…Ибо все лучшее покупается ценою великого страдания… По крайней мере, так говорит легенда.
Колин Маккалоу (Поющие в терновнике).
***
Раз порча сильная- нужно искать ведьму. А кто по ведьмам и колдунам лучший специалист, как не Лев Евсеевич. Чекист, настоящий «Witch Hunter», и предпоследний муж моей давно покойной бабули.
Лев Евсеевич, человек очень интересный, но таинственный. Как тот остров. Сколько ему сейчас? Сто лет, не меньше. Давным-давно, ещё в 1926 году он был принят на службу в ОГПУ, сменил рабфаковскую униформу на фиолетовый мундир и попал в шифровальную лабораторию Глеба Бокия. Формально лаборатория занималась дешифровкой корреспонденции иностранной агентуры, созданием шифров для всех наркоматов- то есть отвечала за сохранность Гостайны, а параллельно в отделе существовала лаборатория нейроэнергетики, в которой группа специалистов, в глубокой тайне, занималась исследованием паранормальных явлений. Хватало тогда в Совнаркоме любителей оккультизма, символизма и прочей мистики. Поэтому и легенд вокруг шифровальной лаборатории придумано неисчислимое количество.
Евсеич, так я к нему обращался, ну, или дед Лева, как я называл его в детстве, хоть и был любитель рассказывать различные истории, про работу отмалчивался; говорил только что ему повезло- было у кого поучиться. Ещё бы, в лаборатории в то время служил цвет российской и мировой криптографии. Потом ему повезло еще раз, когда каким-то непостижимым образом он попал в Гималайскую экспедицию Николая Рериха. Когда я спрашивал, что они делали в Гималаях, он улыбался и загадочно подмигивал: « Искали Шамбалу…». А уже про Шамбалу дедушка мог говорить часами; любил напустить мистического тумана, потом загадочно умолкал, предоставляя моей фантазии самостоятельно рисовать то таинственные тибетские пещеры с лабиринтами потайных ходов и ловушек, то загадочных старцев, носителей абсолютного знания. Я живо и в красках представлял, погруженных в нирвану узкоглазых великанов, циклопов, каких-то нелепых яйцеголовых чудиков. Мне мерещились глубокие подземные галереи с полками трухлявых свитков, закопченные факелы на стенах, наскальные таинственные письмена с летающими тарелками и всякая-всякая фантастическая чепуха. Потом, уже будучи взрослым, я все-таки дознался, чем они там занимались на самом деле.
Рерих являлся давно завербованным агентом ИНО ( иностранного отдела ОГПУ) и ему была поставлена задача, вместе с резидентом ОГПУ на Востоке Яковом Блюмкиным, заменить Тибетского Далай-Ламу на другого, лояльного Советскому Союзу человека. Вот и вся правда жизни. А мифические ореолы вокруг экспедиции-это как путешествие Мессинга к Сталину: красиво, но сказка. Хотя полезная. Удалось на некоторое время отвлечь страдавшего магическим мышлением Гитлера- мистического шамана по меткому определению Юнга- от практических мыслей об атомной бомбе. После Тибета Евсеича прикрепили к Иранскому посольству и он избежал трагической судьбы своего учителя. А в конце войны, когда в МГБ попали материалы немецкого тайного отдела «Ahnenerbe», вспомнили про оставшихся в живых спецов и снова воссоздали лабораторию при шифровальном отделе. Кое какие разработки «Наследия Предков» оказались интересными и лабораторию официально назвали «Учебный Центр психофизиологического воздействия», выделили штат и финансирование. При Хрущеве исследования прекратили, как неперспективные, а дед Лева, уже подполковник, стал сотрудником особого отдела физической и технической разведки Второго Главного Управления контрразведки КГБ. Потом случилась некий неудачный инцидент с американцами в Арктике и его «сослали» в Пятое Главное Управление по борьбе с инакомыслящими, в спецотдел, который ведал сектантами, нетрадиционными религиями, экстрасенсами, и прочей бесовщиной.
***
…Ведьму звали баба-Стэпа. Пронзительные голубые глаза, несмотря на возраст стройная, в опрятной одежде, тонкие губы в паутине глубоких въевшихся морщин, высокие аристократические скулы- она была поразительно похожа на Голливудскую актрису Ванессу Рэдгрэйв. Я даже засомневался, а не маска ли это под которой скрывался страшный лик Люцифера…
- Ну проходи, смелее, чего замер. Раз Евсеич просит. Настоящий человек, старой закалки, не то что современные.
Мы шли по заросшему двору к хате, внезапно бабка замерла, внимательно осмотрела меня с ног до головы и прищурившись произнесла, показав пальцем на старый, заросший зеленым мхом, кустарником и почти развалившийся сруб колодца:
-Там глубоко. Там рыбы бесовские живут. Очень мясо любят.
По тону было непонятно шутит она, или нет, а та внезапно разговорилась:
- Меня ворожбе моя бабушка учила. Говорила, раз мне дар передался, значит выбора у меня нет. Так и вышло. Помню я мала была, подвела она меня сюда, к колодцу, кинула туда кусок мяса и говорит, смотри. Я глянула, а вода как закишела, зашумела, красными пузырями набухла, всего мгновение, а потом опять все тихо стало, а она меня так ласково гладит по головке, потом за косу как хватит , больно так сжала, чуть глаза не вылезли, и в лицо мне: «Вот так твою душу черти на том свете рвать будут».
Её слова ледяной рукой сжали мое сердце, и чтоб справится с тревогой я с опаской подошел к колодцу и осторожно заглянул в глубину. Колодец, как колодец. Старый и жутко пахнущий плесенью…
-И не журналист ты. Прикидываешься. Я эту братию насквозь вижу, брехуны и проходимцы,- бабушка брезгливо поморщилась,- говори чего нужно?
-Да, сказали порчу на меня навели. Только Вы снять сможете.
- Заладили, порча, порча. Чепуха это все; веришь в неё- ест она тебя, не веришь-нет её, - старуха внимательно посмотрела не отрывая взгляда мне в лицо и добавила,- не порча твоя беда. Бесы, что внутри сидят. Или думаешь, прелюбодейничал, а за это небо тебя милостями осыплет?- она покачала сухим пальцем,- нет, милок. Грех смертный совершил- домик для бесов в душе построил. Сам теперь мечешься, места не находишь; вместо того чтоб делом заниматься, или к Святому Причастию сходить, по гадалкам да колдунам ездишь. А они тебе только новых бесов подселяют…
Мы зашли в дом. В чистой и аккуратной горнице царил полумрак, пахло травами и каким-то старым советским одеколоном, а она пошарила по корзинам, достала обычное куриное яйцо, подошла к углу с образами, перекрестилась, кряхтя взобралась на табурет, подкурила от лампадки небольшую восковую свечу, лежавшую в стопке под иконами и строго приказала:
-Поворотись спиной. На ослон сядь.
Я оглядел комнату и увидев рядом покрашенный темно-бордовой краской прямоугольный, то ли стул, то ли небольшую лавку неуверенно примостился с краю.
- Не пужайся, сядь удобней, а то упадешь еще.
И Старуха держа в руке свечу, стала за спиной и принялась катать яйцо по моей голове, вслух читая молитвы и заговоры:
-Отче Наш, Сущий на небесах…
-На золотом крыльце сидели семь царей, семь королей…
Её монотонный меняющийся тембр голоса начал вводить меня в состояние непонятного возбуждения. Сознание раздвоилось: одна часть будто приняв мощную дозу стимуляторов понеслась куда-то, ускоряя время, а другая словно затянувшись косячком наблюдала за всем, с тупым психоделическим безразличием.
- В чистом поле трон стоит, на нём три сестры… у престола Богородицы…
И тут меня начало ломать. Я не совсем все помню и потому не могу с точностью описать всей соматической картины происходившего: шею и плечевой пояс начало крутить и выгибать в разные стороны, затылок будто плющило тяжеленной, каменной плитой, а мышцы лица начали сокращаться сами по себе, каждая по отдельности и с невероятной скоростью. Боже мой, я даже не представлял, сколько у меня мышц на лице. Мне хотелось кричать, выть, кривляться и смеяться, из меня изрыгался пугающими звуками дикий хохот, я скалился, вытягивал губы трубочкой, компульсивно стучал по полу одной ногой- это, что я помню, а наверняка было еще много чего другого, потому что все происходящее как будто заволокло туманом…
Потом внезапно все прекратилось. В душе поселилось блаженное спокойствие.
-Ну все, повернись. Смотри на свечу.
Я посмотрел. Нагар, с одной стороны был обычного желтовато-мутного цвета, а с другой, застыл словно фонтаном грязно-черной лавы.
-Видишь, бес какой в тебе был. Я это, -она взяла свечу, отрезала нагар и положила его в маленький сверток,- тебе отдаю. По дороге остановишься на перекрестке, зажжешь конверт и уходи не оглядываясь. Ни при каком разе не смотри на огонь. Понял? Иначе все напрасно.
- Теперь дальше, вот тебе яйцо. Приедешь домой, возьмешь новый нож, выбьешь яйцо в обычную банку, поллитровую, скорлупу сожжешь, а банку перед открытым окном перекрестишь ножом накрест и семь дней будешь яйцо это резать слева направо и читать заговор, бери ручку, пиши какой…
-Белье с себя три дня не снимай, не мойся, даже не умывайся. И упаси Господь, за это время денег отдолжить, или просто отдать кому-нибудь, что-то свое. Это нельзя ни в коем разе. На восьмой день ко мне снова приедешь. Купи только в магазине семь иголок новых и еще…
Бабка закончила диктовать, встала и вытащила откуда-то из угла пластиковую бутыль.
-И вот тебе еще бутылка воды. Я её заранее заговорила. Семь дней пей утром и вечером. Она структурирована на твоё энергетическое поле.
Видимо считав мой удивленный взгляд она отвернулась, достала из старого, еще, наверное, дореволюционного буфета две чашки и поставив на стол продолжила.
-Что думал. Я слов таких не знаю? Я как только ты позвонил, уже знала кто и зачем приедешь. Садись вот чаем угощу.
Она засуетилась, поставила рядом миску с баранками, потом пошарила в печи, достала теплый чугунок, прикрытый тряпкой , и разлила из него в кружки душистое, травяное варево.
-Чабрец тут, мята с душицей –травки полезные, вкусные. Хочешь сахар бери, хочешь мед вот.
Я потянув носом завораживающий запах, настоянного в настоящей печи целебного отвара, осторожно отхлебнул глоток, а она смотрела на меня и на глазах менялась. Уже не было той подозрительной маски, насторожившей меня при знакомстве. Защитный панцирь был снят, бабушка мило улыбалась, чему-то своему далекому, а глаза, такие пронзительно-холодные сначала, сейчас излучали ласку, тепло и какую-то особенную, встречающуюся у пожилых людей заботливую нежность. Она не спеша достала из шуфлядки стола старый, потрепанный, с кожаным, основательным переплетом фотоальбом, заботливо провела по нем рукой, аккуратно сдула пылинки, открыла и начала рассказывать:
-Отец у меня до революции офицер был-дворянин, потом красным командиром стал, до комдива дослужился, а мать из простых, из крестьян, отсюда родом. Я в первом медицинском институте училась, когда его арестовали, потом расстреляли, а меня профессор мой отстоял, своей ассистенткой сделал. Сказал-нужный революции товарищ, а дети в РСФСР за отцов не в ответе. Все дар мой изучал. Пытался с моей помощью разобраться, научно понять, как через куклу, или фотографию черный приворот, или порчу на человека наводят. Называл это -обряд энвольтирования. Он вообще много чего изучал. То одержимый переходом от жизни к смерти был, все пытался понять, как люди зверями становятся, убийц-психопатов исследовал, людоедов (их тогда много с Украины привозили, даже особая тюрьма для таких была), то магические ритуалы, спиритические сеансы проводил, на камеру снимал. Через это все, сам с ума сошел и застрелился. Тогда я с Евсеичем и познакомилась. На допросе. Хорошенький, молоденький, хоть и в НКВД работал. Помог мне, документы новые выправил,- бабушка подвинула ко мне альбом, смущенно поправила платок на голове и как-бы виновато развела руками,- Так я тут и оказалась.
… Я перелистывал пожелтевшие фотографические карточки, а казалось листал целую эпоху. Драматический конец одной империи, кровавое становление другой- безжалостное время, просто так, ломавшее и обычные судьбы, и целые народы. Красавец офицер с дорогой саблей и пышными аксельбантами. Горделивое еще мальчишечье лицо, полное юношеского, высокомерного желания показать себя миру, излучающее радость, такую еще детскую бесшабашность; потом тот же мужчина, но уже в мундире командира кавалерийской дивизии. Высокая буденовка, дворянскую саблю сменила казачья шашка с орденской золоченой гравировкой, шаровары с широким лампасом, шрам через все лицо и неуловимо поменявшийся взгляд. Все такой же презрительно-надменный, но уже жесткий, взрослый и смертельно уставший. Как будто между фотографиями прошло не всего лишь несколько лет, а целая вечность…
***
Всю следующую неделю я, человек с университетским образованием, резал в банке куриное яйцо, читал наговоры и пил заговоренную воду. Спросите, зачем я это делал? Неужели поверил? Представьте-да. Однажды, в детстве, мне довелось побывать на сеансе настоящего экзорцизма. В обычной деревенской церкви. Вид извивающихся, ревущих нечеловеческими звуками, еще недавно кротких и немощных людей произвел тогда на меня неизгладимое впечатление. Я часто об этом думал. Сначала, рационализировав то, что не понимал, убедил себя в том, что стал свидетелем какой-то срежиссированной постановки. Потом, когда получал образование, допустил версию: так из человека выходит то, что психиатр Райх в свое время называл «Эмоциональная чума». Теперь я убедился окончательно -природа психических энергий человека до сих пор загадка. Про бесов, конечно звучит немного примитивно, но то что так называемые пограничные уровни и состояния пронизывают и душу, и тело очень глубоко-это я испытал на себе. И какие энергии, какие силы при этом высвобождаются? …
И вот наступил восьмой день…
Сначала она положил на стол иголки перевязанные красной ниткой, потом поставила свечу, и развернув меня спиной снова принялась читать заговор.
Меня уже не ломало, но необъяснимая дрожь все-же присутствовала. Хотя может быть не так от самого обряда, как от тревожного напряжения и ожидания.
Потом она приказала повернуться и удовлетворенно показала свечку. Черного нагара не было, свеча оплыла мутно серым желтоватым воском.
-Ну все. Порчи нет никакой. Возьмешь эту свечку домой и до конца года зажигай на несколько минут по воскресеньям. Нитку, -она развязала красную нить, - завяжи на руку и носи, пока не сотрется, а иголки по дороге закопай в лесу, под деревом, головками вверх. А когда нитка отпадет (потому что с ней нельзя-грех), не позже третьего дня, обязательно в церковь сходи к исповеди. Все расскажи и в грехах покайся. Я порчу сняла, бесов выгнала, но один Бог знает как тебе душу очистить. Часто Воля Божья неожиданно исполняется.
Она задумчиво положила мне на голову свою руку и бормоча что-то стала силой давит на макушку. Так длилось несколько минут, потом она обессилено села на лавку и тихо закончила.
- Про покаяние помни, а то ведь сам помощи попросил, сам пообещал…
***
Все что я помнил-это боль и ослепительный, режущий глаза свет. Какие-то фигуры, снующие туда-сюда, запах горящей резины, асфальта, машинного масла и руки, тянущие куда-то, куда мне совершенно не хотелось …
После визита к колдунье я, как ни странно, успокоился и совершенно забыл и про предупреждение, и про то, что еще недавно решительно хотел разводиться. Я с головой погрузился в работу, практически не бывал дома и сама история постепенно начала забываться, когда неожиданно, на светофоре, откуда-то появившийся грузовик, снес всю водительскую часть моей машины и открыл для меня совершенно иную жизненную философию. Где человек может быть не грандиозным творцом патологических идей, в которых он бессмертен и мчится по жизни с энергией паровоза, сметающего на своем пути всех и вся, а никчемным, пронизанным иголками боли куском мяса, для которого даже самостоятельное отправление естественных человеческих потребностей без посторонней помощи, уже немыслимая роскошь. И единственный человек в этом мире, кто тревожно ждал моего выхода из наркоза, кто жил несколько суток у постели, выхаживая и развлекая, была моя жена. Она улыбалась, шутила, поддерживала всё это тяжелое время, она выносила утки и приносила еду, помогала сделать первые шаги, когда врачи наконец-то разрешили встать с постели. Она оказалась и другом, и ангелом-хранителем. Она оказалась для меня всем.
«Просите и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите и отворят вам. Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят»
(Матфей, 7:7, 8).
Но прося, готовьтесь заплатить. Всему есть цена.
***
-Привет.
-Привет.
-Это Маша.
- Я узнал.
- Слышала, ты в аварию попал?
- Да.
- Сейчас все хорошо?
- Да, все хорошо.
- Прости … Знаешь, я волновалась… Мне тебя не хватает… Может встретимся, если хочешь?…