Глава из книги «Библейские герои нашего времени»
Адам прожил на земле 930 лет и вместе с Евой они родили многочисленное потомство, сыновей и дочерей. В книге «Бытие» записаны только первые три сына Адама. Начало мира считается от рождения Каина – первого человеческого сына.
Первая родовая линия через Каина (первенца Адама) в Священном Писании выглядит так: Адам, Каин, Енох, Ирад (Ирод), Мехиаэль, Мафусал, Ламех…
Вторая родовая линия выглядит кратко: Адам, Авель…и далее обрыв – Каин убил своего брата. Потомков Авель не оставил – не успел жениться – тогда ещё невеста для него не родилась.
Третья родовая линия в библейской книге «Бытие» представлена десяткой наших праотцов: Адам, Сиф, Енос, Каинан, Малелеил, Иаред, Енох, Мафусал, Ламех, Ной…Только эту десятку мы можем называть «нашими праотцами», поскольку все остальные родовые линии утонули в Потопе. Это наши предки.
Отметим для себя полное сходство трёх имён из первой и третьей родовых линий: Енох, Мафусал, Ламех. Для ясности назовём их Ламехом Первым (правнук Каина) и Ламехом Вторым (правнук Сифа).
Четвёртая, пятая, шестая и последующие родовые линии в библейскую историю не вошли. Но вошли в «Первый мир». Так было угодно Богу. В Потопе погибли все родовые линии человечества, весь «Первый мир», кроме праведного Ноя с домом своим (всего восемь человек), избранного Богом для спасения рода человеческого.
От Ноя пошёл умножаться и развиваться «Второй мир».
Мы с вами, уважаемые граждане, товарищи и господа, живём в «последние дни» «Второго мира», с чем я вас хотел бы поздравить, но не могу…Не могу потому, что в «Третий мир» войдут далеко не все люди из ныне живущих на Земле, а явное меньшинство. Так сказал Иисус Христос. Ему вы можете поверить…если захотите вообще верить…Ваше тело – ваше дело. Хотите жить – думайте о спасении. И что очень важно – думайте своей головой. И надейтесь на Бога. На живого Бога, а не на картинки и статуи.
Кто войдёт в «Третий мир»? Да вот же в Библии записано, кто, где и сколько будут жить: «Праведные наследуют землю и будут жить на ней вечно» (Псал. 37:29). Заметим для себя: не в «царствии небесном» будут жить вечно, а на земле. Человек ведь и сотворён для жизни на земле…
Итак, заглянув немного в будущее человечества, вернёмся к нашим праотцам из «Первого мира». Интерес для нас представляет Ламех – седьмой от Адама, в первой родовой линии через Каина. О нём и его семье в Писании сказано чуть побольше, чем об остальных древних, живших до Всемирного Потопа.
У Ламеха родились несколько сыновей, и каждого из них Бог наделил способностями. Первый сын Иавал «был отец живущих в шатрах со стадами», то есть кочевником-животноводом. Второй сын по имени Иувал «был отец всех играющих на гуслях и свирели», то есть подвизался в качестве музыканта. Третий сын от второй жены Тувалкаин (Фовел) «был ковачом всех орудий из меди и железа». Ковач – это кузнец по-современному.
И ещё от Циллы у Ламеха родилась дочь по имени Ноема, сестра Тувалкаина. О её способностях в науках и ремёслах в Библии ничего не сказано.
У самого Ламеха внезапно, после жестокой драки, прорезался поэтический дар, а талант, как мы знаем, бывает от Бога, и он заговорил стихами.
Вернулся однажды домой Ламех и рассказал своим жёнам о своих приключениях. И не просто рассказал, а в стихотворной форме преподнёс…И не просто стихи прочитал с выражением, а под музыку спел любимым жёнам песню о своём ратном подвиге:
И сказал Ламех жёнам своим:
Ада и Цилла!
Послушайте голоса моего;
Жёны Ламеховы!
Внимайте словам моим:
Я убил мужа в язву мне
И отрока в рану мне;
Если за Каина отмстится всемеро,
То за Ламеха в семьдесят раз всемеро.
(Бытие 4:23,24, Синодальный перевод).
Знал ли Ламех, что он напел жёнам стихи классическим верлибром? Наверное, нет. Ему просто не с кем было обсудить своё творчество, ну разве что с жёнами и сыновьями…Разумеется, жёны восхитились стихами мужа, похвалили его аплодисментами и громкими возгласами. И может быть, наполнили бокалы вином…Поэты во все времена от вина не отказывались…Да что там поэты! Мы тоже в молодости не прочь были выпить хорошего винца и спеть под гитару песни собственного сочинения:
Вино, вино, вино, вино!
Оно на радость нам дано!
В Библи сказано, что вино создано, чтобы "веселить сердце человека".
Логично предположить, что при исполнении песни отцу подыгрывал на гуслях или на свирели второй сын Иувал, ибо музыкант из семьи Ламеха не зря упоминается в соседних библейских стихах.
Если бы Ламех сам себе подыгрывал на гуслях или на арфе, то тогда его можно назвать первым бардом на планете, но, увы, …на это почётное звание есть другие претенденты, жившие на Земле уже после Потопа. Один из них – иудейский царь Давид, сочинивший и лично исполнивший под струнный инструмент более сотни псалмов. Настоящий бард. Псалмы – это песни хвалы, прославляющие Бога Яхве. Свои ратные подвиги, а таковых у него было много, Давид не воспевал. Он знал, что своей военной удачей он обязан был Богу. О том и пел.
Поэты в России, как нам помнится, тоже прославляли царей в 18-19 вв. Такие стихи называли одами.
А вот как звучат стихи Ламеха в «Современном переводе» Библии:
Услышьте мой голос, Ада и Цилла!
Слушайте, жёны Ламеха!
Человек задел меня и я убил его!
Ребёнок ударил меня и я убил его!
Наказание за убийство Каина было великое,
Но наказание за моё убийство
будет во много раз хуже!
Пять восклицательных знаков в тексте подчёркивают громкость и выразительность чтения стихов, то есть, они звучат в песенном исполнении. С возрастом убитого кое-что проясняется: «муж» – в «Синодальном переводе»; «ребёнок» – в «Современном переводе»; «юноша» – в других переводах.
Скорее всего, Ламех называет «ребёнком» убитого им молодого человека потому, что тот слишком юн и нагл относительно самого Ламеха, которому в эти дни было более ста лет. А может быть и все двести.
Стихи, которые Ламех сочинил для своих жён, отражают дух насилия, царивший в то время…Очевидно, Ламех хотел сказать, что убил человека не умышленно, как Каин, а в целях самозащиты, поскольку тот человек ударил и ранил его. Поэтому стихи Ламеха представляют своего рода просьбу о неприкосновенности. Ламех боялся, что кто-то из родственников убитого захочет отомстить ему за непредумышленное убийство юноши.
Своеобразно истолковал писатель Иван Бунин библейскую историю с Ламехом Первым, которую мы здесь исследуем. В очерке «Шеол» (написан в Палестине, в 1909г.) он пишет: «…Кармил (известная гора в Израиле – А.К.), у подошвы которого Лемех убил одичавшего Каина, приняв его за зверя». Так понял Бунин упоминание имени Каина в песне Ламеха.
Поспешил с выводом Иван Алексеевич. Во-первых, никак они не могли встретиться, Ламех и его прадед Каин. Слишком большой разнос во времени. Как мы помним, Ламех убил юношу, а Каину в эти годы было лет уже 800-900. Во-вторых, Бог обещал Каину сохранить жизнь, несмотря на убийство им своего брата: «И сделал Бог Каину знамение (знак), чтобы никто, встретившись с ним, не убил его» (Бытие 4:15). Бог верен своему Слову, в отличие от человека. Каин, скорее всего, умер своей смертью, от старости. А если и дожил до Потопа, то утонул вместе со своими потомками.
Наверное, стихи библейского Ламеха можно отнести к военной поэзии. Он ведь воспевал победу над противником и оправдывал своё не умышленное! убийство нападением на него юного агрессора, а также требовал оградить его от возмездия…если кто-то вздумает мстить за убитого. Нормальный ход – Ламеху хотелось жить спокойно.
Однако, покой в допотопные времена им только снился…В стихах Ламеха отразилась жизнь человечества перед Потопом, когда в обществе процветали разврат, вражда и насилие: «И увидел Бог, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время…» (Бытие 6:5).
На детях Ламеха Первого и оборвалась первая родовая линия. То есть потомков Каина на Земле не осталось. А Ламех и его дети были правнуками Каина. Только первый сын уже другого Ламеха Второго, из третьей родовой линии, по имени Ной, наделённый от Бога способностями судостроителя, поверил Богу и строил спасительный ковчег, выполняя задание Бога Яхве. Поэт Ламех и его одарённые сыновья – скотовод, музыкант и кузнец вместе со всем Месопотамским обществом не пожелали помогать Ною, а только лишь насмехались над строителями ковчега:
– Что это вы за корабль строите? Какой ещё потоп? Делать вам нечего…Ха-ха-ха…! Хо-хо-хо…!
Насмеялись до колик в животе…Так и погибли в Потопе недоверчивые соплеменники Ноя, и с ними ещё несколько сотен тысяч недоверчивых древних. Это был конец «Первого мира».
Конечно, критики и литературоведы, если захотят, то лучше разберутся с поэзией Ламеха Первого и уточнят жанр и технические детали стихосложения. Если захотят…Автор не претендует на роль знатока поэзии, а всего лишь предлагает свою версию зарождения на Земле поэзии первоначальной.
Может быть, Ламех читал своим жёнам и лирические стихи, но об этом в Библии нет сведений. Будем условно считать, что библейский Ламех Второй, живший в Месопотамии примерно 5000 лет тому назад, стал родоначальником поэзии вообще и первым военным поэтом в частности.
О романтизации войны и насилия, о «высокой батальной лирике», о воспевании войны в литературе и в искусстве пойдёт наш дальнейший разговор.
За 83 года своей жизни классик русской литературы Иван Бунин пережил несколько революций, гражданскую войну, голод и холод эмиграции, две Мировых Бойни…
Ветеран катастроф, столько всего видевший, слышавший, осязавший и понюхавший пороха и крови – Бунин возненавидел войну, ложь и всякое насилие. В его книгах нет военных героев и жестоких батальных сцен, и даже Главный Приз своей жизни (премию Нобеля) он получил не по политическим мотивам, как оппонент советской власти, а «за художественное мастерство, благодаря которому он продолжил традиции русской классики в лирической прозе».
– Ян выиграл «Жизнью Арсеньева», – сказала Вера Николаевна Бунина, вернувшись из Швеции.
Да, роман Бунина о молодости и любви, самом прекрасном в жизни человека! Уже сгущались над Европой мрачные тучи Второй Мировой Бойни, а людям хотелось не враждовать и воевать, а верить и любить.
В повести Бунина «Деревня» есть несколько строк о далёкой японской войне, о том, как русские крестьяне относятся ко всякой войне и к революции…
«…Разговоры о войне начались, конечно, бахвальством:
– Казак жёлтую-то шкуру скоро спустит, брат!
…Но скоро послышались иные речи:
– Своей земли девать некуды!...Не война-с, а прямо бессмыслица!
…И в злорадное восхищение приводят вести о страшных разгромах русской армии:
– Ух, здорово! Так их, мать их так!
Восхищала сперва и революция, восхищали убийства…Но как только заговорили об отчуждении земель, стала просыпаться в нём злоба:
– Всё жиды работают! Всё жиды-с, да вот ещё лохмачи эти студенты!
И непонятно было: все говорят – революция, революция, а вокруг – всё прежнее, будничное: вот солнце светит, в поле ржи цветут, подводы тянутся на станцию…Непонятен был в своём молчании, в своих уклончивых речах народ…».
В одном всегда понятен русский народ: во всём у него виноваты евреи и длинноволосые студенты. Нынче их называют «либералами».
Взгляд на жизнь и события меняется по мере развития военных и революционных событий: сначала патриотизм и шапкозакидательство, потом сомнения и злорадство; далее жизнь ухудшается и прорезается ясность мысли – «не война, а бессмыслица»; и, как обычно, начинаются поиски виноватых, а кто виноват – известно давно…
А теперь обратимся к современным оценкам «высокой батальной лирики». Слово предоставим спецкору «Новой газеты» Елене Костюченко:
«…Мне кажется, что литература и вообще искусство отчасти виноваты в войнах…Я сама побывала на войне, поработала там. Это настолько ультрабессмысленная, жесточайшая, тупая херота. В ней вообще никакого смысла нет. А литература, живопись или кино вкладывают эти смыслы…».
Мнения русского крестьянина начала 20-го века и российской журналистки начала 21-го века – совпадают.
Война – это жестокая кровавая Бессмыслица!
Далее Елена Костюченко добавляет: «…Это (опора на литературу и искусство, воспевающие войну – А.К.) позволяет самим участникам войн и пострадавшему гражданскому населению «как-то структурировать реальность…Мы пытаемся уложить в голове какие-то кошмары. Иногда следует признать, что какие-то вещи в голове не укладываются».
Да вот же они, эти вещи: Первая Мировая Бессмыслица закончилась сто лет назад; Вторая Мировая Бессмыслица вспоминается как праздник; и Третья Мировая Бессмыслица, в которую нынче охотно влезают мировые державы, и каждая из них бравирует своим исключительным правом первого ядерного удара. Что будет с планетой и человечеством, правителей не интересует. Самое важное для них – победить противника. Хотя…до сих пор не могут разобраться, кто победил во Второй Мировой Бойне.
Из всех книг про войну самой реалистичной Елена Костюченко считает книгу Курта Воннегута «Бойня номер пять». Из современных – повесть «Патологии» Захара Прилепина, о второй чеченской войне…
Из российских литераторов суровую правду о войне рассказал писатель Виктор Астафьев в книге «Прокляты и убиты».
Уже после войны, на Урале, на занятиях литературного кружка, услышал как-то он отлакированный до приторности рассказ одного писателя, бывшего фронтовика, про войну…Вознегодовал в сердце своём Виктор Петрович и, вернувшись домой, за одну ночь написал рассказ о войне, из своего боевого опыта, настоящего, а не придуманного. Но рассказ в печать не прошёл – правды тогда боялись и от неё шарахались.
И тогда задумал писатель роман о войне, правдивый и жестокий, чтобы всё рассказать, как оно было в натуре. Без розового лака и прославления вождей. Понимал Астафьев, что враньё о войне прошлой приближает войну будущую. И опустела Россия оттого, что «мы бездарно воевали». И очень огорчало писателя то, что война у нас воспринимается, как некая сказка с хорошим концом. А «врагов мы ищем внутри страны» и почему-то ненавидим друг друга.
Неоконченный роман «Прокляты и убиты» был издан в 1993-95 гг, когда проявился спрос на правдивую историю страны. Именно этим романом Астафьев подвёл итог своим размышлениям о войне, как о «преступлении против разума»…
Приведём ещё одно высказывание Виктора Астафьева – точное определение войны:
«…И война – самое отвратительное, самое безнравственное, подлое убийство и ничего больше…».
Из поэтов, побывавших на войне и принимавших участие в сражениях, реалистичной простотой и точностью повествования отличаются стихотворения М.Ю. Лермонтова. Из военной поэзии поэта впечатляют строки из стихотворения «Валерик» , написанное летом 1840 года, за год до его смерти:
…Ура! – и смолкло. – Вон кинжалы,
В приклады! И пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко,
Как звери, молча, грудью в грудь,
Ручей телами запрудили…
Потери в том сражении были огромные с обеих сторон. И никакой красоты – резня она и есть резня.
В конце стихотворения уже слышится антивоенный пафос и миротворческий настрой поэта:
…Я думал: жалкий человек,
Чего он хочет!...Небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он – зачем?...
У Лермонтова «Под небом места хватит всем», а у Бунина в повести «Деревня» русский земледелец говорит сходное по смыслу «Своей земли девать некуды!»…Значит и повода для войны нет.
Мирная жизнь так прекрасна! Особенно в молодости, когда сильно хочется любить и быть любимым…А тут молодых и здоровых мужчин берут и …на Бойню. Друг друга истреблять…Давайте, ребята, покажите какие вы герои!…А ваши любимые женщины будут вам аплодировать или…плакать у ваших могил…если будет что в гроб положить.
Вот в чём Большая Бессмыслица.
1.02.2020