2012 год
«Ваша сборная мне очень понравилась. И если я недавно сильно критиковал нашу сборную Италии после крупного поражения в Цюрихе от России, то сейчас признаю, что тогда немного перестарался. Я-то думал, что это Италия так слабо тогда сыграла, а теперь вижу, что нынешняя сборная России очень сильна"
Слова Алессандро Маццолы, чемпиона Европы по футболу 1968 года, сказанные после стартового матча сборной России с Чехией, на ЕВРО-2012
Наверное, странно и в некой степени неправильно, что первый и, можно сказать, что наиболее страшный секрет появляется в твоей жизни за полтора года до окончания школы. Да, для Стаси тот вечер и всё то, что с ней тогда случилось и всё то, что с ней тогда сделал Рома, стал таким тяжёлым и неподъёмным грузом, что он слишком плотно придавил девушку к земле, затуманил её голову, и в какой-то степени полностью притупил рациональное мышление.
Теперь в это даже самой Стасе трудно поверить, но тогда, спустя пару дней после того, как она стала жертвой изнасилования, она не хотела идти в милицию не только потому, что боялась расправы, она… поверила всему тому бреду, который ей наплёл Рома. Она совершенно сознательно в первые месяцы после случившегося и практически вплоть до окончания школы не хотела верить в то, что стала жертвой изнасилования. Раз за разом она прокручивала события того дня и, особенно, того вечера в голове. Ведь она сама пошла к нему домой? Сама, конечно, сама. Он даже толком и не затаскивал её к себе в квартиру, даже не уговаривал, она просто пошла вслед за ним. Хотя, останься она в подъезде, разве смог бы он её насильно затащить к себе? Решился бы он на такое? Нет, скорее всего, он бы тоже остался в подъезде, и они бы дождались момента, когда метель закончится, когда можно будет выйти на улицу. Но даже не этот свой поступок Стася считала своей ключевой и главной ошибкой. Даже не тот факт, что она оказалась в его квартире, где не было никого из взрослых.
Коньяк. Она позволила уговорить себя выпить коньяк. Вся беда, весь корень зла начался с того момента, когда эта жгучая жидкость вначале коснулась её губ, а потом была полностью ею испита. Именно в тот момент произошёл надлом, именно в тот момент она потеряла контроль над собой. Правда, Стася не могла себе объяснить, как она оказалась полностью обнажённой в постели, вернее, не могла вспомнить тот момент, когда силы полностью покинули её, когда она крепко-накрепко заснула. Стася так и никогда не узнала о дозе снотворного, которая вырубила её. Свою слабость и сонливость она списала не внезапно изменившуюся погоду и коньяк, который никогда прежде не употребляла. Да, наверное, дело было в нём.
Однако, значительно труднее было объяснить самой себе, как же так получилось, что у неё случился секс…. Да, самой себе ей в первое время было трудно признаться, что её изнасиловали. Всегда, когда она слышала слово «изнасилование», то воображение рисовала совершенно другие картины и эпизоды. Вот девушка идёт по тёмному, вечернему городу. Улица практически пуста, лишь редкие прохожие идут ей навстречу, и вдруг сзади, из подворотни, появляется Он, преступник. Притом такой, сильный, циничный, мерзкий. Он затыкает девушке рот, утаскивает её в какой-нибудь пустой подъезд, подвал, либо в кусты, начинает рвать на ней одежду. Она извивается, пытается отбиваться, царапается, кусается, но он неумолим, он всё-таки свершает своё грязное дело и снова пропадает в темноте…. А она униженная, избитая, помятая и опороченная продолжает лежать на земле, задыхаясь от собственного бессилия и слёз…
Ну, а здесь всё было иначе, Рома сделал то, что делают все молодые люди: он не принуждал, не угрожал, просто… воспользовался её беспомощностью. И за эту беспомощность Стася очень долго себя укоряла. Это моя вина, моя неосмотрительность, моя беда! Чуть ли не вслух перед сном укоряла себя девушка.
И именно поэтому она боялась не только пойти в милицию, но даже открыться собственным друзьям, например, Мише, чего уж говорить о родителях. Да, и Рома первое время пристально приглядывал за ней, даже периодически подходил на улице, начинал болтать о какой-нибудь ерунде, а потом, перед тем, как уйти совершенно непринуждённо, но безапелляционно изрекал:
- Помни о нашем разговоре в коридоре…
И Стася помнила. Помнила так сильно, что даже и подумать не могла о том, как можно её дело представить в милиции в таком свете, чтобы Рому задержали, чтобы в отношении него возбудили уголовное дело. Помнила о том разговоре так сильно, что даже и не задумывалась о том, в результате того незащищённого полового акта она могла чем-нибудь заразиться, либо вообще забеременеть. Впервые о том, что это могло случиться, она задумалась лишь на пороге собственного двадцатилетия…
Жизнь продолжалась, но теперь эта жизнь стала куда более тягучей, куда более невыносимой и сложной, чем она была ещё в самом начале той осени и зимы, когда она по-настоящему познакомилась с Ромой. Внезапно Стася ощутила, что ей хорошо одной, что она не волнуется, не ожидает какого-либо подвоха, когда рядом не просто одноклассники, а даже друг её детства. Стася не могла объяснить сама себе, что это – нельзя было определённо утверждать, что она поставила крест на всех мужчинах. Нет, чувства к Мише, никуда не делись, просто они стали такими слабыми, так сильно их придавило то самое событие, разделившее жизнь девушки на до и после, что считаться с ним было сложно. Оно, вроде, и существовало, но было таким невесомым, таким… незначительно-естественным, что оно ни коим образом не оказывало воздействие на тогдашнее существование Стаси. Воистину, его можно было сравнить с нашим дыханием. Согласитесь, не так уж и часто мы задумываемся над тем, сколько вдохов и выдохов делает человек за одну минуту, и уж, тем более, не так часто их кто-нибудь считает. Я как-то пробовал, но практически сразу сбилось и дыхание и мой счёт. Вот и Стася в те месяцы и не задумывалась об этом чувстве, оно просто дремало где-то глубоко в груди…
Не то что употребление, даже вид алкоголя внушал отвращение. Настоящей пыткой для Стаси были походы по алкомагазинам с подружками, либо родителями. Иногда, особенно, если они очень долго зависали у стеллажей со спиртным, становилось так плохо, что лицо девушки не только серело, а начиналось активное потоотделение и лёгкое головокружение:
- Стася, с тобой всё в порядке?
- Да…. Просто запарилась…
- Но сейчас ведь зима…
- Похоже, в магазине хреновая вентиляция…. Можно я подожду вас на улице?
- Как знаешь…. Смотри не замёрзни!
Но Стася предпочитала мёрзнуть, переминаться с ноги на ногу и стучать зубами, лишь бы не видеть винные бутылки и особенно всевозможные коньяки…. Лучше простудиться, лучше даже схватить воспаление лёгких, нежели находиться в этом магазине и чувствовать эти запахи.
За столом, в компании Стася пила сок, либо газированную воду. И, если вдруг оказывалась среди ребят, которые начинают подначивать по поводу алкоголя, либо даже уговаривать, подчас даже и не настойчиво, то нервная система не выдерживала. Она тут же вскакивала из-за стола, в спешке одевалась и убегала к себе домой, ни с кем не попрощавшись. Иногда Оле приходилось перед всеми извиняться, так же быстро одеваться и в спешке догонять Стасю на улице. Она не просила её вернуться назад:
- Стася, ну, почему ты подорвалась?
- Потому что… потому что я не хочу пить!
- Ну, и не пей!
- Так почему они меня уговаривают?
- Это просто такая тупая шутка. Если хочешь, я скажу Диме, чтобы он больше так не шутил.
- Нет, не надо. Это ваша компания. Не надо из-за меня менять устоявшийся порядок. Я просто пойду к себе.
- Но Стася…
- Нет, Оль, даже не настаивай! Больше я с ними тусить не буду. Мне с ними некомфортно…
- Тебе теперь вообще ни с кем не комфортно…
- Оля, я на своём обществе не настаиваю. Могу и одна побыть…
И так оно в итоге и происходило. Стася записалась во все возможные библиотеки, из которых выносила просто невообразимое число книг, обложившись которыми, она коротала все вечера напролёт. Первое время родители не могли не нарадоваться такому рвению собственного ребёнка. Папа так вообще зауважал собственную дочь неимоверно. Ещё бы, девушка, ученица выпускного класса, может, поддержать практически любой разговор, любую тему. Стася жадно хватала знания, она и сама не могла понять, к чему лежит её душа, какая научная сфера ей особенно нравится. Она просто читала. Читала с остервенением практически любое издание, попавшееся ей под руку.
Мама через какое-то время начала переживать. С одной стороны, вроде бы, всё хорошо – девочка всё время под контролем, всё время рядом, много читает, учителя хвалят её за успеваемость и даже прогнозируют, что школу она сможет окончить с золотой медалью и впоследствии поступить в любой университет. А с другой… на интуитивном уровне женщина чувствовала, что что-то не в порядке, что-то произошло, а что… сама понять не могла. Может, всё дело в том, что нет мальчика? А с другой стороны, в этом возрасте мысли об отношениях, особенно, о взрослых отношениях могут сбить девочку с правильной дороги. Всё-таки сейчас важнее учёба, сдача экзаменов, поступление в высшее учебное заведение. В конце концов, мальчики никуда не денутся, тем более дочка не обделена красотой, но…. Почему-то всё равно сердце было не на месте…
А потом Рома внезапно пропал…. Как оказалось, он решил просто-напросто начать самостоятельную жизнь. И не придумал ничего лучше, как прийти на вокзал, дождаться позднего вечера и, когда стало совсем темно, запрыгнуть в вагон уходящего куда-то на юг товарного поезда. Побег его был столь стремительным, а молчание его столь долгим, что бабушка его, навоображавшая себе ужасающие события, которые могли произойти с её внуком, не выдержала и в одно утро просто не проснулась…
В тот момент, когда во дворе их дома разворачивалась драма с приездом милиции, машины «скорой помощи», пересудами соседей, Стася сидела в своей комнате и читала очередную толстую и старую книгу, посвящённую фламандской живописи.
* * *
У Миши всё хорошо. Его жизнь никто и ничто не омрачает, всё складывается именно так, как хотели его родители: их сын благополучно окончил школу, неплохо сдал экзамены и смог поступить в нормальный столичный университет. Но, говоря откровенно, даже заканчивая одиннадцатый класс, Миша и не понимал, чем он хочет заниматься по жизни, к чему лежит его душа. Единственное, что у него хорошо получалось, что доставляло неимоверное удовольствие – это футбол. Конечно, он прекрасно понимал, что он, на пороге совершеннолетия, не в состоянии начать полноценную карьеру футболиста. Во-первых, он ни дня не провёл в системе организованного футбола, не играл ни за ДЮСШ, ни за СШОР, ни за прочие спортивные и футбольные школы. Весь его футбол ограничивался дворовыми баталиями. Да, периодически он с ребятами заявлялся на, скажем так, относительно серьёзные турниры, но ключевое слово в этом предложении «относительно». Это были турниры, где участвовали, как правило, такие же дворовые команды, их охват был весьма невелик – на такие соревнования добирались команды из их города, а также из окрестных сёл и деревень. Всему «виной» мизерный вступительный взнос, который, надо полагать, покрывал только расходы на судейство. По крайней мере, Миша смог вспомнить лишь минимальное количество раз, когда на бровке городского стадиона дежурил врач, да, и то, надо полагать, что кроме простенькой заморозки и бинтов в его чемоданчике ничего не было.
Но основная беда была даже и не в этом. Говоря откровенно, ребята в рамках этих полудиких турниров варились в собственном соку. Ни одного тренера, ни одного скаута не было замечено на матчах этих дворовых команд. И я не говорю о командах высшего дивизиона, даже представители областных коллективов практически никогда не забредали на эти соревнования. Поэтому, во-вторых, Миша был неизвестен даже в местных футбольных кругах. Да, он давно уже не питал надежд на счёт того, что человеку, который просто проходил мимо, позволят не только посетить тренировку команды, но и принять в ней участие, получить позицию на поле во время двусторонней встречи, либо даже полноценного тренировочного матча. Это была замкнутая сама на себе система - «заслуженные» наёмники годами кочевали по области, играя за самые команды, а иногда даже и за несколько команд разом. Местные коммерсанты, городские и сельские администрации платили заезжим мастерам какую-никакую копеечку, которая позволяла им держать на плаву, а подчас даже и вполне недурственно существовать. Таким образом, эти футболисты могли выйти «на пенсию» даже преодолев сорокалетний рубеж, после которого их с распростёртыми объятиями брали в тренеры, в помощники тренера, судьи, инспекторов матча, а особо головастые могли прорваться даже в областную федерацию футбола. Нет, в этом мире Мише совершенно не находилось места. По крайней мере, как футболисту.
А вот если стать тренером…. Эти мысли увлекали молодого человека. Тем более, в современном футболе уже даже не надо иметь многолетней игроцкой карьеры за плечами. Живые примеры таких умных и неординарных личностей были у Миши перед глазами – это и бывший переводчик, а ныне один из самых величайших тренеров в истории, Жозе Моуринью. Или Андре Виллаш-Боаш, который будучи совсем молодым человеком, чуть старше Миши, уехал в никуда, тренировать сборную Британских Виргинских островов (они в школе, на уроках географии, даже и не подозревали о существовании такой страны!), набил шишек, выработал свой неповторимый стиль. И вот в прошлом году его «Порту» стал обладателем Лиги Европы!
Миша шёл со школы и грезил мечтами о тренерстве. Да, конечно, он понимал, что Португалия, в футбольном плане, не чета России, у нас такой путь, такой стремительный взлёт значительно труднее осуществить, но… Миша был готов. Миша умел сохранять хладнокровие, даже если дело касалось только его мечтаний. Он мечтал не о тренерской скамье московского «Спартака», даже не о сборной России, а о команде третьей лиги. Он живо и ясно представлял себе картину на которой присутствует напрочь убитый стадион на который не ходят, а, скорее забредают случайные зрители, число которых редко превышает пятьдесят человек. Представлял, как тренировки его команды будут проходить на школьных стадиончиках, а то и чуть ли не пустырях, а на сборы они будут ездить не в Турцию и даже не в Краснодарский край, а, дай Бог, в соседнюю область. В его команде будут играть немного пузатые мужики, с выбитыми пальцами, напрочь убитыми коленями, а также совсем юные ребята, вчерашние школьники, которые с глазами, полными самых разнообразных надежд, будут ловить каждое его, Мишино, слово. А он будет, засучив рукава, работать в этой глубинке, прикладывать все возможные и невозможные усилия, чтобы команда заиграла, чтобы у неё, наконец, появились настоящие и преданные болельщики, чтобы коллектив через несколько сезонов смог пройти лицензирование и пробиться в первый раунд Кубка России. И только уже потом можно будет мечтать о второй лиге, о, так называемых, профессиональных командах.
Институт физкультуры, кафедра футбола, вот куда Мише хотелось пойти, вот куда надо поступать. Да, немного наивно, да, учителя, узнав, что один из самых лучших выпускников, вместо того, чтобы поступить в «серьёзный» университет, решил заняться подобным баловством, конечно же, не просто удивлялись, их переполняли паника и шок. Но Миша представлял, как через десять лет они, наконец, всё поймут, и сами же будут приглашать его в родную школу, дабы он наставлял на путь истинный подрастающие поколения и делился собственным успешным опытом. А Миша не гордый, он обязательно приедет и подарит какому-нибудь смышленому мальчугану из начальной школы свой свисток…
Но, прежде чем дарить свистки и давать пресс-конференции после победных матчей, нужно даже не окончить спортивный университет, а… поговорить со своими родителями. А вот это куда сложнее. Мама и папа даже слышать и понимать не желали, что такое физкультурный университет и что это за профессия такая, футбольный тренер…
- Сынок, ну, это же совсем несерьёзно! Я понимаю, во дворе с ребятами мяч гонять, но делать из этого профессию, отдавать ей лучшие годы своей жизни… - взывала к разуму мама.
- Сын, ты уже взрослый и всё понимающий парень. Ну, пойми ты, наш футбол – это сплошная коррупция. Там всем заправляют свои люди, всё там отдано и поделено на много лет вперёд. Зачем ты там им ещё нужен?
- Папа, я всё понимаю. Понимаю, что будет сложно и что там хватает своих людей, но я же и не собираюсь сразу тренировать чемпионов страны. Я готов начинать с самых низов, с чемпионата области, КФК. Вспомни, Олег Иванович Романцев вообще начинал в «Красной Пресне», во второй лиге, а в итоге же добрался и до «Спартака» и до сборной…
- Да, только ты не забывай, что Романцев, в своё время, и на Олимпиаду ездил и был капитаном и «Спартака» и сборной СССР. Это тебе не Вася Пупкин со сталелитейного завода!
- Да, но…
- Да, пустое это всё, Миша! Найди себе нормальное дело, нормальную профессию, которая сможет прокормить и тебя и твою будущую семью, а футбол… пусть это будет твоим увлечением.
Пусть это будет твоим увлечением…. Эти слова эхом отдавались в голове на особенно скучных уроках, когда он возвращался домой из школы, либо когда готовился ко сну. А, может, и действительно, мы не Португалия? Может, действительно, размечтался? В конце концов, кто я такой? Просто парень, который гонял мяч на пустыре с друзьями, ни дня не отыгравший не только в профессиональной команде, а даже в самом обычном коллективе, играющем на КФК. Если и идти куда-то, то максимум в судьи…. Брр… и слушать на протяжении половины своей жизни про свою нетрадиционную ориентацию, про мужа, который сидит дома, разнимать футболистов, выслушивать от них про себя такое…. Нет, судейская профессия это явно не про меня, даже при всей любви к Футболу.
А, может, и действительно пора уже взрослеть и начинать забывать о каких-то детских и подростковых штучках, становиться серьёзнее и ответственнее, продумывать собственную жизнь на несколько ходов вперёд. А в этой жизни ни шагу нельзя ступить без денег, а тренерство, особенно, на начальном этапе, этих доходов мне принести, ну, никак не сможет.
И, если Таня рвала отношения со мной только из-за того, что мы жили в разных городах, то все остальные девушки в принципе не будут обращать на меня внимание из-за моей, если уж не явной бедности, то, по крайней мере, скудности финансовых ресурсов. Нет, надо жить реальной жизнью и не парить слишком высоко в облаках…
В итоге, в первых числах августа Миша подал документы на юридический факультет…