Одиночество оказалось не таким страшным, каким оно было для меня ещё два-три года назад. Да, не буду лукавить, дни мои, что будние, что выходные до безобразия друг на друга походят. Помнится, как только я поступила в Москву, то задумала вести дневник наподобие того, который был у меня в летнем лагере «Песочное». Там за две недели случилось так много событий, столько всего интересного и неожиданного мне довелось узнать и пережить, что записи эти приятно перечитывать даже спустя несколько лет. В общем, забавное было время! Однако теперь, когда я уже в Москве, когда началась самостоятельная взрослая жизнь, да, ещё и в столице, казалось бы, дни мои должны протекать самым разнообразным образом, количество событий, которые необходимо было бы пережить, должны множиться практически в геометрической прогрессии, но… жизнь моя как будто не изменилась. Вроде, поступила в университет, вроде, съехала от родителей, вроде, перебралась в столицу, а иногда такое чувство перед сном меня охватывает, будто стоит только посильнее зажмурить глаза, а затем резко раскрыть, и вот я уже дома! На кухне суетятся родители, а стоит лишь немного приподняться, открыть окошко, а там до боли родной дворик. Пройдёшь чуть дальше, а там школа, в которой я проучилась целых одиннадцать лет.
Ничего особенного, ничего такого, о чём мы с Олей мечтали, сидя на кухне, со мной не происходит. Вместо школы теперь университет, в котором не так часто задают домашние задания, а за посещаемостью толком и не следят. Правда, говорят, что во время сессии все пропуски, все необоснованные прогулы значительным образом смогут осложнить жизнь. Но не знаю, меня эта проблема особо и не заботит – я старательно хожу на занятия, веду конспекты, работаю на семинарах. Мне нет резона прогуливать: таких друзей, с которыми можно зависнуть на несколько дней, в Москве, у меня нет. Миша, конечно, не в счёт. Хотя и он вроде не прогуливает. Но у него ещё и работа. Да, кстати, домашние задания и всякие рефераты мне заменили контактный зоопарк, где я подрабатываю после пар и, нежданно-негаданно, я открыла в себе «писательский» дар, поэтому пусть и за небольшие, но за стабильные деньги мне получается продавать свои статеечки в самые разнообразные журналы и газеты, по большей части мелкого пошиба. Есть у меня вообще эксклюзивная история – да, я ещё и «литературный негр», пишу душещипательные любовные романчики, которые продаются в самых разнообразных книжных магазинах за пятьдесят рублей. Конечно же, не под моим именем. Да, мне было бы и стыдно, если бы Миша, мои родители и одноклассники узнали, что я пишу такую муру. Но могу похвастаться, что подобная писанина не отнимает у меня много сил и времени – иной романчик я могу написать недели за три-четыре. Конечно, это, прежде всего, связано с тем, что я практически всё время сижу дома. Над рукописью я могу работать часов по пять в день, и это довольно-таки стабильная планка. Именно поэтому в издательстве меня любят и особенно сильно ценят – я ни разу не срывала сроки, ни разу не высказывала каких-либо особенных пожеланий, в общем, не зарываюсь.
Вообще, переехав в Москву, я удивилась, как много денег валяется в прямом смысле слова под ногами: огромное количество подработок в Интернете, каких-либо краткосрочных, случайных, но всё-таки заработков. Да, конечно, я ни раз попадала в ситуации, когда меня самым банальным образом обманывали и не платили денег, но всегда воспринимала это философски. Да, и потом, со временем у меня появился список лиц и организаций, с которыми можно сотрудничать, которые добросовестно исполняют взятые на себя обязательства. Неважно, будь это массовка, расклейка объявлений по району, курьерская служба, либо уход за комнатными растениями. Везде, где не требуется какие-либо сверхусилия, везде, где нет коллектива, везде, где не надо оставлять свои паспортные данные, а расчёт происходит в конце рабочего дня или смены, там всегда можно увидеть меня, там я обязательно бываю.
У меня не бывает выходных. Вернее, я устраиваю их себе под настроение. В иную субботу, а иногда и воскресение могу встать совсем рано, чуть ли не в шесть утра и умотать по делам. И иногда эти дела так хороши, что когда я возвращаюсь домой, в восемь, а то и в девять вечера, то в кошельке моём могут лежать заработанные три, а то и четыре тысячи рублей. Просто я знаю множество хитростей, правильных людей, ну, а ещё я дисциплинированная. Это очень сильно помогает в жизни.
Но и родители тоже помогают. В общем, жизнь моя относительно устроенная, но немного однообразная. Поэтому ведение дневника – дело тухлое. Многие дни очень сильно похожи на предыдущие. А, если так, то зачем тратить на эту писанину своё и без того драгоценное время? Лучше посидеть над очередной главой про Галочку, молоденькую и наивную секретаршу, которая нравится шефу и который нравится ей, но никто из них не решается сделать первый шаг и признаться в собственных чувствах. Дурость конечно, но, не поверите, так меня увлекает эта писанина, а иногда, чаще всего это происходит совсем уж поздно вечером, в голове всплывают такие сюжетные повороты, такие сцены, что потом даже и самой не верится, что это написала я, что моя голова и воображение способны на такое. Да, в такие моменты испытываю нечто невообразимое, такую исключительную и неповторимую гордость, понять которую способны лишь те, кто, хотя бы, как и я, писал или пишет даже такую глупую и проходную халтуру!
А во всём остальном моё нынешнее положение меня полностью устраивает. Во-первых, я полностью предоставлена сама себе: мне ни надо ни с кем часами созваниваться и согласовывать общие планы, либо уговаривать – я могу спланировать всё заранее, чуть ли не за неделю. И лишь действительно форс-мажор, либо экстренный случай собьют меня с намеченного пути. Во-вторых, меньше нервов: мне не надо выяснять отношения со своим молодым человеком, не надо утешать подругу после её очередной ссоры, либо расставания, нет, я полностью самодостаточна. В-третьих, я сама могу дозировать общение и контакты с внешним миром. Да, мои отношения с Мишей никуда не делись, мы по-прежнему отлично общаемся, переписываемся, а раз в две недели я прихожу в его компанию, к его одногруппникам. Это приятные ребята, нашего круга общения, у нас примерно схожие интересы. Да, и они всегда рады меня видеть, иногда даже не знаю, кто больше: девчонки или мальчишки. Мне, правда, с ними хорошо, но такого общения, такого драйва и эмоций мне как раз хватает на две недели – стоит зачастить, как начинает болеть голова, происходит упадок сил и расфокусировка внимания. В общем, тяжело мне. С Мишей, да, я готова видеться чуть ли не каждый день, но в последнее время он редко бывает один, либо закон подлости – когда он может заскочить ко мне, я не могу его принять: сроки по рукописям горят, либо подворачивается какая-нибудь заманчивая и интересная подработка, и я срываюсь на другой конец города чуть ли не ранним утром.
Что я к нему испытываю? Это сложный вопрос. А после того, что случилось в квартире Ромы…. К парням у меня очень предвзятое отношение. Конечно, Миша это не Рома и не все остальные, как мои одногруппники, которые, совершенно не стесняясь нас, могут обсуждать наши задницы, а также, кто из нас самая горячая в постели. Конечно, не все парни такие и даже помимо Миши я знаю немало достойных ребят, но очень страшно обжечься ещё раз. Страшно опять довериться не тому. А эта моя особенность… вроде, в отношениях и не была, а уже и не девочка…. А начнёшь кому-нибудь объяснять, рассказывать правду…. Блин, я даже родителям, от которых у меня никогда не было секретов, не смогла об этом рассказать! А Мише, либо другому парню… даже и не представляю как. А придумывать истории про неудачные занятия балетом, либо гимнастикой…. Да, кто ж поверит-то!
Блин, я даже не смогла пойти к врачу, к людям, которых ничем уже нельзя удивить, которые к таким вещам относятся со здоровой долей цинизма. А я смогла сделать лишь половину дела – записаться на первый приём к врачу, который должен был восстановить девственную плеву. Уверена, что он бы даже и не стал особо вопросов задавать, да, даже, если и стал, то ему можно было бы наврать с три короба, а я… сдрейфила. Отменила, перенесла запись… на неопределённый срок.
А, если я буду с Мишей… когда мы ляжем в одну постель, когда он всё поймёт, то как к этому отнесётся? Разозлится ли, что я, которая его, вроде как, ждала, которая и гулянок себе никаких не позволяла, всё равно не смогла сохранить свою неприкосновенность. А, если расскажу про тот вечер, что с ним станет, как он это воспримет? Поэтому… лучше закрываться, лучше прятаться от всех. Меньше проблем, меньше забот, меньше переживаний и разочарований. А всю энергию направлять в работу! Только работа и учёба позволяют мне полноценно дышать и, вроде как, крепко спать.
Хотя даже при таком невинном образе жизни у меня бывают срывы. За некоторые мне стыдно, а вот за этот мне не было стыдно ни разу.
* * *
Первое, от чего меня сразу бросало в оторопь, его тоже звали Ромой. Соответственно, они были ровесниками. Согласитесь, то ещё совпадение. Но, в отличие от экземпляра номер один, из моего родного города, этот был, во-первых, москвичом, а, во-вторых, чрезвычайно стеснительным и забитым парнем. Это прям очень сильно бросалось в глаза: его рука, которую он поднимал высоко вверх во время семинарских занятий, неизменно дрожала. Шаги его были практически неслышными, как будто по коридору идёт не парень, а какое-то маленькое животное, либо ребёнок. Вечно сутулый, вечно стоящий где-то в углу. Он, в какой-то степени, как и я, не любил шумных и многоголосых компаний, какого-либо торжества. Не могу сказать, что он был совсем уж нелюдим, нет, всё-таки были ребята, с которыми он поддерживал отношения, но отношения эти развивались лишь в стенах нашего университета. Стоило занятиям закончиться, как мы примерно одновременно подхватывались и выбегали на улицу. Правда, идти нам надо было в разные стороны, поэтому даже теоретически у нас не было возможности для полноценного общения.
Хотя в плане общения с противоположным полом у него явно были проблемы. Как-то всегда несуразно он всегда себя подавал перед девушками. Даже мне, находившейся на некотором отдалении от одногруппниц, было стыдно слушать некоторые его тирады, которые, надо полагать в собственной голове, Рома считал максимально остроумными шутками. Но эти «шутки», во-первых, не имели эффекта, и в лучшем случае кто-то из девушек слегка улыбался, надо полагать, что из вежливости. А, во-вторых, выдавали его с головой – как бы сильно Рома не пытался убедить остальных, что вот у него в одиннадцатом классе были полноценные отношения, никто не верил, что эта мифическая девушка когда-либо существовала. И дело даже не в очевидных фактах – он всяческим образом обходил вопросы о её имени, адресе проживания и, что особенно странно, её фотографиях. Но сами его манеры… его перекашивало, и он слегка терялся, когда какая-либо девушка первой обращалась к нему за помощью (как правило, поделиться конспектом, на большее от него рассчитывать не приходилось), что показывало его полное неумение в общении с противоположным полом.
Но сорвалась я на него в итоге не за это. В конце концов, кто я такая, чтобы его осуждать. Если не брать в расчёт его стеснительность и неопытность, а эти качества, я считаю, временны и у Ромы есть все шансы для того, чтобы их перебороть и исправить, он в целом был приятным парнем. Даже чисто внешне его можно было считать довольно-таки привлекательным. Просто в силу выше описанных недостатков Рома пока ещё не умел правильно и выигрышно себя преподнести и приодеться таким образом, чтобы максимально подчеркнуть свои внешние достоинства, коих было немало даже в том ещё юном возрасте. А каким парнем он станет годам к двадцати пяти можно представлять только в сладких грёзах!
Так вот, нежданно-негаданно я ему понравилась. Надо полагать, что он обратил внимание на моё поведение и на то, что я особо ни с кем не общаюсь и предпочитаю вести жизнь эдакой невидимки. Наверное, в какой-то момент в его голове родилась простейшая и, говоря откровенно, беспроигрышная логическая цепочка – если мы оба одиночки, то у нас много общего, и мы точно сможем найти общий язык. Признаюсь честно, если бы Рома всё сделал нормально, то есть подошёл бы на перемене, либо (а в его случае это единственно возможный шанс) написал бы мне во «Вконтакте», мол, так и так, Стася, не желаешь ли выпить чашечку кофе после занятий, то я с большой долей вероятности ответила бы утвердительно. Да, не уверена, что это привело бы к полноценным романтическим отношениям, но приятельствовать мы бы точно смогли. Но Рома избрал особенный путь…
В какой-то момент я стала замечать, что после занятий мы одновременно не расходимся в разные стороны. Нет, он делает вид, что у него, либо развязались шнурки, либо ему что-то нужно проверить в собственной сумке. Он аккуратно пропускал меня, а потом отпускал на расстояние метров двадцати, а затем аккуратно «вёл» чуть ли не до дома. Но из Ромы вышел отвратительный, то ли мент, то ли разведчик, так как палился он постоянно. В иной ситуации, а, вернее, если бы в моей жизни не случился Рома Номер Один, то я бы просто посмеялась над всей этой историей, в общем, не восприняла бы это всерьёз. В конце концов, это мой одногруппник, и он не предпринимает ничего такого – «провожает» меня исключительно до моего двора. Не знаю даже, удалось ли ему идентифицировать мой дом, мой подъезд, а уж, тем более, квартиру, где я проживала.
Но со мной случилась та история….И теперь самой с собой мне шутить не получалось. Меня вымораживал и, откровенно говоря, до дрожи и до крупных мурашек на спине доводил тот факт, что за мной следят, что какой-то парень, с определёнными странностями в поведении, знает, где я живу. И, более того, это его родной город, где у него могут быть сообщники (а фиг его знает!), в то время, как я приезжая и кроме Миши, которого я тоже вижу нерегулярно, рассчитывать в Москве мне не на кого.
Заходя в подъезд, я крепко прижимала входную дверь, ожидая, пока домофонный замок вдоволь напищится, а входная дверь, наконец, примагнитится. И даже в такие моменты меня сковывал ужас – а вдруг он подбежит, вдруг он так сильно дёрнет входную дверь, что у меня не хватит сил, чтобы её удержать? А вдруг он вообще уже выяснил код и даже знает, где я живу? Вдруг он умеет взламывать входные двери? В общем, в тёмном подъезде у меня хватало страхов, которые, пускай и ненадолго, но всё-таки сковывали мой разум.
Наверное, именно этим и можно объяснить мой поступок – мозг отключился капитально и меня перекрыло по полной. Мы шли по проспекту, Рома, как всегда, приотстал от меня метров на двадцать. И тут я внезапно останавливаюсь, поворачиваюсь на каблуках и устремляюсь в его сторону. Его такой мой манёвр застал врасплох – он оцепенел и даже не предпринял попытки, чтобы убежать, либо даже спрятаться в близлежащем магазинчике.
- Рома! – что есть силы закричала я, часть пешеходов не только обернулись, но даже, позабыв о своих делах, остановились, - Какого хрена ты за мной следишь?
- Стася, да, я…
- Ты меня окончательно задолбал! – я не давала ему ни малейшего шанса, ни малейшей возможности для оправдания, - Ты каждый день идёшь за мной после университета! Какого хрена?
- Да, я хотел…
- Ты ненормальный! Ты самый настоящий маньяк! Ещё раз я тебя увижу рядом с собой – ментам позвоню! И скажу им, что ты извращенец и насильник! Я не шучу!
- Да, я понял… прости…
А людей, наблюдавших за нашей… даже перепалкой это назвать не получается… за нашей сценой, становилось всё больше и больше. Кое-кто даже достал телефон и снимал нас, совершенно беспардонно.
То, как покраснел Рома, невозможно даже описать словами, настолько выраженного красного цвета мне не доводилось видеть никогда. Его ноги, хоть и путались, но понесли прочь от того места, где я его застигнула врасплох. Кто-то в толпе даже начал смеяться и подтрунивать над Ромой, но, в целом, история была закончена, и все постепенно потянулись по своим делам. Через минуту уже ничто не напоминало о случившемся – обычный и многолюдный московский проспект, все спешат по большим и малым делам, на важные и самые что ни на есть дежурные встречи.
Стало ли мне легче? Сложно сказать. В первые дни после той истории я боялась возмездия, даже во время занятий боялась смотреть не то, что на Рому, а даже просто в его сторону, а потом… Потом всё равно остались страхи, что даже, если и не Рома, то всё равно хватает в Москве подонков, которые захотят мне сделать больно.
Чего точно не было, так это угрызений совести за устроенную сцену. И, более того, в какой-то степени гордилась собой, что смогла дать отпор и послать назойливого поклонника!