Переодевшись, я покрутился перед запотевшим зеркалом, висевшим в раздевалке рядом с душевой. Раскидал челку по лбу так, чтобы волосы прикрыли пластырь, запечатавший припухлую ссадину. Облизнув разбитые губы, я взглянул на подбитый и слегка сузившийся глаз. Прищурив для симметрии другой глаз, я понял, что выгляжу, как житель вечной мерзлоты. Одернув куртку, я постучал берцами о пол и, развернув плечи, пошел в неизвестность.
Административное здание спряталось за одной из цистерн – хранилищ сырья. Масло первого отжима составами прут с Кубанских полей хозяева «Омеги». Здесь его фильтруют и очищают, превращая в известную на всю страну торговую марку. А я в это морозное утро чешу с разбитым лицом на аудиенцию к заводскому руководству.
«Хм…гореша, - так назвала меня заплаканная Люба, - во что ты опять влип?»
Приказав коленям не дрожать и робко постучав косточкой среднего пальца в дверь с табличкой «Директор», я неуверенно потянул ручку на себя.
- Вы Толмачев? – спросила ухоженная секретарша, когда я вошел в приемную.
- Он самый, - хрипло произнес я, откашлявшись.
Я встретился взглядом с Жанной. Она сидела на одном из стульев, расставленных вдоль стены. Над стульями висела панорамная фотография уходящего за горизонт поля с подсолнухами. У меня зарябило в глазах от яркой желтизны на фото. Жанна держала черную папку с надписью «сотрудники». Я вспомнил, как она засовывала в скоросшиватель копии моих документов, когда я приперся устраиваться на завод.
«Как приперся, так и выпрут», - подумал я.
- У тебя паспорт с собой? – чуть слышно спросила Жанна.
Я не решился открыть рот, так как не знал, что может вылететь из него и отрицательно покрутил головой. Неожиданно, словно от пинка, распахнулась директорская дверь. Жанна вздрогнула.
- К чертовой матери! – громыхнуло оттуда. – На Кубань пусть едет! Так и передай.
На пороге нарисовался крепко сбитый человек в камуфляжной одежде. Я узнал в нем одного из уничтожителей насекомых из серого фургончика. Развернувшись, амбал проорал:
- Ты сам скажи это Бесу в лицо, а я посмотрю! Олигарх хренов.
- Ты на клопов своих ори, а не на меня! – грянуло из кабинета.
Бандит, прикрыв дверь, мило улыбнулся. Почесав перебитый нос, он посмотрел на меня. Я быстро прошелся взглядом по его фигуре, стараясь отложить в памяти ее нюансы. В такой «броне» я не заметил уязвимых мест, только его подбородок меня обнадежил. Если влепить в него длинный «панч», вложив всю массу тела в удар, то существовала вероятность того, что специалист по тараканам приляжет отдохнуть.
Отсканировав меня глазами, здоровяк выскочил из приемной. Секретарша, нажав кнопку «интеркома», доложила:
- Сергей Алексеевич, Толмачев явился.
- Пусть заходит, - из динамика послышался вежливый, спокойный голос.
- Прошу, - сказала дама, указав рукой на дверь.
Подмигнув Жанне, я зашел в кабинет.
Около красной «девятки», припаркованной на автостоянке неподалеку от заводских ворот, стояли несколько парней и девушек. Невысокая девица в синей куртке задумчиво прохаживалась возле ребят, поглядывая на крыльцо проходной.
- Дашка, хватит маячить, - с хрипотцой произнесла девушка в зеленой штормовке.
- Светка, отстань, - огрызнулась Даша, - лучше обмозгуй, как мне с поселка слинять, не засветившись. Кстати, ты с Геннадием поговорила насчет меня?
- Он сказал, чтобы ты не дергалась раньше времени. Вадиму типа не до тебя. Проблемы у него какие-то.
- «Проблемы», это у нас про…
Даша умолкла, увидев появившегося на крыльце Володина. Бригадир, сдерживая улыбку, подошел к подчиненным.
- А пловец где? – спросила Даша. – Леха, не томи.
- Башку под гидрантом полощет, - сказал Володин, - вскипевший мозг охлаждает.
Иронию мастера прервал звонок. Разъехались ворота на электроприводе, и с заводской территории на бетонку вылетел серый фургон. Следом за ним неторопливо выехал черный «Мерседес». На заднем сиденье восседал крупный горбоносый мужчина в возрасте. Проезжая мимо Колиной «девятки», хозяин «Омеги» кратко бросил взгляд на ребят.
Из-под густых черных бровей, расположенных над большим носом с горбинкой, на меня пристально смотрели умные глаза подсолнечного магната. Он повернул лысую голову к директору и зычно проговорил:
- Сергей Алексеевич, что там у тебя к юноше?
Отвернувшись от Шатрова, я взглянул на управляющего «Омегой». Лично мне директор не нравился. Пробегая по цеху, он всегда до кого-нибудь докапывался. Его доброжелательное лицо и обаятельная улыбка никак не сочетались с тем, что он говорил. И на этот раз Сергей Алексеевич с улыбочкой произнес:
- Толмачев, нарушаем?
Я впервые за долгое время проявил невероятную прозорливость:
- Санитарная книжка у меня почти готова. И прописка скоро будет.
После моих слов директор, посмотрев на Шатрова, отчеканил:
- Пиши заявление.
Сергей Алексеевич хлопнул по столешнице листом бумаги.
Я понял, что попал в жернова. Сжав кулаки и оглянувшись на дверь, я выпалил:
- Да пошли вы… к такой-то матери…
- Стоп! – крикнул Шатров. – Закрой рот!
Он подошел к столу управляющего и, скомкав листок, осадил оппонента:
- Сергей, ты чего? Нормальный парень. Не жополиз. Прямой. Пусть трудится.
- Да, работает он хорошо. Никогда не подводил, - извернулся директор.
- Кулаками тоже неплохо работает, - вставил Шатров, подойдя к двери. Оглядев меня с головы до ног, он предостерег:
- Смотри, дров не наломай. Надеюсь, ты понял, что к чему.
- Уразумел.
До меня вдруг дошло. Сценка с увольнением, разыгранная руководителями, являлась проверкой. На мою способность идти до конца. Судя по недавней перепалке Шатрова с бандитом, у него произошел какой-то конфликт с Бессоновым. Хитрый лис решил воспользоваться нашим противостоянием с «красными».
Вернувшись в приемную, я увидел Леху. Вытянувшись по струнке, он излучал преданный взгляд в сторону хозяина завода.
- Жанночка, зайди! – донеслось из кабинета.
Подхватив папку с документами, Жанна побежала на зов. Шатров, не попрощавшись, захлопнул за собой дверь.
- Игорь, ты красный, как рак, - промолвил Володин. Искоса взглянув на секретаршу, тихо спросил:
- Уволили?
- Отнюдь. Наоборот – повысили.
У меня сильно пылало лицо, и горели уши. Я выбежал из здания и торопливо направился к проходной. Заметив гидрант, я открутил вентиль и опустил голову под холодную струю. Закрыв кран, я выпрямился и окрикнул проходящего мимо Володина:
- Леха, передай нашим, что сейчас приду! Только еще разок башку остужу. Кипят мозги, блин.
Ополоснувшись, я не мог двинуться с места. «Пять дней и точка», - фраза усатого господина крутилась в голове. Осталось четыре дня. Я проводил глазами серый фургон. После него по асфальту прошуршал «Мерседес», увозя с завода Шатрова. Передо мной промелькнул весь расклад предстоящего дня. Надо срочно прибыть к «Гераклу». Ноги сами понесли меня прочь.