Зло. Глава 3.
После ужина за беседой с моей Егоровной, которая так и не заметила в комнате новый старый экспонат, я снова под впечатлением найденного, погрузился в далекий девятнадцатый век. Строил перед закрытыми глазами сцены из обыденной жизни богатого сословия, расписанную по минутам, которые, неустанно чеканились боем этого роскошного подарка, в честь и по случаю памятной даты. Часы, как будто свидетель из прошлого открывали передо мною сцены, когда вся семья под их бой просыпалась, собиралась за столом и после суеты дня ложилась спать.
Не помню, как долго я предавался своим думам из жизни обитателей этого старинного дома, пока не уснул. Но, помню, как меня разбудил среди ночи звон. Да, звон. Затем последовал бой. Один. Потом второй. Я вскочил с кровати и уставился в угол комнаты.
Тишина. Показалось. Послышалось. Решив, что это плод моих фантазий во сне, я снова лег и закрыл глаза. Сон, как рукой сняло. Тихая летняя и лунная ночь. Только прохладный ветерок трепал занавески на открытом окне и слышен щебет цикад. Повернувшись на бок, я посмотрел на силуэт часов в полутьме и сонными глазами заметил, что в углу мелькает и качается странный, едва заметный в темноте блик. Сначала я не поверил своим глазам. Но, когда до моих ушей стали доноситься тихие «тик-тик», я привстал и прислушался. Это же… Это часы?
Вскочив на ноги, я мешкая наконец нацепил на ноги тапки, включил свет и бросился в угол комнаты. Сев на пол напротив часов, я увидел, как маятник качается и слышен тихий ход механизма. Я пробудился окончательно и убедился, что ни глаза, ни слух меня не обманывают. О боже! Часы пошли! Выходит, я не ослышался. Я действительно слышал звон и бой. Это же надо… Пошли. Пошли миленькие. После столь долгого забвения пошли. Знали бы Вы, как я ликовал. А я точно знал, что до утра не засну. Я с довольной улыбкой на лице рассматривал часы снова и снова. Меня, как ребенка радовало и забавляло это пробуждение.
Посидев на полу перед часами несколько минут, я решил все же лечь в постель и постараться поспать. А перед этим я взглянул на свои наручные часы, лежащие на столе. На них время показывало два часа десять минут ночи. А на больших часах..? Я вновь пошел в угол комнаты и обнаружил, что стрелки часов стояли на двух часах десяти минутах тоже. «Вот это да! Надо же!» - удивлялся я. Какая точность. Я ведь помню то застывшее время на циферблате еще днем, час и пятьдесят одна минута. Выходит, будто часы ждали. Ждали своего часа.
Довольный проделанной и не бессмысленной работой за прошедший день, я снова лег в постель и предался своему богатому воображению, которое снова открывало перед моими глазами безмятежную жизнь и быт обитателей этого дома в те далекие времена. Мне казалось, что стоило закрыть глаза, то я оказывался в атмосфере того мира и спокойствия, которые царили когда-то в этих стенах. Перед глазами, будто старое черно-белое кино, крутилась картина далекого прошлого, когда благородное семейство жило в достатке, благополучии и гармонии. Представлял себе, какая бурная жизнь здесь текла. Как открывались тяжелые, кованные ворота и в них въезжала роскошная запряженная лошадьми карета. Как из нее выходил статный барин, а его встречали слуги. Как он окруженный вниманием прислуги, поднимался по парадной лестнице на террасу, где его встречала его супруга и дети. Как они всей семьей проводили время за ужином в столовой. Как семья встречала высоких гостей из местной и приезжей знати и как кружился балл в холле. Как под музыку Моцарта лилось шампанское. Как светские дамы - кокетки в пышных платьях делились последними новшествами парижской моды, а властные мужчины во фраках и сигарой в зубах обсуждали насущные дела или политику. И как неугомонные и непослушные детишки без конца бегали по этажам. Были же времена, говорил себе я.
Сильный гром с неба заставил меня снова проснуться в испуге. Прохладный ветер с порывом ворвался в окно. Высунувшись из окна, я увидел, как черные тучи , быстро поглощали луну и звезды. Далекие раскаты и сильный гром сотрясали все вокруг, а сверкающие молнии один за другим на миг озаряли округу, а потом все снова погружалось в темноту. Ветер стал усиливаться и разметая листву и ветки, новыми порывами гнул верхушки деревьев и раскачивал провода на столбах. В считанные минуты вся прелесть летней ночи поменялась на мрачную черноту. Лай собак и гул от ветра вскоре прекратились и первые капли влаги стали биться на подоконник, а через секунды начался сильный грохот об железную кровлю.
Закрыв окно, я снова лег и понял, что сон окончательно покинул меня. Слушая непогоду снаружи, я долго ворочался в постели. Потом встал, включил свет, потом, транзистор и сел за стол, рисовать новый вариант оформления лестницы. Шоркая карандашом по бумаге, я запечатлевал задумки в голове с целью показать их Николаевичу по его возвращению из командировки. За короткую передышку в работе я сделал не мало набросков и чертежей, которые несли мои идеи. Теперь, потеряв сон и сидя в одних трусах за столом посреди ночи, я перебирал свои работы, которые скоро должны были воплотиться в реальность.
Не помню сколько я просидел за этим занятием и немного продрог, как мое внимание и слух привлекли странные звуки, доносившиеся со двора и лай собаки. Дождь уже закончился и ветер стих. Открыв окно, я высунулся полтуловища и всматриваясь в темноту, прислушался. В сквозь капель из под карниза дома и лай соседской дворняжки, я слышал чей-то голос, который доносился до меня из глубины сада. Это были не то плачь, не то речь. Слух меня не обманывал. Казалось, кто-то звал кого-то. Это был женский голос. После некоторого затишья, голос снова слышался и снова затихал в ночи. А лай продолжался. Мне стало не по себе. Решив, что мне все таки могло почудиться, я выключил свет, потом транзистор, закрыл окно и лег.
- Спать. Спать. Спать. До утра еще далеко.
Лежа с открытыми глазами, я уставился в потолок и без особого желания пытался в тишине уловить те же голоса. Ничего, кроме того же лая собаки соседей. Да. Послышалось. Почудилось. Спать. Спать.
Вот снова. Снова женский голос. Да, тот же голос. Уже совсем близко. Где-то рядом. Потеряв покой, я вскочил из койки и прильнул к окну. О боже! Там внизу под моим окном стояла женская фигура в белом одеянии. Нет, она не стояла. Она двигалась медленно, маленькими шагами и протянутыми вперед руками, будто не видела перед собой. Я ее видел. Я видел женщину.
- Успокойся: - повторял я себе. Отойдя от окна, я схватил графин на столе, отпил воды и снова подкрался к окну. Я не спал. Это мне не снилось. Ее белый силуэт на фоне темноты, медленно двигался внизу, мимо моего окна. Длинное до земли белое платье на женщине скорее напоминало ночное женское одеяние. Лица не возможно было разглядеть. Черные, как ночь волосы на голове, были сильно растрепаны. Ее осторожная походка походила на походку слепой, которая, не спеша выбирала куда ступить и при этом боялась потерять равновесие. Я стоял, смотрел на это и мне не хотелось верить в происходящее. Осматривая всю комнату , вспоминая весь прошедший день и протирая лицо руками, я все пытался убедиться, сплю ли я или бодрствую. Я не спал.
Вдруг, она остановилась. Я замер в ожидании, что будет дальше. Женщина медленно стала поворачиваться в сторону моего окна. Ее лицо. Я увидел ее лицо. О боже! Я отпрянул и спрятался в простенке. Прижавшись спиной к стене, я замер. Дыхание мое участилось, я слышал биение своего сердца. В замешательстве я хотел сделать что ни будь, чтобы окончательно проснуться. Решил одеться. Включил свет.
- Нет. Нет. Нет. Этого быть не может. Какая еще женщина в белом? – говорил себе я шепотом, натягивая брюки.
- Илья, ты устал. Это твоя фантазия. Ее нет. Иди выгляни, ее нет: -повторял я, надевая рубашку.
Спешно одевшись, я снова тихо подошел к окну и осторожно взглянул в низ. Там никого не было. Темное небо с едва заметным ореолом луны сквозь завесу свинцовых туч и пустая тропинка в мокрой траве. Рассмотрев низ, насколько охватывал мой взор, я ничего и никого не увидел. Даже лая собак не слышно.
- Ну вот. Говорил же. Отдохни. Надо поспать.
Вот часы пробили три раза. Я встал, прошелся растерянный по комнате, последний раз заглянул в окно и выключил свет.
Мог ли я уснуть после такого видения? Вот уже тучи стали расступаться, открывая лик луны в ночном небе и в окно стал пробиваться тусклый свет. Сумбур в голове не давал мне покоя. Я прислушивался к тиканию часов и не мог понять, что могло вызвать в моей голове такое странное явление. Мои старания убедить себя, что ничего не было на самом деле разбивались моим же сознанием, в котором четко запечатлелись все минуты сегодняшнего дня, вплоть до последних. Ведь я видел, я созерцал, я слышал. Лежа не раздевшись на кровати, я все же старался не придать событиям прошедшего дня такого значения, пока стук в дверь, точнее в стекло в двери не заставили меня снова поднять голову и напрячь слух.
Тук. Тук Тук. Кто-то стучится. Вот опять Тук. Тук.
Что это? Пытаясь не скрипнуть старой кроватью, я встал, вышел из своей комнаты и остановился по среди холла. Тишина. Что-то не так. Что происходит? Вот еще тук-тук. Теперь громче и настойчивее. Кто-то стучится в дверь. Не успев прийти в себя от очередной неожиданности, я вдруг услышал за дверью,- « Мишенька, Миша».
Я не ослышался. Это был голос женщины. Это тот самый голос.
- Мишенька, открой. Миша, это я Ольга. Открой же.
Ничего не понимая и не соображая, что происходит, я стоял застыв посреди холла в полутьме и не знал, что делать. Страха в ту минуту я не чувствовал. Скорее это было замешательство.
- Миша, дорогой, открой мне. Я же знаю, ты дома: - не унимался голос снаружи. Стук не прекращался.
Взяв себя в руки и в надежде положить этом галлюцинациям, я на цыпочках приблизился к двери и прильнул к мокрому стеклу. За ним на парадной площадке стояла женщина. Та самая женщина. Сквозь мутное размытое влагой стекло я рассмотрел ее фигуру в полный рост и темные пышные волосы. Лица было не разобрать. Она не подвижно стояла и смотрела на меня.
Овладев собой, я тихо произнес: - кто там? Она мне не ответила, но снова прозвучали ее мольбы: - Мишенька, открой. Это я, твоя Ольга.
Кто эта женщина? Чего она хочет? И кто такой Миша? Я вспомнил, что дверь я никогда не запирал на ключ.
- Кто Вы?- я произнес уже твердым голосом, всматриваясь в ее размытое за стеклом лицо. Она меня явно услышала, но молча стала стучать в стекло снова и снова. Наконец, я решился и открыл перед ней дверь и отступив назад, включил в холле свет.
Женщина спешно вошла в дом и встала передо мной. Я же стоял обескураженный и лепетал те же слова: - Кто Вы? Откуда Вы? При свете в холле я рассмотрел ее длинное белое, запачканное местами и мокрое платье на ее дрожащем теле. Оно свисало на ней, как мокрая тряпка, а сквозь рвань на груди и плечах этого скудного одеяния просматривались белоснежные плечи, покрытые кровоподтеками. Из длинных, запачканных запекшейся кровью, рукавов устало свисали руки. Растрепанные, грязные и мокрые густые черные волосы на ее голове, придавали ее виду жалкий образ изможденной женщины средних лет. Ее черные грустные глаза на бледном и грязном лице, были полны слез и отчаяния. Казалось, ни рана на губе, ни синяки под глазами и потекшая тушь на глазах, ни следи крови из ноздрей, не могли скрыть всю прелесть былой красоты этого женского лица.
Не делая резких движений, я сделал два шага в ее сторону и дрожащим голосом, заикаясь, произнес: - Кто Вы, женщина?
- Михаил, наконец-то ты дома. – проговорила с волнением в голосе ночная гостья и устремилась ко мне. Я отпрянул назад и выставив руки вперед, стал повторять:
- Здесь нет Миши. Кто Вы? Объясните мне что происходит? Что с Вами случилось?
- Михаил, мой дорогой, куда ты пропал? Почему так долго тебя не было? Мишенька, мой дорогой Мишенька, все пропало. Миша Мишенька: - причитала женщина навзрыд, протягивая ко мне свои руки.
- Женщина, я не Михаил. Здесь нет никого: - повторял я отступая назад, стараясь не подпустить ее близко. – кто Вы и кто такой Михаил? Что с вами приключилось, женщина?
- Ах Миша Мишенька. Где ты был? Почему тебя так долго не было, дорогой мой? – такими словами она опустилась на пол, закрыла лицо руками и снова зарыдала. Я поспешил в свою комнату, дрожащими руками налили в стакан воды из графина и вернулся к гостье.
- Выпейте воды. Успокойтесь и расскажите, что случилось: - произнес я, подавая ей стакан. Сидя на полу, женщина тряслась от плача, раскачиваясь из стороны в сторону, не переставала стонать и рвать на себе волосы.
- Миша, Мишенька, все пропало, все рухнуло. Эти нелюди, эти мерзавцы, эти убийцы… Они убили папу. Убили нашего папу, Миша. Мишенька, прости меня. Настенька моя. Миша, прости меня, Миша. Я не уберегла Настеньку: - кричала женщина.
Истерика продолжалась. После долгих уговоров и предложений испить водицы, я вдруг понял, что она меня не видит и не слышит. Мои слова не доходили до нее. Мои неоднократно произнесенные вопросы зависали в воздухе, будто меня нет рядом. А ее взгляд будто пронизывал меня и был устремлен куда-то. Она не видела ни стакана с водой перед носом, ни моего испуганного лица. Сидя перед ней со стаканом воды в руке, я терялся в догадках от всего, что происходило вокруг и молчал. Я окончательно убедился в том, что мы с ней находимся по две разные стороны каких-то странных измерений, когда не смог дотронуться до ее плеча. Это меня озадачило и больше всего напугало. Моя попытка подать ей стакан, взять ее руку в свои или погладить ее волосы ничем не увенчались. Мои руки как будто проваливались в пустоту и коснуться ее у меня получалось. На мои вопросы она не отвечала. Но повторяла все те же причитания. Она меня не видела и не замечала. В надежде привести ее в чувство, я даже представился ей Михаилом , обращаясь к ней повторял снова и снова:- Ольга, дорогая, что случилось? Расскажи, что произошло? Я Миша. Я твой Мишенька. Оленька, ты меня узнаешь? Ты меня видишь?
Ничего не получалось. Женщина сидела на холодном полу, плакала не и не переставая повторяла: - убийцы, убийцы, убийцы. Настенька доченька моя. Совсем ведь ребенок. Миша, прости меня. Тебя не было. Миша, Мишенька… Я не смогла помешать их безумию, Миша.
Я же стоял над ней и смотрел на это жалкое зрелище, ничего не понимая и ничего не соображая, откуда взялась эта сумасшедшая женщина?
Часы пробили четыре утра. Моя ночная гостья так и сидела и раскачиваясь рвала на себе волосы и повторяла : - Настенька моя. Доченька моя. Что с тобой сделали?
Она своими тонкими, длинными пальцами, то теребила подол платья, распластанного по полу, то закинув голову назад и закрыв руками лицо, продолжала: - Мишенька. Миша, не уберегла я нашу Настю. Утопла она. Утопилась наша доченька. Я не спасла ее. Я не в силах была, Мишенька. Прости меня, грешную тоже, любимый.
Так продолжалось долго. Эта сумасшедшая и я, ошарашенный и растерянный среди ночи, который стоял и не мог уразуметь свое сознание от происходящего, пока женщина вдруг не вскочила на ноги и повернувшись к входу, прошептала: - «Это они. Не открывай». И тихими шагами пятиться назад в верх по ступенькам, не отрывая глаз от главного входа. Почему-то погас свет.
Дверь с треском распахнулась и в дом, утонувший в черноту, вошли люди. От грохота сапог, криков и безудержного хождения по холлу, казалось, дом весь затрясся. В темноте невозможно было разобрать ни лиц, ни одеяний не прошенных, новых гостей.
- Есть кто в доме? Выходи! – прозвучал грозный мужской голос.
Я, придя в себя, наконец изрек : - Здесь я. Что хотели?
Кто-то стал усердно стучать по полу чем-то твердым и продолжал звать хозяев: - Есть кто живой?!
Тут один из людей зажег спичку и поднял ее над головой. При тусклом свете от горящей лучины, я рассмотрел лицо бородатого человека в фуражке. Он держал спичку над головой и щурясь, озирался вокруг.
- Хозяев нет. В доме никого. Я один тут: - произнес я, стараясь перекричать устроенный ночными посетителями шум. Мне снова не ответили.
- Что Вы хотели? Вы меня слышите? Кто Вы?- продолжал я. Опять мои вопросы пропали в темноте. Шум продолжался, спички загорались одна за другой, я же повторял снова и снова свои попытки установить контакт. Но, все тщетно. Они меня будто не замечали.
- Мазаев, огня. Придумай что-нибудь. Пройдитесь везде. Пономаренко, поднимись на верх, посмотри: - громко сказал мужчина с горящей спичкой над головой. Снова все загрохотало.
Я теперь приблизился к нему, в надежде встать при свете от спички, снова повторил свой вопрос. Он меня не видел. Он все крутил головой и пытался разглядеть холл, а меня не замечал. Меня как будто нет здесь.