«Когда цветут цикады». 1
Нет более ранних записей в истории. Возможно, больше и не будет...
Егор открыл на вершине люк, вылез из него наполовину и, прикрыв глаза, вдохнул полной грудью прохладного свежего воздуха.
- Эй, ты, тащи свой зад обратно! - раздался голос снизу.
Дело было наверно всего лишь в цветении, а может и ещё в чем-то. Егор ощущал терпкий запах пыли, и это сильно дразнило его нос, хотелось безудержно чихать. На влажные тропические леса надвигалась нескромных масштабов пылевая буря.
Его черный экран радиолокатора периодически вспыхивал зелёным светом и тут же плавно затухал, как разбивающаяся о прибрежный песок волна. От этого ещё сильнее хотелось пить. Его лоб морщился, но он все равно продолжал смотреть на экран.
И плевать, что он чувствовал тягу к убийству, к убийству мерзких растений. Возможно, это было врожденным, а может и нет. Нигде нет истины, кругом одни предположения.
Каждый раз, когда на экране маяка появлялась зелёная точка, он готов был стрелять. Вот и сейчас для него это было обычным делом. Зеленые точки появлялись с бешеной частотой и быстро двигались в сторону их мобильной самоходной установки (МСУ).
В стороны летели щепки, кора и зеленая трава, взъерошенная и поднявшаяся зеленым травяным туманом. Раздавались выстрелы гаубицы и автоматные очереди, косившие беспощадные деревья, надвигающиеся беспорядочной хаотичной волной.
Растения скалили острые деревянные зубы, шипели и ревели. Некоторые из них издавали оглушительных масштабов психоделический вой, чем собственно и пугали многих. Никто из ныне живущих людей не хотел бы встретиться на пути у таких тварей.
(В мире настало время, когда )Растения обезумели. Размахивая неистово ветками они бежали, словно летели, в сторону быстро двигающейся МСУ, похожей на огромный лесной баркас.
Весь растительный мир сошел с ума. А полуржавой самоходной установке только и хватало сил, чтобы отстреливаться и бежать прочь, в этих влажных джунглях, пахнущих сыростью и апельсиновой плесенью. Бежать куда-нибудь подальше, поближе к цивилизованным, но уже давно покинутым постройкам поселений.
Многие хищные растения были беззубы. Они оголяли зияющую пасть бездны и мчались вперед за «металлическим баркасом». Крупные снаряды и пули кромсали их в решето, не давая подойти слишком близко. Осыпающаяся вниз труха и зеленый сок удобряли и без того влажную почву.
Самыми прыткими и юркими были высокие кустарники библиса гигантского, быстро перебирающие своими редкими корнями. Их яркие пятилепестковые голубые соцветия были обезображены в огромные раскрытые настежь бездонные пасти.
Замыкали шеренги волн медленно ползущие пятиметровые жаботикабы, выполняющие роль «сторожевых колонн». Их иссиня-черные плоды на ветках и стволах, как змеиные глаза, всегда находятся в боевой готовности, - готовы разорваться в любой момент и окропить ядом любого, кто нарушит границу. Границу времен.
Вокруг были древние останки от металлических конструкций и проволока. Они создавали свою неповторимую атмосферу, ни на что не похожую, - обстановку из остатков старой, изжившей себя, «Клетки эволюции».
Бедной МСУ в этой неравной схватке было нелегко. Огонь был по всюду: из стволов орудий, в глазах и сердцах. В безжалостную молотилку попадало всё живое вокруг без исключения.
Но самый старый - древний окоченевший лес - молчал. Он покорно наблюдал за происходящим и не двигался, тихо и спокойно, как будто не живой. Грань была видна сразу и, надо сказать, она была тонка. Люди против озверевших растений, почувствовавших в себе некую Душу, тягу к действию. Во многом голод, и это была одна из теорий, являлся одной из составляющих их агрессии.
Металл был огненно-красным, разогревался и плавился. Горела древесина и трава, как в старые добрые незапятнанные времена во Вьетнаме. Рассредоточенные по фалангам цитроны вдоль движения мобильной установки выстреливали в нее желто-лимонными «руками будды», летящими по дуге и взрывающимися подобно гранатам.
Бомб-Шелл, сидящий за рулем МСУ, умело маневрировал установкой и ловко уворачивался, когда это было надо, от растительных «гранат». Его интуиция поражала Егора. Временами они переглядывались, хотя их разделяли неудобные для обзора решетчатые перегородки. Еще не было ни одного случая в практике Бомб-Шелла, чтобы бомбы от деревьев как-то серьезно повредили его военную машину. Хотя они буквально взрывались под ногами. Дым стоял плотной завесой.
- Забудь дорогу в этот дом, забудь дорогу в этот храм.
- Что? - обернулся Егор, еле успевающий расстреливать растения и кустарники. Пули прошивали их насквозь и резали живьем.
На полулицах мрачных деревьев, отдаленно напоминающих человеческие, отображались чудовищные кривые гримасы. Необходимо было иметь незаурядный талант в фантазировании, чтобы увидеть в этом нечто живое, одухотворенное или имеющее природу: запавшие внутрь глазницы и в судорожном вое открытые проломленные отверстия, из которых исходил звук. Задранные кверху в неистовстве и разломанные верхние части созданий, где по всем канонам антропологии должны были располагаться головы.
- Не отвлекайся, стреляй внимательней! – закричал мистер-рулевой. - Я говорю, пропади это место пропадом, будь оно неладно! К черту всё! – и тут же чуть мягче продолжил. - Готовься, Егорка, по моей команде скидывай последние гранаты и остальную херню, что у тебя осталась, а я им преподнесу кое-какой припрятанный подарок.
Они приближались к склону. Только здесь они могли оторваться от мерзких созданий, желающих их сожрать. Именно сейчас нужно было сделать последний рывок - решающий маневр, чтобы уйти от изматывающего преследования.
По команде штурман Егор Глебов сбросил остатки гранат и пяток снарядов, вылетевших сзади громоздкой техники широким веером, а в меру упитанный Бомб-Шелл скинул туда же одним щелчком тумблера резервный топливный бак, полный едкого низкооктанового горючего.
У экипажа МСУ осталось мало времени, чтобы действовать далее быстро и решительно. Пересекая край склона, уходящего резко вниз, самоходная установка, набравшая немалую скорость, сложила под себя резвые лапы-треноги и буквально полетела к подножию, как гигантский экскаватор на санях, стукаясь и чертя о каменистый грунт металлической обшивкой корпуса.
Прошли считанные секунды, и боеприпасы сдетонировали. Наверху склона прозвучала череда мощных взрывов, самый большой из них произошел из разорвавшегося топливного бака, забрызгавшего всё вокруг жидким непроходимым и колючим огнем в радиусе пятидесяти метров. Всё полыхало.
Над вершиной склона разворачивался клубами «взрывной гриб», как будто джинн-атлант, расправляющий плечи.