Х Х Х
К счастью, шла мобилизация конструктивных идей и дел. Это ярко было всё в одном «котле» общественной жизни. Под крылом церкви в 1995-м (к концу года) появится наша, своя, Сыктывкарская и Воркутинская епархия. Восстановления монастырей начались ещё раньше, с 1994-го года – тогда только заселились, но в 1995-м уже шли службы и в Ульяновском мужском, и в Кылтовском крестовоздвиженском женском монастырях. Под эгидой «Русского Дома», созданного трудами поэта Надежды Мирошниченко, которая и стала его сердцем и глашатаем веры в возрождение нации и великой в своем достоинстве России, проходили масштабные и вдохновляющие вечера меценатов, историков, творческих людей и общественные дискуссии.
В Ухте появляется издательский дом «НЭП плюс». Издание, которое практически игнорировало политику и партийные взгляды. Это было непросто, но это создавало другие полюса внимания в городе. Стоило бы в истории Ухты по особенному взглянуть на роль «НЭП плюс». В чем-то эта роль похожа на роль «Союза спасения», созданного когда-то святым и праведным Иоанном Кронштадтским. Суть идеологии этого издательского дома – говорим только о том, что нас объединяет. Только о том, в чем есть интерес всех или многих – пусть это будут даже непростые бытовые моменты – торговля, ЖКХ, дороги, экология. Но ни слова о большой политике и о старых обидах... Знаете – сработало. Как-то по особенному сработало. Ухта, конечно, не в безвоздушном пространстве, сюда докатывались эмоции из других СМИ и с федеральных телеканалов. Но всё же именно «НЭП плюс» стал своего рода стабилизатором в городе с густым замесом противоречий между крайне бедными и крайне богатыми (давайте помнить, что Ухта – родина нефти и Газпромовская вотчина, что миллиардер Роман Абрамович родом отсюда, из этого города, и афера с его первыми двумя вагонами нефти – тоже отсюда).
Из Воркуты по программе переселения начинаются первые выезды. Ещё не работает федеральная одноименная программа, но усилиями республиканских властей и в результате переговоров шефов «Воркутаугля» и городской администрации Воркуты, в Ивановской области строятся первые два дома для переселенцев. «Самоходом» выезжают тоже, сдают квартиры или оставляют детям. Это было можно. И тут тоже начинались аферы. Уже к концу 90-х стало понятно, что примерно 1300 семей получили квартиры (или финансовую поддержку на переезд) по 2-3 раза.
Немного мягче шли процессы в Инте, но, пожалуй, только потому, что здесь просто меньше было населения и меньше было преступности. Что-то было неизбежно, что-то происходило по сиюминутной логике. Но причины знали все: в энергобалансе страны из-за высокой конечной себестоимости продукта, уголь уходил в очень ограниченное применение (если я правильно помню цифры – примерно с 29 процентов в общем объеме энергогенераций до 17,5 процентов), как, впрочем, и везде в мире, в Европе особенно. Зольный интинский уголь тем более становился менее применим. По всей республике котельные пытались переводить на мазут, газ, дрова. 1995-й – пограничный год. Если на старых фотографиях вы видите много труб над городом и не можете определить дату снимка, то знайте – это 1995 или раньше. Потому что позже количество труб резко уменьшается...
…В июне 1995 года террористы захватывают роддом и целый посёлок Будённовск на Ставрополье. Прямые трансляции, в том числе и трансляция бессилия переговорщиков – президента Ельцина и премьера Черномырдина, всё это удручающе продолжало действовать на психику и веру людей в скорое восстановление порядка и достоинства, чего уж говорить про экономику.
Росла безработица и скрытая безработица. Начались массовые невыплаты зарплат. Сначала с задержками по 2-3 месяца, к концу лета появились случаи задержек зарплаты по шесть–восемь месяцев. А инфляция сжирала даже мотивацию тех, кто мог ещё одолжить что-то из своих средств. Не было привычки давать под процент друзьям или родственникам. Представьте себе, какая происходит ломка отношений, когда в долг даешь самому близкому другу или родственнику. Теперь уже вынужденно «под проценты»...
Родственно-семейные и дружеские отношения тоже трещали по швам именно в эти годы – 1993–1997гг. Более масштабно подобное наблюдалось, наверное, только в 1930-х, когда дети отказывались от отцов, а молодежь не чтила героев Первой мировой и уж тем более ранних войн или царских трудовых заслуг.
Реклама и её витиеватая «эволюция»
В Сыктывкаре в 1995 году ещё совсем нет профессиональной рекламы. Вывески есть. И всё больше светится коробов с подсветками и неоновых вывесок, но нет рекламы в её классическом понимании. Даже по телевидению реклама – это картинки объявлений или устные объявления ведущих. Вставки рекламы – это только те видеоролики, которые приходят с федерального уровня. Появляются самые первые спецы (да и то – скорее не по образованию, не по пониманию дизайна и психологических законов рекламы, а по наитию или по жестким принципам агрессивного навязывания внимания).
В 1995-м на базе «Вечернего Сыктывкара» под новый год мы взялись, наверное, за первую по-настоящему продуманную по стратегии многоходовочку рекламной кампании ОАО «Сыктывкарская птицефабрика». Поскольку результатом кампании было довольно руководство фабрики (Николай Николаевич Ватаманов был в то время ещё и членом ЦК Аграрной партии России), постольку и мы считаем, что кампания получилась. Сначала под Новый год мы зарядили в районных газетах просто и крупно: «ЯЙЦО... и номер телефона», потом серию новогодних блюд с яйцом, потом блюд с яйцом вообще и тему «Здоровый завтрак», и, наконец, разыграли «войну» между коричневыми яйцами и белыми... Чиновники, «демократическая пресса» и, так называемые, «интеллектуалы» злились, критиковали политику редакции, называли «чушью собачьей» всё это... Но через год оказалось, что птицефабрика «Сыктывкарская» выжила, а все остальные умерли. И не наша вина в этом. Вина тех, кто не смог угадать неплатежи, безденежье, нераскрученность других адресов и т.п. Между прочим, нелегко было устоять и в конкурентной борьбе с кировскими яйцами – кировчане демпинговали. Но вот как бы факт. Республика сохранила свою фабрику. Все остальные схемы её выживания – это уже не наша история (и сколько там было честного и нечестного – это уже не тема рекламы).
То, что реклама – это немалый денежный поток не сразу поняли бизнесмены Сыктывкара. Активно рекламные агентства начнут появляться в Сыктывкаре только в 1997-м. Как ни странно – в Ухте и в Воркуте это поняли гораздо быстрее (удивительно, но в Коми были и есть города, где рекламный бизнес так и не прижился, так и не выжил вообще – Инта, Емва, Микунь, Вуктыл). Уже упоминаемый мною «НЭП плюс» в Ухте уже был развернут, а в Сыктывкаре газета «Всё для вас» появится лишь как филиал федеральной газеты к 1998-му году.
В 1995 году известный миллиардер Билл Гейтс посетил Москву. Его провезли по улицам столицы и по русской традиции навязчиво поинтересовались его мнением о Москве. Гейтс в тёмном городе увидел свое: «Много рекламы. Значит, современный город...» Ещё бы – это ведь и есть внешнее проявление деловой активности. Делаем выводы – нет во многих наших городах деловой активности. Задавлена она монополиями и административно. Вот и весь ответ.
Особо отметим – мало что изменилось за 25 лет. А пандемия, которая разбушевалась в 2020 году и вовсе загнала всех активных по квартирам. Или выгнала остатки бизнеса из республики. Но об этом тоже поговорим отдельно – в той части книги, которая совсем уж о наших днях…
К моменту связанному с рекламой мы с вами вернемся через несколько абзацев, а пока скажем о ещё одном суперважном событии 1995-года, событии, которое перевернет жизнь всех. Без исключения. В 1995-м в республику пришёл интернет…
Но первые «ласточки» информации об интернете были, конечно, раньше.
В 1994-м году, как раз 6 июня, когда на сессии Верховного Совета Коми принимались законы о гербе и о гимне республики, автор этой книги был свидетелем такой картины (я в это время помощник председателя Верховного Совета Ю. Спиридонова, ставшего уже Главой). Ко мне в кабинет 206 на втором этаже здания нынешнего Государственного Совета постучали два рослых парня в костюмах и галстуках, с чемоданчиком и с громадной трубкой мобильной связи в руках. Так близко трубку я, кстати, тоже видел впервые. Трубки эти уже стали появляться и на телеэкранах, и даже видел звонящих в зданиях Главы и в нашем здании, но вот так, когда она лежит на столе перед тобой, я увидел именно тогда. Джентльмены в чёрном («люди Икс», блин) спросили: «Можно ли на минут 15–20 освободить телефонную розетку?» Поскольку с ними был другой помощник Главы Владимир Михайлович Осипов, постольку мне-то какой резон запрещать – ясное дело, что не в пивную собираются звонить. Но «люди ИКС» подключили… чемоданчик. Заговорили на неизвестном мне арго («аккаунт», «браузер», «софт») и... Через 20 минут сказали: «Спасибо!» – и, уходя, сказали, что это они скачали какие-то документы и передали другие документы в Государственную Думу и в Аппарат Президента. А потом я именно от них узнал, что можно было бы прямо отсюда (вот с того места, где я сижу!) и прямо сейчас выйти в библиотеку, например, Калифорнийского университета и запросить свежую лекцию Василия Аксёнова (для тех, кто «в танке» – Василий Аксенов писатель диссидент, читающий в то время лекции в ряде университетов США). «Причём лекцию на русском языке... ага… Причем прочитанную вчера...» Конечно, я и сегодня человек удивляющийся, иногда до восторгов. Но тогда это было что-то! Они уходили. Я помню, что крикнул им в глубину коридора: «А как вы думаете – у нас в Коми когда это будет всё вот так – запросто?» «Скоро… Через год-два, наверное...» – смеясь ответил один из них. Не соврал. Так оно и вышло. 1995-й…
Понятное дело, скорее всего в ФСБ, МВД и других спецорганизаций всё это уже было, но вот в гражданском использовании, конечно, было диковинкой и впервые. Весной 1994-го года я звонил из машины Спиридонова и это было каким-то чудом, которое раньше видел только во французских фильмах (про «Фантомаса», например). Спиридонов знал, что мне хочется позвонить и предложил сам: «Звони-звони. Но скоро позвонить из машины будет просто… Каждый сможет позвонить. Даже из леса сможете позвонить. Спутников сейчас понавешают, и это будет обычным делом». Тогда это его «скоро-скоро» казалось весьма отдаленным, как «скоро-скоро коммунизм», про который мое поколение слышало всё детство и всю юность.
И вот 1995-й…
В 1995 году компания Комитекс пользовалась электронной почтой через московскую фирму "Дереза". Но что-то не клеилось у директора в отношениях с головной фирмой и он решил организовать сеть Интернет в более современных и коммерческих масштабах, то есть предоставлять доступ клиентской базе фактически, как предоставляют телефонные услуги. Был подписан договор с "РЕЛКОМом", закуплено оборудование, арендован радиорелейный канал с Москвой. Так был организован Узел Связи ОАО "Комитекс". В мае 1995-го (19 мая) зарегистрирована компания ЗАО «Телеросс-Коми». Ее учредителями были: ОАО "Связь" Республики Коми и дочернее предприятие американской фирмы "Глобал ТелеСистемз" (ДжиТиЭс). Прежнее название компании – "СФМТ-Сыктывкар". Более ранних сведений нет ни в интернете, ни в памяти ветеранов связи Сыктывкара. Раньше, наверное, и невозможно по простой причине – мировые системы слились в единую паутину интернета именно в 1995 году.
Этот год и будет точкой отсчета новой эры смены коммуникаций – межличностных, межкультурных, межгосударственных. Сравнить появление виртуального мира можно с эпохальным «обнаружением» мира духовного 2000 лет назад. Как до Христа не понимали и не знали «внутреннего диалога» (герои античной литературы не беседуют сами с собой, со своей совестью, они не знают внутреннего «я»), так до появления понятия «виртуальный мир» человек не знал, что в поле информации отражены и созданы самостоятельно свои миры со своим «близко-далеко», «я – не я», всеми этическими и внеэтическими правилами, коридорами, симулякрами и единственно верными…
Частный пользователь в Коми появится только в 1997 году, но юридические лица пользование начали в 1995-96-м. Одним из первых и самых крупных стал Сыктывкарский университет.
В этот год стремительно застраивается микрорайон Давпон в Сыктывкаре, заползают стройки на Пионер-гору в Ухте, а в Сосногорске 6-й микрорайон обретает свои очертания. В самом начале своем оформляется Покровский бульвар. Его ещё нет, но «ворота», обозначенная перспектива от Храма Покрова Богородицы на Орбите дает сквозь рубленные заросли ивняка возможность угадать – тут будет улица... Ещё барахтается в волнах конкуренции мебельная фабрика «Олень» в Лесозаводе, ещё хвастается новым ассортиментом бюстгальтеров «а-ля франсе» фабрика «Комсомолка», которой руководит будущий глава администрации Главы Коми Гришин… Но… эх, но... «уже Аннушка пролила масло», и где-то уже закладывают семенной картофель, из которого вырастет то, что будет в летящих салатах Гришина и министра спорта Иванова, и в салате Иванова, летящего в голову Гришина в 1997-м году (был такой знаменитый скандальчик, когда подгулявшие наши чиновники высшего звена пуляли друг в друга салатами в кафе «Калевала» – между прочим, тоже знаковый момент.) «Да? Так можно было?» – весело интересовались автоматчики и боевики нескольких бандитских группировок Сыктывкара.
Убойный отдел в то время сбивается с ног в борьбе с преступностью, а самое жаркое ещё впереди. Обесточенное ФСБ пылесосит информацию. Нет оперов, нет спецов – некому разминировать даже гранату, привязанную к дверной ручке в подъезде одного из домов на Орбите – но «работники плаща и кинжала» временно кинжал заменили на авторучки и записывающие аудиоустройства.
Собираются на выезд из республики болгары из Удорского района. Из Воркуты в Сыктывкар всё внятнее и заметнее переселяются первой волной, с ними вместе Усинск.
Деревня деградирует наиболее страшно. Закрываются целые леспромхозы. Скот в бывших совхозах идет под нож. Да ладно бы просто под нож – несколько серьезных публикаций в республиканской прессе о замученных голодом животных – на фермах в Княжпогостском, Сысольском районах коровы висели на цепях от голода. Поля брошены. Механика и техника ферм вообще не ремонтируется и не закупается. Десятки тысяч молодых мужиков выезжают в города, где превращаются в бомжей или в «быстроприсаживающихся» (то есть украл-выпил-в тюрьму). Усинск весной следующего года удивит числом «подснежников», то есть числом обнаруженных, оттаявших трупов вокруг города. Если я правильно помню цифры – по году это было более шестидесяти человек.
Республику к 1995 году покинули немцы. Особенно это было заметно по Жешарту, по Максаковке и Красному Затону, по Княжпогостскому району – тысячи человек, тысячи… Общество немцев «Wiedergeburg” в Сыктывкаре (немецкая национальная автономия) оказывало правовую и организационную поддержку. Германия открыла въезд и осуществляла заметную помощь переселенцам. Выезд был многочисленным. И уезжали ведь совсем не средние спецы – уезжали лучшие. В Израиль поехали евреи и те, кто «околоевреи» – там специфическая политика. Считаешь себя «кровным по родству вот с той прабабушкой, а не с тремя другими»? И этого достаточно, чтобы ехать... И тоже уезжали спецы высокого класса.
Когда-то, в 1930-х, завозили, в 40-50-х вербовали в леспромхозы, а сейчас расставались без «спасибо» и без «прощай». Ненавижу лицемерную фразу в многочисленных буклетах про наше «традиционное гостеприимство»... Ага, ещё какое!
1996-й.
Весной и летом 1996-го в Сыктывкаре появляется первая бесплатная массовая газета «Магазин» (тираж доходил до 52 тысяч экземпляров). Она просто разбрасывается по почтовым ящичкам. На неё высокомерно смотрят «зубры журналистики» из «Красного знамени» ( там вообще мода случилась в те годы – всех они похлопывали по плечу. Гуру! Этот «гуризм» был почти анекдотичным и сгорал на глазах вместе с ломающим рекламные потоки новшеством – бесплатными газетами и через пару-тройку лет появившимся интернетом).
Но газета «Магазин» появилась в апреле не случайно – впереди были выборы Президента России и выборы мэра Сыктывкара, а потому учредители – Людмила Сазоновская и ООО «Дереза» предполагали некие денежные потоки в процессе выборной кампании. Ошиблись. Местные политики ещё не понимали, что это оружие. И что залп в 30-ть тысяч экземпляров по городу или уж тем более по любому району, существенно влиял на эмоции и давал информационную поддержку. Но тем не менее – отметим как факт – появляется газета, ломающая и по новому оформляющая рекламный рынок Сыктывкара – столицы республики. К этой теме мы вернемся чуть попозже, году так в 2002-2003-м, когда наступит развязка. А пока «Магазин» взламывает устоявшиеся паритеты мнений. Текстов мало (в основном реклама), но тексты с «третьей точкой зрения».
Вообще – 1996-й год – это год проклюнувшейся по-настоящему в политической мысли общества коми республики, так называемой, «третьей силы». Произошло это во время выборов Президента России.
Генерал Лебедь, кандидат в Президенты России – это была третья сила. Он не был коммунистом и не собирался, не декларировал возврат к коммунистическому прошлому. Он не был демократом, более того – он серьезно критиковал проворовавшуюся верхушку государственной власти. За власть с опорой на здоровый национально ориентированный бизнес, за прекращение войны в Чечне, за социальную справедливость и наказание воров, растаскивающих и державу, и общенациональное достояние – вот за что выступал генерал Лебедь. В мае 1996 года доверенными лицами кандидата на должность Президента Александра Ивановича Лебедя по Республике Коми стал я. Ещё одним доверенным лицом был Александр Александрович Католиков, известный на всю страну педагог-новатор, директор школы-интерната в Сыктывкаре. Мне было очень лестно быть в такой достойной компании. И в чём-то я был даже удивлен (за меня, оказывается, похлопотали перед Лебедем совсем неизвестные мне люди, напомнив ему и Приднестровье, и то, что в республике меня, как его представителя, воспримут самым естественным образом). К счастью, так и получилось. Можно отчитаться достойным результатом – Лебедь всего в трех или четырех регионах России вышел на второе место. Одним из таких регионов стала Республика Коми. Мы получили тут 19% голосов избирателей. А основная борьба, конечно, развернулась между коммунистами и демократами – между сторонниками Ельцина и сторонниками Зюганова.
В апреле 1996 года Спиридонов подписал указ о создании Академии госслужбы при Главе Республики Коми. Тут тоже очень интересный момент – Юрий Алексеевич практически до конца мая противился хоть какой-то поддержке Лебедю. Его неформально дружеские отношения с премьером Виктором Степановичем Черномырдиным будто обязывали – обязательно поддержать Ельцина. Но он прекрасно видел, что прокоммунистические (а точнее – протестные настроения против Ельцина) в республике очень сильны. И вот социологические опросы стали показывать, что Лебедь в Коми даже без особой рекламы набирает свои 10-12 процентов. Именно после разговора с ним в Академии госслужбы, когда и ректор Валентина Николаевна Котельникова и я убеждали его полтора часа «дать отмашку» на более серьезный допуск моих материалов в поддержку Лебедя, после аргументов о том, что в стране ГУЛАГа и коммунистов-то не очень любят, просто у народа нет выбора, дайте ему Лебедя, после всего этого я уж успел оторваться. Между прочим, и телевизионщики меня поддержали, и сетка ЛДПР, и тысячи отставных военных. «Свои» 19 процентов мы взяли. Если бы не блокировали нас изначально – взяли бы и 22-25 процентов (за шесть дней до голосования умер Александр Александрович Католиков, я остался единственным доверенным лицом).
Но... Но вынос мозга с беспрецедентно навязчивой и наглой рекламой (психологически притянутой за выбор в пользу Ельцина) – «Голосуй или проиграешь!» – ещё впереди.
А в том же мае 1996-го года состоялось празднование 600-летия Успения святителя зырян Святого Стефана Пермского. Впервые за всю историю нашей земли, ради того, чтобы разделить с нами атмосферу праздника и обозначить величину святителя Стефана в мировом православии прилетел Патриарх Русской православной церкви Алексий II.
На бульваре Свободы (который до сих пор бульваром так и не стал) был заложен первый камень в основание Кафедрального Троице-Стефановского Собора (который кафедральным тоже пока так и не стал). Однако именно в последние годы (2019–21-й) есть все-таки ощущение, что богословская мысль, хоть какая-то кафедра в Соборе зарождается.
Ещё долгие годы кафедральным собором будет считаться Вознесенский храм в Кируле, но реальной кафедрой долгие годы была и остается газета «Вера-Эском», роль которой в жизни епархии и не только нашей епархии до сих пор недооценена. О чём я уже однажды высказывался.
На праздновании 600-летия кончины святителя Стефана произошли несколько психологически важных для общества моментов. Для тогдашней хозяйственной и политической элиты Коми именно Спиридоновым была поставлена точка в бесконечных спорах – а нужно ли строить громадный Собор, у нас верующих-то горстка? Говорили про возрождение православия: «Это всё мода, она скоро пройдет – люди ведь грамотные сейчас (?!), и будет Собор никому не нужен.
Не лучше ли такие громадные деньги отправить в районы на восстановление тех церквей, которые ещё можно восстановить?»
Первый Глава республики Юрий Спиридонов резюмировал так:
1) Имя святителя Стефана мирового и исторического масштаба. Земля, которую он просветил светом веры должна иметь Собор (особенно в условиях многонациональных распрей). И кроме нас такой Собор св. Стефану нигде и никто не поставит.
2) Так устроено общество – есть центр, будут стройки и на окраинах по образцу. А если распылимся сейчас по отдельным строечкам, то до главного Собора время сто лет не наступит. Он – локомотив, остальные – вагоны.
3) Мода или не мода – никто не знает, и не нам судить... Людям это надо – факт.
Другим психологическим моментом стали сами празднества. А тут произошло вот что: Редкие православные общины, в которых на 90 процентов были женщины (или во всяком случае так казалось), в которых пожилых и стариков было более 70 процентов, и которые казались сами себе и друг другу «совсем малым стадом», слабым, живущим со своей верой где-то на периферии общественной жизни и внимания, вдруг обнаружили, что их много, что они и есть Основная История края. А их вера – основа всего того, что произошло позже на этих холмах Усть-Выми, где водились дурацкие и бессмысленные с точки зрения православия хороводы перед Патриархом Алексием и гостями праздника (А уж святому Стефану и его памяти вся эта полукомсомольская тусня, наверное, где-то в Царствии Небесном казалась аварией между тучевыми облаками).
Замечено не мной – именно после празднования 600-летия памяти святителя Стефана чиновники и интеллигенция в Коми... перестали стесняться. Да-да, сегодня это кажется странным и труднообъяснимым, но вплоть до 1996-го года «как-то огородами да вечерними стежками» были пути элиты, образованных и культурных слоев республики к вопросам веры. Ведь казус строительства в Сыктывкаре громадного баптистского храма Христа Спасителя в Мичуринском парке и быстрый сбор денег с промышленников, не понимающих даже, кому и на какую веру сдают они средства – это ведь не случайно. Города – от Воркуты до Сыктывкара в это время кишат сектантами, Свидетелями Иеговы, ересью Ольги Асауляк (набравшей в свои ряды в том числе и преподавательский состав вузов, влиятельных людей власти и даже, мелькающих там совсем не с функциями контрразведки, «товарищей из силовых структур»). Объявления о встречах с десятками проповедников из США и Европы висят на заборах и в виде громадных афиш. Собираются целые концертные залы, в т. ч. и Театра оперы и балета, драматического театра, вузовские актовые залы. И вот – на праздновании 600-летия и после него, были сделаны выводы всеми думающими людьми (хоть мало-мальски думающими) – глубинный пласт сознания и культуры народа игнорировать невозможно. Или он начинает игнорировать уже вас – и власть, и интеллигенцию, и все эти «карикатуры» старых празднеств и «достоинств».
Но путь к настоящему возрождению будет ещё долог. Маленький и глубокий, как шрам, штрих – знаете ли вы, что икон св. Герасима, Питирима и Ионы в Коми не было ещё почти десять лет? А вот не было... При всех, казалось бы, шумихах о духовном возрождении и при всех исполнениях Символа Веры в храмах, где: «Верую во Единую, Святую и Соборную...» – Соборность не получалась. Долго. В 1998-м громыхнул даже раскол.
...Осень 1996-го. Наверное, это была даже не осень, а уже декабрь. Мы сидим в кабинете Володи Овчинникова в редакции газеты «Республика» (я, фотограф Георгий Лисецкий, кажется, в гости тогда зашел правозащитник и практикующий адвокат Володя Пыстин). Овчинников уже работает на компьютере. А нам это дивно – мы ни черта в компьютере не понимаем. Овчинников утешает нас – дескать, на самом деле, это, как работа со шкафом – важно понимать, где и как открываются полочки, дверцы, что внутри полочек могут быть ещё полочки, а там и ещё каталог. Что если включить-выключить научишься, то остальное просто. Не пугаться, пробовать и все быстро получится. Но не-е-ет, мы сидим, как осторожные перепуганные обезьяны, и смотрим на волшебника с другой ступени цивилизации – на Володю Овчинникова. Смешно? А ещё он фантастику рассказывал. Страшную… Чем жутко расстраивал Жору Лисецкого.
- Да вот появились уже цифровые фотоаппараты, подключаешь к компьютеру и… фьють. Фото через 15 секунд в редакции! Откуда-нибудь из Нижней Омры взял да и отправил. А я тут комментарий написал и завтра уже в номере. А ты сидишь себе дальше в Омре... Причем, редактировать цвет, чёткость можно, как в самом фотоаппарате, так и на компе уже в редакции. Лишнее отрезал и вот – супер! Дорогие пока. Я б и себе купил. Но к следующему новому году, я думаю, у нас тут купят уже...
Георгий, седой и мудрый наш Георгий Лисецкий – мастер старого фото, человек-легенда, которого знал фотомир по его шедеврам, публиковавшимся в знаменитых журналах, даже в иностранных, наш Георгий всё понял: «Ну и нафиг тогда я вам нужен? Всё? Теперь каждый мастер. Теперь это будет забавой всем кому не лень...» Похоже, что и сам Володя Овчинникова не совсем ещё обдумал новшества и невнятно представлял последствия всех этих изменений. Рассуждает вслух: «А представь – там тебе не плёнка на 32 кадра. Там бездонная бочка карты памяти – щелкай себе и щелкай...» Пыстин другое начинает понимать: «Вот когда будут политики во всей красе – с перекошенными физиономиями и в настоящем, а не приглаженном виде...» И мы все даже думать ещё не хотим про то, насколько мастерски будет развиваться фотомонтаж. И что сам фотомонтаж породит новые жанры – мемы...
Под самый Новый 1997-й год. Время тогда было густое какое-то. Что произойдет через год – это, как сильно далёкое будущее. Сегодня почему-то наоборот – новогодние ёлки и праздники мелькают, как спицы со светоотражателями в Колесе Истории... И нет их уже никого – ни Овчинникова, ни Лисецкого, ни Пыстина.