Казалось бы, 10 часов полета не такой уж большой промежуток времени.... Попил коньячка из детской бутылки, пописал два раза…. Газета, кино без звука, гимнастика возле сортира - все приехали. Это все так, если ты не направляешься на постоянное место жительства…
Когда ты летишь с билетом в одну сторону, рядом с тобой три поколения людей, которых ты привык видеть только на дни рождения, а в двух чемоданах находится все, что накопленно семьей за 100 лет - в голове происходят странные процессы. Некоторые сходят по трапу готовыми клиентами психиатрических клиник, некоторые - алкоголиками, а кое-кто - слегка религиозными евреями.
Отклонения в психике становятся очевидными, когда бывшие жители Москвы, Питера и Киева начинают селится в деревнях вокруг Нью-Йорка и доказывать всем, что их деревня - самая хорошая. Во-первых, в этой дыре, естественно, находится лучшая в мире школа, а во-вторых сама дырa расположена безумно близко от города.
И доказательства примитивны - "я еду до работы полчаса". A всем известно, что от этой конкретной деревни до Центрального парка 100 миль. Видимо, тут вступает в силу геометрия Лобачевского или новое, не совсем проверенное, лекарство для снятия депрессии. Мне довелось слышать даже о поселениях, из которых и до Атлантик-сити и до Кастильских гор те же самые пресловутые 30 минут. Правда, почему-то это всегда произносится свистящим шопотом.
У меня завелся друг Миша. Я его назвал Миша Рыжий, чтобы не путать с другим Мишей, которому я дал кличку - Крашеный. Крашеный приехал из Питера, а Рыжий - из Киева. У них не было ничего общего, кроме того, что при сходе с трапа того самого самолета оба получили по фобии - Крашенный сошел с ума и стал пить, а Рыжий - естественно тоже сошел с ума и ударился в религию.
Кликухи они получили от меня по цвету растительности на голове. Крашеный пытался остановить естественный процесс старения, замазывая остатки волос модным средством от облысения. Реклама обещала насыщенный каштановый цвет и отсутствие перхоти. А Рыжий - имел шевелюру всем на зависть. Но, его губила другая проблема - он поселился в деревне со странным названием - Новое Сити и каждое утро мучался по два часа в пробках по дороге на работу, которая находилась в Новом Йорке. Я думаю, что именно в эти утренние часы, когда он тихо ненавидел Севу Каплана, к нему явился Моисей и посоветовал почитать Ветхий Завет.
Вообще, религиозность бывших комсомoльцев - вещь весьма сомнительная. Циники, воспитанные в период застоя, привыкшие бегать в синагогу на Йом-Kипур чтобы снять девочек, не могут стать достойными хасидами. Каждый выжимает из наследственного иудейства то, что ему удобно и не требует серьезных усилий. От креветок не отказался никто, потому, что их на удивление вкусно готовят в итальянских ресторанах.
Основные дискуссии развернулись вокруг свинины и нехождения на работу в самые святые праздники. Мнения разделились, особенно по второму вопросу - постоянные работники утверждали, что работать в Йом-Кипур грех, а консультанты считали, что бог простит. Cвинину ругали в основном россияне, а украинские евреи считали, что хрюшка с картошкой и укропом - ОК. Сало под водку готовы были есть все, также как и копченного сомика под пиво. В отдельную группу входили выходцы из всех стран СНГ, которые утвeрждали, что свинью есть можно, но только в Карибских санаториях закрытого типа “all you can eat” или “you can eat all”.
Миша Крашенный жрал все подряд. И помногу. Особенно ему приглянулась китайская еда. "Представляешь -, сказал он как-то, заедая стакан "Смирновской" зеленым горошком, сваренным в лобстерном соусе, - Я мог прожить всю жизнь, так и не попробовав этих деликатесов. Ужасно. Не понимаю, как я существовал без них почти 40 лет!". Я мрачно представил белые картонные коробочки, однообразно наполненные жижей болотного цвета, в которых плескались ошметки цветной капусты и сельдерея. И не ощутил сопричастности к высокому.
Тем не менее, когда Крашенный позвонил мне на работу и пригласил пообедать вместе, мы, естественно, отправились в китайское заведение, которые в изобилии плодились в Даун-тауне. В этот момент нам навстречу попался Миша Рыжий. И это, казалось бы невероятное событие, никого не удивило. Tолько в туристских буклетах Нью-Йорк - крупнейший в мире мегаполис с 3-х вековой историей. А на самом деле, все толкутся на пятачке между Бэттери Парком и Уолл-Стритом с 12 до 2-х.
Миша направлялся в кошерную пиццерию, расположенную дверь в дверь с китайским рестoраном. Нам удалось отговорить его от богоугодного мероприятия и присоединиться к компании. Я убедил его строкой из Торы, которую сам же и придумал прямо на ходу - "Раздели с другом трапезу его скоромную и простятся тебе грехи твои тяжкие". Рыжий удивленно вскинул брови, но ничего не сказал.
Под неодобрительные взгляды пейсатого пиццемейкера мы зашли в соседнее помещение. Расположились за дальним столиком под красным бумажным фонариком. Крашенный немедленно достал бутылку водки. "Ну, что - по чуть-чуть?" Мы с Рыжим вежливо отказались - нам еще предстояло вернуться на работу. "Ну, как хотите, а мне - для аппетита!" Он налил полный стакан и опрокинул в широко открытый рот. Крашенный работал за наличные у одного строителя, выполняя разные мелкие поручения, и был очень доволен свободной жизнью.
К нам подошла сильно узкоглазая и не менее узкопопая официантка. Началось обычное предпраздничное волнение, когда слабонервные меняют принятые заранее решения на ходу и потом проклинают свою слабость. Крашенный к этой категории не относился, он уверенно выбрал свинину в кисло-сладком соусе. И при этом чуть не подавился слюной от предвкушения, пока делал заказ. Долго выясняли, что означает на ее китайско-английском фраза "Вай, вай, вай". Оказалось – Do you want a white rice?”
Немного похихикали вчетвером и вернулись к делу. Я предпочел тройной деликатесс - смесь из говядины, креветок и курицы. Все в той же болотной жиже. Дольше всех возился Рыжий. Наконец, он взглянул на Крашенного и сказал со вздохом, как бы оправдываясь и споря одновременно - "Я тоже люблю кисло-сладкий соус. Только есть буду курицу". Крашенный отнесся к такому выбору пренебрежительно - "Курица - это еда стариков. А ты - пока еще более, менее растущий организм. Тебе мясо нужно." И он опрокинул в бездонный рот еще один стакан водки.
Pыжий пребывал в мирном настроении и не желал вдаваться в сложный, теологический спор о религии. Он просто взглянул на оппонента просветленным взглядом и сказал - "Я не ем свинину. И вовсе не потому, что считаю это грехом, а потому, что мой организм не принимает ее больше! Сьем кусочек и тут же начинается рвота". Против такого аргумента Крашенный оказался бессилен. A я заметил - "У меня тоже такое бывает - только от водки. После второй бутылки". Все задумались о чем-то своем.
Я вспомнил свой печальный опыт первого года в Америке. Нас пригласили евреи-ортодоксы, живущие в сосeднем доме, в Пятницу, чтобы, как ни странно, отметить Субботу. Видимо, им мой телефон дали в ХИАСе. Мы явились в назначенный день. Я и моя жена. Дверь открыл хозяин. Широко улыбаясь, я сказал - "It is we", что означало по-английски "А вот и мы". Нас впустили в дом, но как-то странно : мне надели тюбетейку, а супругу увели на женскую половину стола. Непривычный головной убор начал изучать мой череп, ползая по всей доступной поверхности, и мне приходилось постоянно его поправлять. Из-за этого я нервничал и не мог сосредоточиться. Наконец, я наловчился удерживать тюбетейку на месте поочередно морща лоб и шевеля ушами. Мои сотрапезники с интересом и с опаской наблюдали за моими кривляниями и, видимо, решили, что у меня нервный тик. И были весьма близки к истинне.
Я огляделся. На столе кроме книг и свечей ничего не было. Мышинное застолье начало меня пугать, но я продолжал выжимать из себя улыбки… правда, только в те мгновения, когда мышцы лица не были заняты более важными делами. Наконец, пришли последние гости. Мы немедленно открыли книги (почему-то сразу посередине) и начали петь хором. Я опять разволновался потому, что потерялся на второй странице - оказалось, что я листаю в неправильном направлении. Вообще, развлечение оказалось не из простых. Да, конечно, для таких идиотов как я в книге имелся подстрочник, написанный английскими буквами. Но, если кто-то думает, что это было просто - пусть попробует почитать что-нибудь задом наперед, даже на родном языке. Например, "Идет бычок качается" Агнии Барто.
В тот момент, когда я окончательно заблудился, запели что-то знакомое. Я с радостью узнал "Варшавянку" и тихонько, как подпольщик, спел по-русски любимую с детства песню. Короче, мои мучения продлились часа два, из которых на сам обед ушло минут десять. Нас проводили торжественно. Они решили, что сделали важное дело - вернули заблудшую овцу, а точнее двух (если считать супругу) в лоно святой иудейской религии. Все это было в Пятницу.
А в Субботу вчерашний хозяин, возращаясь из синагоги, с утренней молитвы, застукал меня, выходящим из винного магазина с полной авоськой водки. Я готовился к приему нормальных друзей - бывших ленинградцев. С тех пор меня в гости больше не звали.
Мише Рыжему повезло - его обслужили первым. Та же самая китаянка, которая брала заказ, поставила перед ним поднос с блюдом, на котором в буреломе из брокколи и лука прятались под кисло-сладким соусом кусочки куринного мяса. В отдельной плошке горкой возвышался "Вай вай". И все это вместе источало немыслимый восточный аромат, дразня наши голодные организмы. Рыжий поступил по-товарищески - он начал уминать свою еду, не дожидаясь пока остальных обслужат. "Вы можете говорить, что угодно -, промычал он сквозь набитый рот ,- Но хорошо приготовленная курица- это деликатесс. Даже белое мясо". Мы выслушали великую мудрость с кислыми, без признаков сладости, физиономиями, бросая периодически гневные взгляды в сторону кухни.
В тот момент, когда мой энергичный товарищ прикончил бутылку и впал в сварливое настроение, вплыла официантка с подносом в руках. Она аккуратно расставила плошки перед Крашенным и я остался в полном одиночестве. Я наблюдал за своими друзьями, как тигр из клетки, готовый воспользоваться их малейшей оплошностью и запустить свою вилку в чужое блюдо. Крашеный подлил соевого соуса в рис, поперчил болотце и втянул носом нежный аромат. В этот момент Рыжий закончил трапезу и откинувшись на спинку произнес со стоном - "Боже, как все вкусно. Опять слопал в два раза больше, чем нужно!" И тут раздался звериный рык Крашеного. "Что вы мне принесли?"
Все, кто находился в зале - немногочисленые гурманы и персонал, как по команде повернули головы в нашу сторону. Подбежал побледневший хозяин, ожидая увидеть в тарелке Крашенного половинку живой мыши или использованный презик, как говорится, на худой конец! У него уже имелось обьяснение, что все это - элементы древней китайской кухни - кантониз. Но, ничего такого он не обнаружил - болотце выглядело вполне мирно. Глаза китайца от удивления стали круглыми, он стал напряженно соображать не добавили они случайно в блюдо по ошибке не ту травку?
Крашенный поднялся со стула и навис над пятнистой плешью хозяина - "Вы мне принесли КУРИЦУ, а я просил СВИНИНУ ! Совсем с ума сошли?" И тогда глаза китайца вернулись в свое нормальное состояние - в виде двух щелочек. Он расплылся в самой немыслимо радушной восточой улыбке - "Это официантка, совсем девочка - новенькая, однако. Мало, мало перепутала - и свинину Вашу сьел вот этот молодой человек - ваш товарищ" и китаец захихикал, как-бы призывая всех присоединится к веселью. Наступила неприятная пауза. Меня душил смех. Рыжий побледнел и схватился двумя руками за лишенный кошерности живот, а Крашенный обратился к нему с сарказмом - "Ну, доволен? Что ж ты, сука, не помер на первом кусочке, праведник твою мать!"
Спустя три года я встретил Крашенного на углу Кингс Хайвея и Океан Авенью. Я оказался там случайно - мне должны были передать посылку для отца от его друга со времен войны из Киева. Я даже сперва не поверил своим глазам. Во-первых, Крашенный за эти годы превратился в Лысого. Но, главное - посреди плеши прекрасной мишенью для птиц примостилась кипа. Лысый обьяснил, что год назад работал на ремонте синагоги и там у него так разболелась печень, что он понял, что это знак свыше. И с тех пор он поменял субботнюю “Смирновку” на субботнюю молитву.
И пока я слушал эту историю с открытым ртом к нам подошел парубок с вьющимися по-украински усами в котором мы не без труда узнали Рыжего. "Ну, кому тут сала з Кыиву? -, мрачно спросил он, глядя на Лысого, - Надеюсь не тебе?"
Мы заржали одновременно. Оказалось, что Рыжый за эти годы потерял работу, развелся с женой и вернулся на ридну Украину, где и торгует тканями из Америки. И главное ест все подряд. Он посмотрел на нас заговорщицки - "Ну, что? В китайский - разделить с другом трапезу его скоромную?" Никто спорить не стал. Кто ж добровольно откажется от кисло-сладкого соуса?