Как работает сознание? Как возникают ассоциации? Почему что-то внезапно возникает в памяти и вот уже воображение переносит меня через десятки лет и расстояния в тысячи километров, и яркие отчетливые картины прошлого оживают перед моим мысленным взором.
На этот раз причиной послужила фраза, которая неожиданно и безо всякой видимой связи с реальностью возникла в мозгу: "Смерть меня подождет". Три слова выстроившиеся рядом с портретом автора повести - заглавие на обложке потрепанного номера "Роман-газеты". И почти одновременно я увидел светловолосую и сероглазую, смешливую, немного веснушчатую девушку-подростка. Мы учились в одном классе и в тот вечер ехали из района новостроек в центр города, где оба мы тогда жили, возвращаясь со встречи одноклассников по случаю 8-го марта. В тот вечер мы много танцевали вдвоем. Я конечно танцевал и с другими, но ее приглашал особенно часто.
В дороге, которая была довольно долгой, она рассказывала мне о той повести. Содержание ее я давно уже забыл. Кажется это был рассказ какого-то уголовника о своей жизни, о том как он исправился или что-то вроде того. Но дело не в этой повести, а в чувстве, которое я испытал в тот вечер, в том волнении, которое вызвал во мне этот номер журнала, который она на следующий день передала мне. Я читал эту повесть и слышал её голос и ощущал её присутствие. Этот журнал, эти три слова заглавия, как-то уже связывали нас и чувство влюблённости, которое возникло во мне в тот вечер длилось еще какое-то время. Для меня оно навсегда останется соединенным с этой фразой: "Смерть меня подождёт".
Сознание текуче. Оно непостижимо и непостоянно, оно увлекается то одним то другим, а мне хотелось бы закрепить, сам не знаю зачем, то, что я ощутил, когда в памяти возникла эта фраза, образ девочки и чарльстон на школьной вечеринке, и мелодия Мики Мессера или как там она называлась на советской пластинке фирмы Мелодия. Кажется, "Мы гуляем по набережной". Но это была именно песенка Мики Мессера. Я точно знаю это. Пластинка неотступно звучит и потрескивает во мне и я почти что чувствую то острое волнение, которое испытал тогда, впервые ощутив под рукой упругое и в то же время податливое, вполне уже женское тело. Я обнимал ее за талию, вдыхал дурманящий запах духов, слышал музыку, и чувствовал ритм движения танца и всю эта новую, загадочную, волнующую атмосферу полу школьной полу взрослой вечеринки. Она тоже была “полу”: то ли полу-девочка то ли полу-женщина со вполне уже сформировавшейся грудью, но с ещё по-девчоночьи тонкими ногами.
Вскоре после этого вечера, когда журнал был уже мною прочитан и возвращен, мы с ней оказались дежурными по классу и потому остались после уроков, чтобы навести порядок: закрыть крышки парт, стереть с доски, убрать сор, всегда накапливающийся к последнему уроку - в общем, проделать обычную ежедневную уборку классного помещения.
В тот день все быстро разбежались и мы должны были оставаться вдвоем. Но, почему-то мой лучший друг, тоже наш одноклассник, не ушел. Он остался в классе. Мы старались побыстрее закончить уборку и пойти домой. Дел вне школы всегда хватало. Возможно, если бы не он, то, закончив нехитрую работу мы бы вместе пошли домой, и может быть купили по дороге мороженое и я бы проводил ее. Возможно было бы какое-то продолжение того интереса друг к другу, который возник тогда на вечеринке, какое-то дальнейшее развитие наших отношений. Но мой друг остался с нами. Он не помогал убирать, а напротив отвлекал её и меня, и по сути дела мешал. Она как раз шла с веником подметая пол в проходе между партами, как вдруг он оказался у неё за спиной. Обхватив ее сзади, он сделал вид, что пытается забрать у нее веник. Но вдруг просунул руки у нее под мышками и плотно прижавшись к ее спине, схватил обе ее груди. На мгновение все мы трое замерли. Они стояли прямо передо мной и я отчётливо видел их лица. На обоих застыла какая-то одинаковая глуповатая улыбка. Теперь он ещё и прижимался к ней щекой, а она при этом смеялась. Не знаю было ли это от смущения передо мной, ведь всё происходило так, как будто бы меня рядом не было. Это - всё что я помню сейчас. Как я уже сказал, это произошло в классе после уроков, когда уже никого кроме нас троих там не было.
Не знаю, что сломалось во мне, но происшедшего оказалось достаточно, чтобы интерес к ней пропал навсегда. Иногда я спрашиваю себя, что меня оттолкнуло. Я понимаю что ее смех был не более чем реакцией на неожиданные действия моего друга, но мне показалось, что ей это понравилось. Ей, очевидно, доставляло удовольствие то, что он делал. Их обоих радовала эта игра, а мне бы хотелось чтобы она разозлилась, дала ему отпор, вообще как-то выразила свое неудовольствие. Но этого не произошло и я никогда больше ею не интересовался. В том году нашу школу расформировали и все мы разошлись кто куда.
Лет через сорок пять я обнаружил её на Одноклассниках и написал. Кажется, мы еще поговорили по телефону. У меня конечно не было никакого романтического интереса к этой бабушке. Было только любопытство и наверное неосознанное желание заглянуть в далекое прошлое. Она рассказала мне о своей жизни и рассказ этот занял не больше нескольких минут. Она отучилась в девятом и десятом классах и вскоре вышла замуж. У неё были дети ( или один ребёнок). Высшего образования она не получила, а семейная жизнь оказалась сложной, так как муж пил, и все заботы были на ней. Но всё прошло. К моменту нашего разговора у неё уже была взрослая дочь и двое внуков, чьи фотографии она мне показала. Вся её жизнь уложилась в несколько предложений. Почему-то мне от этого стало грустно. Мы не говорили ни о чём личном, да и не было у нас ничего личного. Она выслушала мой столь же короткий рассказ, очень тепло на него откликнулась и пожелала мне успехов и счастья. Тогда же я попробовал наладить контакт ещё с несколькими своими бывшими однокашниками, но она была единственной кто ответил с интересом и кто говорил со мной по-доброму и с большим участием; а я подумал о том, что у неё была нелегкая жизнь, и что возможно всё могло сложиться по-другому и у меня и у неё, если бы в тот день мой лучший друг не остался с нами после уроков, когда мы с ней вдвоём убирали класс.