ГРОЗА
***
Надвигалась гроза…
На улице было темно и душно. Горизонт озаряли яркие вспышки. Пахло озоном и еще чем-то. Ветер мел куски полиэтилена по грязной улице. В переулке из последних сил, под натиском ветра, кренилась старая акация. Дерево скребло своими ветвями оштукатуренные стены двух зданий, между которыми ему посчастливилось вырасти.
Тучи сгущались и осыпали землю искрами молний. Разряд угодил в основание дерева, и оно с треском завалилось на бок. От его падения на штукатурке остались следы, будто кого-то огромного тащили здесь вопреки его желанию.
От удара о землю акацию расщепило на две части, меньшую из которых отбросило в сторону. Ветка стукнула по ржавой железяке, приваренной к металлической раме проема у самого основания стены, затолкав ее вовнутрь маленькой и темной комнатушки.
Через пару минут в образовавшемся проеме показалось запачканное лицо девушки. Она щурилась, глядя на горящую половину акации.
Постепенно, будто сомневаясь в правильности своих действий, девушка протиснулась в проем и выбралась на улицу. Ступая босыми ногами по еще горячему асфальту, она пошла к началу переулка. Позади нее от полыхающей акации мусорные баки занялись синим пламенем.
Очередной разряд застал ее на бегу. От хлопка молнии девушка вскрикнула и упала без чувств. После молнии последовал грозовой разряд и следом на землю обрушился ливень.
Дождь лил крупными смачными каплями, от удара которых первые несколько секунд возле самой земли вздымались пыльные облачка. Через несколько минут по улицам потянулись широкие ручьи.
Вода падала на лицо девушки, смывая многодневную грязь, затекала в здание через проем в стене, заливала горящую акацию. Дождь смывал слои пыли, смывал следы, оставленные в пыли, будто стирал память, накопившуюся за время засухи.
***
Девушка шла по длинному серому коридору. Белый свет заливал все вокруг, резал глаза, проникал в сознание и вымарывал его. Ее серые, как стены коридора, тапки шаркали по выцветшему линолеуму. Когда она передвигала ноги, из-под них шел звук, рвущейся бумаги. Шкрак. Шкрак.
Только белый свет и этот Шкрак. И никаких мыслей. Шкрак. Слева и справа от девушки проплывали серые двери. Шкрак. Кто-то в белом прошел мимо. Шкрак.
Она повернула голову к своему попутчику, точнее провожатому. Он что-то сказал, она не разобрала, хотела переспросить, но этот свет…
Они остановились возле решетки. Провожатый приложил карту к считывателю. Раздался звонок и дверь отошла от магнитного замка.
Провожатый потянул ее за руку, и она прошаркала дальше. Ее голубые глаза ничего не выражали, они смотрели на все сразу и как бы сквозь все. В уголке ее изогнутых губ застыл комочек утренней каши, но она не обращала на это внимания. Со стороны казалось, что она далеко-далеко от данного места, но так можно было сказать о многих его обитателей.
Они остановились возле серой двери, которых здесь было множество. Только эта отличалась от остальных надписью висевшей на уровне глаз:
Доктор Королев И. А.
***
За табличкой располагался просторный кабинет. В отличие от серых стен коридора, стены кабинета были оклеены в бежевые обои. В большое зарешеченное окно лился солнечный свет, а в вечерние часы его сменял мягкий, теплый свет потолочных светильников.
Все в кабинете было наполнено особой атмосферой: коричневый диван, дубовый шкаф для бумаг. И от белой кушетки не несло больницей, даже она вписывалась в приятный интерьер кабинета. Идиллию нарушал лишь стойкий запах никотина, витавший в воздухе.
За столом у окна сидел молодой мужчина. Он склонился над каким-то бланком, как ученик за страничкой с чистописанием.
Когда хлопнула дверь, мужчина распрямился и взглянул на часы, висевшие над дверью.
- Иван Александрович, привели. – Сказал один из санитаров.
- Спасибо, Андрей Николаевич! – Молодой человек перевернул бланк и привстал из-за стола.
Сопровождающие девушку вышли за дверь. Молодой человек достал из ящика диктофон и обошел стол.
- Доброе утро, Марина Николаевна! – Девушка стояла глядя на картину на стене. – Как ваши дела сегодня?
Он нажал кнопку записи.
« Восьмой день наблюдения за больной. Пациентка Крылова Марина Николаевна, двадцать шесть лет. Предполагаемый диагноз: мутизм с признаками афазии».
- Марин Николаевна, - он взял ее за руку, на ладонях были наложены бинты, нащупал пульс, засек время – ага, шестьдесят четыре.
Нажал кнопку записи:
«Пульс стабилен, 64 удара. Из записи сестры давление в норме. Гематомы начинают рассасываться. И по-прежнему не идет на контакт.»
Он выключил запись, еще раз посмотрел на пациентку и крикнул:
- Забирайте!
Как по волшебству, в дверях появились два крепких парня и увели девушку из кабинета.
После их ухода Королев прошептал вслух:
- И по-прежнему наши дела никак…
***
За окном уже стемнело, а Иван Александрович все еще сидел у себя в кабинете в той же позе над личными делами больных.
Тишину в кабинете нарушало легкое шуршание кондиционера, да периодичное подрагивание холодильника.
За последние пару месяцев пациентов в клинике прибавилось - то ли жара так действовала на людей, то ли очередная волна кризиса заставляет все больше народу отключать сознание и путешествовать за пределами реальности. Конечно, проще отключиться и не думать о счетах, низких доходах, высоких ценах постоянно постукивающей по виску очередной даты платежа за кредит. Было бы здорово забыть все в один момент!
Но, к сожалению, наш мозг так устроен, что он беспокоится (если ты сознательный гражданин), переживает, мучается. Либо все отключает и ты бессознательный овощ. А это слишком большая плата, даже в сравнении с платой за ипотеку.
- Кстати об ипотеке! – снова вслух сказал Королев и оживил компьютер. Говорить вслух было его привычкой одинокого человека, который говорит, то с телевизором, то с подопытными мышами на работе.
Разобравшись с платежом, Иван Александрович начал складывать дела по стопкам. На его столе царил полнейший порядок (как и в голове, говорил он сам себе) и он старался его поддерживать, не доводя дело до паранойи.
На мыслях о паранойи он замер, вспомнив о Крыловой. Достал из ящика диктофон.
«Добавить к делу Крыловой. Необходимо попробовать гипноз для определения причины кататонического состояния. Несомненно, причиной афазии являются травмы, полученные в результате содержания ее в плену у похитителя, но необходимо определить, что это - защитный механизм организма, либо посттравматический шок.»
Он склонялся к защитному механизму, но как профессионал, не мог отрицать ни одну из версий. И хотя за неделю он не продвинулся в психическом излечении пациентки, это не умоляло его умений и знаний.
Каждый раз после работы Иван Александрович гулял. Хотя бы часть пути до дома он проходил пешком, и специально ради этого парковался в паре кварталов от клиники. Сегодняшний вечер не стал исключением. Он брел по асфальтированной дорожке перед клиникой, по кругу большой клумбы. Из окна блока Д слышались крики.
Он посмотрел наверх, луна улыбалась ему желтозубой ухмылкой. Она мелькала сквозь ветви деревьев растущих по краям тропинки ведущей к парковке.
Сорока минутами позже, молодой доктор запер за собой дверь в своей небольшой квартирке на краю города. Разогретый ужин был не хуже, чем вчера. Разобравшись с ужином, Иван Александрович взял книгу, на корешке которой было написано золотыми буквами «Скрытые возможности разума», и лег на диван.
***
В десять тридцать вечера в блоке Д автоматически погас свет, а через несколько секунд в коридоре загудели дежурные лампы. В палате номер семь (вот уж где не скажешь счастливое число) девушка подтянула под себя ноги и начала раскачиваться из стороны в сторону.
Она будет качаться так, пока силы не покинут ее побитое и раненное тело. Несмотря на транквилизаторы, она будет всхлипывать во сне, который будет наполнен непонятными образами, вырванными из глубин ее сознания.
Ближе к утру, во сне она видит маленькую белокурую девочку, которая поведет ее за руку на край бесконечного зеленого поля со словами: «Здесь нас не найдут и не обидят» она будет уводить ее все дальше и дальше по полю. Все дальше от реального мира.
***
Девочка стала приходить к Марине через неделю после похищения. Она рассказывала ей, что есть местечко, в котором злой человек не найдет их. Это чудный домик (домик на опушке, так звала его девчушка со светлыми кудрями) посреди леса, очень похожий на дом бабушки.
Марина боялась, что человек узнает о девочке и домике. Узнает и накажет ее. Тем более, что он наказывал ее за любую провинность. Он наказывал за остатки пищи на тарелке, за испачканную посуду, поэтому Марине приходилось каждый раз вылизывать их.
Под страхом наказания Марина не решалась отправиться в это приятное и тайное место с девочкой. Но, в конце концов, она все же поддалась на уговоры и отправилась в домик на опушке.
***
По средам Иван Александрович не приходил в клинику. В среду он направлялся на своем стареньком форде в другую сторону. Он надевал такой же белый халат, но добавлял к нему перчатки и шапочку с защитными очками.
В среду он принимал участие в разработках лекарственных средств для одной фармакологической компании.
Эти среды он называл свободное время, т.к. исследования проводились до 16:00 и оставшиеся пару часов можно было посвятить своим делам, которые по договоренности с руководством компании, он проводил на их оборудовании.
Иван Александрович содержал на своем рабочем месте некое подобие своей клиники, только в миниатюре. Вместо пациентов там находились две мыши: Рикки 6 и Микки 8. Цифровые обозначения Королев использовал для экономии времени, чтобы не отвлекаться на поиск новых кличек. Кто-то скажет, что это бессердечно, но мир бессердечен, а трепет по отношению к лабораторным крысам и мышам можно увидеть только в сахарных блокбастерах Голливуда. В конце концов, электрик не плачет над каждым отрезанным им проводом. А Рикки и Микки служат высокой цели – являясь проводниками в мир исцеления пациентов.
В своем подсобном хозяйстве доктор Королев вгонял испытуемых в состояние стресса (шумовыми и прочими раздражителями). Тех, кто был посильнее (Микки 3, например), доводил до депрессии, после прописывал «больным» препараты собственного производства и собственной формулы.
На данном этапе оба пациента прибывали в состоянии регулярного стресса на протяжении трех недель (через день Иван Александрович приезжал в лабораторию и грохотал по пятнадцать минут), на следующей неделе Рикки 6 начнет получать препарат 1824, а Микки 8 стандартные успокоительные.
За основу 1824 он взял Фенибут, но добавил несколько собственных компонентов для усиления и закрепления действия. Со следующей недели по графику запланировано начало лечения, а пока можно посвятить остаток дня доработкам формулы 1824.
Иван Александрович уселся за ноутбук и погрузился в свои записи…
***
Крылову привели без четверти десять. Девушка все так же была замкнута и не шла на контакт. Согласно графика посещений, сегодня была назначена встреча со следователем по ее делу. Встречи проходили под присмотром лечащего врача и одного из санитаров, на всякий случай. В клинике давно не было никаких случаев, если задуматься, последний произошел года четыре назад.
Иван Александрович только устроился на временную ставку замещающего психиатра. И один из пациентов после вопросов следователя, начал гавкать и покусал полицейского.
Страж закона отделался девятью уколами в живот, а клиника утвердила приказ о составе рабочей группы при посещении ненормально активных пациентов представителями органов власти и иных гостевых визитах. Под понятием ненормально активный подразумевалось как очень буйные, так и крайне замкнутые личности (иногда группа личностей в одной).
Марина Николаевна Крылова подпадала под понятие ненормально активного пациента. Королев не сомневался в ее уровне агрессии, но правила требовали наличие санитара.
Следователь докурил свой Кент и потушил окурок в фарфоровой пепельнице стилизованной под консервную банку. Надпись «бычки в томате» вызвала у него легкую ухмылку, каждый раз, когда он подносил к ней свои желтоватые пальцы.
- Что мне нравится у вас, Иван Александрович, так это то, что вы сохранили клочок разумности в нашем зацикленном на ЗОЖе мире. У вас так запросто можно покурить и поразмыслить прямо в кабинете.
Он напоминал Королеву бульдога и, так же, как и представители этой породы собак, полицейский посапывал и приплямкивал во время разговора. Хотя детектив, наверное, так и должен выглядеть, размышлял про себя Королев, такой же забавный и в тоже время цепкий.
Тем временем следователь продолжал:
- Вот у нас ввели в отделе запрет, наставили датчиков, теперь, чтобы покурить, нужно топать на улицу, а до курилки метров семьдесят, где как скотина в загоне подымишь и бегом мчишь назад.
- Это издержки нашей профессии, Андрей Андреевич…
- Можно просто Андрей, – Перебил следователь доктора, – Не люблю всей этой пафосности. Андрей Андреевич был мой папа, а я просто Андрей. Да, так и быстрее.
- Хорошо, Андрей. Так вот это издержки профессии, общаясь с таким количеством людей с расстройствами, приходится как-то себя расслаблять, отвлекаться что ли. Кто-то считает вслух, кто-то рвет бумагу. Я вот курю. Петров принимал седативные и переехал из соседнего кабинета в одну из палат блока Д. А за клочок разумности, спасибо конечно.
Крылову завели в кабинет и усадили на диван. Ее взгляд не выражал ровным счетом ничего. В уголке рта опять засохла еда. Иван Александрович сделал себе пометку в блокнот дать указание нянечке повнимательнее относиться к пациентам и кивнул следователю в знак того, что можно приступать.
Полицейский подошел ближе, но не в плотную и повел свой опрос:
- Марина Николаевна, здравствуйте! – реакции не последовало, – Меня зовут Маслов Андрей Андреевич. Что вы можете рассказать о случившемся? Вы помните, как попали в тот подвал?
Маслов посмотрел на доктора, как бы взывая о помощи. Иван Александрович смотрел на отрешённую Крылову и думал о Рикки и Микки, до такого состояния они доходили за семь – восемь манипуляций с шумовыми эффектами и ярким светом. Крылова была чьей-то подопытной мышкой. И, как и со своими подопытными мышками он не смог продвинуться в лечении Крыловой ни на шаг.
- Иван? – донесся из далека голос Маслова.
- Да-да, Андрей Андреевич. Как я и говорил, пациент не реагирует ни на какие раздражители. Если у вас больше нет вопросов, то позвольте увести ее в палату, дабы не усугублять и без того тяжелое состояние.
- Да, конечно!- Маслов развел руками.
Дверь закрылась, и в кабинете остались Королев и следователь. Маслов затянулся и, выпустив клуб дыма сказал:
- С тех пор как мы ее нашли, она не проронила ни звука?
- Полный ноль, абсолютное отторжение. Она замкнулась в себе. – Подтвердил доктор.
- Мы бы ее не нашли, если бы не горящая акация в том тупике. Она сидела, держась за голову, а дождь хлестал как из ведра. Я сначала не разобрал и думал это собака сидит. Она сидела и пыталась поймать капли дождя ртом.
Мы и мучителя ее нашли совершенно случайно. Видимо, молния попала в дерево, и оно веткой выбило окно. А в тот момент Иванов стоял, прям под этим окном. Он уже начинал приходить в себя, когда я заглянул во внутрь.
Я сто раз проезжал мимо этого дома и честно сказать, никогда бы не подумал, что этот Иванов держит ее практически у нас под носом. Если бы не непогода в тот день, не понятно, сколько бы еще она просидела в той коморке, дело плавно начинало переходить в разряд «висяка».
Следователь ходил по кабинету, выпуская дым после каждой фразы. Затем он остановился и с досадой произнес:
- А самое обидное, что этого гада признают невменяемым и они с Крыловой будут тут жить по соседству.
- Как не грустно это признать, – Иван Александрович затушил окурок в «бычках в томате», - но это факт. Иванов шизофреник и останется у нас до подтверждения обратного, либо пока его бездыханное тело не пойдет на пользу науки.
После ухода Маслова Иван Александрович решил навестить Крылову, в палатах как раз должны были убираться.
Крупная в возрасте санитарка, мыла пол.
- А, Иван Александрович, здравствуйте, доктор! – Сдувая выбившуюся седую прядь, и не отрываясь от процесса, поприветствовала санитарка. – Я уже заканчиваю. Мариночка, как всегда, без проблем. Вот у кого приятно убирать, всегда на полу ни крошки, на столе чистота!
- Да это ее полгода Иванов трен… дрессировал – запнулся Королев - не самыми гуманными методами.
Иван Александрович прошел вглубь палаты, Крыловой не было у себя, во время уборки пациенты (не буйные пациенты) гуляли во внутреннем дворе блока Д.
- Я знаете что заметил, Клавдия, - Королев стал возле маленького зарешеченного оконца - Марина Николаевна уже дважды ко мне приходила со следами каши на лице.
- Так оно и ясно – Клавдия дотирала порожек – Ее медбратья готовили последние разы вот и не досмотрели. Я прослежу.
- Спасибо, Клавдия, сейчас тяжело найти ответственных сотрудников, а мы все же работаем с людьми, пусть и в таком состоянии. Я думаю, если создать определенные условия, комфорт что ли, то так проще их будет вернуть в общество и к нормальной жизни. Или хотя бы часть из них, если они еще не ушли далеко в себя.
Под окном на серой лавочке сидела Марина и смотрела на мир сквозь окошко уютного бабушкиного домика на опушке прекрасного зеленого леса…
***
Рикки и Микки две недели принимали препарат, но по-прежнему вздрагивали от любого хлопка. При всем при том Микки начал заваливаться на спинку и судорожно дрыгал лапками.
Очередной месяц коту под хвост, но Королев не расстраивался. Тем более, что найти препарат для него было скорее хобби. Хобби, на которое он тратил огромное количество, нет, не времени, а огромное количество собственных средств. Хотя это никогда не было для него проблемой.
У него не было никого. Женат он был на работе, а хобби - это одно из направлений его работы. А подработка на фармкомпанию приносила дохода больше, чем на основной работе.
Поэтому недостатка в средствах Иван Александрович не испытывал. Недостаток был в самореализации. Мечта о лекарстве, которое сможет исцелить израненный разум человека, не покидала его не на минуту. Она была с ним с того самого момента, когда скорая помощь увезла его бабушку. Бабушка за час до возвращения тогда еще Вани из школы, состригла с себя все волосы, а затем смешала их с состриженной шерстью с персидского кота, полила оливковым маслом и ела под повтор одного из выпусков передачи «Следствие вели с …».
Бабуля была самым близким и единственным членом семьи Вани Королева, поэтому тогда, глядя на удаляющуюся скорую он твердо решил кем станет и о чем мечтает больше всего.
Помочь бабуле Иван Александрович не смог. Два года назад она скончалась в клинике, в которой он работал. Через шестнадцать лет после волосяной трапезы, бабуля прогуливалась по аллее во внутреннем дворе блока А (блок с самыми спокойными пациентами) и вдруг разбежалась, и попыталась головой пробить местный клен. Клен оказался прочней.
С того времени Иван Александрович остался один на один с кучей шизофреников, аутистов, диссоциативными и прочими личностями, а так же мечтой помочь им всем вернуться в нормальную жизнь и нормальное общество.
***
Уже несколько месяцев ему приходилось терпеть общество санитаров и санитарок. Они называли их нормальными людьми. Но разве могут нормальные люди быть такими свиньями?
От неряхи-санитарки вечно разило потом, она махала своей грязной тряпкой оставляя следы по всей комнате. Когда она уходила, он брал с кровати простынь и начищал всю палату до блеска. Да и как можно по- другому?
Он тер ножки кровати, представляя как в палату войдет мама, увидит в каком порядке он ее встречает и тогда она уж точно не накажет своего грязного мальчишку.
И он будет ее ждать, он всегда ее ждал. Он знает, что она обязательно придет и проверит, насколько чиста его комната. И комната будет чистой несмотря на то, что сюда приходят все эти грязнули и пачкают все вокруг.
За уборкой Иванов погрузился в свои воспоминания.
***
Мама всегда любила чистоту. В их крохотной хрущевке царил идеальный порядок. Стол на кухне был завешен белоснежной скатертью, в серванте не было даже намека на пыль. Казалось даже солнечные лучи, проникавшие через окно, не поднимают мелкие пылинки.
Он играл в своей комнате со своими любимыми солдатиками, когда из ванной он услышал маму:
- Димочка, иди-ка сюда! – он сразу понял, что где-то что-то упустил. Только когда он что-то упускал из вида, мама звала его Димочка. Во все остальные дни он был Димкой.
По пути в ванну он пытался вспомнить, где мог допустить прокол, чтобы хоть как-то подготовится к нагоняю.
Он потянул начищенную до блеска ручку двери, мама стояла с пачкой каустика и тряпкой в руках и смотрела поверх его головы:
- Димочка, мы так обрастем с тобой грязью! Смотри, что ты оставил для меня в унитазе. На, любимая мамочка, любуйся, что для тебя припас грязный мальчишка!
После слов «в унитазе», на него как ком грязи свалилась мысль: «как он мог забыть воспользоваться ершиком?» Теперь точно не избежать взбучки, а что он хотел, если он всего лишь грязный мальчишка. Он так сильно хотел поиграть в солдатиков, что как только в унитазе забурлила смываемая вода, он натянул штаны и помчал в свою комнату. Теперь, похоже, о солдатиках придется забыть.
- Димочка, ты хочешь мне что-то сказать? – Она поправила невидимую прядь, скорее для порядка махнув рукой по своим волосам, собранным в строгий пучок. – Или ты хочешь опозорить свою мамочку, если вдруг к нам придут гости?
- Мамочка, я все уберу, вытру до последней крошки.
- Конечно, теперь ты вытрешь, а что мешало сделать все сразу и не подтверждать лишний раз, что ты грязный мальчишка. – Она замахнулась тряпкой на сжавшегося в комок паренька, но потом осеклась. – Ладно, Димочка, сегодня у меня хорошее настроение, ты сам все исправь, а я пойду, вытру пыль в серванте.
Мама протянула ему пачку с каустической содой, тряпку и указала пальцем на дно унитаза, где на идеально белой поверхности были видны две мелкие коричневые полосочки.
И это было самым страшным, это было хуже любого физического наказания, потому что все не ограничится смыванием полосочек в унитазе, мама обязательно добавит, что-то еще, чтобы грязный мальчишка прочувствовал на себе и понял всю глубину своего падения. И в подтверждение его мыслей мама добавила:
- Заодно протри кафель! – и закрыла дверь.
Через час она его выпустила из ванной, он потопал в свою комнату, навсегда усвоив, что лучше ершиком воспользоваться сразу, чем потом еще две недели не иметь возможности нормально держать солдатиков разъеденными содой руками…
Открывшаяся дверь в палату вырвала его из тех воспоминаний. Вошедший санитар не обратил внимания, на то, как пациент, стоя возле кровати потирает руки в шрамах.
- Одевайтесь, время идти к доктору Королеву.
***
Иван Александрович перечитывал записи после беседы с Ивановым. На лицо маниакальное расстройство, вызванное травмами, полученными в детстве. Мать была помешана на чистоте и от сына требовала того же самого.
Иванов вырос и проделывал все то же самое со своими жертвами, которые были внешне похожи на его мать.
Вот собственно и все. Королев закрыл тетрадь. Тут и лечить особо нечего. Он забит матерью до маниакального расстройства. И чисто по-человечески Королев его ненавидел за то, что он сделал с девушкой и возможно не с одной. Следователь говорил, что подтверждено еще минимум два случая, но куда делись жертвы пока непонятно. Следствие предполагает, что девушек он растворил в химии, либо где-то спрятал трупы.
Но с другой стороны Иван Александрович был врачом и он должен и хотел помочь своему пациенту, который так же подпадает под специфику его работы: расстройство, вызванное колоссальным стрессом.
Иван Александрович, откинулся на кресле, потер заросшую щетиной бороду и закурил, погрузившись в свои мысли.
***
Марина сидела на скамейке во внутреннем дворе. До приема лекарств еще оставался час, поэтому сиделка могла посидеть рядом просто в тишине. Она не приносила неудобств своим надсмотрщикам, лишь изредка могла вздрогнуть. Это случалось как раз, когда предыдущая доза лекарства прекращала свое действие, а новую еще не успевали дать.
Вот и сейчас она, точнее ее тело сидело на лавке, а в своем запутанном сознании Марина возвращалась в логово своего мучителя, который должен был принести ей еду. И она должна была покинуть убежище, созданное в ее воображении, чтобы он не сильно злился. Она махала светловолосой девчонке, постепенно удаляясь от нее и все быстрее приближаясь в мрачную и серую коморку Иванова.
С металлическим скрежетом открылась входная дверь. Он как обычно зашел с подносом, который держал своими тонкими пальцами в латексных перчатках.
- Здравствуй, мама! – Он называл ее мамой и любые заверения, что она не его мама, не имели никакого положительного результата. – Ты проголодалась?
И Иванов ставил на пол поднос с едой. Несмотря на жуткий голод, а ее мучитель приходил далеко не каждый день, Марина старалась, есть как можно аккуратнее. Ведь за любую крошку на полу он начинал ее бить и что еще хуже, заставлял чистить пол хлоркой.
Ее руки были изъедены химией. Кто он и почему он называет ее мамой, она не знала. Она начала есть, и кусочек хлеба вывалился из трясущихся от голода рук.
- Мама, да ты у нас грязная девчонка! – Сказал ее мучитель. И отвесил ей затрещину…
Королев курил, глядя в окно на девушку, сидящую на скамейке. Она отрешенно смотрела вдаль и вдруг неожиданно дернулась, как от удара невидимой рукой.
Через минуту ее взяла под руки сиделка и повела в помещение блока Д.
***
Дома его ждал пустой холодильник. Он треснул себя по лбу, потому что совершенно забыл про еду. За собственными раздумьями он и не подумал заехать в супермаркет.
- Конечно, - сказал он холодильнику, – поесть мы забываем, а если нас кто обидел или не дай бог мучал, мозг помнит.
Доктор Королев вышел на улицу и направился в местный Магнит у дома. Можно сказать у дома, топать до него четыре квартала, но он не жаловался. Еще одна возможность прогуляться и поразмышлять.
Остановившись на мгновение, прикурив от зажигалки, Иван Александрович пошел за продуктами.
На улице была прекрасная погода. Солнца не было видно из-за собравшихся туч, но было по-летнему тепло. Ветра не было и казалось, что листья замерли в ожидании чего-то.
Иван Александрович не спеша двигался в сторону магазина, то и дело прокручивал в голове момент с тем, как у Марины откинулась голова, будто от удара невидимой рукой.
Насколько сильны были ее воспоминания, насколько сильно въелись в мозг события пережитые ею? На его подработке, точнее в его маленьком хобби намечался прорыв, Рикки и Микки держаться максимально долго из всех предыдущих мышей. И возможно, их скоро придется заменить, но это был первый шаг к возможному открытию. И все больше Королев склонялся к тому, что помимо самого средства нужно проводить дополнительные манипуляции с пациентом (возможно гипноз и вызов приятных воспоминаний, либо музыка, связанная с приятными воспоминаниями).
Королев сплюнул три раза через плечо, жест вышел на автомате и сильно удивил выходящую из магазина бабулю. После того, как двери закрылись за вошедшим доктором, она стояла несколько секунд глядя на дверь, потом плюнула ему в след и показала фигу.
***
Рикки и Микки топтались по лабиринту и было ясно, Иван Александрович рано обрадовался и сделал выводы, что препарат помогает. Микки подтягивал задние лапки, а это признак скорого инфаркта от перенесенного стресса.
Иван Александрович, открыл задвижку на лабиринте и пересадил крыс в клетку, теперь оставалось ждать и заполнять статистические данные для отчетности.
В блокноте он сделал пометку:
- Препараты, вводимые в организм через рот, либо посредством инъекций не приносят должного эффекта. И приходится ограничиваться определенными дозировками средства и давать их пациенту постоянно. Требуются дополнительные стимуляции мозговой деятельности.
Он закрыл блокнот.
Это был прогресс, но не то, чего он желал, мечтал достичь. На текущий момент его препарат был еще одним препаратом из миллиона седативных средств, доступных всему миру. Затуманивал разум, отдалял от проблемы, но абсолютно не менял сути.
То есть, чтобы пробиться на рынок нужно получить поддержку инвестора, или даже не одного, что в принципе не очень реально.
Королев выключил ноутбук и уставился в стену. Сегодня вечером Иван Александрович решил и себе затуманить разум, общедоступным алкоспособом.
Выйдя из машины, Иван Александрович откупорил бутылочку крафтового пива:
- Для разминки! – сказал он вслух и отпил из горла.
Горло закололи газы и на глаза навернулись слезы. Он достал сигарету и смачно отрыгнул скопившийся воздух.
Сидя за столом на кухне ожидая, когда пельмени будут готовы, а «Русский стандарт» хорошенько охладится, доктор Королев продолжил путь к затуманиванию разума. Телевизор фоном дополнял картину холостятского ужина. На столе лежали сухари из черного хлеба, запах маринованных огурцов перемежался с запахом вареных пельменей, вторая бутылка пива оставалась полной на треть.
В такие минуты, когда нужно чего-то дождаться и нечем себя занять, Ивана Александровича посещали хмурые мысли. Это мгновение не было исключением. Он сидел, глядя на поднимающийся пар от кастрюли с пельменями, сигарета дымилась в пепельнице, а сознание блуждало по своим делам:
- Неужели нет в мире ничего, если говорить откровенно, кроме колес-наркотиков, что смогло бы помочь сознанию пережить стресс? – его внутренний голос звучал как в лектории звонко и доходчиво. – Неужели я не смогу добиться прогресса в этом направлении? Что-то нужно решать.
Он допил пиво и пошел сливать воду из кастрюли…
Через минут сорок, на тарелке лежала пара подостывших пельменей в жиру от растопленного масла, надкусанный огурец и почти пустая бутылка водки. Сквозь висящую на кухне сигаретную дымку он посмотрел на телевизор. По телевизору начинался какой-то голливудский фильм.
Иван Александрович налил в рюмку еще водки и потянулся за сигаретами. В пустой пачке были только крошки табака.
- Твою мать! – воскликнул он посреди кухни.
Одевшись по-быстрому, он поплелся в магазин. Дверь подъезда открылась под писк домофона. На улице шел дождь.
- Твою мать! - повторил Королев. Благо до магазина каких-то два дома.
Доктор побежал зигзагами из-за хмельной головы и падающих на нее холодных капель. Ветер гнул единственную во дворе сосну.
В магазине вместе с сигаретами Иван Александрович купил еще пива, так как после пробежки под холодным дождем хмель начал улетучиваться, а это в сегодняшние планы не входило. Раскаты грома на улице говорили о том, что гроза только начинается и Королев не планировал ее запомнить.
Возвращаясь назад, пришлось обегать сосну за несколько метров, под ней скопилась огромная лужа. На бегу, Иван Александрович услышал, или скорее почувствовал, как воздух вокруг потрескивает. В этот момент его ослепила яркая вспышка, в ушах запищало, раздался треск (как от ломающегося дерева), а после его накрыла темнота.
***
Пациенты блока Д весь день находились в нервозном состоянии: кто-то визжал, кто-то вскрикивал, кто-то раскачивался, издавал монотонные звуки на манер якутских шаманов. Палаты Крыловой и Иванова не были исключением. Все переживали грозу.
Крылова Марина вздрагивала от каждого раската грома. А когда начались вспышки молнии, она забилась под кровать и тихо заскулила. Действие седативных прекратилось полчаса назад, до новой порции оставалось тридцать минут.
Эти тридцать минут были самыми трудными и мучительными для Крыловой. Дневной свет тускнел до тонкой полосочки в углу палаты, а искусственные лампы еще не заполнили ее стены своим жужжанием.
Иванов расхаживал по своей палате, слегка сгорбившись, с тряпкой в руках. Гром оказывал на него магическое воздействие, заставлял его сгибаться еще сильнее. Он двигался все быстрее, переходя на бег. При этом он равнял стул, стол и одеяло на кровати.
- Сначала меня бросила моя грязнуля-мать, теперь заперли в этой грязи! – Он остановился на секунду и стер невидимую пыль со стола. – Ну ладно, ну ладно…
Непогода набрала свои обороты и в завершение светозвукового представления, выплеснулась на землю потоками воды.
***
- Наденька, ну как у нас дела? – Седой врач поднял взгляд поверх очков на вошедшую в кабинет медсестру и отложил в сторону бумаги. – Смотрю, пошел дождь, теперь «посетителей» поубавится. Давление сейчас спадет, а с ним и людям станет полегче.
Наденька положила стопку историй болезней на край стола.
- Семен Арнольдович, сегодня поступило четверо. Но один по-прежнему без сознания. – Она теребила край халата миниатюрными пальчиками.
- Да, да контузия! Придет в сознание, зовите. – Врач продолжал делать пометки у себя в документах.
Наденька вышла из кабинета и пошла пить чай. Она любила ночные смены, когда больница замирала и тишину нарушали только попискивания приборов, доносившиеся из палат.
Через час она пройдет по палатам и проверит всех тяжелых. Несмотря на все приборы и датчики, установленные у тяжелобольных, она проходила два-три раза за ночь и проверяла состояние пациентов. Эту привычку мог нарушить только экстренный случай, когда пациента привозили ночью.
Сегодня на улице лил дождь, постепенно стих ветер, и как сказал Семен Арнольдович, с изменением давления и людям стало полегче. Через час она отправилась на осмотр.
Наденька стояла в шестой палате, кардиограф выдавал мерное пиканье. Оба пациента были без сознания. Один уже полгода был без сознания, второго привезли сегодня. Документов при нем не было, поэтому в графе имя стоял прочерк.
Пациент с прочерком вместо имени ворочался во сне и постанывал.
***
Ему снился странный сон, он осознавал, что это сон. И с этим осознанием он хотел открыть глаза, но при этом он очень хотел спать. В борьбе с самим собой он начал ворочаться в кровати и в конце концов всё-таки открыл глаза.
Над ним склонился силуэт девушки, который казался ему очень знакомым, но он не мог вспомнить, где ее видел, да и образ был не четкий, размытый.
- Спросонья, - подумал мужчина и попытался встать, чтобы немного ее разглядеть.
Он приподнял голову и тут же уронил ее на подушку. Голову пронзила дикая боль, будто кто-то проткнул череп шилом. В это же время в ушах зашумело до писка. Девушка положила ему руку на плечо и что-то сказала. Он не разобрал из-за писка в ушах…
Наденька убрала руку и повторила:
- Сейчас позову доктора, потерпите! – и вышла из палаты.
***
Королев повертел головой, насколько это было возможно. Постоянный писк в ушах мешал сосредоточиться. Голова раскалывалась на части. Возле его кровати стоял седой мужчина в белом халате. Волосы были аккуратно подстрижены, на кончике носа висели маленькие квадратные очочки.
- Здравствуйте! – сказал седовласый мужчина. – Меня зовут Семен Арнольдович, я ваш врач.
- Э… - все что смог выжать из себя Королев. Он знал, что в ответ на эти слова обязательно нужно сказать что-то подобное, только вот он не помнил свой набор. Именно «набор» пришло ему в голову, потому что он не понимал и не знал, как называется этот перечень слов. – Э… - повторил Иван Александрович и попытался приподняться.
- Да вы не утруждайтесь, слишком мало времени прошло после травмы. – и он улыбнулся, будто понимал и сочувствовал Королеву.
Королев опустил голову и закрыл глаза. А седовласый, точнее Семен Арнольдович, продолжил:
- Наденька, дайте человеку снотворного. Завтра мы с ним пообщаемся.
Они направились с Наденькой в сторону процедурного кабинета.
- Семен Арнольдович, всегда восхищалась вами и тем, как вы можете себя держать, даже с … - она запнулась, подбирая слова и инстинктивно рукой затеребила край подола. – Даже с неблагополучными. Всегда вспоминаю про вас, когда работаю с ними.
- Это похвально, Надюшь! – Семен Арнольдович улыбнулся, – Все люди, нуждающиеся в помощи, должны ее получить и неважно, как вы сказали, на благополучие человека. Хотя в данном конкретном случае вы не правы – человек вполне себе благополучный.
- Как вы поняли? – не отрывая рук от подола, спросила Надя и ее щеки залились краской. – От него перегаром несет за три версты, и привезли его с улицы.
- Его выдали руки, у «неблагополучных» они не такие ухоженные. – Он улыбнулся и повернул в ответвление коридора к своему кабинету.
В палате стоял тяжелый запах перегара, который бил в нос и «резал глаза». Надя ставила укол пациенту без имени, не отрывая взгляда от его аккуратно подстриженных ногтей.
***
На следующее утро Королев чувствовал себя немного лучше, голова болела, но шум в ушах сходил на нет. Напротив Ивана Александровича сидел Семен Арнольдович и светил в глаза фонариком.
- В целом довольно не плохо, память скоро начнет возвращаться, думаю, через пару дней вы поедете домой. – Он утвердительно кивал головой, подтверждая все сказанное. – Для ускорения скажу, что нашли вас на улице, вы лежали в луже и были пьяны. Скорую вызвали из соседнего дома, мужчина вышел курить на балкон и увидел вас. Рядом стояла под зонтом какая-то пожилая женщина и сыпала проклятия в адрес пропойцы.
Семен Арнольдович хохотнул и продолжил:
- Рискну предположить вы живете где-то там, рядом, потому как вас привезли в куртке поверх майки и трениках с оттянутыми коленками. Если вам что-то скажет, то забрали вас с улицы Фрунзе. – Он замолчал, дал подумать Королеву. Не увидев в глазах осознания и просветления, Семен Арнольдович поправил очки и продолжил. – Вы были без документов, поэтому пока будете числиться у нас как Иванов. Если что-то вспомните - вот вам ручка и блокнот.
Он протянул Королеву блокнот в желтой обложке и черную ручку.
- Спасибо! Голова проходит, да и в ушах не так шумно уже, если что - припомню обязательно скажу. И спать очень хочется.
- Ну, так это нормально.
***
Этой ночью над городом снова гремела гроза. Молнии поблескивали в окне, как будто на улице толпа папарацци встречала звезд первой величины. Хотя звезд не было видно. Еще с вечера все небо от горизонта до горизонта затянуло черными покрывалами туч. Они окружали город в кольцо сумрака, отжимая территорию у солнечного света. Чем плотнее становилось кольцо сумрака, тем сильнее ветер метался по подворотням и улицам, поднимал клубы пыли, кружил пакеты и бумагу, вырванные из лап городских урн. А когда последний луч солнца пробежал через площадь Победы, скользнул по зданию администрации и скрылся за пологом туч, полил дождь.
Раскаты грома перемежались с разрядами молний. И сегодня ко вздрагивающей «команде» блока Д, присоединился еще один пациент, который лежал в шестой палате неврологического отделения второй клинической больницы.
***
Королев проснулся отдохнувшим. Взял блокнот и принялся делать пометки. Перед сном он много думал о том, что рассказал ему доктор и память начала постепенно возвращаться. Он не помнил своего имени, но вспомнил двор, в котором живет и, кажется, припоминал дом.
Он записывал подробности, которые открывались в его сознании и не заметил, как над ним слегка наклонившись, встала медсестра.
- Я вижу Вам уже легче. – Надя смутилась, когда увидела, что пациент заметил, как она смотрит в блокнот, - Простите, не хотела Вам мешать.
- Ничего. – Эта девушка ему кого-то напоминала, кого-то из той его жизни, до больницы. Кого-то кому он импонировал. – Это даже забавно. Надо ж своего имени не помню.
- Это бывает, ваш случай не самый сложный. Бывало и похуже. А бывало, отсюда уезжали не домой, а на Вишневую, в семьдесят четвертую.
У Ивана Александровича от слов «в семьдесят четвертую» закололо в солнечном сплетении. Он схватил блокнот и начал писать.
- А вы знаете, - он писал и одновременно сбивчиво объяснял медсестре. – А ведь я тоже из семьдесят четвертой.
Надюша хохотнула и положила руку ему на плечо, как бы успокаивая.
- Поверьте мне, были бы вы из семьдесят четвертой, я бы это поняла. Можно я буду звать вас Иван, так вроде поудобнее. – Королев кивнул. – Так вот, Иван, в семьдесят четвертой либо совсем…- Она постучала себя по виску. - Либо овощи. Вы не такой.
- Да, я знаю, что я не такой, овощ. – Заторопился объяснять Королев. – Я к тому, что я, кажется, там работаю санитаром, или врачом.
Надя расхохоталась и залилась краской.
- Я и не подумала. Простите. – Несмотря на извинения, она не могла сдержать вырывающийся хохот. – Это легко выяснить. Семен Арнольдович, сделает запрос. Я побегу. А вы, Иван, записывайте все-все.
- Хорошо, я стараюсь. Я точно там доктором работал, работаю…
***
После подтверждения личности, дня через три, к Королеву почти полностью вернулась память. Он шел на поправку, и Семен Арнольдович выписал его с больничным на месяц, либо до полного восстановления. Один раз в неделю его обязали посещать невролога по месту жительства.
Иван Александрович на всякий случай завел настенный календарь, на котором была нарисована довольная мыша с большим куском сыра. В календаре он отметил все важные даты, а также даты посещения врачей. График приема лекарств висел рядом с календарем.
Королев лежал на диване и восстанавливал события своей жизни. Глядя на календарь он вспомнил про Рикки и Микки.
Звонок в лабораторию не обрадовал доктора. Ему придется покупать новых Рикки и Микки. И чтобы сильно не напрягать память Иван Александрович решил начать новый отчет по жизням подопытных, новые Рикки и Микки. Собственно и новый Иван Александрович.
Он ухмыльнулся своей мысли и стал перечитывать записи своего блокнота, который он с недавних пор прозвал дневник.
На заднем фоне по телевизору шел какой-то фильм.
- Вот вроде и восстановил память. – Сказал он пустой комнате.
В это время в телевизоре два человека в темных очках вели беседу:
- Сколько раз ты стирал бедняжке память? – спросил первый.
- Два, три.
- Не волнуешься о побочном действии?
Дальше он уже не слушал. Королев вскочил и побежал к компьютеру, разговаривая сам с собой.
- Твою мать, это же люди в черном! А я раньше и не подумал бы об этом.
Он нашел сайт с пиратской копией фильма и стал пересматривать моменты со стиранием и восстановлением памяти.
***
Через месяц он был готов реализовать все то, что он продумал в теории пока был на больничном. Нынешней среды Королев ждал, как невеста бракосочетания.
Около шестнадцати часов Иван Александрович вышел на улицу и закурил. На проходной его ждал электрик, у которого как раз закончилась смена.
- Привет, Сереж! – Иван Александрович протянул руку худощавому мужчине в синем комбинезоне и сумкой с инструментами, перекинутой через плечо. На вид ему было лет тридцать – тридцать пять. Очки в узкой оправе были подняты на лоб. – Давай курнем и я покажу, чего от тебя хочу.
- Здравствуй, Вань! Конечно, я ж до пятницы совершенно свободен.- И он пожал протянутую руку. – Да ты весь дрожишь. Заболел что ли?
- Нет! Не терпится начать, у меня кажется прорыв! – Королев в одну затяжку скурил половину сигареты.
- Да не спеши так, а то легкие порвешь! – Сергей поправил очки и прикурил синий Бонд. – Если прорыв, то тебе к Васильевичу надо, к сантехнику, он у нас спец по ним.
Шутка немного расслабила Королева и немного отвлекла, от этого как бы прибавилось сил.
- Ну, вот что я примерно от тебя хочу. – Королев крутился над листами с чертежами и тыкал в них пальцем.
Сережа натянул на нос очки и молча смотрел.
- Чего молчишь? Я конечно не конструктор, но суть-то ты уловил? – Королев с мольбой во взгляде уставился на электрика.
- Да все я, Ванюша, понял. Не суетись, брат. Я уже думаю, как реализовать. – Сергей потер затылок. – Сейчас подумаем. В целом все возможно.
- Деньги не проблема.
- Успокойся, Рокфеллер! – Сергея забавляла та детская заинтересованность знакомого доктора. Ему и самому это было как вызов, он любил мастерить что-нибудь в свободное время. – Возможно, что-то придется докупить, из мелочевки, усилок я спаяю, к нему только запчасти нужны, а остальное… Короче, агент Кей, до завтра поприкину и сформирую список.
- Спасибо, Сереж, буду очень ждать. – И Королев затряс руку приятеля.
***
С Крыловой все было без изменений, она молчала при каждом посещении доктора Королева. Ее приводили, она сидела, уставившись в одну точку. Уже полгода она была обитателем блока Д. Лекарства возымели свой накопительный эффект, поэтому она больше не дергалась и не качалась. Гематомы рассосались, на пальцах затянулись ожоги от химических веществ, которыми Иванов заставлял ее тереть все вокруг, добиваясь чистоты. Из пациентки она превратилась в нечто милое, что украшало седьмую палату городской психиатрической клиники.
Сегодня она сидела в кабинете Королева на мягком бежевом диване. Луч теплого майского солнца блестел в ее волосах. В окошко задувал легкий ветерок, играя с бежевой шторой.
Королев делал пометки у себя в блокноте:
- Сеансы гипноза не приносят результата. Пациентка перешла в стадию глубокой блокады, возможно уже не получится вернуть ее в нормальное состояние.
Он закрыл блокнот. Крылова сидела глядя перед собой.
- Да, Марина Николаевна, похоже, я не знаю, как вам помочь. – Выработанным годами движением он достал из пачки сигарету. Раньше он не позволял себе курить при пациентах, но это был особый случай. За эти полгода он уже привык к Крыловой, и желание вылечить ее росло и крепло в нем вместе с его идеей, которую он сейчас реализовывал совместно с электриком Сергеем. – Но я буду думать, как это изменить. Я не могу оставить вас в таком виде. Это мой долг.
Королев подошел ближе и поправил выбившуюся на ее лицо прядь золотых волос. Сегодня на лице не было каши, и Марина показалась ему даже симпатичной, хотя он не рассматривал ее в таком смысле никогда. Скорее он воспринимал ее как второй шанс, как человека, которому он сможет помочь. Тем самым он хотел, как бы, закрыть свой долг перед бабушкой.
Марина, конечно, не подходила по возрасту, да и не были они с бабушкой похожи в принципе, но какая-то невидимая связь тянулась через года, вызывала чувство долга.
От таких мыслей желание помочь возросло в разы. Иван Александрович метнулся к журналу и в порыве стал заносить в отчет данные, которые позволили бы продолжать еженедельные визиты Королевой к нему на терапию. Чтобы ее не списали окончательно в ряды неизлечимых.
А Крылова сидела, не обращая внимания ни на луч солнца, ни на трепет легкого ветра, ни на самого доктора Королева.
***
Таким же безнадежным, или еще более безнадежным был Иванов. Он без устали тер стены, пол, дверь и всю палату. От этой его одержимости не спасали ни лекарства, ни терапия. Хотя в первом он нуждался больше, чем во втором. Но в виду содержания его за счет государства, в полной мере он не получал ни того, ни другого.
И так как он в целом не был опасен (о чем была соответствующая запись в истории болезни), его снабжали тем минимумом веществ, который бы не подорвал бюджет клиники и при этом не позволил бы проснуться в его голове маньяку, ищущему в каждой встречной девушке его давно почившую мать.
***
Через месяц после последней встречи с Королевым, Сергей притащил на проходную чемодан для поездок на отдых. Он очень торопился закончить, поэтому часть узлов была несколько большего размера, чем он планировал изначально. Да и Ваня теребил его каждый день в попытках узнать, как движется работа. Это несколько бесило, потому что Сергей и сам хотел побыстрее закончить, чтобы все-таки узнать, в чем он принимает участие и как все будет работать и, конечно, чтобы получить обещанный магарыч и употребить его с Заказчиком.
Крылов бежал ему навстречу, полы халаты развивались как плащ супергероя. В руках у него болталась клетка.
- Должно быть с крысами. – Подумал Сергей и поежился. Больше всего в жизни он не мог терпеть крыс и мышей, особенно белых. Хотя кого он пытается обмануть – любых.
- Ради магарыча стерплю. – Прошептал он вслух. – Тем более, он, наверное, это все проверит на них.
- Привет, Сереж, подержи – И Королев протянул ему клетку. – Я пропуск не найду, так спешил.
Сережа отпрыгнул от клетки, как вампир от распятия, и Королеву показалось, что он даже зашипел.
- Да он их боится. – Сквозь смех прохрипел усатый охранник, на проходной.
- Да что ж ты?.. – Королев с досады шлепнул клетку об пол и нашарил в заднем кармане джинсов пропуск. – Помчали некогда нам их бояться.
Через минут сорок они стояли на кухне Королева у раскрытого чемодана.
- Я корпус сначала от «Денди» взял, но кондиционеры в усилке грелись бы, поэтому перетянул все в старый системник, еще и кулер приладил. – Сережа с серьезным лицом объяснял нюансы производства.
- Сереж, ты ж понимаешь, что я в технике не шарю. От слова совсем. Мне что кондер, что кулер. – Иван Александрович чесал затылок. – Да я тоже так могу! Нозологический статус синдрома Брике и его связи с истерией и конверсионными реакциями, с одной стороны, и с ипохондрией – с другой, изучены еще недостаточно… – И он рассмеялся, глядя на округляющиеся глаза товарища.
- Ладно, Сереж, тащи сюда мышей. – И одергивая сам себя. – А да, тьфу ты. Приходи ко мне на гипноз я тебя подлечу. Земмифобия лечится.
- Сам себя лечи. – Огрызнулся Сергей.
- Я не могу себя лечить, я слишком дорого беру!
Королев принес клетку с мышами и поставил ее на стол. Из чемодана вытащил ламповую вспышку от старого фотоаппарата на стальном стержне, замотанном в резиновый чехол, рядом с клеткой поставил динамик, вставил вилку в розетку и навис над клеткой.
После минутного колебания, Королев вынул вилку из розетки и пошел за наушниками.
- Техника безопасности не повредит. – Сказал Сергею и протянул ему вторую пару со слегка обшарпанными ушами. - Надень вот. И встань сзади.
Сережа встал сзади, а Иван Александрович повторил процедуру включения и снова навис над клеткой.
Он повернул рукоятку регулятора мощности, и комната наполнилась потрескивающим шелестом. Иван Александрович, направил вспышку на Рикки и Микки, отвернулся и нажал на кнопку, замыкающую контакт.
Через мгновение раздался хлопок, комнату озарила яркая вспышка и в квартире выбыли автоматы, защищающие сеть. Хлопок был слышен даже через наушники, поэтому Королев не сразу расслышал Сергея:
- Ну как, получилось, Вань?
Королев открыл рот, выравнивая давление в ушах, писк в которых потихоньку сходил на нет.
- Сейчас посмотрим.
***
Мыши застыли посреди клетки в тех позах, в которых их застала вспышка. Они уставили свои красные невидящие глазки на Сергея и Ивана Александровича. У одной из них (У Микки) в пасти торчал кусочек не проглоченного корма, но это нисколько его не заботило. Казалось, что мир перестал существовать для двух представителей грызунов. Только поднимающиеся и опускающиеся бока выдавали в них признаки жизни.
- И че дальше? – раздалось из-за плеча Ивана Александровича. – У тебя теперь два памятника крысам?
- Сереж, я, как и ты, не знаю, что с ними. Я мог что-то предполагать, но тут полное отсутствие реакции. Понаблюдаем. Может по ходу что-то и прояснится. Ты будешь свидетелем нашего эксперимента.
- Может, поедим, жрать охота?! – Сережа похлопал по животу своего комбинезона.
- Конечно, я, правда, не очень голоден. – Иван Александрович смотрел на мышей и в мыслях строил различные теории. – Но за ними нужно наблюдать, а это можно делать и за едой.
Он перенес неподвижных Микки и Рикки, освобождая стол, установил напротив клетки треногу с камерой, подключенной к ноутбуку, и отправился на кухню.
- Пока готовим, можно размяться по чуть-чуть. – Королев достал из холодильника сыр и бутылку Pyrat XO.
***
Иван Александрович жал на кнопку перемотки, просматривая в ускоренном режиме запись с мышами. Собственно смотреть было не на что. Рикки и Микки стояли там, где он оставил их несколько часов назад.
Королев закурил и стал размышлять вслух:
- Интересно, где я мог ошибиться? Хотя прогресс на лицо, этим ребятам пофиг любой раздражитель. Они теперь тормоза тормозов. – Он выпустил колечко дыма в сторону клетки. – Абсолютно по барабану. Как будто у них все нервы спаялись в канат.
Он вспомнил кота, жившего во дворе. Бедолагу схватила за спину дворняга и начала трепать, каким-то чудом тот смог вырваться и убежать в подвал их пятиэтажки.
Через время кот начал выходить во двор, но был малоактивен, никто не слышал, как он мурлычет. Он просто подходил к людям, садился рядом и смотрел.
Основная масса ребят жалела раненого котейку, но были и такие, кто не упускал возможности поиздеваться – наступят ему на хвост (а тот молчит), и давили до тех пор, пока кот не выдернет хвост из-под ботинка.
Вспоминая детство, Королев решил воспользоваться опытом дворовых хулиганов – придавил хвост Микки пальцем.
Тот сначала не реагировал, но после, как и раненый кот выдернул хвост из-под пальца и отошел в сторону.
Королев побежал за камерой и блокнотом.
***
Через несколько дней Иван Александрович вынес Рикки и Микки в мусорный контейнер. Они отходили, вытаскивали хвосты, но не ели и не двигались.
Результат был занесен в блокнот, как прогресс в части борьбы с раздражителями, но эффект был не таким как того ожидал доктор Королев.
С двумя другими Рикки и Микки результат был идентичным. Они застыли и стояли в клетке, пока не переехали на свалку. Радовало Королева одно – прибор работал. Да, результаты были фатальными, но те несколько дней подопытные были абсолютно спокойны. Стабильно спокойны.
С Крыловой ситуация была похожа. Марина Николаевна была абсолютно спокойна – стабильно спокойна, но никакого улучшения самочувствия не было.
***
День был жарким, градусник за окном показывал +37 в тени и Королев вяло брел по аллее в сторону парковки. Воздух был плотным и отсутствие ветра только усиливало эффект духоты.
- Похоже, будет гроза. – Думал Иван Александрович, затягиваясь сигаретой. Мокрые от пота пальцы оставляли влажные следы на папиросной бумаге.
Что-то нужно делать с прибором, который они с Сергеем собрали. Чего-то не хватало во всей цепочке. Он вспоминал как сам попал в больницу.
Он бежал «между капель», стараясь не намокнуть. Возле дерева его застал раскат грома, потом вспышка и тишина. Следующее, что он помнил - как доктор осматривал его в больнице.
В размышлениях о том вечере он добрался домой. После ужина он решил просмотреть «Людей в черном» еще раз.
- Возможно я что-то упускаю? – Иван Александрович запустил фильм.
- Смотри, а? – Сказал он пустой комнате. – Каламбия Пикчерс представляет, а я представить не могу.
В нетерпении он промотал летящую стрекозу, грузовик с нелегальными мигрантами и остановился, когда агент Кей говорил:
- Ситуация под контролем, прошу вашего внимания!
- Вот оно! – Королев стал всматриваться в экран, будто плохо видел.
Стлевшая сигарета лежала на краю пепельницы.
- Ситуация под контролем, прошу вашего внимания! – сказал агент Кей. И начал объяснять принцип работы нужного Королеву прибора.
А после вспышки он начал рассказывать кто все эти люди, которым он стер память и что они все тут делают.
- Ну конечно! – Королев стукнул себя по лбу. – Конечно. Доктор мне тоже рассказывал, кто я и как попал в больницу. Все как по фильму. Нужна легенда. Нужно объяснить человеку и помочь вспомнить нужные вещи и события.
Он закурил:
- Вот только как это объяснить мышам?
***
Мышам с объяснениями он помочь не мог и нужно искать доступные варианты. Нужны добровольцы, нужен тот, кто поверит в его дело, в его прибор.
Он курил, заполняя карту Крыловой, и размышлял о том, как организовать эксперимент с лечением для тех, кто в этом нуждается. Марина сидела на стуле возле его стола, и по ее взгляду было понятно, что ее разум далеко от кабинета Королева.
***
Прошло около месяца с того момента, как Королев сделал запрос на добровольцев. Но никто не спешил отвечать на его запрос.
Еще несколько раз он пробовал экспериментировать с мышами, но это приводило к покупке очередных Рикки и Микки.
В итоге он забросил «мышиную возню» и теми редкими свободными вечерами, он пил виски у себя на кухне и неустанно пересматривал «Людей в черном».
Королев потянулся за очередной порцией «Джека», когда на столе зажужжал телефон.
- Иван Александрович, доброго вечера! – скрипучий голос главврача заставил Королева слегка взбодриться, сбрасывая хмельную пелену. – У меня к вам просьба.
- Я вас слушаю, Артем Николаевич! – пробубнил Королев, наливая виски в стакан со льдом.
- Меня срочно отправляют на консилиум, заболел главный докладчик и все такое, прошу вас подменить меня на этот момент. На службе я уже дал необходимые поручения. – Он помялся и добавил.- Вы как? Не против?
Повисло минутное молчание. Королев прикидывал свалившийся на него геморрой, а за одно и те плюсы, которые можно было получить.
- Конечно, вы можете отказаться, я сразу…
- Нет, я согласен! Мне нужно что-то знать? Или все в штатном порядке?
Королев достал блокнот и стал записывать указания главврача.
***
На завтра, после обхода и разноса всего, что накопилось по журналам и актам, Королев отправился в блок Д.
Он не любил здесь бывать. Когда он заходил в крыло блока Д ему казалось, что здесь немного темнее, чем в остальных блоках. И возможно, и температура немного меньше, чем везде.
Каждый сантиметр был пропитан отчаянием и безнадегой. Здесь были собраны все, кому на 99% вероятности невозможно было помочь. Этот факт очень удручал Ивана Александровича, как человека, чье призвание было спасать людей и облегчать им страдания.
Из блока Д у него почти не было пациентов, а тех, которые и были, из этой обители отчаяния, к нему приводили санитары. Либо если контингент был особо опасен и представлял угрозу для окружающих, с ними он встречался в спец. боксе при блоке Д.
Но сегодня он заставил себя пойти сюда, ведь его цель была благой (ну как это он сам себе представлял). Он останавливался почти у каждой двери и через мутное, маленькое стеклышко внимательно осматривал обитателей, которые за ней скрывались.
По итогу обхода он выбрал четверых, занес данные в свой блокнот и отправился изучать их анкеты и истории болезни. По пути он остановился у палаты Крыловой, понаблюдал за ней несколько минут. Марина сидела без движений, глядя в никуда. Королев открыл блокнот, щелкнул ручкой, но после закрыл блокнот и пошел к себе в кабинет. Для Крыловой еще слишком рано.
Иван Александрович засиделся допоздна, листая истории болезней, погружаясь в жизнь, избранных им пациентов.
В принципе, все подходили для его задумки, все они прибыли в состоянии кататонии, все были не буйными, все из приличных, рабочих семей. При этом все находились в клинике уже давно, и на улучшение надежд не было.
Иван Александрович потушил окурок, закрыл ноутбук и отправился на стоянку к своей машине.
***
Только через два дня он стал вызывать к себе пациентов, чтобы еще раз осмотреть их и принять окончательное решение. К этому моменту у него были готовы легенды для всех четверых. Иван Александрович на всякий случай записал их на листе, чтобы была возможность быстро прочесть.
Оставался еще один момент: где реализовать задуманное? Королев был готов пойти на риск и без должных разрешений провести эксперимент на пациентах, хотя и понимал, что достигнуть желаемого результата возможно с вероятностью 50/50. При этом своими действиями им он, скорее всего не навредит. Скорее всего…
Во всем блоке Д был только один удобный кабинет для реализации его задумки – это кабинет интенсивной терапии. Достаточная звукоизоляция и минимум посторонних.
Первым завели Тихонова. Три года назад он работал сварщиком. Отработав смену, он пришел домой, достал из холодильника бутылку пива, отпил глоток. Со словами: «Холодненькое, аж мозги мерзнут!» - сел на стул и замолчал. Таким его привезли в клинику.
Иван Александрович кивнул Сергею, который стоял в углу кабинета и держал чемодан с аппаратом. Как он его называл «аппарат агента К», т.е. Королева и с данью уважения к любимому уже фильму.
Сергей не очень хотел начинать эксперименты над людьми, но Ваня уговорил его помочь, ссылаясь на благо, успех и 10% в случае поточного производства.
Сережа открыл чемодан, достал две пары наушников и вспышку, динамик водрузил на стол. Иван Александрович начал объяснять Тихонову, что сейчас произойдет, что он планирует сделать. Бывший сварщик не проявил к сказанному ни малейшего интереса, собственно, как и к увиденному перед собой.
Королев вставил вилку в розетку, надел наушники и нажал кнопку. Раздался звук заряжаемой вспышки, а затем яркий пучок света, сопровожденный резким хлопком.
В этот раз перебоев с электричеством не случилось. Тихонов по-прежнему оставался, недвижим, но из глаз пропал живой блеск, они казались пустыми, как стекляшки.
Иван Александрович схватил листок и начал рапортовать:
- Вы Тихонов Андрей Сергеевич, семьдесят первого года рождения, вы сварщик пятого разряда, жену зовут Галина, с которой вы воспитали прекрасного сына Сергея. Сергей в этом году закончил институт и сейчас служит в армии.
Королев произнес все на выдохе от чего стоял, жадно хватая воздух. Тихонов по-прежнему не шевелился, только моргнул несколько раз, и тот стеклянный взгляд сменился на вполне осознанный. Он продолжил моргать и через несколько минут с хрипом в голосе, как будто только проснулся, спросил:
- Где я?
***
На протяжении последних трех месяцев Королев вел регулярный учет состояния своей группы. За это время было получено одобрение от главврача на продолжение эксперимента.
Стабильный возврат к нормальной жизни показывали три пациента, из выбранных Иваном Александровичем. С последним были проблемы в части восстановления воспоминаний и памяти как таковой. Каждый день приходилось возвращаться назад, откатываясь в начальную точку. То есть после трех месяцев можно было говорить, что с последним, четвертым, пациентом эксперимент не сработал. При этом Королев продолжал вести наблюдения, для статистики. Хотя никакой закономерности в части того, почему остальным «экспериментальное лечение» помогло, а четвертому пациенту нет, он уловить не мог. Пока не мог.
В связи с экспериментом и подготовкой документов на патент, текущую деятельность Королев прекратил. На его место была найдена временная замена. С Крыловой он не виделся все это время, при этом все более убеждаясь, что он сможет ей помочь.
***
Еще через семь месяцев Королев получил патент на свое изобретение. Аппарат назывался КИСГ – в честь идейного вдохновителя (Королев Иван) и собственно изобретателя (Сергей Григорьев).
На постройку аппарата и кабинета для КИСГ, в рамках клиники, был получен государственный гранд. Руководителем проекта стал сам Королев, Сережа был назначен руководителем по технической части.
Через два дня после начала реконструкции части блока Д, к корпусу подъехал тонированный BMW. Из машины вышел мужчина средних лет, в темных очках и темном костюме.
- Иван Александрович? – мужчина в очках слегка коснулся плеча Королева. Тот стоял склонившись над какими-то бумагами. Разложенными на столе.
- Да, а вы собственно кто? И как сюда прошли, у нас режимный объект? – Королев выпрямился.
- Вы не волнуйтесь – мужчина снял очки и достал из кармана красную корочку. – Майор Звягинцев – ФСБ.
Мужчина протянул руку и продолжил:
- Слышал про Ваше изобретение – это прорыв!
- Ну, пока не прорыв, а только начало прорыва, еще несколько лет испытаний и наблюдений. – Королев расслабился и стал рассказывать про перспективы своего метода и схему действий.
- Я Вас еще раз поздравляю, Иван Александрович, понимаю всю значимость Вашей работы, но посмотрите на это под другим углом. – Звягинцев поправил костюм и продолжил. – Все это прекрасно в мирном русле, так сказать, но что если Ваш аппарат попадет к террористам? Как он влияет на сознание граждан, не проживающих в блоке Д и на территории клиники?
- Понимаю куда вы клоните. Думаю, действие такое же, как и на обитателей блока Д, с теми же последствиями.
- Тогда вы должны понимать, на сколько правительство заинтересовано вашим изобретением.
- Естественно. Я готов сотрудничать и предоставлять всю необходимую информацию. – Королев знал, что этот день настанет и воспринял все как само собой разумеющееся.
- Вот и хорошо. Проект будет реализован под нашим контролем и с нашим участием. – Майор снова протянул руку. – С главврачом мы это также уже обсудили. Нужно было понимание по вашему настрою и желанию нам помочь.
***
Все документы были подписаны, строительство кабинета КИСГ завершилось с опережением графика на две недели. К кабинету выделили часть палат, для пациентов прошедших терапию на аппарате, из числа тех, что были в ближайшем крыле блока Д. Блок Д отделили перегородкой.
На 11 часов была назначена первая процедура по лечению Иванова.
Ровно в 11:00 его привели два санитара. Иванов достал из кармана тканевую салфетку, протер стул и сел.
Санитар зафиксировал ремни на запястьях, ногах и голове, надел на него специальный шлем с наушниками. На подставке выкатил экран со вспышкой.
- По команде смотрите перед собой и не моргайте.
Санитар вышел и запер двери. Со стороны было похоже, что Иванов приговорен к электрическому стулу и приговор сейчас приведут в исполнение.
Голос в комнате скомандовал:
- Смотрите перед собой и не моргайте!
Звук заряжаемой вспышки, хлопок, свет. Снова голос:
- Вы Иванов Кирилл Анатольевич, 1965 года рождения, вы дворник при ТСЖ Олимпиец. Живете один, по улице Жданова 78, кв. 26.
Иванов моргал и не шевелился, пока его расстегивал санитар. Он молчал и только вытер руки уже другой салфеткой в местах, где были ремни.
После, он еще два часа оттирал пыль, которую видел только он один в своей новой палате крыла КИСГ.
***
Королев курил и расхаживал по кабинету пытаясь понять, почему аппарат не подействовал на Иванова. В сравнении с четвертым пациентом, у которого прогресс был, но был крайне минимальным, на Иванова действия вообще не было никакого.
- Должно быть – Иван Александрович привычно обратился к пустой комнате. – Должно быть его связь со своими истинными воспоминаниями настолько слаба, или он вообще не хочет, чтобы эта связь была, что на него не действует лечение.
Королев воткнул окурок в пепельницу и сел набирать отчет.
***
Ночной клуб «Шест», располагался в глубине двора, образованного различного рода заведениями. Из всех окружающих зданий только «Шест» работал до трех утра, поэтому посетители всех прилегающих барчиков и пабов постепенно стекались в ночной клуб, для продолжения банкета.
Около двух тридцати задняя дверь клуба открылась и из нее вывалился его постоянный клиент Валерчик.
Валерчик был студентом третьего курса местного меда и любил потусить на неделе пару тройку раз в «Шесте». Он приезжал на папином мерседесе GL, много пил и хорошо кушал и каждый раз уезжал с новой девочкой, которая готова была расплатиться за угощения, выпивку и прогулку на мерседесе всем известным способом. Персонал знал Валерчика и любил за щедрые чаевые, и свободно выпускал его во внутренний двор через эту самую заднюю дверь.
Там обычно Валерчик, перед отъездом, раздувал косячок в компании мусорных баков, закрывал счет и мчал навстречу приключениям.
Сегодняшняя ночь не стала исключением.
Валерчик скрутил косяк, затянулся и стал ждать легкого головокружения.
- Брат, мелочи не найдется? – голос, сопровождаемый звуком заряжаемой вспышки, заставил его обернуться.
Хлопок, яркий свет.
Около четырех утра Валерчика нашел уборщик из «Шеста», замершим возле баков, с обожженными пальцами от сотлевшего в руке косяка.
***
- Иван Александрович, - обратилась вбежавшая санитарка – еще одного «замершего» привезли. На этой неделе уже шестой.
- Будем смотреть, Людочка, будем смотреть!- Королев засобирался, затем присел на место. Санитарка закрыла за собой дверь. – Я же пойду посмотрю?
- Идите, идите, Иван Александрович, - Звягинцев сидел на подоконнике и курил в открытую форточку. – Скольких вы уже вернули назад?
- На той неделе троих, на этой пока одного – Королев открыл документы для сверки. – Да, всего четверо. Очень мешает то, что не при всех с собой есть документы. И опять-таки, троих из четверых благодаря вам мы смогли опознать.
- Ну, идите, потом продолжим.
Королев вернулся минут через сорок. Сел за стол и закурил.
- Вроде бы справимся.
- Отлично, - Звягинцев отложил атлас по анатомии, который листал в отсутствие Королева. – Так что Иван Александрович, как вы думаете, кто это делает?
- У меня, майор, другой вопрос, откуда у них наш аппарат? В теме были только я и Серега.
- Кстати, где он? – Звягинцев привстал с подоконника. – Он же в отпуск уходил?
- Да был в отпуске и написал, что приболел. Неделю назад или около того. Дома, наверное.
- Что-то мне подсказывает, что к нему нужно съездить. – Звягинцев засобирался. – А вы будьте на связи, ну и приводите «их» в чувства.
Через час или около того, Королев не мог сказать точнее, позвонил Звягинцев.
- Иван Александрович, Сережа действительно дома и действительно приболел. – Звягинцев покашлял и добавил – Сережа «замерший».
***
- Не думал, что придется пробовать аппарат на лучшем друге, да он его собственно и изобрел, я только идею подкинул – объяснял Королев майору ФСБ, подготавливая аппарат.
- Нашли его посреди комнаты, он просто стоял. Не понимаю, как он смог выжить, простоял почти полторы недели?
- Наверное организм и вправду «замер» и расходовал минимум ресурсов. Другого объяснения нет.
- В его квартире нашли следы сборки аппарата, похоже, Сережа хотел его кому-то продать. Это пока конечно предположения. И судя по тому, что мы его нашли таким, продавать он собирался кому-то не очень хорошему.
- Надеюсь, лечение пойдет ему на пользу, и мы все узнаем. – Сказал Королев и запустил КИСГ.
***
Королев сидел в столовой при главном корпусе клиники, в котором он обедал и ужинал последнее время. Девушка по телевизору передавала сводку новостей:
- Все больше и больше случаев обнаружения так называемых «замерших». Население города крайне обеспокоено.
Также участились акты вандализма. Часть районов города охвачены беспорядками. Происходят стычки с сотрудниками силовых структур. – Девушка вела репортаж с одной из улиц города. – Напомню, город охватила волна беспорядков после того, как одна из криминальных группировок завладела чертежами, так называемой установки КИСГ.
Сзади раздался взрыв, и витрина одного из магазинов рассыпалась на тысячи сияющих осколков. В образовавшемся проеме появился человек в маске с небольшим чемоданчиком в руке.
***
За последние несколько дней Королев покидал свое рабочее место на считанные минуты. Он уезжал домой за сменной одеждой и возвращался назад. Количество «замерших» росло в геометрической прогрессии.
В рамках клиники для новых пациентов выделили отстойник, в который их просто сгоняли. В основном это были работники магазинов, заправок и мелких лавок, которые подверглись нападениям в ходе событий последних дней.
После утечки КИСГ мелкое хулиганство переросло в масштабные грабежи и стычки с полицией. Полицейские патрули не справлялись с беспорядками. Как и не справлялся Королев с растущим количеством «замерших».
***
Иван Александрович бежал по коридору в блок КИСГ, после очередной волны беспорядков было нарушено электроснабжение и нужно было проверить замки на всех палатах.
Королев проверил большую часть палат, когда раздался громкий хлопок, и обрушилась часть наружной стены.
В облаке оседающей пыли, показались два человека. У каждого в руках было по небольшому чемоданчику. Королев прижался к стене и стал наблюдать.
— Это то самое место. – Сказал один из вошедших. – Здесь все началось. Здесь правительство проводит свои эксперименты.
- Ну, пошли, посмотрим. Нужно спасать местных бедолаг.
На шум обрушения вбежали санитары и охранник. Они догнали посторонних.
- Вам нельзя здесь находиться! – сказал один из санитаров.
Вошедшие обернулись. Раздался хлопок и вспышка. Санитары и охранник застыли на месте.
На улице раздался взрыв.
- О, это похоже наши прорываются через заграждения легавых. Подмога идет! Леха, - сказал один из них. – Бери у них ключи, пошли. – Освободители бедолаг хлопнули по рукам, и пошли по коридору, открывая палату за палатой.
Посетители палат не спешили идти за спасителями – большая часть из них были «застывшими».
Королев все это время оставался в тени, попеременно вздрагивая от повторяющихся на улице взрывов.
После очередного взрыва, на улице завыла сирена, с потолка посыпалась штукатурка. Освободители открыли первую палату в самом конце блока КИСГ.
Прогремел еще один взрыв, вместе с наружным куском стены обрушилась лестница, ведущая на нижние этажи. Лампа, висевшая в конце коридора и до этого не подающая признаков жизни, вдруг начала мигать.
Из двери отрытой палаты в коридор вышел Иванов.
***
- Ты свободен брат! – Освободители хлопали Иванова по плечу. – Иди, ты свободный человек и никто тебя здесь не держит. Иди же.
Иванов неспешно, озираясь по сторонам, двинулся по коридору. Леха со своим напарником гремели ключами возле двери отделяющей блок Д от блока КИСГ.
Третий взрыв накрыл освободителей грудой кирпича, выпавшей из стены блока Д и куском плиты перекрытия, открывшей вид на темное небо. На улице были видны яркие вспышки толи от молний, толи от беспорядков в городе.
Взрыв заслонил обзор Королеву стеной пыли, поднятой кирпичом и бетоном. Иван Александрович решил воспользоваться ситуацией и захватить врасплох освободителей. Ухватив кусок арматуры, он побежал в пыльное облако. Через несколько метров Иван Александрович различил склоненный силуэт человека сидевшего в пол оборота. В пыли создавалось впечатление, что человек пытается что-то оттереть.
Королев замахнулся арматурой и стал приближаться. Два шага и пыль перестала быть такой густой, а после он услышал звук заряжаемой вспышки.
***
С доктором было покончено, он стоял как статуя посреди обломков блока КСИГ. Иванов огляделся и стал пробираться к завалу возле стены. Завал вел в единственное место, через которое можно было выбраться отсюда – крыша.
Иванов начал карабкаться вверх. Кирпичи немного осыпались, но выбраться было реально, не сильно напрягаясь, вот только все руки будут вымазаны в пыль.
Боковым зрением он уловил движение со стороны блока Д.
***
Девушка шла по длинному серому коридору. Светлые волосы девушки были в пыли. Ее серые, как стены коридора, тапки шаркали по выцветшему линолеуму. Когда она передвигала ноги, из-под них шел звук, словно кто-то рвал бумагу. Шкрак. Шкрак.
Куски мелкого кирпича усиливали этот звук. И глядя на нее, создавалось впечатление, что она где-то далеко. Кто-то шел к ней навстречу, но для Марины это было не важно.
Этот кто-то подошел к ней и протянул руку…
И Иванов сказал:
- Пойдем, мама, я выведу тебя отсюда. – И взял ее за руку.
Крылова подала руку, и они вместе выбрались на крышу.
***
На улице было темно и душно. Ветер мел куски полиэтилена по грязным улицам. Пахло озоном и еще чем-то. То там, то здесь город озаряли яркие вспышки.
Надвигалась гроза…