Привет, любовь моя
Помнишь, именно так я начинал все свои письма тебе. Никогда не писал твоего имени, да и своего тоже. А так как в них было только то, что известно лишь нам двоим, то это и не требовалось.
Сегодня я в который раз увидел сон, как будто я был в твоем кабинете, где впервые тебя поцеловал много лет назад. Все это в моем сне было как наяву, а так как сон приснился под утро, то я запомнил его. В нем ты такая же, как в то время, когда я уехал в другой город, и, хотя у меня есть твои фотографии более позднего периода, сегодня во сне я увидел тебя такой, какой ты была в то время, как начались наши с тобой отношения.
Помнишь, как начинался наш роман? Его в то время нельзя было назвать служебным, как в фильме Эльдара Рязанова. Когда он начался, я работал в другой конторе, но периодически приходил в гости к вам на дни рождения к нашим общим знакомым. Ведь до моего ухода мы оба работали под одной крышей.
Когда ты пришла к нам на работу, я сразу обратил на тебя внимание. Нет, ты не поражала голливудской красотой, как одна наша общая знакомая. Миловидное лицо моей сверстницы, но теплый и внимательный взгляд, приятная улыбка, обязательно легкий макияж, не бросающийся в глаза, красивый голос и какой-то особого тембра смех выделяли тебя из массы наших сослуживцев. Но ты была жена моего коллеги, уважаемого мной человека, и я даже думать о тебе, как объекте моего внимания, не смел. Мы довольно быстро узнали друг друга и, хотя пишут ученые умы, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, дружили. Я понимал, что между нами много общего, мы одинаково смотрим на все события, которые разворачиваются вокруг нас. Я всегда находил с тобой общий язык по любому вопросу, который всплывал во время наших разговоров.
Но потом волею обстоятельств я ушел на другую работу, у меня появился отдельный кабинет. На новоселье я пригласил своих бывших сослуживцев, и тебя тоже. Это был период, когда мы видели друг друга в среднем раз в неделю. Иногда я подвозил тебе домой после работы, если ты задерживалась. Ты рассказывала мне о том, что делается в нашей когда-то общей конторе, чуть о своих семейных делах.
Прошел примерно год такой жизни. Но бывая у тебя на работе, я все чаще замечал у тебя грустинку в глазах, невеселую улыбку, утомленный вид. Однажды в приватном разговоре с одной из твоих хороших знакомых узнал, что у тебя тяжело болеет мать, ты много времени проводишь у неё по вечерам, а твой муж завел пассию на стороне, и тебе об этом поведали «благожелатели». Признаюсь, мне стало как-то не очень от такого известия. Да, я сам себя не могу считать идеальным и верным мужем, были кратковременные интрижки на стороне, но серьезного увлечения кем-то у меня за все годы не было. Но почему-то мне за тебя стало обидно.
Узнав такое известие, я старался чаще предлагать тебе подвести, чтобы ты не тащилась через полгорода с сумками, набитыми продуктами для больной матери. И все чаще видел твой благодарный взгляд, когда ты покидала мой автомобиль у подъезда твоей матери. Но ты никогда не позволяли мне помочь тебе поднести тяжелые сумки до двери.
Но и у меня в это время не все было ладно в семье. Дети школьного возраста, работающая на рядовой должности жена требовали все больше и больше денег, и я хватался за всякие подработки всю свою жизнь, поэтому и мой уход из нашей конторы был связан с тем, что там заработок был не очень большой, а на новом месте я получал в два раза больше. Но работа была связана с командировками. Однажды, вернувшись раньше времени из одной такой командировки, я не застал жену дома, и она пришла почти в полночь, выпившая и какая-то всколоченная. Я не стал выяснять отношения, чтобы не разбудить детей, но узнав кое-что от них о поведении их матери в мое отсутствие, понял, что у меня появился соперник на стороне. Серьезный разговор с женой на трезвую голову подтвердил мои предположения. Она не нашла ничего лучшего, как рассказать о своем кавалере, с которым познакомилась на курсах повышения квалификации. Между ними было все, но теперь курсы закончились, и кавалер уехал в свою Тмутаракань.
Как ты понимаешь, у меня у самого «рыльце было в пушку», к тому же детям требовалось внимание, деньги, нормальное питание, которое невозможно обеспечить в неполной семье, поэтому я не стал разводить склоку с разводом, и оставил все как есть. Но между нами с женой появилась глубокая трещина, которую никаким раствором не замажешь, хотя жена старалась окружить меня заботой и вниманием, чтобы загладить свою вину.
Недавно я вспомнил, как впервые тебя поцеловал серьезно. До этого я целовал тебя как товарищ, поздравляя с днем рождения, очень целомудренно в щечку. А тут в чувствах, что ты, вот такая хрупкая, таскаешь тяжелые сумки к больной матери, и, когда мы подъехали к её подъезду, при прощании я взял твою руку и поцеловал. Я до сих пор помню твой немного удивленный взгляд, который стал прямо на глазах теплеть, и глаза стали влажными.
На следующий день я нашел благовидный предлог, чтобы прийти к тебе в кабинет в обеденный перерыв. Твои коллеги в это время обычно уходили в столовую, а ты обедала в кабинете. Ты была большая любительница кофе, варила его себе дома из зерен, и в термосе приносила на работу. И на обед пила с немудренной, принесенной из дома пищей. В одном из кабинетов была микроволновая печь, где ты и подогревала принесенное из дома блюдо. Ты угостила меня кофе, мы сидели, разговаривали обо всем. Когда после обеда ты встала, чтобы пойти помыть чашки, я подошел сзади и обнял, положив руки на твои груди. Ты на мгновенье замерла, потом повернулась ко мне и, глядя в глаза, спросила:
- Ты это серьезно?
Я понял, что ты спрашиваешь не об именно этом жесте, а о моем отношении к тебе. И я ответил:
- Серьезно. Я тебя полюбил.
Ты осторожно приблизила губы к моим губам, и мы стали целоваться. Благо после еды ты съела с губ помаду, и на моих губах её не могло быть. Но дверь не была закрыта на ключ, в любую минуту кто-то мог заглянуть, поэтому мы вскоре отошли друг от друга, и ты пошла мыть чашки в женский туалет.
Но зато вечером, когда я снова повез тебя к матери, мы уже целовались без опаски, что нас кто-то увидит. Так начались наши отношения, которые продлились 7 лет. Вообще семерка для меня счастливое число, и наш первый поцелуй произошел 7 апреля, да и другие знаменательные события чаще всего связаны с цифрой семь.
Это была не юношеская влюбленность, а страсть между двумя взрослыми людьми, и секс в таких отношениях играет важную роль. Поэтому я приложил усилия, чтобы он у нас состоялся. Я действовал через своего друга, заместителя директора гостиницы, который сделал для нас номер, где мы смогли насладиться друг другом. Помнишь, как нам было хорошо, как мы не хотели вставать и одеваться, чтобы пойти домой. Ни с одной женщиной мне не было так хорошо, как с тобой. Да и ты мне еще в первый вечер сказала, что наш секс был упоительный. Помню, я тебе ответил, что мы занимались не сексом, а любовью. И ты согласилась со мной.
Через пару месяцев мы оказались в одной компании. И один твой давний знакомый, работавший в конторе, очень внимательный человек, при всех сделал тебе комплимент, сказав, что за последние пару месяцев ты просто расцвела. И другие в компании поддержали его мнение, удивляясь переменам в твоем облике. И лишь я знал, что явилось причиной таких метаморфоз - так проявилась наша с тобой обоюдная любовь .
Через год я вернулся в прежнюю контору на более высокую должность и у меня появился персональный кабинет. Заработок у меня увеличился, но объем работы возрос, но главное, возросла ответственность. Поэтому я стал приходить на работу еще до официального её начала, а уходить на 2 часа позже. Благо, у меня был свой автомобиль, и мне не приходилось толкаться в общественном транспорте. А тебе приходилось. Твоя мама к этому времени ушла в мир иной, торопиться никуда тебе не требовалось, поэтому ты часто шла пешком, чтобы не ехать в переполненном автобусе. Иногда, примерно 1-2 раза в неделю, ты задерживалась на работе, и я подвозил тебя к дому. По пути мы останавливались в укромном месте и целовались. А иногда занимались любовью, но секс в машине мне не очень нравился, поэтому примерно раз в месяц мы встречались в гостиничном номере.
Именно тогда ты впервые сказала, что теперь у нас служебный роман, а она этого не хочет, скрыть наши отношения будет невозможно, и нам надо прекратить встречаться. После этого разговора между нами, ничем не закончившегося, я возвращался домой с чувством невосполнимой утраты чего-то очень важного, у меня даже возникло желание вернуться и расставить все точки над i. Но я пересилил себя, а на следующий день применил все свое красноречие, чтобы убедить тебя не рвать со мной. Это оказалось не очень трудным делом, потому что у тебя после прошлого разговора было такое же чувство.
В нашей конторе был довольно дружный коллектив, были и корпоративы, и юбилеи у сотрудников, которые мы проводили в ресторанах. Там играла музыка, я часто приглашал тебя на танец, и мы могли, не стесняясь, прижиматься друг к другу в танго или вальсе. В такие минуты я еле сдерживал себя, чтобы не начать целовать твое такое любимое лицо, особенно когда ненароком мы касались друг друга щеками. Конечно, я танцевал и с другими сотрудниками, а ты с коллегами-мужчинами, но я знал, что мы вдвоем это делаем лучше всех.
После таких мероприятий я развозил сотрудниц по домам, но маршрут выбирал так, чтобы ты была последней на нём. Оставшись одни, разгоряченные алкоголем и близостью, мы занимались любовью на заднем сиденье моего автомобиля. И нам было лучше всех.
За семь лет наших отношений было всякое. Ты несколько раз возвращалась к этому разговору, настаивала на том, чтобы мы их прекратили. У тебя наладились отношения с мужем, ты говорила, что я должен найти контакт с женой. Но нам обоим было невмоготу перестать встречаться. Я в таких случаях говорил, что нам надо оставить так, как есть, а жизнь сама всё расставит по местам. И жизнь действительно вносила свои коррективы. Вначале я снова ушел на другую роботу, еще более ответственную и высокооплачиваемую. И роман перестал быть служебным. Вот тогда я начал писать тебе свои письма, выкраивая для это время в обеденный перерыв. Обычно это был один лист печатного текста, ибо я уже хорошо овладел компьютером. Иногда по вечерам, когда мы встречались, я отдавал тебе сразу 3-4 листка с моими посланиями тебе. Ты их прочитывала и возвращала мне. А я на работе завел папку, куда складывал мои послания к тебе, уже прочитанные.
Почему я писал эти письма? Просто я мог в спокойной обстановке вспомнить все, что мне хотелось тебе сказать в те короткие наши свидания в машине. Там нам хотелось больше целоваться и обниматься, чем говорить. Ты мне отвечала, если в письмах были вопросы, и мы продолжали целоваться.
Помнишь, я часто целовал твои руки. Мне они нравились. Ухоженные руки любимой женщины. И лицо твое было совсем без морщин, хотя мы были уже давно не молодые люди.
Потом я получил очень заманчивое предложение должности начальника крупного объекта в другом городе, с большими перспективами, и дал согласие её занять. Об этом я написал в очередном письме, и когда мы встретились, отдал тебе его прочитать. Ты долго молчала после прочтения, на твоих глазах появились слезы, и в конце концов ты сказала:
- Значит, судьба нам с тобой расстаться. И без всяких истерик, обвинений друг друга. Ты был прав, уговаривая меня и не раз, довериться судьбе и не рвать наши отношения по живому.
Я снова поднес твою рук к своим губам и начал целовать, а ты другой рукой стала гладить меня по склонившейся голове. Мы понимали, что пройдет какое-то время, пока я улажу все формальности, продам свою квартиру, отправлю в другой город контейнер с вещами, и мы расстанемся навсегда. Мне тоже захотелось заплакать, но я же мужик, сдержался.
Накануне моего отъезда мы с тобой поехали в шашлычную, в которой не раз бывали. Она была весьма далеко от города, там редко можно было встретить знакомых, которые могли был раскрыть наш секрет. Да и шашлыки там могли готовить очень вкусные. Мы сидели, пили вино, я был на машине, поэтому лишь чуть пригублял из бокала, разговаривали. Я захватил с собой ту папку, в которую складывал свои письма тебе. Спросил, что с ней делать. Ты попросила её и стала читать. Это были письма за три года отношений между нами после моего ухода на другую работу. Я их перечитал, прежде чем захватить с собой в шашлычную. Это был поистине почтовый роман, так ты их и назвала. Потом. когда мы возвращались, остановились у реки, я разжег костер и предал всю папку с письмами огню. Письма, но не наши с тобой отношения. Они продолжились, но только приобрели другую форму.
В новом городе, на новой работе мне требовалось время, чтобы обжиться, вникнуть в работу, купить квартиру и обставить её. Но я не забывал тебя и раз в неделю регулярно отправлял тебе письма. Наконец и ты стала мне отвечать письмами, рассказывая о своем житье-бытье, об изменения в городе и в конторе, где продолжала работать. Потом написала, что у мужа выявлен онкологический процесс, он перенес операцию и прошел курс химиотерапию. Я не удивился этому, ведь его отец, уважаемый в городе человек, тоже умер от рака. К тому же твой муж дымил как паровоз. Написала, что собираешься уйти с работы, пенсионный стаж выработан, а за мужем требуется уход. С тех пор ты стала писать очень редко, да и мне тоже не хватало времени на обстоятельные письма, а писать ради двух строчек не хотелось. Мы перешли на общение по телефону, благо сотовая связь получила развитие и телефон был всегда при нас.
Обязательно звонили на дни рождения и профессиональные праздники. Потом и я перенес тяжелое заболевание, потребовалась сложная операция и длительная реабилитация. Был на больничном листе, потом дали группу инвалидности. Длительное пребывания в больнице, отсутствие радующих другого известий, привели к тому, что мы стали редко звонить друг другу. Пока я лежал в реанимации и восстанавливался, ничего в своей болячке тебе не говорил. Зачем волновать, у тебя и так негатива в жизни хватает. И лишь когда оклемался, то сообщил о перенесенном заболевании, чем немало удивил тебя.
Потом от общих знакомых узнал, что твой муж умер, а ты на похоронах выглядела тоже плохо. Связался с твоей старой подругой, которая сообщила, что у тебя тоже онкология и ты проходишь курс химиотерапии. Я связался с тобой по телефону, еле узнал твой слабый голос, но постарался хоть немного приободрить тебя. К концу нашего разговора услышал знакомые нотки в голосе и даже негромкий смех, который я узнал бы из тысячи. Я стал звонить тебе чаще, мы подолгу разговаривали, вспоминая приятные для обеих минуты. Я ничего не сказал тебе, что знаю о том, что ты тяжело больна. Коль ты мне это не говорила, видимо, не хотела расстраивать.
В это время я стал смотреть по Пятому каналу французский сериал про Мегре по произведениям Сименона. Главного героя играл известный французский актер Бруно Кремер. Наверное, ты видела его, я уверен, ты ведь большая любительница детективных сериалов, а сейчас по интернету можно увидеть любой, даже очень старый. В одной из серий показали платоническую любовь двух уже очень пожилых людей, графа, которому 82 года, и принцессы, которой 80 лет. Они влюбились друг в друга еще в молодости, на её руку претендовали этот граф и принц. Отец дамы настоял, чтобы она приняла предложение принца. Она не могла противиться воле своего отца и стала принцессой.
С тех пор влюбленные стали писать друг другу письма, рассказывая о событиях в их жизни. Почти как мы в последние годы, но до этого мы могли встречаться и разговаривать. А вот у Сименона все не так. И хотя оба влюбленных жили в одном городе, и совсем недалеко друг от друга, очень редко один видел другого издалека, и они не обмолвились за 60 лет ни словом.
Еще когда они были молодые, и девушка сказала графу, что вынуждена выйти замуж за принца по прихоти отца, которого она любила и уважала, они поклялись, что, если её муж умрет раньше графа, она выйдет за него замуж. События в этой серии развивались в то время, как 80-летний принц во время верховой прогулки упал с лощади и умер, и появилась возможность влюбленным соединиться в законном браке, но 82-летнего графа буквально через 2 дня убивают 4 выстрелами в упор в своем кабинете. Свидетелем этого убийства якобы была многолетняя экономка графа, которая ездила с ним по всему свету (граф был дипломатом и послом в нескольких странах). Комиссар Мегре проводит расследование, узнает о платонических отношениях графа и принцессы, читает письма дамы, которые огромными стопками лежат на стеллаже в кабинете графа.
В заключении он узнает всю правду от этой экономки, которая всегда любила графа и знала о его отношениях с принцессой, с которой даже лично встречалась. Оказывается, граф покончил с собой одним выстрелом, но любящая его экономка из опасений, что его, глубоко верующего человека, церковь не позволит похоронить с почестями, достойным его, и графа предадут земле как самоубийцу вместе с бродягами в общем могиле, произвела из пистолета еще 3 выстрела уже в труп, имитируя убийство. По её мнению, граф испугался, что принцесса увидит его, такого старого и больного, и прежней любви молодых людей придет конец. И выход нашел в самоубийстве.
Помнишь, я как-то собрался навестить в больнице нашу общую знакомую, но ты запретила мне это делать, сказав, что для неважно выглядевшей больной женщины мой визит нежелателен. Женщина для всех должна выглядеть красивой и нарядной, разве что перед мужем утром она какое-то время может быть в халате и без макияжа.
В данном случает такой не накрашенной и в больничном халате женщиной выступил граф, который испугался разрушить так долго продолжающийся почтовый роман. И я в очередной раз убедился, какой мудрой женщиной ты была, не разрешив навестить в больнице знакомую сотрудницу. Но нас с тобой внешний вид состарившегося любимого не испугает, мы любили друг друга в любом облике.
О том, что ты покинула этот мир, я узнал все от той же твой давней подруги. У меня в это день было такое отвратительное состояние, что я не выдержал и выпил вина намного больше того, что себе позволяю последние годы. Я сидел за столом перед компьютером, куда я сбросил все твои и наши вместе фотографии, рассматривал их, вспоминал обстоятельства, когда они были сделаны, и понемногу выпивал из бокала, не замечая времени. К сожалению, я даже не смог проводить тебя в последний путь.
До встречи с тобой у меня были интрижки с другими женщинами. Не я их завязывал, они сами шли на контакт, а я не мог отказать. Но с тех пор, как появилась ты, ни на одну женщину я даже не посмотрел, не говоря о том, чтобы завязать какие-то отношения. Ты сделала меня чище, и я тебе за это благодарен. Ты любила меня, а те, прежние, лишь хотели соблазнить видного мужика и переспать с ним, тем более все они были замужем.
Конечно, ты этого моего письма не получишь, но, если есть Всевышний, он его прочитает и передаст твоей душе. Не знаю, сколько мне он отпустил прожить на белом свете, но я всегда буду тебя помнить и любить. А в загробном царстве мы снова будем вместе любить друг друга. Я в этом уверен.