Продолжение новеллы "Что же ты молчишь, Стефан?"
После смерти сына моя душа умерла. Не хотелось жить, не хотелось есть. Когда играла веселая музыка, я тут же выключала радио и телевизор. Так больше года я жила оглохшая от горя. Рана покрывалась коростой, но неожиданно начинала кровоточить. Постепенно время превратилось в тягучую серую монотонную и бессмысленную пустоту, тяжелую ношу, которую надо нести. Минуты солнечного блеска приносило общение с внучкой, удивительно похожей на сына. Живая, как ртуть, шумная и веселая она внимательно смотрела на меня и становилась серьезной:
- Бабушка, у тебя зубки болят?
Приходилось улыбаться, клеить, рисовать, рассказывать сказки, постепенно вовлекаясь в детские игры и общение с ребенком, дарующее радость бытия и энергию жизни.
Но напряженные взаимоотношения со снохой делали эти встречи довольно редкими. Серые монотонные будни с домашними делами, превратившимися в рутинную повинность.
Вдруг сигнал в правом нижнем углу экрана уведомил, что на скайп пришло сообщение. Открыла скайп и замерла на месте. На меня как ни в чем не бывало смотрел с фотографии улыбающийся Стефан. Я включила камеру.
- Здравствуй, любовь моя! Я знаю, что ты потрясающая женщина, и ты такая красивая и сексуальная, дорогая. И ты знаешь, что я люблю твою потрясающую большую зрелую грудь, дорогая. Мы должны встретиться в Реале и заняться любовью, дорогая. Я ожидаю, что ты будешь прекрасной женой, дорогая. Я буду очень хорошо заботиться о тебе, дорогая.
Стефан, Стефан. Вместо привычной рабочей кожаной куртки пилота сильные плечи обтягивала белая футболка. Безукоризненный овал лица. Чисто выбритые волевой подбородок и виски. Аккуратно постриженный ежик на голове. Потрясающе красивый высокий блондин с большими серыми глазами. Брови вразлет. Магнетический властный взгляд и улыбка в уголках красиво очерченного рта. Мы поговорили минут десять. Стефан был вежлив, напорист и невозмутим. Он произносил весьма банальные фразы, но я слышала только чарующий, обволакивающий сознание голос с нотками грусти и нежности.
Потом он сказал, что ему надо заняться домашними делами, приготовить дочке предметы для душа. «К сожалению, у меня бытовые проблемы», - закончил он разговор. Что — то царапало в конце разговора у меня в груди. Я почувствовала себя легкой добычей опытного охотника. Наряду с презрением к себе за то, что викинг позволял в общении такие вольности я чувствовала щемящее подсознательное желание сдаться. Я чувствовала себя рыбой, заглатывающей крючок, но этот крючок вырывал из моего нутра какую-то пробку, мешавшую мне дышать. Освободившись от этого удушливого груза я смогла свободно шевелить хвостом и плавниками. Так я улиткой нырнула в скорлупку иллюзий, пытаясь спрятаться от тягостных переживаний, житейских буден и одиночества.
Я постепенно чувствовала доверие к загадочному викингу. Захотелось открыть ему душу. Я написала длинное письмо о том, как в молодости с упоением читала в школе старшеклассникам Толстого и Шекспира, прохожие провожали на улице меня взглядом, а сейчас я на цыпочках пробегаю мимо зеркала, чтобы не видеть морщинки на своем лице. Получила травму, начала писать стихи и прозу, веду поисковую работу и пишу, пишу о своих героических земляках.
- Я простая, романтичная и наивная. Не обижай меня, мой милый Стефан. Ты не любишь читать и любишь слушать музыку в ресторане и готовить барбекю для друзей в твоем доме отдыха у моря. Мы такие равные. Но как же я тебя люблю, Стефан!
Письмо от Стефана пришло сразу:
- Ты фантастическая женщина. Обязательно приезжай ко мне в Стокгольм.
Потом на скайп пришел смайлик с сердечком и надписями на английском.
Я кипела в вареве тревог и сомнений. Вспомнились слова Тагора:
- Мужчина — тайна для женщины, а женщина — для мужчины. Если бы этого не было, то это значило бы, что природа напрасно потратила силы, отделив их друг от друга. Какую тайну прятал в себе далекий викинг?
Снорри был дружинником в племени викингов, северных людей — нынешних шведов, датчан, норвежцев, которых на Руси называли варягами. Земля их была скудна на урожаи и они часто совершали набеги на другие территории. Они быстро освоили морские пути и под предводительством военных вождей — ярлов отправлялись искать добычу, приносили вождю клятву верности, нарушив которую, они покрывали себя несмываемым позором. Снорри, как и его собратья, был неукротим в бою и отличался отчаянной храбростью. Он мужественно терпел лишения и свято верил, что после смерти в бою он попадет на небо, в царство Бога Одина, где обретет счастье с вечными пирами и красивыми женщинами.
Перед походом воины совершили колдовской обряд с участием ванов, копившим мудрость веков путем первичного, подсознательного ощущения резонанса мира. Они слушали песни своих женщин, напоминающие крики зверей и птиц, погружаясь с помощью магического призыва духов в глубокий транс, снимавший страхи и печали, звуки, обостряющий слух, обоняние и зрение, внушающие веру в то, что погибнув с мечом в руках, викинг попадет в праздную обитель Одина. Перед ними отчетливо представал образ одноглазого Одина, который отдал свой глаз Мимиру, чтобы испить из источника мудрости. Викинги верили, что он в виде всадника будет сопровождать их в сражении с неприятелем, помогая с блеском одержать победу. Эта вера воспитывала в них бесстрашие даже перед лицом поражения и смерти
Снорри плыл на корабле под знаменем черного ворона, наводящему ужас на встречных в море. Киль корабля, достигавшему в длину до сорока метров, был сделан из целого дерева и на нем помещалось до ста человек. Драккар с четырехугольным парусом, украшенный головой дракона, был легок в управлении даже в бурю, отличался устойчивостью и благодаря небольшой осадке легко входили даже в устье рек. Викинги плыли по водному пространству, ловко работая веслами.
Они поклонялись верховному богу Одину, покровителю викингов в битвах. На плечах Одина сидели два брата-ворона Хугин и Мунин, олицетворявших «мысль» и «память». Каждое утро он выпускал птиц в разные стороны, а вечером они рассказывали ему о событиях во всех девяти мирах. В плаванье вороны помогали морякам определить, где суша.
Снорри стоял на палубе в рогатом шлеме и простом сером плаще, укрывавшим его от ветра и дождя, надетому на короткую кольчугу. В ножнах постукивал тяжелый меч - Поджигатель Крови, от ран защищали огромный щит — Солнце битвы, острый топор и лук со стрелами.
Боевой клич ярла означал, что впереди земля и дружина готовилась к нападению. Бесшумно высадились на берег и осторожно шли по незримой лесной тропе. Язычники и разбойники чаще на врага нападали сзади. Вот они увидели женщин и детей, собирающих в лесу ягоды. Хищный блеск появился в глазах у Снорри. Он присмотрел на поляне высокую белокурую красавицу, которую решил взять в полон. В поселенье дружинника женщин на всех не хватало, т. к. в неурожайные годы викинги относили девочек в лес и оставляли жить только будущих воинов.
Рыжеволосый матерый, как огромный зрелый волк, Снорри набросился на Хельгу. Он сорвал с нее одежду. Вид тяжелой груди и крутых белоснежных бедер ослепил викинга. Ярость хищника, преследующего жертву, уступила место слепой животной страсти. Дружина Снорри захватила много еды, богатств и пленников. Их привлекали красота и молодость женщин, которых за ненадобностью потом часто превращали в товар, убивая немощных стариков как обузу.
Стефан часто писал о своих сексуальных фантазиях, а все силилась понять: при чем тут я. Я задавала вопрос, а были ли проблемы у него с другими женщинами? Он простодушно отвечал:
- Ноу проблем. Все мои женщины были довольны. Может быть, я пишу что — то не так?
- Нет, все так, Стефан. Я благодарна тебе за откровенность.
Я стала постепенно соглашаться с ним, заискивать.. Он властно и напористо все больше завоевывал мою душу и сердце. Память услужливо подсказывала мне для самооправдания слова из пьесы Шиллера: «У нас, женщин, выбор один — властвовать или поддаваться. Но даже упоение самой неограниченной властью есть всего лишь самое жалкое самоутешение, когда мы лишены наивысшего счастья — быть рабой любимого человека.
Да, Стефан сильный, агрессивный, как настоящий викинг. Он летчик, поэтому не боится опасности и риска. Ответственный, постоянно вспоминает о дочери, с которой проводит две недели в месяц. Значит он заботится о близких, аккуратный, все старается делать очень хорошо.Экономный, практичный, обидчивый. По природе вожак стаи. Возможно, проявлять открыто в общении с противоположным полом тягу к доминированию опасно в Швеции, где так сильно развит феминизм.
Я задумалась о частой смене партнеров, характерной для шведов и русских в последние дни. Мужчины полигамны по своей природе, но что случилось с женщинами? Почему - то вспомнился "Дневник жены писателя" Анны Сниткиной, которая имела шведские корни по матери. Русские жены и любимые женщины писателя были иррационально экзальтированны и делали писателя несчастным. Именно Анна благодаря рационализму ума, сочетающемуся с патриархально - религиозными взглядами привнесла покой и благополучие в жизнь гения с очень сложной судьбой и характером. Жена писателя была не только личной стенографисткой, она отчаянно сражалась с кредиторами и страстью мужа к игре в казино, изучила издательское дело и помогла Достоевскому обрести финансовое благосостояние, достичь пика своей славы. Автор величайшего романа всех времен и народов "Братья Карамазовы" освещал злободневные проблемы человеческого бытия, осудив человеческую бестолковость, похоть и эгоизм, ведущую не только к деградации и неустроенности личности, но к закату цивилизации, утратившей нравственные ориентиры.
Снорри принадлежал касте берсерков - воинов, особо ценившимся в своих и наемных дружинах.Большую часть жизни он провел в походах Опьяненный боем, виртуозно владевший двумя мечами в левой и правой руке, он срывал с себя доспехи и одежду и крушил противника, не замечая запекшейся от ран крови. Постепенно менялись условия жизни. Викинги, награбившие достаточно богатств, все реже совершали набеги, все чаще нанимались в армии королей Европы и в дружины русских князей, занялись торговлей и научились мирно управлять своими и обширными захваченными владениями. Снорри имел множество рабов. Он часто посещал самых красивых рабынь и вступал с ними в связь. Хельга была особо любимой и желанной. Она была готова вонзить зубы в щетинистую рыжую шею и нож в спину Снорри в отместку за гибель и мучения своих близких, но рядом подрастала маленькая дочь.
Хельга приглянулась также ярлу и он приказал Снорри сделать ему подарок. Но всегда покорный ему дружинник вдруг рассвирепел и плеснул медом в лицо правителю.
У викингов была не только строгая иерархия, но и строгий кодекс. Снорри вызвал ярла на схватку один на один. Желавший заполучить чужую женщину или собственность должен был одержать победу в поединке, соблюдая правила боя. Рано утром соплеменники очертили круг недалеко от моря. На землю бросили плащ десяти футов в ширину и длину. В петли вбили колышки. Затем вокруг плаща начертили три квадрата на расстоянии одного фута друг от друга. Потом вбили за ними ореховые колья. Наступивший за колья одной ногой считался отступившим, а двумя ногами — признавался побежденным. Противникам в поединке дали в руки три щита.
Ярл, получивший вызов должен был ударить первым. Он хрипло произнес:
- Я вызываю тебя на битву, храбрый воин. И я не посрамлю своей чести
- Да будет так, - Снорри всегда был немногословен.
Ярл ударил тяжелым мечом по щиту Снорри и разрубил его надвое. Снорри получил тут же другой щит и пошел в атаку только с одним мечом по правилам поединка и вдребезги разбил его щит. В нем проснулась привычная ярость и он с громким воем набросился на врага. Он теснил его уже на краю плаща и ранил ярла в плечо. Кровь расплескалась по плащу алыми брызгами и запах крови затмил разум берсерка. Но викинги схватили его за руки и оттащили от места схватки. После этого ему не дали продолжать бой. Хельга досталась берсерку.
Переписка со Стефаном становилась все более оживленной, но разговор по Скайпу случался редко. Между нами через сотни километров протянулась и зазвенела волшебная струна. Меня уже не терзали сомненья. Я поглупела от любви,а Стефан подогревал ее ласковыми нежными письмами, которые тоже становились все более пространными. Он не рассказывал о себе, писал только о чувствах и предвкушении реальной встречи. Но нас сдерживал лок даун в связи с пандемией. Однажды я предупредила его, что не смогу писать и разговаривать из-за тяжелой пневмонии.
- Это covid? - спросил Стефан.
Он как в воду глядел. Я проваливалась в черную яму, приходила в сознание, с меня снимали кислородную маску только для того, чтобы накормить.
Однажды то ли во сне, то ли наяву я увидела яркую картину. Снег, снег, много снега, лютый холод. Я — это не я, а серебристо — рыжая рысь, сидящая на дереве в лунную морозную ночь. Я увидела огромного серого одинокого волка, который на фоне снега казался почти белым. Я, обуреваемая любопытством, спустилась на землю и помчалась в чащу, будто летела птицей, не касаясь лапами сугробов. Я урчала, как домашняя кошка, ведь я никогда не слышала, как издает лесные звуки загадочная хищница. Волк, видимо, был очень голоден и рассчитывал заполучить легкую добычу. Он бежал тяжело, подвывая и проваливаясь в снег. Я чувствовала себя самонадеянной и сильной и увлекала зверя в чащу, непрерывно оглядываясь, гипнотизируя его немигающими рыже - зелеными глазами. Когда — то я читала, что рысь видит зорче орла и ощущает запахи, как никто другой. Но запахов я не чувствовала. Я была одержима предвкушением схватки.Волк меня почти догнал и грозно рыкнул. С широко разинутой пастью он был страшен. Я остановилась, зашипела и неожиданно укусила его за ухо. Волк оторопел, глаза его налились кровью. Потом опять началась азартная гонка. Почувствовав прерывистое дыхание зверя совсем рядом, я ловко и грациозно прыгнула на ель и с непривычным чувством опьяняющей радости наблюдала, как трясет мордой от ярости и бессилия грозный противник. Ура, победа и свобода!
Я открыла глаза и сделала попытку встать. Ноги тряслись от слабости, но я, сняв маску, с наслаждением глотала, как родниковую воду, свежий весенний воздух.