Несмотря на то, что первая глава пестрит символизмом, заимствованным у признанных поэтов, «Улисс» — это слабохудожественное произведение. Знакомство с «Телемаком» дает читателю верное впечатление — все произведение будет запутанным, невнятным, бесцельным, притом, автор будет старательно скрывать за чужими великими мыслями, цитатами собственное несовершенство, собственную бездарность.
Путанная атмосфера первой главы — это отражение замысла автора. С первых строк читателю сообщается об утреннем ветерке, о пробуждающихся горах, что соответствует рассвету, но в конце молочница придет в начале девятого. Вместе с тем, подаются краски вечерних воспоминаний, сомнений и страхов, свойственных сумеркам и для пущей запутанности, говорится о дневном свете, в комнате, куда пришла молочница. Джойс жадно смешивает краски в одну картинку. Хватает все подряд и побольше, как неумелый-неграмотный художник. Это попытка автора работать на контрастах. Какие могут быть контрасты на полутонах? Вечер против утра, туман против сумерек, седая волна, а вернее — седая мать против сопливой волны на сморкальнике и тд.
Одновременно лексические контрасты пропитаны желанием понравиться английскому читателю. Всем известно, что хороший английский юмор, по мнению самих англичан, — это шутки ниже пояса, сортирные шутки, особенно среди знатных англичан ценится тяжелая форма язвительного сарказма на поле моральных, духовных ценностей. Гениальный автор мог бы написать: «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень...», но мы читаем автора угодливого, запутавшегося в собственных приоритетах, ищущего славы любой ценой.
Через сто лет мы с уверенностью говорим, что «Улисс» — это успешный коммерческий проект. Параллели с сопливой матерью, употребление формы сдохла по отношению к матери, издевательские аллюзии на христианство, сортирный юмор во время приема пищи — достигли цели — выгоды.
На фоне атмосферной какофонии нарывами зияют нераскрытые характеры героев. Например, во втором эпизоде отсылкой к Уильяму Блейку, проведя параллель с заимствованными поэтическими крылами, автор пытался передать читателю характерную черту ГГ — Стивен скептически относится к современному образованию. Разве не входит в задачи мастера слова раскрыть характер ГГ художественными методами? Натыкать отсылок (мол, догадайся сам какой характер автор хотел описать, догадайся сам, что не смог реализовать автор, как мастер-писатель) — это гораздо проще, чем создать авторский мир с убедительными героями. Сомнительное отношение ГГ к образованию, я, как читатель, поняла лишь по предложенной мне сноске в авторстве русского переводчика. Если бы я читала «Улисс» без подсказок, ничего сомнительного в отношении ГГ к своей работе, я бы не заметила.
Огромный провал — отсутствие оформления внутренней речи. Мысли подаются прямым текстом, хотя книгоиздание набирает обороты с 16 века, а «Улисс» написан в 1920 году и к этому времени правила оформления текста уже сформировались. Возможно Джеймсон Джойс применил модернизм и здесь, но мной это воспринимается, как авторская небрежность. Однако нужно признать, что художественные работы низкого качества тоже являются произведениями искусства, а значит и книга Джойса остается книгой, даже с таким неудачным авторским решением, как писать «целым кирпичом» все подряд.
Мне совершенно не понятны споры о том, является ли ГГ из первой части автопортретом Джойса. Несомненно, Стивен — персонаж, списан с автора. Об этом автор «кричит» в каждом (неоформленном должным образом) внутреннем диалоге ГГ. Например, во второй главе «Нестор», при получении з/п, ГГ перечисляет кому он должен и это реальные знакомые автора, а также — это герои других книг Джойса. Часто в словах ГГ встречаются фразы, выводы и рассуждения автора, написанные им в рецензиях и статьях. Но самое главное: всеми признано, что начало романа — «Телемак» — это личная месть Джойса своим бывшим друзьям. Он переврал настоящую историю, сделав себя платежеспособной жертвой. Согласитесь, можно понять, почему роман был встречен в штыки, ибо понятно негодование сильных мира того, которые протягивали руку помощи нищему писаке.
Таким образом, прочитав две главы произведения, мы понимаем, что перед нами банальное письмо о себе, о своих неурядицах, мелкая месть в виде сплетен, перевирания фактов из жизни обидчиков, да еще и плохо оформленный текст, с обилием цитат (что свойственно журналистике, рефератам, но никак не художественной литературе), часто пересказанных неверно, оспариваемых внутренним голосом ГГ и остальными героями. В литературных кругах принято считать такой подход к тексту гениальным решением автора. Спустя сто лет, встречая подобных произведений огромную массу, причем, от «писателей» явно слабых, начинающих и часто безграмотных, мне очевидно, что «Улисс» — это точка отсчета начала литературного регресса.
Для себя я охарактеризовала стиль Джойса высказыванием: Каслом вашу не испортить. Я использовала известную пословицу, чем оформила свою принадлежность к родине изречения — России, так становится ясно, что я — русская, использовала имя писателя детективов Касла, который известен в узких кругах (впрочем, как и история Ирландии, да и многие цитаты из романа «Улисс») тем самым отразив свои интересы и степень загадочности высказывания, но не указала что же такое «вашу», давая читателю в полной мере ощутить загадочность высказывания и решить, что же такое «вашу» — фильмотека, жизнь, биография, голова, вселенная... Но я, как автор, вложила все смыслы, потому, высказывание гениально, обширно по масштабам и все испытывают катарсис, ибо все...правы.
Третья глава — «Телемак» гораздо хуже первых двух. Здесь уже фокал так скачет, что, перечитывая трижды невозможно определиться, какая сейчас перспектива — кто в кадре (на том и стоят интерпретаторы, тем и кормятся: одни одно говорят, вторые второе, третьи... и тд). Появляются и исчезают персонажи: то ГГ идет один, то описывает идущих рядом, вроде даже вступает с ними в диалог, кажется отправляет их к тете, но выясняется, что идет к ней сам, но приходит к дяде, находясь на берегу и наблюдая за семейной парой с собакой.
Развязное, низкое, грязное мышление ГГ по отношению к женщинам сочится из всех щелей «произведения». Попирание различных моральных норм и устоев оправдывалось автором тем, что это прием передачи потока сознания. Я говорю, что поток не идет словами. Слова пишет автор. Поток идет образами. Образы хромают у Джойса на все возможные конечности. Как он ни старается заполнить свой роман чужим поэтическим даром и заимствованной философской мудростью, образы получились кастрированные — недоделанные, явно приляпанные из хороших книг в слабый текст.
Сто лет спустя мы видим, что поток сознания, как художественный прием, прижился исключительно в стихах. Именно образные стихи наиболее четко передают этот мыслительный процесс, но никак не цитаты из различных научных, литературных трудов и вымученный английский юмор, явно плохо подогнанный под читаемый.
По признаниям многих, именно здесь и ломается большинство читателей. Читать плохую поделку далее мало кто желает. Хотя автор завлекает предстоящим подробным описанием процесса опорожнения кишечника и самоудовлетворения. Простите, через сто лет, даже эти процессы подаются более изящно. Сегодня это целая наука и индустрия со своими правилами и законами, а у вас все банально.
Меня не интересует эта сфера, но я прочла далее, ибо интересуюсь литературой. Однако дочитывать у меня тоже нет желания. Я не хочу разгребать словесную мешанину. Об «Улиссе» написано более сотни книг и неизвестно сколько рецензий и заметок... Сколько талантливых людей потратили (и тратят) время на чтение и обсуждение того, чего у нас сейчас в сети пруд пруди!
Можно зачитаться какие великие и знаменитые люди писали об «Улиссе», но я предположу то, чего нигде нет, ибо это мое мнение.
Я думаю, что Конан Дойл (тоже ирландец по происхождению), ставший свидетелем зарождения модернизма, не зря вписал в уста Холмса слова: «...человеческий мозг — это пустой чердак, куда можно набить всё, что угодно. Дурак так и делает: тащит туда нужное и ненужное. И наконец наступает момент, когда самую необходимую вещь туда уже не запихнёшь. Или она запрятана так далеко, что ее не достанешь. Я же делаю всё по-другому. В моём чердаке только необходимые мне инструменты. Их много, но они в идеальном порядке и всегда под рукой. А лишнего хлама мне не нужно...»
Нет, это не ответ непосредственно Джойсу, я думаю, эти слова навеяны именно процессом в литературных кругах тогда только зарождавшимся, процессом, который позже выльется в «Улисс». Тогда многие авторы обозначили свои позиции по отношению к новому течению. Тогда была борьба, споры, что несомненно привлекало публику.
А сегодня, извините, Джойс, но сегодня «Улисс» банален.
Сто лет назад вы ломали каноны, по которым работали авторы. Вы стирали маркеры доверия и понимания. Получали внимание и гонорары на этой почве. Сегодня все разрушено. Уже настолько привычно бродить в мире, где каждый пишет без идеи, без правил, без приоритетов, плюя на всех и все с высокой башни, что вы просто один из многих, впрочем, вы бы мне не показались гениальным и сто лет назад, как и многим вашим современникам — авторам с большой буквы.
На примере индустрии, вынимающей огромные деньги на почве первородных инстинктов и банальных человеческих нужд: писать и какать, сегодня ясно, что правила будут везде и всегда. Джойс, и многие сподвижники, ломали литературные правила, считая (заставляя так думать современников и последователей), что таким образом создают... Сегодня ясно — разрушение приоритетное направление модернистов.