Глава 2. Плавание на Грумант. Шторм

 
       Поутру ватажники с родней собрались у амбара,  получив каждый  свое от продажи. Оно составляло доли: у Деяна две, его братьев полторы, остальным  причиталось по одной.
       Все что было, разнесли по   дворам, а затем вместе с  другими насельниками потащили плетеные короба с рудой  к   низине за погостом. Руда  черная    с краснотой, горсть   тяжелей речного песка. В низине стояли кузница и сарай, куда сложили груз, а напротив две домницы.
       Были они высотой   по плечи мужику, толщиной  в три обхвата, сложены из дикого камня на растворе глины. Варили железо два  живших на погосте кузнеца с подмастерьями. Они же ковали  из него  топоры с насадками для рогатин и острог, лемехи для плугов, заступы и ножи, а также другую справу.
       Дел на погосте хватало:  те, кто не бил морского зверя, ловили в заливе рыбу, добывали в лесах  мясо и пушнину, работали на земле. Пшеница в этих местах не родила, сеяли рожь с  ячменем, репу, капусту  да  морковь. А еще зимой   мезенцы добывали     соль. 
       В долбленые корыта заливали морскую воду, давали замерзнуть, а потом счищали  соляную корку. Пресный лед выбрасывали и все повторяли снова. Соль была в цене, ее тоже продавали.
       На следующий день ватажники занялись кочем.
       Для начала сняли мачту, выгрузили свернутый парус и якорь с веслами. Положили обочь пристани  катки из бревен, а затем  с помощью сородичей, захлестнув  нос канатом и помогая вагами, вытащили на берег. Там опустили на бок -  трое стали счищать с борта наросшую тину.
       Остальные  развели неподалеку  костер, прикатили из амбара два бочонка ворвани и, доставив котел, стали  ее топить. К следующему вечеру, очистив оба борта,  судно заново проконопатили  и просмолили, оставив сохнуть.
       После ужина  Велибор   отпросившись у отца, вместе с младшим братишкой Жданом и другими ребятами отправились  за погост к домницам. Там кузнецы   варили железо,  обоим было интересно. Успели как раз вовремя. Обе плавильни дозревали, над ними дрожал  горячий воздух.
       Старший из мастеров  Тихомир с длинными, перетянутыми ремешком волосами   ощупал свод одной, потянув носом  - дух острый и сухой. 
       - Теперь бросай дмать, - махнул рукой подручным, качавшим меха. Те исполнили.
       Внизу домницы был вмазан большой камень, спекшуюся в пазах глину отбили ломом - изнутри пыхнуло нестерпимым жаром.
       Другой кузнец помоложе,  Рат, в   кожаных рукавицах запустил туда длинные клещи, выдернул спекшуюся  алую крицу величиной с  каравай  и, оторачивая лицо,   опустил на наковальню. В тот же миг по ней, выбивая искры, заухали молоты двух подручных.
       Вскоре удары  превратили железо в шар, который Рат снова уцепил клещами и шмякнул в сторону. Из такого, если ковать, к примеру, насадки для рогатин, получится десяток. Или  четыре топора. Или лемех.
       Таким же путем  мастера опростали вторую домницу, отроки наблюдали, открыв рты. Иногда кузнецы   разрешали  Велибору помахать молотом, удивляясь его немалой силе.
       Когда спустя  три дня коч  осох, впитав в себя смолу, его скатили обратно в воду, установив мачту и все остальное. А затем стали готовить к плаванию, загрузив сети, три куля ржи, столько же соли, две головы воска,  короб наконечников для стрел  и дюжину пустых бочек.  Деян собирался на Северную Двину  к чуди за жемчугом,    а еще хотел  наловить   там   красной рыбы - осетров и семги.
       Ранним утром отплыли. На  море стоял полный штиль, где-то кричала гагара, и розовел восток, пошли на веслах. Четыре  пары  лопастей размерено  поднимались и опускались, вдалеке пускал высокий  фонтан  кит.  Они порой заходили в Мезенскую губу, но в основном гуляли на просторе.
       Иногда погощане  артельно  охотились  на     исполинов,  с промысловых  лодок. Били тяжелыми гарпунами, а потом тащили к берегу, где разделывали, получая жир для ворвани и освещения, ремни на канаты, а еще   мясо для ездовых и охотничьих  собак, которого хватало  до нового сезона.
       Веслами гребли час  вдоль  обрывистого берега     к северу, а когда с запада налетел  ветер, подняли парус. Ближе к полудню оказались в открытом море, (впереди  открылся  большой   остров  с лежбищами нерп), от него  взяли на восток, повернули и вошли в Двинскую губу.Здесь было   теплей, чем  на Мезени, по высоким и тоже обрывистым   берегам росли  красно ствольные сосновые леса.
       По мере продвижения вперед  берега становились ниже, вода светлее, показалась  дельта  Двины: разветвленная, с  множеством  рукавов   и зеленых  островов на них.   Кормчий  направил  судно в  самый широкий и спокойный, начали на веслах подниматься вверх.
       Леса отодвинулись по сторонам, к воде опускались  старицы* в самом низу желтели песчаные косы,  от которых  доносились крики птичьих стай.
       За очередным поворотом  открылся речной залив, на опушке  которого  раскинулся  чудский   стан. Полукругом стояли  в  две сажени высотой округлые палатки, крытые  шкурами и  берестой, за ними на столбах лабазы*. Сбоку, на ветерке, тянулись вешала, на которых сушилась рыба, у уреза воды  приткнулись  большие и малые, обтянутые лодки.
       Весла взлетели последний раз,  коч пристал  рядом, за борт  с плеском упал якорь.  А  от стана, взлаивая, уже неслась стая собак, за ней спешила толпа жителей. Одеты они были в кожу и меха,  впереди вразвалку  шагал, рослый здоровяк.
       Он первым  поприветствовал  сошедших на берег ватажников. 
       Звали чудина  Гард, с Деяном были давно знакомы. Речной народ чем-то походил на ильменьцев - такой же рослый, светловолосый,  но с  прозрачными глазами. Речь была схожей.
       Для начала Гарду (он был местный старшина) вручили подарки -  насадку для остроги, топор и круг воска, а потом все вместе  пошли к стану. Там Деян с братьями  уселись на бревно у горящего костра, Гард  и  трое соплеменников - напротив, прочие остались стоять.
       - С чем пожаловали?  - спросил старшина.  Деян рассказал, и тот рассмеялся. Ценности речной жемчуг для них не имел. Когда же  гость сообщил, что они готовы щедро заплатить,   посерьезнел.
       - И сколько вам нужно  этого зерна?
       - Все что есть, - отмахнул рукой дым Путята.
       - У нас его собирают только  женщины и дети, для украшений.
       - И как это делают?
       - Айога, - подозвал старшина одну из женщин, на груди которой блестела нить жемчуга.
       Та   вышла вперед и рассказала, что  водяное зерно они находят летом на малых реках, впадающих в Двину.   Растет оно на мелководье  в двухстворчатых раковинах и то не в каждой. На малой глубине собирают  руками или пальцами ног. Если больше, опускают с лодки в открытую створку тонкий поводок, та закрывается и вынимают. 
       - Сколько дашь за такую меру?  - взял старшина из руки стоявшей сбоку девчушки берестяной  туесок с голубикой (был  он с ковшик для воды).
       -  Три куля ржи, два соли,  голову воска и короб наконечников для стрел.
       Гард  покосился на сидевших с ним рядом соплеменников, те молча кивнули.
       - Ну, вот и сговорились, - прогудел Деян.
       Шестеро ватажников  тут же сходили на коч и вернулись  с платой, уложив ее перед  старостой. Что чудины сдержат обещание,  можно было не сомневаться. Те никогда не обманывали. 
       По знаку Гарду  молодые парни  унесли груз  в ближайший лабаз на сваях, а затем хозяева начали потчевать гостей  на лужайке.  Их угостили стерляжьей ухой и вареной олениной, печеными рябчиками и грибами с моченой морошкой. За едой завязался разговор, а когда хозяева узнали, что гости желают  добыть красной рыбы, тут же согласились.
       На реке ватажники пробыли неделю, выметывая  в указанных ими местах сети и вытаскивая их полными осетра со стерлядью. Устроив чуть выше по реке свой стан, добытчики  потрошили, солили и укладывали улов в бочки,  набивая деревянными киянками в тугую крышки. Заготовили и бочонок икры, хороша зимой с кашей.
       Когда работу закончили  и  пошли проститься с чудинами, Гарду  передал  Деяну  малый туес, доверху наполненный жемчугом, - держи, как договаривались. Еще собирать? 
       - Собирайте, - рассматривая на солнце самую крупную, ответствовал Деян. - Цена та же самая. Ну а теперь до следующего лета,  прощайте.
       Назад плыли в   хорошем настроении (поездка удалась), Годимир  звонко затянул

       Нашей песней, всех древнее,
       Чашей полной Род восславим.
       Родину, супругу Рода,
       С грозною судьбой поздравим!
 
Под дружные удары весел  его поддержали остальные.
 
       Пусть земля сурова наша,
       Ты одна у нас такая,
       За тебя налита чаша,
       Нет ни дна у ней, ни края!

заполнила речной простор удалая песня…
 
       Минуло четыре года. Стояло лето.  Коч  Деяна, как обычно,  готовился  на промысел.
       В трюм судна ватажники грузили  охотничью справу - рогатины,  остроги, топоры, луки  с запасом каленых стрел на всякий случай, кули с сухарями и вяленое мясо с рыбой. К ним  теплую одежу - лето там было  много холоднее.
       За прошлое время   они еще дважды сплавали  на Волхов,   доставив туда грузы шкур   и зуба морского зверя, соль и  получаемый от чудинов речной жемчуг.   
       Все выгодно продали Тишиле. Он, став посадником, дал изрядную цену.
       А еще  Велибор познакомился  на игрищах в ночь на Ивана Купала  с купеческой  дочкой  Любавой на три года моложе. Прыгали вместе через костер, водили хороводы и приглянулись друг другу.
       Купив на торжище  груз высушенного  пиленого дуба,   и доставив   в Мезень, братья заказали  плотникам    еще один  коч, он теперь строился близ погоста. Стучали топоры, шуршали струги и скрипели пилы, дело подвигалось.  Руководил всем  Путята. Изрядно понимавший  в  этом деле,  он оставался на берегу.
       На этот раз, посоветовавшись с ватажниками  и тестем,    Деян решил пойти  далеко  на север, к Груманту*. Это был большой, частью покрытый льдом остров, в окружении малых, там морского зверя водилось больше, и он был крупнее.
       Закончив погрузку,  распрощались  с семьями и друзьями, земно поклонившись им, взошли на судно. Два парня отдали  чалки, налегли на весла, отчалили. Шли на них пока не  задул ветер, по воде  побежали пенные барашки, подняли парус. 
       Вскоре берега залива  раздались шире, а потом исчезли. Кругом  без конца и края, синела вода.
       Спустя четыре дня  Студеное море кончилось, вошли в Ледовитое*, так звали мезенцы   промеж собой. Оно было много больше,  где кончалось,  не знали.   
       Днем  сверялись по солнцу, а ночью  с  главной звездой  на небе  - Маткой*, бывшей, хотя и малой, но  отличной от  других. Те всю ночь ходили, а она стояла на месте до самой  утренней зари.
       Навстречу катили  длинные  пенные валы, но судно под парусом уверенно шло вперед, ведомое опытным кормчим. Порой встречались истаявшие ноздреватые льдины, тоже указывающие путь к северу. 
       На второй неделе плавания  в легком серебристом мареве   открылись  первые острова Груманта,  пошли  к ним. На скалах орали птичьи базары, спускающиеся вниз долины,  прорезанные ручьями, розовели мхами, бледно  зеленел  кустарник. А у подножий многих  виднелись лежбища  морского зверя - нерпы, тюленя и моржа.  За последним и пришли мезенцы.
       Эти  величиной с  быка гиганты вместе  с гаремами и потомством  предпочитали отдельные места.  В море у них был только один враг - касатка, а на берегу белый медведь, так что ластоногие никого  не боялись, но  любили уединение.
       Старые и самые большие  особи имели  саблевидные клыки  длиной в руку человека, длинные щетинистые усы  и более  светлую  окраску. Молодые - темнее, с коричневатым отливом, а щенки  с черным.
       Миновав два мелких острова с  небольшими лежбищами,  подошли к третьему, крупнее,  там звери лежали вплотную, пристали  к мели на оконечности.  С борта   в воду плюхнул  из камня якорь, на скальный  береговой обломок  двое  завели канат.
       - Помоги нам Перун! -  взмахнул  на восток кованой рогатиной  Деян и спрыгнул за борт,  следом остальные. У каждого тоже была в руках такая, позади за поясом топор.
       В кожаных сапогах до пахов  выбрели из воды, разошлись  поперек, выставив вперед стальные жала, начали  приближаться к стаду. Не обращая внимания на людей, оно мирно помукивало, нежась на солнце, тут и там раздавался храп, на   спинах, многих  сидели чайки.
       Первым ударил в бок  здоровенного моржа, лежавшего с краю, Деян. Рогатина с хряском вошла  по крестовину, раздался громогласный рев, со скал сорвалась стая птиц, охота началась.
       Идя цепью,  ватажники  на выбор кололи зверя, рев стал сильнее, впереди заволновалась вся масса тел  и, придя в движение, поползла к воде. Но на суше звери были неуклюжи,  преследователи не отставали. 
       Рогатины в сильных руках точно били в цель, галька и песок покрылись кровью,  в лужах которой   оставались неподвижными или бились в конвульсиях  самые крупные из зверей.
       Когда спустя  час все было кончено, на  берегу  лежали  два десятка туш, остальное стадо, блестя головами,  плыло в открытое море. У уреза воды, в розовой пене, колыхались   задавленные  во время бегства несколько щенков.
       - Почитай взяли  полный груз, - утерев шапкой  со лба пот, окинул добычу взглядом  Кий.
       -  Это да, -  положил на окатанный валун  рогатину, тяжело сопящий Ропша.
Деян с  Сваргом   ходили  по берегу, подсчитывая добычу, а  Велибор присел на корточки  перед  заколотым  им самцом. Он был меньше  того, что убил отец, но  для него первый, и отрока распирала радость.
       - С почином тебя, - проскрипев галькой, подошел   молодой ватажник Ярило, с которым дружили. - Не забоялся.
       - Да вроде нет, - поднялся на ноги.  В росте он почти догнал отца, раздался в плечах, на верхней губе золотился пушок.
       С первого удара лишить зверя жизни у отрока  не получилось, тот, щелкая зубами, ринулся на охотника и едва  не переломал хвостом  ноги. Пришлось, отскочив, нанести второй. Этот  оказался смертельным - рогатина дошла до сердца.
       - Ну что, ватажные? -  сказал   Деян, когда они  со стариком вернулись, - давайте за работу.
       С коча на берег перетаскали   все нужное для нее, разбив стан,   занялись свежеванием зверя.  Орудуя ножами,  снимали  шкуры, вырезая  раздельно пласты жира и  мяса, которыми присаливая, набивали бочки. Морской зуб вырубали топорами.
       Как только солнце в небе померкло, и наступила белесая ночь, на  берегу запылал  жаркий  костер   из плавника. На нем поджарили свежей печени,  выпили по берестянке горячего жира  и, подкрепив силы, продолжили до утра.
       А когда оно настало, и на горизонте возникла алая  полоса,  груженое судно  отошло от берега. До его отплытия, посовещавшись, решили обойти еще несколько островов, присмотрев новые лежбища.  Деян вновь стал у правила, команда  вздела парус, и он наполнился свежим ветром.
      Одни ватажники спали, другие наблюдали, в их числе Велибор. Его всегда тянуло  к новым местам, отрок любил просторы, а в эти  попал впервые. Нос коча резал  зеленую   волну, в снастях пел ветер,  за кормой расходился пенный след.
      За несколько часов, идя к северу, и озирая с борта  куски суши,  нашли  еще два лежбища моржей, а потом  слева открылся длинный, с ледником вверху, затянутый облаками остров. В средней части  меж  двух остроконечных скал,  у которых вскипал прибой, внутрь узился залив, над которым вились стаи чаек. 
       - Там для них пожива,- приложил к глазам мозолистую ладонь Сварг.
       - Вроде того, - согласились  Ропша с Ярилой, кормчий  направил судно к заливу.
       Подойдя ближе увидели, что он   шире,  в облаке брызг  скользнул внутрь.
Впереди расстилалась мелкая зыбь (волны сюда не добирались), за ней пена накатывала на низкий, длиной в версту,  полого уходящий вверх   берег, на котором лежали россыпи костей. То было кладбище моржей,  которые мезенцам никогда не встречались.  Шагах в тридцати справа,  бакланы расклевывали  тушу  громадного самца, еще один, белый от старости, выползал на скалы.
       Все смотрели на диковинное зрелище открыв рты, первым опомнился Деян.
       - Спускай парус! - гаркнул на ватажников, те,  выйдя из оцепенения,  бросились к снастям,  коч   пристал к берегу.
       - Заводи чалки! - последовала новая команда.
       Велибор с Кием прыгнули   за борт и, выбредя  на сушу,   закрепили ременные канаты за гранитные осколки, команда  поспешила на берег.
       Раздались возгласы восхищения, хотя мезенцы отличались сдержанностью, все поняли, что  нашли богатство. Костяков моржей, целых и разрушенных временем  громоздились тысячи, видно звери приплывали сюда умирать испокон века. Ватажники разбрелись меж них, удивляясь  и обмениваясь впечатлениями.
       - Ну, что будем делать?  - подошел спустя  короткое время Годимир  к  Деяну,  мерявшему ладонью  зубы   на лобастом моржовом черепе, лежавшем отдельно от костей.
       - По семь пядей будут, - разогнулся тот. - Никогда такого не встречал.
       - Тут их  на  тьму грузов, алчно блеснул глазами младший брат.
       - И что мыслишь?
       - Опростать трюм от шкур с жиром, вместо них взять зуб.
       С таким же мнением вернулась  вся команда, нельзя терять небывалую удачу.
       Деян, чуть подумав, согласился. На берегу  закипела работа. Освободив  малую часть   для стана, на нем установили   палатку на жердях, сложив рядом топоры, пол куля сухарей  и початую бочку солонины, разожгли костер. Сварг наполнил водой  котел из бежавшего с ледника ручья и повесил на таган, остальные  принялись разгружать судно.
       Для начала  вытащили на  скальную площадку кипы шкур, бочки опорожнили в море, где на дармовой корм тут же набросились косяки  рыб  и  слетелись чайки.
       Затем все кроме старика, оставшегося кашеварить, разбрелись по берегу, где стали топорами  вырубать зубы у  костяков моржей.  Брали самые длинные, с желтизной, такие считались спелыми, за них давали самую высокую  цену. 
       Взвалив по несколько штук на плечи,  относили к стану,   где укладывали рядом с палаткой, туго перевязывая сыромятными ремнями по четыре. Когда  счет достиг  нескольких десятков (кость с трудом подавались топорам), Сварг кликнул всех на обед, пришли   распаренные и возбужденные.
       Стянув с плеч промысловые кафтаны ополоснули лица с руками в  морской воде, усевшись вокруг   котла,   заработали ложками, заедая горячее варево хрусткими сухарями.
       Поев, чуть отдохнули и снова принялись за работу, она спорилась.
       К вечеру  наломали под сотню зуба, поужинали вяленой  треской и завалились спать, одни на коче, другие в палатке. Ночью  подул ветер, принеся с собой снег   (такое в этих местах  летом случалось часто), к утру растаял.
       Спустя еще три дня ценного груза заготовили достаточно, а когда вечером собрались у горящего костра и точили лясы*, к нему подошел все еще бродивший   среди костей  Годимир, уселся рядом и  оглядел всех, - непорядок.
       - Какой  такой непорядок? -  уставился Деян на брата, на  лицах других тоже проявился интерес.
       - Очень уж богатые тут запасы, надолго хватит. Но можем не сберечь.
       - Это еще почему? - раздались сразу несколько голосов.
       - Вот мы их нашли,  это могут и другие. К примеру, те же варяги.
       - Это да, - кивнул бородой  Сварг, - они тоже  плавают на Грумант за китами. 
       - Островов тут не счесть, искать все одно, что иголку в стоге сена, - не согласился  Кий, а остальные задумались. В словах Годимира был резон, нежданно  привалившее счастье терять не хотелось.
       - Ну и  как быть? -  снова спросил Деян брата - младший был умен и к нему прислушивались.
       - А так, -  подался тот вперед.  -  Задержаться еще, наломать  зуба, сколько можем впрок и надежно спрятать. Место глухое, скал тут предостаточно.
       - Точно, - зашумели ватажники,  приходя к согласию.
       Схорон   назначили  искать Молчуна, оправдывавшего имя  и  хорошего следопыта,  а в помощь ему дали  Велибора, самого молодого и легкого на ноги. Остальным продолжать работу.
       Утром  оба встали пораньше, прихватив на всякий случай рогатины, сунули за пазуху  по сухарю,  трубке свернутой бересты  и пошли к  окружавшим залив скалам. Вблизи они оказались в трещинах, малых и больших,  с  провалами и ущельями. 
       Схорон нашли к полудню.
       Это была  с  неприметным  входом  пещера рядом с осыпью,  в двух полетах стрелы  от  лежбища. Молчун высек огня, подпалив бересту, вошли внутрь. Неверный  свет  высветил широкое пространство с уходящим вверх куполом.
       - Да тут поместится целая ладья! -  взглянул на спутника отрок, тот молча кивнул. Зажгли от первой вторую бересту, внимательно осмотрели.  Пещера была сухая и прохладная, лучше не пожелаешь. Когда огонь стал догорать, вернулись к стану, где обо всем рассказали  ватаге.  Та тоже пожелала посмотреть, место понравилось.
       Спустя еще неделю  с полным грузом отборного  зуба,  коч вышел из залива. Позади осталось кладбище  и тайная, набитая таким же пещера.  Надежно укрытая  осколками скал и камнями  с осыпи.
       Два дня погода благоприятствовала, а потом стала портиться. Навстречу задул сильный ветер, по нему поползли тучи, грянул  шторм. Лавируя в тучах брызг и  адском вое, судно с трудом шло вперед.
       - Навались!  - орал с кормы Деян, едва удерживая правило, ватажники, спустив парус,  рвали  на веслах спины, идя встреч волне.  Нос коча,  исчезая в ней, с трудом поднимался,  судно  валило с борта на борт, потрескивала обшивка.
       Затем у горизонта возник   темный  вал,   стал, увеличиваясь в размерах  приближаться, и  всей массой воды обрушился на судно сверху.
       Когда понесся дальше, мелькнуло  черное  днище, а потом исчезло. Словно его и не было...