А вот, почему не уступают! Юмористическая проза
Интересуетесь, господа, почему молодые люди, да и дети, редко уступают места сидячие старшим по возрасту в транспорте? Только если точно не знаете причину - то не возмущайтесь сразу. Не надо! Всё очень просто и дело вот в чём.
Этот болезненный вопрос, отчего не уступают - давно надоел молодёжи. Так сказать, он приелся уже. Везде в различных СМИ устали напоминать и стыдить о, якобы, крайнем неуважении к людям советского периода, пожилым сейчас. А ведь совсем зря! Просто мы, в возрасте, не совсем верно понимаем наших более молодых людей.
К примеру, я, человек, врач, кому уже за 70, выяснил для себя из бесед с молодёжью и детьми такой вот факт. Разумеется, по привычке освещу с элементом юмора, ибо столь серьёзным вопросом обязаны заниматься учёные специальные. Да-да. И кому за это ведь даже и деньги платят! А, по-моему, нынешние молодые люди просто наслушались того, как тяжело жилось нам, сейчас пожилым и даже старым, в те суровые годы ВОВ, и в голодное послевоенное лихолетье.
Без кино, без радио и телевизора, учась в школе при керосиновой лампе и танцуя в клубе под гармошку и пластинки. Иной раз они слушали меня, открыв от удивления рты. Хотя об этом видели в кино, читали в книгах. Но ведь перед ними стоял настоящий участник тех событий и честно рассказывал. Они смотрели на меня … словно на некоего героя, несмотря ни на что, каким-то загадочным способом д а ж е сумевшего-таки выжить без телевизоров, компьютеров, смартфонов и многого, имеющегося у молодёжи и детей сейчас! Мол, но ведь это практически невозможно?!
Поэтому я и не удивляюсь, отчего они нас, пожилых и старых, но стойких необычайно и духом, и телом … должны пожалеть и места уступать! Да, разве сильные и крепкие молодые люди любят, чтобы их унижали жалостью, словно немощных?! По мнению нынешнего молодого поколения, нам, суперменам советского времени – любое дело, всё-всё по плечу!
Молодые думают, что нам, пожилым и старым, ничего не стОит постоять и устоять в то и дело дёргающемся старом трамвае. Хотя, на самом деле, мы иной раз от обиды и болезней с минуту зло поскрежещем оставшимися ещё пока зубами, или дешёвенькими, (из-за экономии!), металлическими протезами… Но мы, как и раньше, всю свою нелёгкую жизнь - потерпим, и промолчим. А назло врагам!
Ибо мы и в действительности и не такие трудности перевидали и, как это ни странно кажется для молодёжи … сумели выжить! Возможно, в глубине души они, может быть, и гордятся нами, вон, какими терпеливыми, и упорно стоящими возле них, молодых, удобно развалившихся на сиденьях и постоянно «беседующих» со смартфонами… А я привожу происшедший со мной случай.
После перелома шейки бедра и последующих двух операций, мне вместо головки бедра поставили искусственный металлический эндопротез. Выйдя из церкви и опираясь на тросточку, я вошёл в переполненный трамвай и меня сразу прижали к одиночному сиденью у окна, где восседал мальчик лет 10 – 12-ти. Судя по его скучному взгляду, скользнувшему по мне, но чуть задержавшемуся на мой клюшке, мальчик должен был понять, что перед ним - седой, старый человек, да ещё и инвалид. А таких больных более здоровые люди обычно жалеют и нередко предлагают им своё сиденье.
У меня, врача ведь, вполне естественно, мелькнула подобная мысль: коли он психически нормальный и воспитанный родителями, ясельками, садиком, школой, то и он ведь поступить должен и обязан подобным образом? Однако мальчика внезапно «заинтересовали» отнюдь не мои седины и тросточка, а … ландшафт за окном едущего трамвая, и он упорно стал смотреть на улицу.
Я был несколько обескуражен и подумал он нём, как о невоспитанном юном наглеце-эгоисте, которому мне необходимо «помочь» кое что осознать, ибо сам я с такими по жизни никогда не церемонился, стараясь ответить «взаимностью». И я решил пока просто высмеять его, и прилюдно «посадить в лужу», чтобы в дальнейшем он уступал место если не старым, то хотя бы калекам-инвалидам – уж в с е о б я з а т е л ь н о!
Тем более, подобным образом поступил я, когда служил в городе Миассе и результат был положительный. Наклонившись к ушку молодца, я вполголоса сказал. «Дорогой мальчик! У меня, у старого, к тебе большая просьба». И, смело, с силой вкладывая ему в руку свою трость, произнёс целую речь.
«Пожалуйста, подержи-ка, мальчик, старческую тросточку в руке, пока мы едем вместе. Спрашиваешь, для чего? А мне, дружок, за тебя, сидящего, стыдно! Ведь люди намного старше тебя - стоят, с трудом держась за поручни. Но зато теперь пусть сидящие и стоящие рядом пассажиры видят, что ты сам – как бы немощный инвалид с тросточкой в руке, и поэтому имеешь полное право сидеть, не уступая своё место даже мне, старому, седому, еле стоящему рядом с тобой! Но за меня ты не бойся! Я ещё сильный и крепкий, побывал на войне в Афгане, Чечне, поэтому до конечной остановки спокойно выдержу, так что во мне ты даже и не сомневайся!».
И я отвернулся от него, в уверенном ожидании, что он прямо сейчас же извинится. Мол, задумался. Загляделся в окно и не заметил старого инвалида. Ну, да. Что, как было в Миассе, стыд и совесть сыграют свою роль, и наглец встанет, и уступит место мне, инвалиду. Однако … в этот раз не сработало! Паршивец со спокойным лицом, крепко держа мою трость, (кстати, аж двумя руками!), всё так же обозревал окрестности, и это, мне кажется, показное лицезрение продолжалось вплоть конечной остановки!
К тому же, вот что произошло самое интересное. Выйдя из трамвая, мальчик, оказывается, вовсе и не собирался трость мою отдавать?! Да-да! Пока ехавшая вместе с ним мамаша не убедила сыночка уступить ... с такими вот словами… «Ладно уж, Ричард! Отдай-ка клюшку ему. На хренА тебе трость старая, с царапинами? Была бы новая – тогда другое дело! Не переживай, сыночек мой, умница моя! Сейчас зайдём на рынок, или в магазин и купим тебе!».
И только тогда сей мальчик с нерусским именем этак нехотя отдал. Я, разумеется, был в настоящем шоке и с десяток минут «отходил» на лавочке в глубочайшем недоумении. Но отнюдь не от того, что юный эгоист не желал отдавать не принадлежащее ему, а после того, как небрежно протягивая клюку, рассерженно и громко произнёс ... касательно меня.
И, видимо, сказал он для того, чтобы и мамаша его обязательно услышала. «Вот, мама, и делай после этого добро людям! Целых семь остановок палку его держал, а старый чудик даже спасибо мне за работу, как это положено, не сказал! Не говоря уже о том, что ничего за труд мой не дал! А просил-то прямо слёзно, упрашивая и убеждая меня подержать эту клюшку его!».
И ещё передразнил меня, наглец! «Пожалуйста, подержи-ка мальчик, старческую тросточку…». И этот дед, мама, всё уверял, до чего он сильный! На войнах побывал и докажет мне, и аж до самой конечной остановки простоит, только чтоб я клюшку ему помог подержать! Вот, какие неблагодарные предки, мама! Ни «спасибо» мне, ни бартер, ни наличку бы с червонец, хотя бы – ничего! Зато ты, мамочка, всё о какой-то там совести трезвонишь! Да, пошли уже отсюда!».
А я, обалдевший в доску, так ни до чего не додумался. А что, читатели? Кто он, сей необычный мальчик? Я прекрасно понимаю, что точный диагноз медицинский странному мальчику поставить можно только лишь после полного и длительного обследования в психоневрологическом диспансере? Предварительный, разумеется, у меня, имеющего полувековой врачебный стаж, уже есть… Ну, а в плане остальном, автору, может быть, чем дорогие читатели помогут?
© Copyright:
Виктор Сургаев, 2021
Свидетельство о публикации №221082801287