Предыдущая глава: http://proza.ru/2021/08/23/739
Никита подойдя к сосне, обвязал ее веревкой, и навязал несколько узлов,
- Ну-ка Хфомка, давай-ка вспомним чему я тебя пестовал, - проговорил ведун, и отошел в сторону.
Медведь припал на лапы, и подполз к дереву. Аккуратно начал грызть и растягивать узлы.
Никитий присел на поваленное дерево, ожидая, когда Хфома справится с поставленной задачей.
Еще медвежонком ведун обучал своего любимца этому занятию, и способный мишка довольно ловко справлялся с узлами. Но сейчас Никита веревку намочил, и затянул довольно крепко.
Узлы не поддавались, и медведь, чуть слышно рыча, теребил их в разные стороны.
На реке послышались голоса и всплески весел.
Ведун осторожно раздвинул сухую траву и через кусты разглядел две лодки с стрельцами. На носу каждой сидело по подьячему. Паршук шел берегом, указывая дорогу.
Никита пересчитал государевых людей.
- Подьячий, трое стрельцов на веслах, один на корме за потесью, итого по пять в лодке. Знамо в логу осталось токмо четверо, - отползая задом от кустов, прошептал он. Но тут отшельник наткнулся задом на мокрый нос медведя.
Хфома, положив морду на лапы, довольно глядел на своего пестуна, перед ним лежала развязанная веревка. В небе кружили и каркали вороны.
- Вот Шалун, разворошил соты, теперь вороны от нас не отвяжутся, - назидательно проговорил ведун, и щелкнув по носу мишку добавил, - больше так не поступай.
Достав топор из-за пояса, Никита быстрым шагом, через сопку, направился в Архипов лог, за ним побежал медведь, за которым кружа и галдя полетели вороны.
У лога царил переполох.
Остяков согнали, и усадили на корточки на берег реки, где был пришвартован струг Тобольского дьяка.
На носу струга сидел стрелец, который разомлев на солнышке, в дреме, клевал носом. Остальных стрельцов дьяк отправил в поиски богохульного старца. Кормчий с помощником спали под сложенным парусом.
Тут же стояли наспех сколоченные козлы, на них и пороли мужчин стойбища за недоимку.
Два подьячих собирались привязать следующего, когда над берегом с громким гвалтом закружили вороны, а из лога на задних лапах вышел, громко рыча и хромая на одну ногу медведь.
- Ры! Ры! – подняв лапы вверх, прорычал Хфома.
Кто-то из остяков крикнул, — это Хромой Мамар вернулся!
И ранее покорно сидевшие на корточках остяки, бросились в рассыпную по берегу.
Государевы люди попятились к трапу. В мгновении ока они поднялись на струг.
- Пали, - крикнул дьяк стрельцу на струге.
Пока стрелец вскидывал пищаль, медведь, опустившись на четыре лапы сиганул в заросли.
Выстрел прогремел поздно.
Зато выбежавший Никита, упреждая стрельца, вновь заряжавшего оружие, подбежал к стругу, и перерубил швартовый канат.
Струг развернуло кормой, и он, отойдя от берега, пустился вниз по течению.
Никитий бросился к сосне, где был привязан Мамар.
Молодой шаман был без сознания. Комары и гнус плотно облепили его обнаженное тело.
Никита топором порубил кольца веревки, узлы которой уже рвал его косолапый друг.
Он положил на спину Хфомы бездыханное тело молодого шамана, и наклонившись забрал лежавшую на земле одежду Мамара. - уходим, пока стрельцы не вернулись, - проговорил медведю старец, и придерживая рукой лежащего Мамарку, двинулся с Хфомой в лес.
Мамарка пришел в себя, когда Никитий в лесу накинул на его голое тело малицу.
- Ох как искусал тебя гнус, еще чуток, и загрыз бы на смерть.
- Дядька Никита, они мне ноги углями жгли, но я не выдал тебя, не рассказал где твоя избушка, - прошептал опухшими губами Мамар.
Укусы гнуса и оводов превратили лицо, руки, и тело шамана в сплошную сине-черную опухоль.
- Вы с Хфомой как братья родные, оба покусаны и опухшие, - улыбнулся ведун.
Никитий посмотрел на верхушки деревьев. Там, у макушек сосен, стоял переполох, кружили и кричали вороны, верещали кедровки.
— Вот пакостницы, медведя видят, и орут да кружат, и если от нас не отстанут, то по воронью стрельцы непременно узнают, где мы прячемся. До темна бы нам продержаться, вороны на ночь спать сядут, угомоняться, тогда и оторвемся от погони.
***
Стрельцы в лодках услыхав эхо выстрела перестали грести.
- Что-то случилось, надо вернуться, - решил десятник, и дал распоряжение разворачиваться.
- Обман это! Остяк-проводник убег! – увидав что Паршук убежал с берега, закричал подьячий.
Стрельцы налегли на весла и через некоторое время вышли на Обь.
Там им предстала следующая картина.
Струг, подхваченный течением, находился уже далеко. Было видно, как кормчий с подручным крепили парус и пытались направить свое судно обратно.
По бортам махая руками кричали подьячие с дьяком: - Никита богохульник был, шамана освободил. Ловите его!
Десятник, спрыгнув на берег, прислушался к птичьему гаму.
- Далеко не уйдут! За мной, - приказал он подчиненным.
Продолжение: http://proza.ru/2021/09/02/667