1. Живет деревня
Живет деревня!
Время словно река, льет свои воды на земли, людей, жизни, унося с собой и жизни, и людей, сметая города, так похожие друг на друга. Не обходит время стороной и российскую глубинку.
Зарастают берега, и дома, брошенные кем-то еще лет десять назад, сегодня уже представляют собой грустное зрелище, напоминая больше сараи с покосившимися крышами.
Зияют разбитые окна в когда-то белых рамах, словно слепые старцы, смотрят они в небо и не видят.
Дом живет, пока есть в нем люди. Тогда и окна дома похожи на распахнутые глаза ребенка. И столько в них жизни, что и в ночи они словно маяки для затерявшегося забулдыги.
И, слава богу, есть еще места, где дома передаются из поколения в поколение или покупаются новыми заботливыми хозяевами.
Есть у нас такая деревня.
Живет еще глубинка, живет!
Но новые веяния не обходят ее стороной, рождая деревенские истории на новый лад.
…
Когда-то давно и здесь были хутора.
Потомки бывших поселенцев сказывают, что жили здесь когда-то три семьи.
Раньше ж они, семьи, большие были, не то, что сейчас.
Нынче семья вообще понятие не популярное.
Площади были большие и ухоженные и жили все дружно одной семьей.
Это было в те времена, когда был человек хозяином на земле и дорожил он тем, что имел, не заглядывался на соседа, а делал свое дело.
Кто землю пахал и сеял, кто прял и ткал, кто хлеб замешивал и из печи доставал.
Достоверной информации не сохранилось, но революция и раскулачивание сделали свое дело.
Семьи раздробились и территории стали меньше, хотя хуторная система сохранилась и в уменьшенном масштабе и дошла аж до начала 2000-х.
Будучи детьми, мы ходили по дорогам из деревни в деревню, и дорогам этим не было конца.
Если сегодня что-то и напоминает те времена, то это дороги.
Сколько не правили их, сколько не засыпали песком и гравием, а стихия делает свое дело. Время идет вместе с дождями, смывая наносное, образуя лужи, да овраги, обнажая дороги, словно время людские пороки.
И поныне колдобина – символ российской дороги здесь, где звалась она когда-то заногою, стелясь и петляя, рождая слово русское разное, не всегда к написанию пригодное.
Это в городах оно на столбах и стенах, а здесь оно все больше слышится, в сердцах ли сказанное или случайно брошенное.
Ээээх! Живет деревня русская.
Иначе, но живет.
Житель тут все больше не деревенский. Коренных не осталось. Да и зимую два-три дома.
Но летом деревня оживает.
И какие теперь только настроения не обуревают здешних жителей.
И все они одно – страсти по земле.
А земля, ей что?
Лишь бы урожай родила, да принимала усопших.
Всем она мать, сыра-земля, и тем, кто помнит и понимает, и тем, кто вовсе не задумывается.
В общем, понаехали в деревню изо всех городов.
Там-то, какая жизнь?
Смог один да дожди кислотные с автомобильными пробками, а здесь – свобода – воля-вольная!
Гуляй, не хочу!
Так и гуляли. И по полям и по дорогам сельским.
Аккурат до двухтысячных, когда стали все земли замерять, да каждый норовил свой участок ближе к соседу отмерить.
Так бы, если б вовремя не остановились, и не осталось бы тропок совсем.
Не ходили бы, - летали!
А что, скажет мой читатель, чем не ангелы?
Да только вот пороков человеческих никто не отменял и как писал когда-то в своих рассказах А. П. Чехов, обличая их через узнаваемые и не стареющие сюжеты, так и сегодня, они не теряют своей актуальности.
Человек, он всегда человек. Во все времена.
И природа его двойственна по сути своей.
И куда его толкнет, вправо или влево, он и сам не ведает.
Пролетает жизнь, и день за днем, словно листы отрывного календаря напоминают нам о конечности нашей и о тех трех аршинах, которые всего-то нам в конце и понадобятся.
Вот и еще один лист оторван, а на нем стихи с тыльной стороны.
Самое трудное – преодоленье
Внутренних волн и подводных камней,
Чтобы господствовать прежде над ленью,
Ну а потом уж над шквалом страстей.
Внутренних волн постоянный источник-
Гордость, унынье, жаленье себя, -
Перечень полный, подробный и точный
Сразу найдешь, если правду любя,
Властно окинешь ты внутренним взором
Мерзкую суть своего бытия
И как огнем обожженный позором
За пресмыканье пред собственным «я».
Самое трудное – преодоленье
Жизненных бурь, искушений, поста
С внутренней радостью, с крепким терпеньем,
Это и будет – несенье Креста.
И подпись внизу – Сергий Казаков, священник
Вот она, земля, что делает.
Вдохновляет!
Даже священников вдохновляет, не только на монашеский подвиг, но и на стихи.
А земля здесь особая.
В этих краях и Пушкин писал, сосланный в ссылку. И Софья Ковалевская и Римский Корсаков – отражение этих мест.
В общем, большие люди!
Многих великих породила эта земля и всем нам, простым смертным хочется к величию прикоснуться.
И ищут люди корни свои, и предков помнят и, если что на них, на предков уповают.
Кто чем, кто чем, а гордости у нашего человека не отобрать!
И не всякому вдомек, что он-то и есть корень наш – грех первородный.
2. Новые правила
Ходили раньше по дорогам, да по полям. Вольготно, широко ходили.
Аккурат до двухтысячных.
Ну, а как пришли двухтысячные, там уже без разбору, хоть ты из коренных, хоть из потомков, а хоть «понаехавший», все попали под кадастровый план.
И стали мерить, кто с тропками, а кто без, кто «хоть малое, но мое», а кто в заботе о потомстве, старался побольше прихватить.
Это теперь каждый клочок земли на вес золота, а тогда, когда вся суета вокруг земли-матушки начиналась, тогда еще многие успели «по дешевке приобресть».
И все, что осталось от намека на бывшие здесь когда-то хутора, «полетело в тартарары»!
Бывало идешь по дороге и глаз не нарадуется! Видать далекоооо. Глаз волю чует.
Не было в те времена ни частоколов, ни заборов.
Раньше, если и загораживали территорию, только «сгородою». Так здесь загородку величают.
Конструкция не хитрая.
Несколько столбов вдоль территории (это теперь участки стали) и снизу и сверху к ним параллельно земле палки прибиты.
Да и цель-то у загороды былая иная.
Не свою границу обозначить, а чтобы скот, когда с выпаса возвращается, не забежал на чужой двор.
Не было жестких границ между участками, но все свои границы знали.
Безо всякой маркировки, знали и свою территорию и соседа.
Но пришли в деревню новые порядки.
И стали люди заборы городить. Кто во что горазд.
Кто сеткой территорию обозначил, кто забором обнес, а кто и под два метра частокол поставил.
И вот тогда-то вдруг стали все свои границы «ощущать» и каждый норовил свой клок земли отстоять.
Понеслось!
Начали всякие начальствующие структуры деревню навещать.
И полетели заборы, несоответствующие стандарту.
А то вдруг, ты вид соседу закрыл на озеро!
А если баня у тебя на берегу, то сноси немедля!
Новые законы не пощадили новичков, и лишь к тем, чьи предки сооружения еще в махровом году построили, тем повезло немного больше.
Но за землю платили все!
Налоги, товарищи! Никто не отменял!
Так махнула нам ленинской рукой новая революция, докатившаяся с дач пригородных до деревни.
А потом как-то поутихло и, казалось мир был восстановлен, точнее сказать, возник новый мир на новый лад.
Ну, человек, он ведь животное по природе своей. И как всякое животное дрессуре поддается, а потому, понемногу все привыкли и к заборам и колышкам, обозначающим границы личной территории.
3. Справедливости ради
или
Нейтральны ли воды?
Бывает ведь как. Случается что-то вдруг в школьном ли классе, в коллективе ли, или вот, скажем в деревне.
И слух за слух и пошла волна.
И началом этой волны всегда будет один человек.
И, странное дело, человек этот может оказаться будь то юродивый, какой-то «не такой», со своей придурью или прихотью, но бурю подымет на все местность.
И что интересно, словно ученик – божий одуванчик, наивный, совсем дитя, заброшенный в класс искушенных подростков или наоборот, хулиган, влившийся в ряды отличников, высветит самые темные углы.
…
Минули нулевые, пришли десятые, а за ними и двадцатые подтянулись.
За это время частная собственность была узаконена и обозначена и расстроилась деревня и вширь и в глубину, но аккурат в пределах территории.
Но ведь жесткие границы они как лакмусовая бумажка. Чем выше крепость, тем больше соблазн ее штурмовать.
Только стоит нам сравнить свое «имение» с соседским, так и невроз не за горами.
Поползли по деревне конфликты, ссоры, да наговоры.
Как весна или осень, полетели письма.
Письма писались во все возможные инстанции.
И чего только там не было, и оскорбления, и наветы, и заговоры и даже говорят, без магии не обошлось.
Оскорбленный сосед написал «куда следует», а соседка проклятьями его осыпала, а поскольку в душе зла не желала, то потом мириться начала.
Так и пошло, то оскорбления, то мир.
В общем, поди ее пойми, если говорит вроде складно, по делу, а потом в лягушку обратить обещает.
Ну, люди и не поняли, точнее, поняли что, что-то не то.
Так-то оно так, да только всякий человек наше зеркало.
Вот и не доглядели. И нашлись те, кто вскипел лютой ненавистью к прошлому нерадивой соседки.
А где один, там и вся стая.
И уже не важно, другая стая или эта.
Пришли в деревню «дачные войны».
И на сей раз дело заборами не обошлось.
Земля ж она, дело, такое, если потрогал ее, ощутил почву под ногами, понял «мое!», то держись! Держись за нее всеми руками и ногами.
Да только дело дальше земли пошло и дошло аж до воды.
Теперь кладки, те, что городские мостками называют, стали яблоком раздора.
Не всем, как видно, испытание пандемией оказалось по плечу, а тут еще в одной семье неожиданно приплод, еще и в двойном размере.
Увеличилась семья, и, захлопнулись врата. Жестче стали границы.
У кого-то границы жестче стали, а кто-то как жил по старинке, так и живет.
Схлестнулись два мировоззрения – безграничье с пограничьем. Одним – вся земля моя (а ведь раньше так и жили), да и других любой собственник поймет.
Частная территория – значит моя!
И началась такая круговерть, что, вот из этого целое произведение родилось.
Те которые без границ – на «чужие» кладки как к себе домой. А те, кто «хозяева» глаз, да глаз – как завидят гостей непрошенных, так детей под мышку и бегом к воде.
Нет, вы не подумайте, у нас все люди культурные.
Никакого рукоприкладства!
В ход шли исключительно природные данные. Язык, руки, ноги и филейные части, выполняющие роль буфера.
Как преступник в воду, так хозяин уже приготовил телеса и все, «тю-тю, Федя», выходи, голубчик как «хошь», а только на кладки ходу тебе нет!
Так и бегали пол лета.
Да, только снова полетели письма.
И каких только комиссий на нашем берегу не побывало.
Только что, медицинского освидетельствования не хватило.
Всю деревню охватило шизотипическое расстройство.
И полетели письма за письмами.
И чего там только не было.
Участковые только руками разводили: «Что за мракобесие! В одной деревне колдуют, в другой сектанты покоя не дают, а нам работать надо!».
Уж, не знаю, правда или нет, но старожилы говаривали, что воды в нашем озере непростые, д вот только ж не кто не объяснял, чем они так примечательны.
А может, что с водой стало?.. Наше озеро хоть и велико, а теперь не иначе «козлиное копытце», кто выпьет водицы или искупается, теперь сам не свой.
В общем, дошло дело до того, что всем у кого на берегу сооружения были, предписания пришли – сносить!
Вот так, озеро-зеркало всем суть и показало. Береги, что имеешь, чудо свое храни.
А то ж на нашу красоту кто позарится еще.
Эээх, люди, люди. Да береги землю свою, ведь всем она нужна, да помните как предки жили. Заборов не городили, свое знали и соседа уважали. Вот где была частная собственность.
А тропой общей ходили. К общей воде. И не было в помине никаких козлов, кроме рогатых.
Да, нужна нам земля. Нужна. Особенно нужна, когда потеряны всякие опоры.
Уезжают люди из города, бегут. В деревню бегут, потому, что когда бог отвернулся, все мы о родной земле вспоминаем.
Из нее вышли, в нее и уйдем.
И хоть люблю я Чехова, и чую как в солнечном сплетении огнем дух загорается, когда читаю слова Иван Иваныча («Крыжовник»), возмущенного мещанской жизнью, но убери у меня деревню, в городе погибну.
Только здесь, как нигде чувствую я целостность свою. Земля эта для меня словно мост, на котором дух касается души.
Берегите ее, нашу землю, да дорогу, что петляя, цепляет прохожего за ноги.
Мы такие разные, но ведь она – земля, у нас общая и все мы питаем к ней одно чувство – любовь и здесь каждый знает, что он хозяин. Каждый хозяин своей земли.
Чтоб понять это, ты не носом в нее гляди, не соседу в забор, а окинь взглядом с высоты птичьего полета и увидишь, какая она - твоя земля!
В нестабильном состоянии, в нестабильное время, всем нам, хоть и не осознанно, хочется заземлиться. Почувствовать твердую почву под ногами.
Знать – это мое, я здесь хозяин!
Да только ощущение это достигается, не заборами, да метрами, а ответственностью.
Быть хозяином, значит отвечать за то, что тебе принадлежит по праву не законом данным, а духом.
Духом единым жив человек.