В 60-е годы в СССР возрос интерес к Латинской Америке. Спецслужбы
отреагировали на это, и многих моих коллег, в том числе и меня, отправили на
курсы испанского языка.
По завершению курсов мне предложили отправиться в командировку в в одну
из Латиноамериканских стран..
Там планировалось создать совместное предприятие по добыче медной руды.
Геологическая партия, к которой меня приписали должна была доразведать
месторождение и сделать подсчет запасов.
Начальником партии был, кстати, мой однокашник по Геологическому
факультету МГУ.
Время, тем не менее, было тревожным, и в случае форс-мажора, мне было
поручено эвакуировать советских сотрудников через границу в Аргентину.
Работа шла своим чередом. Бурили неглубокие скважины, били шурфы,
изучали образцы пород.
Одним из представителей местных геологов была симпатичная девушка по
имени Гутиера, окончившая в Москве институт Дружбы Народов.
Недавно она вышла замуж, и ее суженый, Сальвадор по выходным приезжал к
ней на мотоцикле. Работал он в таможне. Отец Гути, так я ее называл, был
близок к президенту и работал в его администрации.
Примерно через две недели, после начала нашей работы, бабушка Гути
заболела, отец девушки взял отпуск и уехал в родной город к северу от
столицы.
Вскоре случился военный переворот. Всех местных сотрудников мы
распустили, документацию спрятали в надежный тайник и вся наша команда на
джипах спустилась на трассу и проехав с десяток километров, опять
двинулись в горы к пограничному переходу в Аргентину. Там сунув дежурному
командиру, пограничного наряда 500 долларов ускорил переход наших
сотрудников через погранпост.
Пока мы собирались, я надеялся, что Гутиеру заберет муж, но он не
приехал. Как потом выяснилось, ночью по дороге в горах его мотоцикл
наткнулся на камень, упавший со склона. Защита, надетая на нем, его
спасла, и встречная машина отвезла его в больницу на побережье.
Я не мог оставить Гутиеру одну и решил отвезти ее к отцу.
В город, по совету девушки, мы заезжать не стали, а неподалеку от окраины
спустились к морю, где находились несколько причалов для яхт и катеров.
Там, к счастью Гутиеры, и находился ее отец - Алонсо, собиравшийся
отплыть на своей яхте на север вдоль побережья.
На следующий день с отцом Гутиеры связался Сальвадор и обещал приехать.
Надо сказать, что свою мать отец Гути похоронил неделю назад. Дочери
о кончине бабушки он решил тогда не сообщать.
Кстати, мать Гутеры умерла, когда она еще училась в школе.
На следующий день с механиком яхтклуба оправились в город за
продуктами на большом джипе. Пока мой по попутчик закупал продукты с
помощником, я зашел в бар выпить пива. Там признав во мне иностранца со
с мной заговорил импозантный мужчина с усами и бакенбардами.
Как оказалось это был немец из немецкой местной колонии. Он работал
управляющим у богатого землевладельца по фамилии Зауер, имеющего
обширными виноградники. Я сразу окрестил его хозяина "Фоном".
Я заговорил с ним по немецки и он в порыве любезности пригласил меня
в гости. Мы еще немного поговорили, затронув, естественно, тему военного
переворота, который мой собеседник приветствовал.
Допив свое пиво мы расстались,даже слегка обнявшись ,прежде чем
разошлись в разные стороны.
Надо отметить, что на одной из тумб для афиш я увидел объявление о
поиске преступника - отца Гутиеры, с его фотографией в морском мундире.
На обратной дороге поинтересовался у механика об этом "Фоне".
Узнал, что этот господин лично знаком с генералом Пино и чуть ли не
является его партнером по гольфу и имеет собственные поля для этой игры.
По возвращению решили срочно отчаливать вечером. Муж Гути уже прибыл.
Почти на закате вышли в море. Яхта была моторной и приспособлена к
длительным переходам. За капитана был отец Гути, в прошлом военный
моряк в чине адмирала. . Механик был старым знакомым нашего капита еще
по военной службе. Я и Сальвадор стали матросами.
Едва мы зашли за ближайший мыс, как навстречу нам ринулся большой
пограничный катер, идущий со стороны города.
Слава богу мы недалеко отошли от причала и у меня созрел план.
Нам было приказано остановиться и я попросил Алонсо и всех остальных,
кроме механика, спуститься в каюты, сказав, что решу проблему.
Механик встал к штурвалу.
Катер подошел вплотную, матросы стали удерживать крючьями от
столкновения бортами и на нашу палубу перепрыгнул молодой лейтенант с
двумя матросами.
Я изобразил веселое лицо, схватил в рубке первую же бумагу в
прозрачном файле и направился к лейтенанту. Не дав ему сказать и слова,
включив все свои способности к сеггустии, произнес властным голосом и в
то же время доброжелательным тоном: "Молодой человек вы первый гость на
палубе яхты Фон Зауера. Вчера ваш покорный слуга, будучи адвокатом,
оформил купчую и теперь этот почтенный господин ее хозяин. Между прочим,
(сказал я тихо) немецкая диаспора хочет подарить эту посудину нашему
новому президенту.
Извините, что Вас не встретил капитан, но ему стало нехорошо через
пару минут, как мы отчалили, и он отлеживается в каюте. На всякий случай
мы отвезем его в город. Он не хотел выходить в море вечером, но я
настоял. Захотел проверить яхту на ходу".
При этом я помахивал бумагой, но так и не отдал в руки пограничнику.
Якобы это и есть купчая.
От моей тирады молодой человек обомлел, козырнул и отправился
восвояси.
Спустившись в каюту я сообщил семейству, что вопрос исчерпан, и на
немой вопрос Алонсо - Как это удалось- прижал два пальца к губам, что
означало -Без комментариев-.
Катер продолжил свой путь на юг. А мы немного подождав вышли в
нейтральные воды и устремились на север.
Через двое суток мы оказались Перу, где и тепло расстались.