Туманный шлейф нарядов ду;хов вёл Рину к маслянисто-черной ряби загородного озера. Острые капли обрушившегося дождя больно колотили по плечам. Ночная рубашка противно облепила тело, вздуваясь пузырями.
Жесткая трава колола стопы, но только по колено войдя в ледяную воду, девушка очнулась.
Заозиралась, панически ощупывая лицо и тело:
— О нет, только не снова!
Рина попыталась успокоиться, как учил доктор, но вместо глубокого выдоха смогла выдавить лишь судорожный всхлип:
— Я давно не принимаю лекарства… Но приступов не было несколько месяцев!
Сзади послышался треск сухих веток. Рина замерла.
Среди искореженных деревьев старого леса притаилась женщина. Поняв, что ее заметили, незнакомка вышла из тени. Под черными спутанными волосами, облеплявшими лицо, сверкали белые глаза.
Рину захлестнула паника, инстинкт потребовал бежать. Она дернулась, но потеряла равновесие: ноги намертво увязли в иле и песке.
Обнаженная и грязная, женщина подскочила и до крови впилась ногтями в плечи Рины:
— Они меня утопили! Утопили меня! Утопили! — яростно зашептала она, обдав девушку тошнотворно-резким запахом тины. А потом схватила ее за волосы, потащив на глубину. — Смотри!
Рина забилась, теряя остатки кислорода в немом подводном крике. В глазах потемнело.
***
1555 год
На рассвете у озера Eau b;nite собралась толпа. Добросердечные христиане накрест связывали руки и ноги Агас — помогали оправдаться. Ведь если утонет, то и правда не ведьма. Тётя Инес, затягивая узел, сердобольно приговаривала: «Лучше так, чем костер. В этом мире все равно жизни нет, так будет тебе хоть царствие небесное».
Агас молчала. На распухшем от побоев и слёз лице не отражалось ни единой эмоции. Прежде прекрасные черные локоны спутались колтунами.
— Эта женщина, — громко объявил палач, — по природе своей греховна. Пригрела в стойле черного козла. Малефик! Не стерпела голода выжженной земли и призвала Шеб-Ниггурата очернять греховным плодородием свои поля!
Агас вяло подумала об очень красивом чужестранце, продавшем ей земляной орех*. И о том, как ей не повезло вырастить неизвестный односельчанам куст.
Палач сгрузил «ведьму» в лодку и, отплыв на достаточное расстояние, грубо столкнул её в воду.
К облегчению родных, тело Агас не всплыло.
***
Утром Рину обнаружил местный рыбак. Девушка лежала на берегу лицом вниз, но подавала признаки жизни. Через двадцать минут бригада скорой помощи привела Рину в сознание, и полиция связалась с родителями.
Отец, угрюмый и молчаливый, появился уже в больнице. Объяснился с врачами, подписал необходимые бумаги, молча передал Рине сумку с сухой одеждой и, погладив дочь по голове, вышел в коридор.
Она уже натягивала водолазку, когда в палату ворвалась женщина в белом халате. Её ноздри гневно раздувались, а кучерявые прядки выбились из аккуратного пучка. Рина смогла разглядеть только имя «Тина» на болтающемся бэйдже.
— Ваша дочь должна проснуться! — на повышенных тонах заговорила врач. Схватила Рину за подбородок, запрокидывая её голову, и прокричала: — Рина, проснись!
Рина резко села в постели, задыхаясь. Вся в поту, она нащупала на прикроватной тумбочке ингалятор и сделала два пшика.
— Сон, это всего лишь сон, — прохрипела она, откидываясь на влажную горячую подушку.
Всё в комнате было по-прежнему: нежно-персиковые обои, бежевый комод с большим зеркалом, вдоль которого выстроились разноцветные косметические флакончики. Пробковая доска, увешанная фотографиями друзей, семьи, журнальных картинок. Полупрозрачные занавески цвета мыльных пузырей. Письменный стол, заваленный конспектами, среди которых затерялась тарелочка со сливочным печеньем.
Рина успокаивалась, но новый сон никак не шел. Еще какое-то время девушка ворочалась, устраиваясь поудобнее, но странный зуд в плечах не давал покоя. Не выдержав, Рина включила ночник. На теле в районе ключиц багровели следы от ногтей.
***
Утром мама осторожно постучалась:
— Солнышко, просыпайся. Пойдем завтракать.
Рина встала, не заправляя постель ушла в ванную.
— «Я поцарапалась во сне, поцарапалась во сне», — повторяла девушка про себя, умываясь ледяной водой. Паршивое чувство тревоги не проходило.
В кране послышался странный гул. Рина нахмурилась и в этот момент ее оглушили десятки голосов:
— Малефик!
— Проснись!
— Утопили меня!
Рина проглотила крик, хлопком закрывая кран. Выскочила на кухню, невидящим взглядом уставилась на гору кружевных горячих блинчиков.
Папа привычно листал новости в телефоне, мама разливала чай по кружкам, переживая, что передержала заварку.
— Как спалось, солнышко? — мама открыла баночку с мёдом, выставив ее на центр стола. Не дождавшись ответа, посмотрела на дочь. — Рина?
Рина обещала себе не плакать, но губы задрожали, а горло сдавили рыдания:
— Мне нужна помощь.
— Рина! — мама кинулась с объятиями.
Папа отложил телефон, испуганно уставившись на дочку.
Заикаясь, Рина озвучила страшное:
— Приступы бреда вернулись.
— Не-е-ет, ты чего? — протянула мама. — Все хорошо! Съешь блинчик, сразу станет легче.
В ответ Рина так затрясла головой, что волосы рассыпались по плечам.
— Мне нужно к доктору.
Девушка потянулась к телефону, но не успела найти в списке контактов номер врача. Отчего-то она не смогла вспомнить нужную фамилию.
— Нет! — отец выхватил сотовый и ударил ладонью по столу. — Прекрати эти глупости! Ты абсолютно здорова. У тебя отличные друзья, любящая семья, — он погрозил указательным пальцем, — и здоровая психика.
— Да что с вами?! — Рина вскочила, схватила ключи с крючка в прихожей, босиком добежала до машины. Остановилась и оглянулась на родителей, выскочивших за ней.
— Хорошо, я отвезу тебя, — сдалась мама.
Отец остался у порога.
Когда машина тронулась, Рина смогла слегка успокоиться. Семья в молчании ехала по загородному шоссе вдоль выжженной полосы леса.
Как только Рина поймала себя на мысли, что понятия не имеет, куда они направляются, среди деревьев показалось знакомое озеро. Повинуясь странному порыву, девушка попросила:
— Мам, останови здесь, пожалуйста. Ма-а-ам. Ну, мам!
Машина затормозила. Мама сидела с неестественно прямой спиной. Она не пошевелилась ни когда Рина расстегнула ремень, ни когда вышла из машины. Только прошептала вслед:
— Тебе не понравится то, что ты найдешь.
В облачках пара, вырывающихся при дыхании, танцевали призраки. Они вели девушку к темной глади загородного озера. Начался дождь, враз намочив ночную рубашку.
— Ай! — Рина наступила на что-то острое. Из раны потекла багровая струйка, и девушка поскорее зашла в воду, неловко опираясь на носок порезанной ноги.
Сзади послышался хруст сухих веток.
— Мам? — Рина оглянулась. И оцепенела.
За ней наблюдала Агас.
Рина не смогла закричать. Не смогла пошевелиться. А страшная слепая женщина снова подбежала к ней и потащила на глубину:
— Утопили меня, утопили! Смотри!
Сквозь брызги, Рина увидела у озера маму и доктора из ее сна. Мама протягивала руки, умоляя вернуться домой, а доктор, сжав кулаки, требовала проснуться. Ведьма велела смотреть.
— Не хочу смотреть, — задыхаясь, Рина всем весом рухнула на дно, погрузившись до шеи, а затем, несмотря на боль в ноге, рванулась к берегу, оставив в руках ведьмы клок волос. На четвереньках Рина доползла до берега, обессиленно протянув руку доктору.
— Проснись, — попросила врач.
— Я не знаю, как, — прошептала Рина.
Доктор присела на корточки, аккуратно убирая налипшие прядки со лба девушки. А затем с размаху ударила ее по лицу.
Рина дернулась. И проснулась.
В палате пищало оборудование. Сквозь резкий запах дезинфектора пробивался аромат сливочного печенья.
Рина с трудом села. На шум приборов сбежался медицинский персонал, и дезориентированная девушка совсем растерялась. В палату вошла доктор Тина.
— С возвращением, Рина. Как себя чувствуешь?
— Я не понимаю...
Врач села напротив кровати, мягко пояснив:
— К сожалению, твоя вялотекущая шизофрения переросла в истерический психоз, продлившийся шесть месяцев. Рина, что последнее ты помнишь?
— Эм, — девушка напрягла память, пусть до сих пор не верила, что периодические приступы бреда могли перерасти в полноценную шизофрению, — мама отвезла меня к озеру и…кто-то пытался меня утопить.
— Это была она? — доктор протянула фотографию из больничной карты.
Рина натужно сглотнула. Ее детское фото. Малышка плещется в тазу, обнимая резиновую уточку. А позади, по-доброму улыбаясь, сидит ведьма.
— Твоя бабушка, — доктор внимательно наблюдала за пациенткой. — Художница. В определенных кругах была знаменита серией картин «Купание ведьм», — Тина извлекла из папки другую фотографию.
— Где мама с папой? — из уголков глаз девушки катились крупные слезы.
— Никто не знает. Тебя растила бабушка Агас. Но она оказалась… нездорова. У нее случился приступ, во время которого бабушка чуть не утопила тебя в озере. Местный рыбак смог вытащить вас из воды. После этого Агас поступила в психиатрическую лечебницу, а ты – в приют.
— Я ничего не помню.
Доктор Тина вздохнула и впервые прикоснулась к пациентке:
— Мозг заблокировал шокирующие воспоминания. Все было хорошо, пока ваш класс не отвели на экскурсию в галерею, где размещалась серия картин Агас. После этого последовала цепная реакция: эмоциональная отрешенность, асоциальное поведение, апатия. Ты поступила к нам слишком поздно, уже в состоянии глубокого бреда. Наконец, мы помогли тебе. Ты смогла вырваться.
Врач ушла, пообещав вскоре вернуться. Рина осталась наедине со своими мыслями. И случайно задремала.
Проснувшись, девушка обнаружила, что стоит по колено в ледяной воде. Вокруг бушует ливень, ветер гнет кроны деревьев, а Агас зло шепчет на ухо:
— Они утопили тебя! Утопили тебя! Утопили!