!

Я поделился своими подозрениями с полковником, который ничтоже сумняшеся заявился к ним в импровизированную камеру, положил на стол «трубку» и жестами предложил им застрелиться, как это сделал их командир. Пленники как чёрт от ладана шарахнулись от стола, на котором лежало их оружие.
– Ну и как это понимать? – спросил полковник, когда мы с ним после этого удачного эксперимента направлялись в столовую. – Они что, резко перестали быть фанатичными воинами? Или они вдруг в корне изменили отношение к своей жизни? Вздор! Так не бывает!.. Они не могли не знать про кодовое слово, которое их убьёт! Иначе они бы не были фанатиками!
– А они, Сергей Иваныч, фантиками и не были! Нет! Изначально, когда это их крэйдское движение только зарождалось, они, скорее всего, именно такими элитными бойцами, не терпящими поражений, и были! И убивали они себя сами, без помощи всяких там слов. На земле это тоже практиковалось. Как пример – японские самураи!.. Хотя, самураи – это несколько другое, но самоубийство воинов по каким-либо причинам существовало. Шло время, Сергей Иваныч, развивались технологии, в том числе и технологии защиты. И в один прекрасный момент они изобрели вот это вот их защитное поле, которое защищает сайтанов от любого оружия всех известных им миров. И они поняли, что стали неуязвимыми!.. Я замолчал и ехидно захихикал от пришедших в голову нелестных для крэйдов мыслей.
– Хватит тебе ржать!.. – поторопил меня полковник. – Давай дальше, что там у тебя в голове.
– Вообще-то всё! Основное я уже сказал! Это их неуязвимость. Они все были уверены в том, что никогда не погибнут! У них были персональные щиты, и точно такими же щитами, то бишь энергетическим, были прикрыты и их корабли. Как я подозреваю, они, благодаря этому своему, без преувеличения сказать, гениальному изобретению, не проиграли ни одной войны и не потеряли ни одного своего воина. Крэйды, со слов вашей Элги, – высшая воинская каста, пользующаяся несомненными привилегиями, которые даруют им нехилые блага!.. У них, Сергей Иваныч, наверное, отбоя нет от желающих стать крэйдом! Легко, знаете ли, быть фанатиком, когда знаешь, что ты выиграешь любую битву и при этом не погибнешь! А то, что им вложили в голову, – это уже не важно, они перестали этого бояться. Они уверовали в то, что они – потенциальные и неуязвимые победители и поэтому смертельное для них слово никогда не будет произнесено.
Полковник несколько минут шёл молча, а потом вдруг остановился и сказал:
– Один фанатик, Саня, среди них всё-таки был!
– Да, Сергей Иваныч, фанатики есть всегда и, как видим, везде! Куда уж без них-то?! У нас их, кстати, тоже навалом.


Нового «гнома» мне не дали. Зато взамен подогнали нечто среднее между самолётом и вертолётом на воздушной подушке, позволяющей машине подниматься до десятка метров. Ну а самолётно-вертолётные качества позволяли этому созданию с гордым именем «Мангуст» не только зависать на одном месте, но и разгоняться до пятисот километров в час.


После прибытия нескольких транспортников и двух военных крейсеров класса «А» в сопровождении целого вороха штурмовых катеров жизнь у нас изменилась кардинально. На первый взгляд, всё вроде бы осталось по-прежнему, но после того, как к нам спустились несколько тысяч военных и дополнительна партия работяг, нам ясно дали понять, что мы вроде бы как своё уже и отработали. Честь нам, конечно, и хвала за службу, но пора бы дорогу и другим дать.


К слову сказать, все мои охотники так и продолжили работать, никто их не уволил, да и мне вернули командирскую власть над ними. Но мы прекрасно и сами понимали, что наша охранная деятельность теперь никому уже не нужна и в самое ближайшее время наш отряд, мягко выражаясь, сократят. Не от кого нам стало мирный трудовой народ защищать. Как мы недавно узнали, местные животины, даже самые ужасные на вид, никого, как говорится, и щупальцем не тронут, если их, конечно, не пытаться убить.


Поэтому, когда все подготовительно-организационные работы здесь будут закончены, нам в конце концов будет предложено влиться в славные ряды имперской армии. Причём, по вполне понятным причинам, не в элитную десантуру, а в обычные наземные войска, которые дислоцируются на планете с романтическим названием «Райское место». Ну а кому претит строгая армейская дисциплина, тому предложат хорошее выходное пособие и бесплатное путешествие под крыло родной империи.


Я стоял на крыше административного здания и наблюдал, как из недр армейского транспортного челнока выгружают большие ящики и быстро увозят их в выработки бериния, которые берут своё начало в разрезе и на несколько километров погружаются в скалы.
– Капитан! Ты куда пропал? – услышал я в наушнике голос полковника. – Поговорить бы надо.
– Я на крыше…
– А-а-а-а! Понял где, знаю, сейчас поднимусь.
– Ну, чего тут у тебя? – спросил полковник и, встав рядом со мной, тоже с интересом стал наблюдать за разгрузкой судна.
– Иваныч, что это они возят в этих ящиках?! Что вояки в них прячут-то? И так ведь никто никакой информации отсюда передать не сможет.
– Мне, конечно, не докладывали, к моему огромному сожалению, – с нескрываемой досадой вздохнул полковник, – но я думаю, что это пусковые установки ракет «Цепь-3», по размерам подходят. Не просто же так рабочие вертикальные шахты прямо из выработки на поверхность пробивали. Через шахты мы и будем по ворогу этими ракетами пулять.
– Охренеть! Это ведь настолько убойная штука, что… Слушай, её же запретили в земных условиях применять.
– Так это и не земля! Если, не дай Бог, конечно, эти уроды разберутся с нашими кораблями, то встречать мы их будем здесь, этими ракетами, – полковник саркастически усмехнулся и, коротко глянув на меня, закончил:
– Спрячемся всей толпой от своих же ракет в беринеевые выработки и долбанём… И превратим этот цветущий сад в труху… А потом тот из нас, кому посчастливится выжить, выберется наверх и спляшет на костях дохлых захватчиков! А потом и сам сдохнет!..
– Иваныч! – заржал я. – У тебя с головушкой как? Может, Светке покажешься? Она, хоть психами и не занимается, но спиртика соточку точно выпишет.
– А-а-а-а! Это я книгу прочитал грустную. В общем, в ней все умерли!.. – он трагически вздохнул и повернулся ко мне – Я что тебя искал-то! Со следующим рейсом из дома скорее всего пришлют пенальчик с моей отставкой.
–Ты, наверное, хотел сказать – с моей отставкой! Всем же ясно, что охотники здесь теперь не нужны.
– Нет! Именно что с моей! – засмеялся полковник. – Я заранее об этом побеспокоился и отправил прошение об отставке на высочайшее имя.
– Ясно, – вздохнул я. – Когда-то это должно было случиться, с твоей-то выслугой. Почему бы, собственно, и не сейчас?
– Именно! Тем более что мне уже предложили довольно интересное дельце, и я согласился! Но это будет только после наших разборок с сайтанами.
– Думаешь, сцепимся?
– Думаю, да! Не могут они закрыть глаза на потерю планеты и двух судов, одно из которых – транспортно-боевой челнок с сотней элитных воинов.
– Согласен, – не стал спорить я и, оторвавшись от созерцания челнока, добавил. – И начнут они опять первыми!
– Почему ты так думаешь? Мне кажется, наоборот. Они, скорее всего, уже догадались, что их защита не является неуязвимой. И поэтому поостерегутся нападать: а вдруг их опять грохнут.
– Вот именно что знают! А вот насколько она стала уязвимой и с какого расстояния, они не знают.
– Это ты к чему?
– Давай возьмём древний танк, пушка которого, к примеру, пробивала броню другого танка с расстояния в километр. Пробитие было сто процентов! Но если танк начинал стрелять с расстояния в два километра – пробития ноль!
– И?
– Они не боятся оружия, подобного тому, которым вооружены и они. Помнишь, мы стреляли из их трубок по их же защитному полю? Пробития ноль. Защитное поле поглощает и энергию наших пуль, и энергию их оружия.
– И?
– Поэтому они начнут первыми, издалека! Чтобы не подпустить нас с нашим неизвестным им оружием ближе к себе, как тот танк.
Полковник в задумчивости почесал ухо и протянул:
– Да хре-е-е-е-н его знает!..
– Вполне возможно, что и хрен! – опять согласился я с полковником. – Они ведь, по большому счёту, вообще ничего не знают, кроме того, что у них пропали два судна. И всё, что я тут понапридумал, – это бред собачий! Первыми эти ребята начнут долбашить по привычке, так как уверены в том, что неуязвимы, а значит, они победители! Вот и всё. Чего, спрашивается, тут думать?
– А вот с этим я безоговорочно согласен, – хохотнул полковник и, подтолкнув меня в спину, сказал:
– Всё, капитан, пошли в столовку, а то я что-то жрать захотел, как медведь бороться!


Полковник оказался прав. Через три недели, когда прибыл очередной транспорт (на который я, кстати, уже не бегал смотреть, приелось, знаете ли, за последнее время), ко мне пришёл полковник, плюхнулся в кресло и, перебросив мне серебристый пенал, отдуваясь, пробасил:
– Ну, вот и всё, Саня! Я теперь гражданский и с этим же транспортом после его загрузки отбываю домой.
– А ребята твои как?
– А у ребят уже новый командир. Прибыл с пополнением, которое взамен погибших пацанов прислали, – нахмурился полковник и пробормотал. – Светлая им память!..
– Что сказать-то хотел, Иваныч? – спросил я, перебрасывая полковнику обратно пенал.
– Помнишь, я тебе говорил, что мне предложили интересное дельце?
– Ну!
– Так вот, это интересное дельце распространяется и на тебя с твоим медиком¬, ¬– и полковник потряс у меня перед физиономией этим же пеналом. – Кстати, здесь же, – и он опять встряхнул пеналом. – Просьба подобрать с десяток подготовленных в военном плане ребят. Оплата раза в два больше, чем они получали здесь! Наниматель может себе это позволить!
– Думаю, что с мужиками я договорюсь. Насколько я знаю, после того как нас прикроют, домой собирались только человек пять или шесть. Остальные планировали устраиваться здесь.
– Ну а ты сам-то как? Согласен?
– Да согласен он, согласен! – засмеялась, выходя из ванной комнаты, Светлана. – Я тоже согласна, если ты, Иваныч, хоть приблизительно скажешь, куда и зачем.
– Ну-у-у, это просто. Знаю, что это планета земного типа и что нам на ней надо будет что-то найти.
– Шикарная информация! – засмеялась Светлана. – Ну, мне хватает. А тебе? – посмотрела она на меня.
– Мы в деле, Иваныч, как только скажешь, сразу же и попрём. А с ребятами я поговорю. Думаю, проблем с персоналом не будет.
– Ну, что же, лады! – сказал, поднимаясь из кресла, полковник. – Давайте прощаться. – и он протянул мне руку.


Время тянулось невыносимо медленно. Делать было совершенно нечего, даже работяги в ожидании гипотетического ворога перестали выяснять между собой отношения. В результате чего охотники, на которых лежала ещё и полицейская функция, маялись бездельем. По истечении месяца на фоне этого кошмара у меня нет-нет да и возникала бредовая мысль: зайти в лес и напинать по морде какого-нибудь «мопса», а потом пощекотать себе нервы, спасаясь бегством от его более крупных собратьев. В общем, если бы не «мангуст» с его ездовыми качествами и не Светлана с её женской привлекательностью и постельной ненасытностью, я бы окочурился от скуки.


Но, слава богу, не успел я воплотить свою идиотскую мечту в жизнь, в лес на разборки не успел сходить. В один прекрасный со всех точек зрения день на площадку приземления, завывая мощными турбинами, опустилось шикарное судно. Я видел такие суда раньше, они в основном использовались как тяговая сила для пассажирских модулей, имеющих непрезентабельное название «баржа». Поскольку я уже знал, кто прибыл, – они сами сообщили об этом с орбиты, после выхода из подпространства, – я лично отирался возле корабля, ожидая, пока он опустит свой трап.


Первым по трапу спустился полковник и, подойдя ко мне, спросил:
– Ну что, как вы тут?
– Спасибо, хреново, – пробурчал я, с интересом разглядывая спускавшихся следом за полковником высоких мужчину и женщину.
Заметив это, полковник повернулся к ним и, сделав приветственный жест рукой, представил меня этой парочке:
– Знакомься, Александр: это командир охотников, о котором я тебе говорил. Зовут его, как ты уже знаешь, тоже Александр.
Мужчина протянул руку и, улыбнувшись, сказал:
– Очень приятно, Сергей Иваныч мне о вас много рассказывал, – потом обернулся к стоящей неподалёку женщине. – А это моя жена Маэллайна.
Я по-светски склонил голову в сторону женщины и назвался:
– Александр.


Наш наниматель был здоровым мужиком – метра два, не меньше. И что ещё более странно, его жена, очень красивая женщина, была под стать ему, уступая в росте совсем немного. Но в процессе общения с ними эта странность стала незаметной, и я её практически перестал замечать рост гостей. Люди они были умные, общительные и на первый взгляд хорошие. А что будет дальше, посмотрим. Для начала и это неплохо.

Я ожидал, что для расформирования отряда охотников потребуется распоряжение нанявшей нас добывающей компании, но, к моему величайшему изумлению, распоряжения с Земли ждать не стали и мой отряд перестал существовать. Вернее, он сократился до десяти человек со мной во главе.


И мы с энтузиазмом принялись изучать видеоматериалы, отснятые на планете с непривычным названием Клатсаан, радуясь тому, что клатсаанская живность не шла ни в какое сравнение с монстрами Райского места.


Такая расторопность местных властей, и военных, и гражданских, стала мне понятна после того, как я однажды заглянул в спортзал и увидел там своего тёзку, который тренировался там с мечом, обладать которым мечтал каждый офицер Российской империи.
Заметив меня, Александр деактивировал меч и направился ко мне.
– Ваше высочество, – обратился я к нему, решив, что не буду скрывать своего знания того, кто передо мной, – если вы хотите сохранить инкогнито, то вам во время тренировки с молекулярным мечом надо замыкать двери спортзала изнутри, чтобы никто не смог войти.


Принц несколько секунд с интересом рассматривал меня, а потом спросил:
– А почему ты решил, что я принц, а не командующий войсками, получивший этот меч в качестве награды?
Я улыбнулся:
– Ваше высочество, когда была последняя битва, в которой в качестве награды мог бы быть получен этот меч, вас, извиняюсь, ещё и в проекте не было!
Принц помолчал немного, потом вздохнул и попросил:
– Слушай! Только давай без титулов!
– Да не вопрос, честно говоря, это ваше пожелание снимает с меня изрядную долю условностей!
– Ну и прекрасно, – улыбнулся принц и предложил. – Может в столовую? А то я что-то есть захотел…
– С удовольствием! Кстати, вы становитесь похожим на нашего полковника.
– В каком смысле?
– Почти каждая наша встреча с ним заканчивается походом в столовую.
Жить стало веселее и гораздо интереснее, тем более что пришлось осваивать экзоскелет гражданской, а значит, неизвестной мне модификации. На мой вопрос, почему не боевой вариант, принц ответил, что переизбыток мощи ни к чему, а эти штуки он испытал на собственном горбу, и если облачиться в броню, а потом ещё напялить и экзоскелет, сочетание будет убойным.


Сирена своим мерзким звуком резанула по ушам, и я поморщился, чуть было не выругавшись.
– Что у них там опять случилось? – рыкнул полковник и оторвался от созерцания нескольких закамуфлированных поясов, разложенных перед нами на столе.
И почти сразу же по громкой связи незнакомый мужской голос объявил: «Тревога первого уровня! Всем занять свои места согласно дислокации!».
– По ходу, началось! – явно обрадовался полковник и, сграбастав пояса, вышел из комнаты, но сразу же вернулся и, отдав мне два, сказал. – Тебе и медику! На всякий случай. Надо объяснять, что это такое?


Что это такое, объяснять мне не надо было. Я уже сталкивался с такими и знал, что своих владельцев эти пояса от смерти не уберегли, поэтому, зачем они нам на Клатсаане, население которого вооружено луками, мне было непонятно. Разве что появятся конкуренты с более совершенным оружием. Мой тёзка, кстати, этого не отрицал, а скорее, даже наоборот, был уверен в том, что у нас возникнут разногласия с подобными нам искателями кладов. Откуда у нас появились индивидуальные генераторы защитного поля, которые, пока ещё не налажено массовое их производство, являются несомненной редкостью, мне было понятно.


Как оказалось, местом дислокации нашей команды было судно, на котором прибыл его высочество. Собрав нас всех в кают-компании, он объявил:
– Итак, ребята! Чтобы не было всяческих слухов, довожу до вашего сведения, что появился неизвестный корабль. Встречать его мы будем на удалённой орбите, вместе с нашими крейсерами. После грядущих событий мы сразу же направимся на Клатсаан, поэтому, если кому-то необходимо что-то забрать или завершить неоконченные дела, у вас есть два часа.

Александр помолчал несколько секунд и, не дождавшись желающих заканчивать дела, скомандовал:
– Ну что же, тогда все по своим местам! Готовимся к взлёту!


Через три дня мы уже знали о чужом корабле всё, что только можно было узнать, рассматривая его снаружи. Размеры пришельца впечатляли: сигарообразной формы судно было больше двух километров в длину.


Приблизившись к нам, как казалось, на расстояние выстрела, судно остановилось. Высланные навстречу противнику два десятка спутников слежения передавали четкие картинки, которые с уверенностью позволяли судить о том, что корабль принадлежит сайтанам. Вся его поверхность была покрыта уже знакомыми нам выпуклостями, под которыми скрывались, как мы уже знали, орудия.


Два дня ничего не происходило, пока один из наших крейсеров не пошёл с пришельцем на сближение. Тот отреагировал незамедлительно: выпуклости на его бортах раскрылись, как фурункулы, из них выдвинулись стволы орудий, и сразу же последовал выстрел. Они, как обычно, начали первыми.


Я находился в кают-компании, куда сбежалась вся команда, чтобы понаблюдать за поединком на большом обзорном экране. И когда чужак дал залп, я машинально прикрыл глаза. Но сработали фильтры, и я увидел, как земной корабль окутался ослепительно белой вспышкой, которая через мгновение распалась на красивые звёзды, как будто крейсер выпустил фейерверк. Вот так вот, ребятки! Не сработало. Облажались вы. Все наши военные суда покрыты центорием. Вы теперь даже и убежать-то не успеете.


После нападения на головное судно вперёд двинулся и второй крейсер, по которому тоже был нанесён энергетический удар, не достигший, как и в первом случае, своей цели.
– Сейчас ответят, – довольно сказал, заходя в кают-компанию, полковник. – А то уродцы обнаглели!
И, словно послушавшись полковника, от головного крейсера отделились две сверкающие точки и скрылись из виду.
– Ну всё, ракеты доберутся до места только через три часа! Перерыв! – объявил полковник и обратился ко мне. – Сань! Ты как на счёт пожрать?
– А почему так долго ракеты летят? Целых три часа! – спросила Светлана полковника, когда после обеда мы собрались в рубке управления, куда нас любезно пригласил владелец судна.
– Вообще-то «Цепь» – высокоскоростная ракета и при обычных обстоятельствах она достигла бы их судна минут за пятнадцать, но эти настроены так, что при подлёте к цели они снижают скорость до скорости стрелы, поэтому так долго приходиться ждать.
– Они, скорее всего, попытаться сбить ракеты, – обернулся к Светлане капитан нашего корабля по имени Павел, с которым, как я понял, Александр находился в приятельских отношениях.
– Я так понимаю, что из этой их затеи ничего не выйдет? – улыбнулась Светлана.
– Именно: не выйдет! На корпуса ракет тоже напылён центорий, – усмехнулся капитан, – поэтому будем надеяться на то, что у них, кроме энергетических орудий, нет какого-нибудь другого оружия, чего-нибудь наподобие наших противоракет.


 С точностью до секунды встречу нашей ракеты и судна пришельцев рассчитать было невозможно, поэтому я, не отрываясь, смотрел на экран, куда спутники слежения передавали чёткую картинку.


За свою внимательность я был вознаграждён! Я успел заметить стремительный светлый росчерк, скользнувший к гигантскому судну. Через несколько секунд у корабля сайтанов вдруг вырос огромный горб, который, как вулкан, выбросил из своей вершины светлую вспышку, но она, не успев насладиться своим триумфом победителя, угасла в холодном пространстве космоса.


Я, затаив дыхание, смотрел на это сюрреалистическое зрелище под названием «гибель корабля», машинально прикидывая, что, если судно не развалится, в нём останется достаточно много живых.
Не судьба! Судно заметно вздрогнуло и после очередной вспышки начало разваливаться пополам, разбрасывая во все стороны всевозможные обломки, среди которых крутились тела сайтанов, и их по мере разрушения корабля становилось всё больше и больше.


Смотреть на гибель живых существ, пусть даже таких противных, как сайтаны, у меня желания не было, и я спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Спасательные суда направят?
– Конечно, направят! – обернулся ко мне Александр. – Мы, вообще-то, цивилизованные и гуманные создания, и, если у тебя есть желание, можешь даже поучаствовать.
– Нет. Не хочу. Если бы мы были единственными в округе, тогда да, пришлось бы. А так… нет! Не нравятся они мне, пускай их другие спасают.
– Ну что же, – улыбнулся Александр, – больше нас здесь ничего не удерживает. – И он, посмотрев на свою жену, добавил. – Давай, Паша, вывози нас отсюда!
– По плану? На Клатсаан?
– Да!.. На него!