В состоянии прострации я растянулся на кушетке от окна до дверей, погружаясь в мир недосягаемого.
Грязные мыслишки въедливо собрались под ногтями, удобно расположившись в полукружьях.
Одну из них давно привлекала сомнительная идея превратить собачью площадку в смотровую бальных танцев для душевнобольных, где будет разрешено по медвежьи наступать на пятки при том, что никто из приютившихся во мне ипостасей не брался определить каков он Медвежий угол - острый или тупой.
Последующая из мыслей, для которой раскрыть любую тайну было как коробку со шпротами, отважилась бы.
До этого она-прыткая определила закономерность приумножения коронавирусных прыжков в таблице пандемического периода, отгоняя хворостиной (орудием матрышкиного труда) прочь порочные мысли.
Внеочередная мысль гнула своё: "Дайте мне подходящий непромокаемый материал и я сделаю из мухи слона, исходя из их общности - у одной имеется хоботок, у другого хобот".
Но существовала ещё и затаённая мысль, считавшаяся непозволительной.
Она была реальной свидетельницей провалов в моей памяти обо мне, извлекающей из всего пользу на манер изюма из пирога.
На часах насквозь пробило 12.
Запястье закровило.
Пришлось наложить тугую повязку.
Воистину я прячу самую сокровенную мысль, обладающую высочайшим искусством пародировать самого себя.
Если кому-то взбредёт в голову отважиться перевести всё это на вразумительный шведский язык, тот несомненно схлопочет в Шнобелевку, ежегодно присуждаемую Шведской королевской академией наук в Стокгольме.