Кровь – проводник жизни и употребляя оную в пищу, вампиры фактически поглощают жизненную энергию существа. Кровь уже мёртвого существа серьёзно их ослабляет магически и телесно. Многие охотники на нежить пользуются этой уловкой, пачкая кровью из трупов наконечники стрел. Второй, в списке опасности, стоит кровь серых орков и чёрных эльдар. Даже разовое употребление способно убить незадачливого кровопийцу. Но самый смертельный яд — кровь алимов и нефилимов.
Гриммуар «A Laidene Noyte Parjia»
В зале укрытой в песках цитадели было темно и прохладно. Как в могиле.
«Собственно,— думал Дарик,— это и есть могила. Один огромный склеп, полный отрицающих свою сметь мертвецов».
Горели свечи, усиливая темноту. Пространство наполнял спёртый тяжёлый дух благовоний, мяты, восковой гари, гнили и пыли. Особенно пылью и гнилью пахли свитки на полках. Это был запах древности.
— Господин! Пришли вести, которые вы ждали.
Двери за спиной Дарика снова раскрылись, и в холодный мрак могилы ступил слуга Адихмара — колдун в чёрном плаще, отороченном перьями ворона. Хозяин, к которому он обращался, был так же одет в чёрный плащ с перьевой оторочкой, скрывавший его сутулость и неестественную худобу. На столе перед ним, лежал развёрнутый свиток, покрытый эльфийским письмом.
— Говори.— Адихмар завернул край свитка, скрывая содержимое.
— Алялат едет сюда, господин!
Последовала непродолжительная пауза. На смуглом, обрамлённом квадратной бородкой, лице хафаша, не дрогнул ни один мускул, только в глазах загадочно блеснул алый огонь. Дарику в нём почудился свет торжества. Слуга истолковал всё по-своему.
— Одно ваше слово, господин, и он исчезнет в пустыне, как будто его никогда и не было. Даже Козлобородый никогда не узнает, что стало с его рабом!
— Всё бы тебе убивать, — проворчал хафаш.— Пусть приедет сюда. Но, сам! И проследи, чтобы он не заблудился.
Взгляд красных глаз вдруг обратился на Дарика и полукровка подумал, что сейчас прозвучит заветное: «Ты, мхаз, его и приведёшь». Подумал и почувствовал, как всё внутри напряглось, взведённой пружиной.
Нет, только не это! Пусть с алялатом нянчится кто-то другой. Этот приказ исполнять он не будет!
— Алялат нам пригодится, — пояснил Мастер Теней, будто прочитав его мысли.— Мы заставим его послужить нашей цели, без принуждений.
И, посмотрев на слугу, докончил:
— Проследи за этим, Кара-Буджар.
— Вернёмся к нашему прерванному разговору,— сказал Адихмар, когда двери за слугой затворились.
Посмотрев Дарику в глаза, он усмехнулся.
— Ты, значит, решил уйти? Хочешь оставить наше дело, предать государя?
Полукровка дёрнул головой.
— Нет. Но я не хочу более оставаться здесь. Дайте мне задание где-нибудь… в другом месте. Я ограблю храм, спущусь в подземелья, заколю сотню стариков, лишь бы…
— Быть подальше отсюда.
Хафаш пристально воззрился ему в глаза. Дарик не стал отвечать. Адихмар хмыкнул.
— Надежда на хлеб, — проговорил он снисходительно,— и страх за свою жизнь всегда идут рука об руку, когда служишь царям…
— Я примкнул к вам не за надеждой.
Хафаш одарил его долгим пронизывающим взглядом. Он знал о чём идёт речь.
— Ах, вот оно, что. Ты думаешь, мы тебя обманули. Напрасно. Ты, видимо, не заметил, но твоё посвящение уже началось. Ты прошёл испытания, принёс жертвы, участвовал в Niyene at Notlane, как это зовут алялаты. Многие опытные чародеи сочли бы за честь помогать мне там, где помогал ты. Наконец, у тебя есть доступ к книгам, которые я собирал полтысячи лет!
— От немых книг мало толку. И вы обещали…
— Что стану твоим учителем.
Адихмар медленно выбрался из-за стола и встал, спрятав за спиной руки.
— С того самого дня, как мы наткнулись на тебя в духане «Под жалом Скорпиона», я так и не понял, зачем оно тебе. Кстати, почему именно некромантия, а не любое другое волшебство?
Дарик ответил не сразу, обдумывая и подбирая слова.
— Если не повезло с этим родиться, то любое другое могут дать только Алуит и Алал. А служение им накладывает ряд ограничений, мириться с которыми я не хочу.
— И поэтому ты избрал тайны Смерти. Как же это случилось?
— Я бы не хотел говорить об этом.
— И всё же?
В этот раз Дарик молчал дольше. Он вновь окунулся в воспоминания. Не очень приятные.
***
Это произошло в Ардабиле — крупнейшем торговом городе Атравана на восточном побережье. Глубоко в память врезались его замершие в тиши предрассветных сумерек улочки; острые минареты над красными черепичными крышами; серые глинобитные башни караван-сараев. Ардабильскую цитадель на горе, подавляющую остальной город угрюмой мощью увенчанных зубцами стен. Он хорошо помнил скрытый в её недрах вонючий зиндан, с ржавой решёткой.
Он — выживший в морском бою, переживший шторм и кораблекрушение — вошёл в Западные ворота Ардабиля, где его окружили люди с длинными белыми палками. Разумеется, Дарику был известен атраванский закон «О гостевых податях», обязательных для чужеземцев, желающих попасть в крупный торговый город. Разумеется, служившие шаху чужеземные воины от такой подати освобождались. И разумеется, Дарик считал, что может отнести себя к таковым.
Люди с палками считали иначе.
— Остановись, обманщик! Если ты воин шаха, то, где твой командир, где отряд? Ты пойдёшь с нами к хакиму. От него узнаешь свой приговор.
У него было оружие. Он мог выхватить саблю, отбиться и убежать, скрыться, затеряться среди кривых улиц города, а там найти соплеменников. Они бы не бросили. Но он позволил себя увести. Он полагал, по молодости и наивности, что судье достаточно его слова и имени вождя, которому он служит.
Его завели в широкий двор, окруженный высокой белой стеной, и источающего запах касторки худого седобородого старика, с большим животом. Он сидел, скрестив ноги, на широкой террасе. Белый халат и белоснежная чалма делали его похожим на гриб-дождевик. Неторопливо перебирая в пальцах отполированные деревянные четки, он устремил на Дарика цепкий и строгий взгляд.
— Кто ты? — спросил он.
— Дарик Борагус,— полукровка гордо задрал подбородок.— Воин из загида Вязгара Квета. Служу правителю Атравана.
Старик недоверчиво поднял бровь.
— И где же твой вождь? Почему он ни рядом с тобой? Почему он не подтвердит твои слова? Мне говорят, ты лжец и обманщик, нарушивший законы города. Верно ли это?
— Не верно!
Хаким многозначительно устремил в небо указательный палец и строго сказал:
— Говори только правду, только она может облегчить твою участь.
Дарик честно, но скупо поведал, как вместе с вождём поступил на службу атраванского шаха. Как сражался за него с мятежниками салхитами и их союзниками из Турл-Титла, о том, как попал в шторм, едва не утонул и как спасся.
— Мои слова могут подтвердить другие орки, которые, наверняка, есть в городе,— закончил он свой рассказ.— Спросите, знают ли они вождя Вязгара Квета.
— Больше ты никого не можешь призвать в свою защиту?
Полукровка угрюмо мотнул головой.
Судья жевал губы, поглаживая ладонью серебристую бороду. Наконец он поднял руку, призывая к вниманию.
— Так как подсудимый не смог назвать ни одного заслуживающего доверия живого для подтверждения своих слов, то я приказываю взыскать с него положенную плату, взимаемую с чужеземцев, за вход в город. Так же я налагаю на него штраф, в размере десяти дихремов за ложь, исторгнутую с его уст. За произнесение судебного приговора и приложение печати, удержать с чужеземца два дихрема…
Дарик не мог вымолвить ни единого слова, пока говорил хаким и только сейчас обрёл голос.
— Ах, ты, вонючий бурдюк! Ты обвинил во лжи свободного орокрайнца, я заставлю тебя пожалеть о содеянном! Выходи на бой, или я прямо сейчас вставлю свою саблю в твой зад по самую рукоять так, что тебе уже не понадобится касторка!
Люди с палками мгновенно окружили его, отделив от подлого законоведа, но белый старик, казалось, даже не испугался. Он выслушал короткую тираду с непринуждённой улыбкой.
— Ты туп и невежественен мхазский варвар,— спокойно ответил хаким.— В нашей стране решения судьи не оспариваются поединком. Но так и быть, в этот раз я исполню твоё желание…
Он поднялся, зачем-то подул себе на руки и провозгласил.
— Эй, кто там есть, позовите офирянина! Хватит ему поедать плов и шербет, пусть разомнёт кости в небольшой драке.
Дарик стоял спокойно. Угроза не вызвала трепета в его сердце. Как многие юноши в том возрасте, пройдя через несколько некрупных битв, он мнил себя опытным воином.
Офирец оказался большим. Очень большим. Далеко не маленький Дарик вдруг обнаружил, что недостаёт макушкой даже ему до груди. Вторым знамением грядущих неприятностей было то, что великан вышел на бой без доспехов. На нём были только шнурованные сандалии и повязка вокруг бёдер. Белый клетчатый платок плотно окутывал его лицо. Кожа на небольшом участке вокруг глаз, была по обычаю жителей пустыни зачернена. Делалось это, якобы, чтобы их не слепил яркий свет солнца.
— Это с ним мне предстоит драться? — с удивлением протянул великан из-под гутры.— Да он же мальчишка!
— Ты отказываешься? — удивился хаким.
— Нет, но… Алуит — свидетель, мне нет славы в победе над ним.
— Довольно слов, Нафилем! Этот мхаз имел наглость угрожать мне и требовал божьего суда. Так пусть Алуит покарает его!
Великан вздохнул, вышел на середину двора и извлёк меч. У него был прямой, скошенный у острия клинок с закрученной гардой. То, с какой лёгкостью и быстротой он это проделал, не понравилось Дарику. Несмотря на размеры, он двигался мягко и плавно, как тигр. Слуги с дубинами раздались в стороны, освобождая место.
Великан провернул в пальцах меч.
— Самонадеянный юнец, я не хочу тебя убивать. Признай вину и уплати деньги, тогда ты уйдёшь отсюда живой и на своих ногах.
— Не могу,— прошептал полукровка,— в моих карманах нет даже номисмы.
— Значит, молись.
Великан был стремителен, тяжелый скошенный меч вертелся в его руках как тонкая хворостина. Одним длинным прыжком он преодолел разделявшее их расстояние, обрушился сверху, как ураган. Дарик ушёл в сторону, не пытаясь парировать. Он рассчитывал, что тяжелый меч уведёт руку великана, не позволит ему быстро среагировать на угрозу. Тем больше было его изумление, когда Нафилем легко остановил и изменил направление удара. Долго удивляться времени не было. Великан стремительно нападал, Дарику приходилось увёртываться и уходить в перуэтах. Уходя от режущей кромки меча, он упал на спину, перекатился, вскочил и, вставая, сразу секнул противника под колено. Нафилем охнул, припадая на раненную ногу. Воодушевленный Дарик отскочил от контратаки, зашел противнику за спину. Атаковал. И великан быстро его парировал, легко развернувшись на раненной ноге.
Этого просто не могло быть! Ещё трижды полукровка изворачивался и наносил Нафилему лёгкие режущие ранения и трижды они затягивались, едва кожу окрашивала кровь.
— Мне явлена милость Всевышнего! — заметив выражение его лица, объявил великан.
Удара, которым великан достал его, он не заметил. Счастье, что бил Нафилем не клинком, а рукоятью. Удар отбросил Дарика на полдесятка шагов. Он стукнулся затылком о песок, выронил саблю. И это был конец боя. Нафилем оказался рядом, поставил ногу на грудь. Придавил.
Дарик не пытался встать. Каждый вдох отдавал болью. Задыхаясь, он с ненавистью взглянул на противника.
— К-кто… ты та… кой?!
— Хотел бы я это знать.
Следующий удар был нанесён в лицо. Что было потом — он не помнил, очнувшись уже в яме рабов.
Впоследствии Дарик много раз вспоминал это, обдумывал так и эдак, и понял, что принял бой, в котором победить невозможно. Хотя он до конца и не понимал, с кем его столкнула судьба, но твёрдо знал: ни одно живое существо в Амалирре не способно так быстро излечивать раны. Без колдовства. И это навело его на определённые мысли. Мысли, которые он попытался воплотить в жизнь. И это закономерно привело его к Гюлиму.
***
Адихмар выслушал его, почти не перебивая.
— Ой-ей, так вот откуда на твоей спине знак раба! — захохотал он.— Это многое объясняет. Ты хочешь мести. Из-за нее обратился к тёмным искусствам. Ха-ха! Одобряю.
Держа руки за спиной, он несколько раз прошёлся туда-сюда, перед Дариком. Потом остановился и засмеялся, выставив напоказ острые зубы. Улыбка его была неприятной, но не угрожающей.
— Нафилем,— проговорил он. — Очень старое имя. Означает «Вестник Бога». Он сам себе его дал?
Полукровка дёрнул плечами. Признаться, это мало его интересовало.
— Это существо не имеет отношения к некромантам,— помолчав, заявил Адихмар.— Он и Царица Гарпия есть плоды одного дерева, но с разных ветвей.
Он ещё помолчал, о чём-то раздумывая. Потом произнёс в пустоту:
— Ардабиль. Надо же… Совпадение!
— Месть,— продолжал он, возвращаясь за стол,— это изысканное кушанье на столе падишаха. Важно не насыщение, но сам процесс, в котором должен быть строгий порядок, строгая очерёдность. Нужно начинать с краёв, постепенно добираясь к начинке. А знаешь, кто у тебя стоит на краю, вай-уляй? А ну-ка, припомни Массаишь…
Дарик вспомнил и забоялся, что хафаш и правда может читать мысли. Ведь он ни разу никому не обмолвился о своих счётах к Белому Вепрю.
— Не помнишь? — Адихмар теребил бороду пальцами.— Забыл, как тебя пытались убить?
— Меня всё время пытаются убить хафаши, исайриты, алвы, городская стража, фанатики бохмиты… Я привык.
— Что же, — хафаш замер, глаза его ровно на миг сделались круглыми.— Ты не спросишь и имени своего нового недруга?
Несколько секунд Дарик боролся собственными желаниями. Он много раз вспоминал и обдумывал то нападение в Массаише и в конце пришёл к выводу, что вызвать его могла только служба Гюлиму. У всех есть враги, у Гюлима тем более. Кто-нибудь из них решил вдруг подгадить.
— Нет. Последнее время они плодятся как клопы в старом матрасе.
«Если это необходимо, — рассудил он, — Адихмар сам мне всё скажет». И был прав.
— Клопы? Ха! — Мастер Теней хлопнул ладонью по столу.— Мне нравится это сравнение. Юнес ас’Яксык похож на раскормленного клопа! Клоп, сосущий кровь шелудивых свиней, вознамерился помешать нашему делу. Глупец! Он даже не осознаёт, кому бросил вызов. Он будет раздавлен. Сделать это не просто, но с нами наш хазред Саракаш. С его волшебством, моим умом и твоей удачливостью мы заставим его заплатить своим существованием. Ты отправишься в его логово, в Ардабиль, подальше отсюда, как сам того и просил. Подробности и твою роль разъясню позже, а сейчас ты пойдёшь вниз, тебя подготовят. Хочешь что-то сказать? Говори.
— Мне в Ардабиле,— кашлянул полукровка,— появляться опасно. По-моему, это ясно из…
— Тебя не узнают. Я же сказал, что тебя подготовят.
— А если это не он?
— Это он.
— Откуда это известно?
Адихмар оскалился, что было призвано изобразить улыбку, и выразительно постучал себя пальцем по лбу.
— Отсюда. И хватит болтать. Считай, что тебе приказал сам Саракаш. А теперь ступай в заклинательную и возвращайся.
***
В зале было темно. Свет источала пара горящих ламп. Вдоль стен, обитых красной парчой, стояли полукругом одиннадцать постаментов с мумифицированными головами в царских коронах — подарок полководца Мустафы аль Гюлима. Пять веков они хранились в тёмных подвалах крепости и вот теперь дождались своего часа. В глубине провалов глазниц слабо мерцали отсветы горящих светильников, или это только казалось?
В зале находились ближайшие и доверенные слуги царя: Мастер Теней Адихмар и главный шпион Мургу. Первый смотрелся в зале черным пятном, заметным даже в сумраке зала. Одежда Мастера Теней, как бы оправдывая его титул, была полностью черной. Халат Мургу, умышленно или нет, сливался цветом со стенами.
«Как паук, стерегущий добычу,— думал Адихмар, поглядывая на него. — Нет. Не паук. Жаба. Жаба, раздавленная копытом…»
В этот момент в зал размашисто вошёл Зулл Саракаш.
— Где Гюлим?
— Опора престола убыл к правительнице эламей,— ответил Мургу.
Он говорил гнусаво, с медлительностью растягивая слова. По довольству на сильно отёкшем лице было ясно, что он недавно и хорошо отобедал.
Царь наградил его угрюмым взглядом.
— Почему он? Разве у него нет дел поважнее? Что с моим войском, он обязался его собрать.
— Им он и занимается, хазред,— снова ответил Мургу.— Пока есть кучка наглисс, колдунов и дикарей-людоедов. Но скоро появится конница и притом самая лучшая! Её приведёт Маххарбал.
Парвеза Маххарбала Адихмар в первый раз повстречал в день трагической битвы в Сухой Долине, где тот командовал лёгкой конницей. Вместе с Мургу и Адихмаром Маххарбал был у смертного одра Гюлима, а всех, кто разделил последние минуты их господина, ждала одна награда. Восстав из мёртвых бессмертным хафашем, он обратил их, сделав своими первыми слугами. Позже Гюлим отослал Маххарбала к кочевым племенам пустыни, из которых тот происходил. Зная набожность пустынников, хафаш выдал себя за святого отшельника-прорицателя и очень быстро завоевал доверие среди вождей. Его стали именовать Маулем, что означало «Учитель» или попросту уважительно завали дадой. Вожди сменялись, но тень дады неизменно стояла за плечами самых успешных.
Его отношения с Адихмаром не были дружескими.
— Акхмары и гулимины,— говорил главный шпион,— собирают свои табуны чтобы ударить по центральным санджакам Атравана. Это богатейшие земли. На подготовку требуется ещё две-три луны. Надо лишь набраться терпения и…
На долю секунды на его тучном лице промелькнул испуг. Он оборвал себя, но было поздно. Ошибка не осталась незамеченной. Глаза Саракаша нехорошо сузились, высокий лоб покрылся морщинами, черты лица сделались резкими.
— Терпения? Ты говоришь о терпении мне? Мне, проведшему пять веков в плену Смерти? Может, ты хочешь показать, вашу значимость? Что я в долгу перед тобой, Гюлимом и остальными?
Уголки губ Адихмара едва заметно дрогнули, приподнимаясь вверх. Он опустил голову, чтобы никто этого не заметил. И чтобы ненароком не перехватить взгляд Саракаша буравивший Мургу с такой силой, словно задался целью обратить в пепел всё сущее вокруг него.
— С годами ты стал проявлять больше наглости, нежели рвения!
Царь повернулся, заложил руки за спину и прошёлся по залу, задержавшись у постаментов. Казалось, мёртвые головы двигают челюстями и пытаются повернуться в его сторону. Саракаш рассеянно провёл пальцами по венцу одной, погладил покрытую редкими белёсыми волосами и повернулся к Мургу.
— Ты говоришь ждать, но ожидание, не значит бездействие. Я жду от вас плана. Совета. Как мне вернуть то, что по праву мое и как наказать тех, кто не подчинится моей воле?
— Хазред как всегда прав,— Адихмар подался вперёд, каким-то чудесным образом вглядываясь в Саракаша снизу вверх, хоть был с ним одного роста. Царь повернулся к нему. — Бездействие оттолкнет от нас вероятных союзников. Пока Гюлим занимается войском — нанеси свой первый удар. Обрушь свой гнев на тех, кто противостоит тебе интригами и чародейством. По ядовитым змеям, ждущим возможность ужалить в спину. По предателям, продавшимся Коэне Шари!
Он примолк, ожидая ответа, и заметил, как по лицу главного шпиона пробежала судорога.
— Это не возможно! — зашипел шпион.— Народы Ночи и смертные чародеи ненавидят друг друга. Они скорее отрежут себе правую руку, чем подадут её.
— Назови имена,— потребовал Саракаш.
Адихмар перевёл взгляд с него на Мургу, пытаясь прочитать метаморфозы, творящиеся с его лицом. Главный шпион жадно пожирал его глазами. В изгибе пухлых губ улавливалось раздражение. Едва сдвинутые густые брови выдавали гнев. А, во всей фигуре, в позе, даже в лёгком наклоне головы ощущалось небывалое напряжение. И во всём этом было что-то ещё, мастерски скрываемое, недоступное даже для хафаша прожившего несколько сот лет.
Их переглядывание длилось меньше секунды. Краткую долю мгновения.
— Юнес Яксыки,— ясно произнёс Адихмар.— Он аширом в городе Ардабиль и триста лет боролся за влияние с нами.
Пухлые губы Мургу дрогнули, скривившись в подобии улыбки, а выпученные глаза прищурились, словно он целился в Адихмара. Саракаш молчал, и Мастер Теней продолжил, считая это за добрый знак.
— Он был здесь, выражал покорность и почитание, называл себя верным слугой хазреда, а сам доносил Коэнне о нас, тайно нанимал фидаинов, пытался выкрасть из храма ключ и, наконец, покушался на нашего слугу в Массаише.
— Предателя ждёт смерть и окончательное забвение,— задумчиво проговорил Саракаш.— Он не уйдёт от меня. Однако он раб. А этот Коэнна… я не впервые слышу о нём.
— Это, волшебник, сын человеческого чародея и алялатки из Аль-Амаля,— с готовностью напомнил Мастер Теней.— Он собрал Большой Диван чародеев в Дэвас-Бадуре, Городе Башен и убеждает их выступить против нас.
Мургу нервно улыбнулся. Он уже совершил одну ошибку и понимал, к чему может привести вторая.
— Мои шпионы сообщают, что на Диване он ничего не добьётся. Чародеи не верят ему, и, как шакалы, грызутся друг с другом. С этой стороны ему нечем нас укусить.
Царь посмотрел на него.
— Большую часть времени он проводит в своём Оазисе Миражей,— продолжил главный шпион.— Это место ограждено всеми возможными заклинаниями. Изредка он наведывается в гости к шаху, где находится под неусыпной охраной.
— Что скажешь, Мастер Теней? Знаешь, как снять заклятия, или проникнуть в шахский дворец?
Адихмар непроизвольно расправил плечи:
— Знаю, хазред!
Мургу издал короткий сухой смешок. Саракаш не улыбнулся. В его глазах причудливо играл горящий в лампах огонь. Он молчал и Адихмар, сочтя это добрым знаком, продолжил:
— Мне удалось завлечь на свою сторону кровного родственника Саффир-Шаха!
— Хорошо,— медленно произнёс Саракаш и замолчал, будто погрузившись в раздумья. Слуги терпеливо ждали, пока он снова заговорил.— Группа заговорщиков во дворце, иногда способна сделать больше, чем большое войско на границе.
Царь снова прошёлся по залу. Теперь, совершенно точно, Адихмар был уверен, головы гримасничали и следили за ним светящимися огнём глазницами.
— С другой стороны,— негромко задумчиво сказал Саракаш, как будто себе самому,— перевороты всегда были делом рисковым. Роковая случайность, шутка богов, малейшая небрежность и всё пропало. Я не могу надеяться на волю случая. Неудача продемонстрирует мою слабость, а этого позволить нельзя. Особенно сейчас.
— Вся эта затея с родственником… — рискнул вставить слово Мургу,— ненадёжна. Вернее положиться на меч Гюлима. Он сокрушил многие царства, справится и сейчас.
— Если только в его планы не вмешается какая-нибудь случайность, — сказал Саракаш. — Но вероятность того, что заговорщик быстро взойдёт на престол, тоже мала. А значит, мы не можем высечь хозяина…
Он обернулся.
— Какие доказательства против Юнеса? Убийцу узнали?
— Это житель Ардабиля, обращённый меньше года назад,— ответил Адихмар.— У Юнеса хватило ума не посылать кого-то из своих старших. Очевидно, он опасался разоблачения.
— Простого подозрения мало.
— Хазред, я вам ручаюсь…
Саракаш вскинул руку и Адихмар обиженно смолк.
— Что скажет главный шпион?
— Луну назад, в ардабильском ашире пропал птенец. Начались поиски, которые Юнес внезапно приказал прекратить. Я хотел узнать больше, но Гюлим приказал бросить все силы на розжиг восстания в Азрабее.
Царь снова задумался. На лбу его собрались складки. Сквозь бронзовую кожу зыбко просвечивал белый череп. Адихмар списал это на ослабление концентрации и подумал, что Саракаш ещё не достаточно окреп после заточения. Это вселило в него надежду.
«Я всё рассчитал правильно!»
Минуты тянулись. Царь молчал. Заговорил внезапно, но так же неторопливо и тихо.
— Мягкость и Милосердие очень дурные слуги, но теперь я понимаю то, чего не осознавал прежде. Юнес не должен умереть слишком легко. Пусть это будет жёстким уроком для остальных. Пусть видят, что случается с теми, кто идёт против меня. Я — один царь на этой земле и только в моей деснице жизнь и смерть каждого. Однако доказательства измены должны быть добыты. Пусть даже после того как упадёт топор палача.
— Я твой верный раб,— Мургу скрестил руки на пухлой груди.— Ты говоришь — я исполняю!..
— Нет. Ты постарел, растолстел. Обленился. Привык к неге и роскоши. Утерял хватку, — слыша эти слова, Адихмар уже не мог скрыть улыбки.— Пусть этим занимается Адихмар. И ещё… Наш слуга, как я понимаю, остался жив. Передайте ему мою волю и отправьте в Ардабиль. Месть — лучшее побуждение.
— Но…— попытался возразить шпион.— Он нужен мне в Азрабее…
— Справишься без него,— бросил царь.— Можете идти. Оба.
Слуги склонились в поклоне. Мургу попятился к выходу, но Адихмар остался стоять.
Сейчас, посчитал он, самый благоприятный момент.
— В чём дело, Мастер Теней?
— Хазред, прежде чем я уйду исполнять твою волю, позволь преподнести тебе дар.
Он трижды хлопнул в ладони и двери отворились. Несколько воинов ввели в зал старика, опутанного красной цепью. Старик был высок и худ. Седые волосы резко контрастировали с чернотой кожи. Богатый синий халат, расшитый золотыми полумесяцами висел лохмотьями на острых плечах. Но, что важнее, и это видели все, кто был в зале, старик дышал силой. Аура магии окружала его, и по ней можно было прочесть, какой силой обладал старик, в чём он преуспел.
Улыбаясь, Мастер Теней провозгласил:
— Пусть он укрепит и восполнит твои силы и убедит в грядущей победе!
Саракаш не улыбнулся, очень внимательно разглядывая Адихмара.
— А ты сомневаешься в моих силах? — спросил он, тоном, от которого у любого по спине побежали мурашки.
Гордость, распиравшая его всего миг назад, ушла, так же стремительно как вода сквозь пальцы. Адихмар отшатнулся, поняв, что совершил ту же ошибку, что и шпион. Он виновато опустил голову и скрестил руки на животе, всем видом выражая покорность.
— Кто этот несчастный?
— Его зовут Амар Аджин. Он волшебник при дворе шаха!
Саракаш сделал несколько шагов к пленнику, протянул костлявую руку к седой бороде. Колдун вздрогнул и поднял голову, устремляя на него изумлённый и недоверчивый взгляд. Так могли бы смотреть на Феранора, целующегося с орчанкой. Когда царь схватил его за бороду и подтащил к себе, старик волшебник что-то прошептал. Последовал всплеск силы, за которым ничего не произошло, но цепи держащие старика ощутимо нагрелись.
— Убирайтесь,— бросил присутствующим царь.— Убирайтесь все!
Хафаши и стража одновременно бросились к дверям. Будучи одной ногой на пороге Адихмар задержался, обернулся и увидел как разбитые звенья цепи падают на пол, а цепкие пальцы царя-мертвеца с неуловимой быстротой сомкнулись на горле Аджина. На его глазах пленник стал стремительно высыхать, обращаясь в серую мумию. Вместе с жизнью тело покидала и магия.
***
Дверь отворилась со скрипом. В горле у Дарика запершило, а на глаза навернулись слёзы, едва он переступил порог. Внутри было не продохнуть. Густой сизый вонючий дым клубами плавал под потолком, вырываясь из-под крышки большого котла в очаге. Коптящий огонь не разгонял мрака, бросая на стены красные отсветы.
Всюду шкафы, заполненные старыми свитками. Несколько сундуков. Протёртая циновка на полу. На ней, разбросав худые длинные руки, лежал высокий старик в синих лохмотьях. Мёртвый. На чёрном с белой бородой лице, застыла маска боли и ужаса. Последнее усиливалось отсутствием глаз, от которых, на щеках, остались дорожки высохшей крови и гноя.
Послышались шаги, и Дарик увидел колдуна в перьях. Лицо его покрывала испарина. Дарик поклонился ему:
— Адихмар сказал, ты должен меня подготовить.
— Да. Заходи.
— Кто этот несчастный?
— Обычная падаль. Вскоре я его подниму. Для войны он не годен, так пусть убирается в лаборатории. Будет подавать мне башмаки и драить котлы. Хе-хе-хе… Подойди сюда. Ближе.
Колдун прошёл в глубину комнаты и убрал крышку котла. Внутри что-то пузырилось, исходя паром. Он запустил внутрь черпак, размешал. Дарик опасливо заглянул в котёл. У варева был винный цвет, густотой оно напоминало сироп, но запах исходил отвратительный. Как от горячего коньяка с молоком.
Внутри Дарика шевельнулось нехорошее предчувствие. Для кого это?
— Что за отрава?
— Волшебное зелье,— колдун зачерпнул полный ковш и поднёс к самому носу полукровки.— Добавь в него частицу любого человека, выпей и немедленно обретёшь его облик.
— То есть превратишься в него?
— Примешь облик,— с нажимом повторил колдун.
— А есть разница?
— Глупый сын ишака! Конечно же есть!
Колдун вылил ковш обратно в котёл и ещё раз хорошо размешал содержимое.
— Оно готово. Осталась последняя квинтэссенция.
Дарик проследил за тем, как он снял с полки мешочек и высыпал содержимое в зелье. Кажется, это были чьи-то волосы и обрезки ногтей…
К горлу подступила тошнота. Он мог бы не спрашивать, заранее зная ответ, но слабенький лучик надежды не угасал.
— Оно же не для меня?
«Скажи, что не для меня!»
— Для тебя.
«Боги…»
— И… чей облик вы собрались мне давать? Надеюсь, это не невеста для Саракаша?
Колдун подпрыгнул, едва не уронив ковш в котёл и вжал голову в плечи. Впервые, за всё время, Дарик увидел в его глазах страх.
— Твои шутки погубят нас обоих, глупец! — прошипел он. Коснулся рукой груди и продолжил спокойнее.— Кто знает, на сколько далеко распространяется могущество Саракаша? Может прямо сейчас он тайно следит за нами.
И посмотрел на покрытый копотью потолок, словно опасался увидеть на нём разгневанный царский лик.
Дарик покосился на труп. Обезображенное лицо вызывало страх и отвращение.
— Как долго действует эта дрянь?
Колдун зачерпнул и щедро наполнил зельем высокий кувшин.
— Ровно день. Будешь пить по глотку каждое утро. Этого запаса хватит на несколько лун.
— А если после всего обратного превращения не наступит?
— Такого ещё не бывало.
Взяв кувшин, Дарик повёл носом. После ногтей и волос пахнуть оно лучше не стало.
— Обожди,— зельевар проворно закрыл горлышко пальцами.— Пей не здесь. Никто не должен знать, чей облик ты примешь. Лишь господин Адихмар.