Был у меня брат. Умер год назад. Умер от язвы желудка последней степени. На боли не жаловался. Никто и не подозревал даже, что она у него есть. Мучился он от головных болей, сопровождавших его последние десять лет. Незадолго до выхода на пенсию его и друга избили трое молодых отморозков по незначительному поводу. В наших краях такое не редкость. Это случается от внутреннего неудовольствия к жизни в целом. Множество ударов пришлось на голову. Ему бы сразу в больницу обратиться, но до выработки стажа оставалось меньше месяца, и он терпел. В голове образовались опухоли, которые нужно было удалять.
Из дома забирал его я. Тогда у меня машина японская была – диамант с шестью цилиндрами. Скорость в ней ощущалась очень слабо. Ехал 170 – 180 км в час. Брат на заднем сидении полулежа постанывает от головных болей. Обгоняем фольсваген, шедший на скорости 160 км в час. При обгоне брат просовывает в окно руку и показывает водителю средний палец. Зачем??? Я точно знаю, что он был в своем уме.
В областной больнице после диагностики сделали дырку в черепе и отсосали вредные опухолевые образования. Очень болезненная процедура. Стало легче, но ухудшилось зрение. Года через три опухоль повторно отсасывали, а потом он уже отказался от этой процедуры. Жил на таблетках из-за неспособности организма самостоятельно вырабатывать гормоны. Появилась раздражительность и бессонница. Жена - молодец, поддерживала его до самой кончины. Язва, наверное, от лекарств образовалась.
Хоронили без меня. В поселке они хорошо проходят, душевно. Люди в основном возрастные и провожают на тот свет почти всем миром. А как иначе? При этом многие думают, что завтра, возможно, будут провожать и его в последний путь. Мне нравится тамошнее кладбище. Много деревьев: берез, рябины. Там не так тесно, как на городских кладбищах. И мне грустно от того, что там нет для меня места.
Так получилось, что из всех своих близких он ближе ко мне был. С ним прошло почти все мое детство и позже мы с ним встречались чаще. Он был старше меня на пять лет. Лет до шестнадцати часто я мечтал вырасти и набить ему морду. Вражда и дружба каждый день и все время война. В наших разборках я всегда был бит. Пять лет это большая разница в детстве. Наши ссоры всегда проходили при пацанах с нашего двора. Ему часто было стыдно за мои «промахи», которые случались при плохой игре, например, в карты, или в лапту. Он мог обозвать меня, дать подзатыльник. Я в долгу не оставался. Обзывал его еще более обидными словами, бросался с кулаками и падал от встречного удара. Когда оставались вдвоем, не ссорились. Он всегда первым шел на примирение:
- Ладно, не дуйся. Давай лучше покурим.
В таких случаях всегда давал мне целую папиросу или сигарету. Мы как бы равными становились, и я за это прощал его.
Еще до школы, когда он уходил к своим поселковским дружкам для совместного времяпровождения я вязался за ним, шел по пятам. Он кидал в меня камни, но его друзья всегда принимали меня в свою компанию.
- Ну что ты гонишь его. Пусть с нами идет, он такой шкодный у тебя.
Их доверие я отрабатывал по полной. Собирал чинарики для них на общественной остановке. Мог украсть по их просьбе бутылку пива в киоске. Поручений хватало. Я же осваивал все премудрости «взрослой» жизни у старших товарищей.
С первого по третий класс учился в городе, в интернате, на полном государственном обеспечении. Так легче было для мамы. Отца у нас не было. Стоимость билета 35 копеек в один конец. На обратную дорогу денег мне не давали. Каждую субботу очень хотелось домой. Я шел на автовокзал и там просил кондуктора довезти меня до дома бесплатно. Часто они соглашались.
Один раз по дороге в интернат я уснул, и кондуктор не стала меня будить, а потом забыла взять деньги. 35 копеек я привез на выходной день брату. Потом всегда привозил ему, кондукторам уже не платил. «Ну, кто высадит ребенка с последнего рейса в город, в ночь?» И так на протяжении трех лет каждую субботу. Меня встречали, хвалили и разрешали все выходные быть в их компании.
С 4 по 6 класс мы жили вместе. Каждую субботу мама отправляла нас в общественную баню. Рядом с баней была водокачка. Брат в баню меня не водил даже зимой. Покурим за углом, потом намочим волосы, лицо сполоснем да полотенцем вытремся. Деньги забирал себе.
По именам в поселке редко кого называли. Брата называли котом из-за имени Вася. Учиться не любил и маму обманывал на каждом шагу. Когда дома из-за очередной двойки, либо другого проступка мама собиралась его бить, Вася начинал потихонечку скрести ногтем под столом. Мама думала, что это мышь скребется, отвлекалась. Все начинали искать мышь, и таким образом ему удавалось, иногда, избежать очередной порки.
Шкодливым он был по воспоминаниям старшей сестры с рождения.
- Вымоет его мама дома в тазике, ополоснет, потом меня моет. Он тем временем выскочит на улицу и в первой же грязной луже снова искупается. Соседи кричат: «Аннушка, смотри, что твой Василий опять вытворяет!»
Старшая сестра отличница. С 1 по 8 класс училась в интернате. Домой приезжала очень редко. Мама только благодарности от директора школы получала за образцовое воспитание дочери, а тут такой чертенок под боком. И получалось так, что ее бог и ангелом и чертом наградил. Чертенок Вася порадовал ее уже самой первой оценкой, полученной в школе. Радостный такой забегает в столовую, где мама на раздаче работала и кричит во все горло:
- Мам, мама, я сегодня первую оценку получил!
Все внимание присутствующих, конечно на него. Тут и заведующий из своего кабинета вышел:
- И какую же ты оценку получил, Вася?
Тот гордо достает из сумки дневник и показывает всем жирную двойку.
Присутствующие в зале обедающие шахтеры хохочут, директор сочувствующе смотрит на маму, а у той заливается краской лицо от стыда. Лет через семь Вася совершит кражу из кабинета заведующего. Маму переведут работать в ночную смену полы мыть, набирать воду в емкости с помощью ручного насоса и пр.
Способностей к учёбе брат не выказывал, школу ненавидел и сумел кончить к пятнадцати годам лишь пять классов. Но без способностей, как известно, людей не бывает. Он отлично плавал, особенно под водой, хорошо играл во все игры: городки, лапту, футбол, прятки, карты. Зрение имел очень высокое, наверное, больше единицы; был ловок, хитёр. Талантлив он был как-то по-животному. На рыбалке ловил больше всех. Грибы, ягоды тоже больше всех собирал. Свистел как соловей-разбойник. Взрослым пристрастился к охоте и там тоже был удачлив.
Уличных драк избегал и почти всегда был бит. За меня никогда не заступался. Наоборот случалось. Раз его на разборки вызвали двое парней с нашего двора. Он меня за собой потащил. Дело зимой было. С обеих сторон стали нападать на брата, потом даже с ног сбили. В мою сторону не глядели. Зря. В общем, мы победили. Домой возвращались героями, но по пути попали в засаду. Там на нас уже напали пять человек. Меня не били, просто повалили на снег и удерживали. Брат в это время сильно кричал. Мне показалось, что больше от страха.
Ненависть к занятиям в школе один раз вылилась в совершенно дикий поступок. Вася учился тогда в шестом классе, а должен был в девятом. Под руководством уличного авторитета Вовки Дохлого они компанией вечером проникли в класс географии. Учительницей была Эврика Павловна. Она была очень вспыльчивой, и часто ломала деревянные указки о лбы нерадивых учеников. На стол учительницы наложили две кучи дерьма, после чего прикрыли картой Советского Союза и попрыгали сверху. Занятия на следующий день были сорваны. Началось следствие. Вычислить виновных трудности не представляло.
Я хорошо помню, как мама лупила брата, чем ни попадя. Потом повалила на пол и нещадно топтала ногами. Кричал он на весь дом, как недорезанный:
- Мама, прости я больше не буду, мама, прости я больше не буду!
Потом был разговор с директором школы. На его счастье в это время в район приехали вербовщики с Казахстана. Как раз шло освоение целины. Стране нужны были трактористы и комбайнеры. Всю компанию Вовки Дохлого отправили учиться в Казахстан на два года. Брат приезжал на каникулы повзрослевший. Привез оттуда бензиновые зажигалки, только появившиеся в употреблении.
Почему-то никто из них не остался на целине. Все вернулись домой с аттестатами об окончании. До службы в армии оставалось недолго. Вася устроился составителем на паровоз и гонялся за нами, когда мы цеплялись за товарные вагоны. Запомнился он тогда мне еще тем, что выгонял из дома зимой, пока с Зинкой Шмаковой любовь крутил. Вот я злой был тогда на них. За водой еще меня всегда отправлял на водокачку с коромыслом.
Потом были проводы в армию. Служил, верней работал на стройке в Чите. После его службы наша семья переехала жить в Адыгею. Там Василий хорошо себя чувствовал. Быстро сошелся с местными парнями. Кажется, они души в нем не чаяли. Домой только спать приходил. Работал трактористом, а те всегда в почете в сельской местности. Ну и за девками бегал, а как же?
Ночи в ауле темные, заборы высокие. Местные всегда на ночь закрывали ставни на замок и спускали с цепи собак. Царила мертвая тишина, изредка прерываемая злобным лаем. И вот в одну из таких ночей брат с компанией, все в хлам пьяные, катались по аулу на колесном тракторе, оборудованным стогометателем, на рогах которого, как виноградные гроздья раскачивались местные джигиты и во все горло орали:
- От зари до зари, от темна до темна
О любви говори, пой гитарная струна!
И все это сопровождалось несмолкаемым собачьим лаем. Представляете картину?
Женился уже после возвращения на родину в пос. Воронцовск. Выучился на проходчика и пошел в шахту. Там до самой пенсии ползал под землей на четвереньках, таская за собой тяжеленный перфоратор.
Всю жизнь до самой смерти прожили они с женой в деревянном бараке. За водой – на водокачку, в туалет – на улицу, отопление – дрова да уголь. Как-то не хватало у него пробивной силы, чтобы квартиру себе у начальства в городе выбить, а ведь у других получалось. Жена не пилила его за это. Воспитали двух дочерей. Дочерей никогда не ругал, просто любил. За отсутствие сына знакомые дразнили бракоделом. А потом обе дочери родили ему по внуку, и ходил он по поселку с гордо поднятой головой.
Младшая дочь развелась с мужем из-за его постоянных «посадок». Но дед с бабкой с лихвой восполнили потерю отца. Бабушка (моя одноклассница) как-то еще воспитывала внука, но дед никогда лекций не читал. Они просто были неразлучными друзьями, все время вместе, на равных. На Василия приятно было смотреть, как он вспоминал все свои детские игры и приучал внука. Это и шахматы, и карты, и др. Обыгрывал внука без всяких поддавков, да еще поддразнивал. Тот с кулаками кидается, идет взаимная потасовка. Потом ссора и опять не разлей вода. Ну и, конечно, совместная рыбалка, грибы да ягоды. На похоронах, слышал, уже взрослый внук, рыдал, никого не стесняясь, во весь голос.
Приезжая к ним в гости, удивлялся доброжелательной обстановке при общении деревенских между собой. Всегда имя друг друга произносят полностью, часто по отчеству. Никаких ссор по пустякам, тем более на людях. Помню, как Василий после совместных домашних посиделок с другом прощался. Пойдет, проводит его до самого дома, проследит, чтобы не упал нигде. Потом друг его с теми же мыслями провожает. Очень трогательно. И ведь не матерятся. Всегда пытаются предупредить желания гостей. Все как-то искренне, с теплом. Там душа отдыхает и всегда легко возвращаться. Не раз думал: вот где настоящие интеллигенты живут.
По душам мы с ним никогда не разговаривали. Можно сказать, что вообще разговоров с ним никаких не было. В компаниях он тоже больше молчал. Общение между нами происходило на другом уровне. Даже находясь за сотни километров от него, я и так знал: о чем он думает и что делает в данную минуту. Болит у него голова и мне эта боль передается.
В чем-то завидовал ему. Думал: вот живет человек без всяких заморочек. Летом – на рыбалку. Сидит у воды целыми днями, чебаков дергает на удочку. Пришла зима - на охоту с гончей собакой. Кобель у него Рыжик был. Все охотники, что с Василием ходили нарадоваться на него не могли, пока тот лбом не разбился о березу, когда зайца гнал по следу.
Был у меня брат. Умер недавно.