Ну я же такой нежный, толерантный и поэтому не могу жить в кровавом совке. Целых четыре недели я управлял этим мерзким транспортным средством, развозя рыдающих пассажиров по местам своих исправительных работ. Возил бедолаг и плакал навзрыд, мечтая о своей обители, то есть о великой Америке, где люди счастливы и если плачут, то только из-за умиления, а в другом случае от великих фильмов из Голливуда. Эти душевные, толерантные люди мне очень были симпатичны, и я всей душой стремился к ним.
В конце месяца я подошёл к кассе, где мне обещали выдать многострадальную, нет даже мученическую зарплату и вдруг, пересчитав богомерзкие рубли, расплакался от счастья.
Денег было настолько много, что можно было купить билет в Америку, да притом там проживать некоторое время в счастье, среди толерантных и ласковых людей.
Ох как я в эти минуты был нежен, но всё же, совладав с собой, сурово насупив бровки, пошёл в отдел кадров, где потребовал уволить меня. Я расписал начальнику отдела кадров свою будущую жизнь и она, благословив меня, долго плакала.
"Ура, – на следующий день ликовал я, – Боинг – мой самолёт, наверное, тоже американский". Я любовно гладил ручки на кресле и даже лизнул от восторга стекло иллюминатора, когда самолёт стронулся с места.
Маялся я в полёте сильно, но американская мечта убаюкивала и предавала сил для будущей толерантности.
К концу полёта я настолько стал прелестным, что нежно поцеловал жену соседа, за что получил фингал на левом глазу.
"Фу, – размышлял я, – этот тип из недружелюбного мордора, мог бы ответить взаимностью, поцеловав меня, или на крайний случай смог бы фальшиво улыбнуться... Да этих совков не переделаешь, – ощупывая синяк, сникал я морально, но недолго, поскольку впереди маячила американская мечта и дух свободы".
Спустившись по прилёту с трапа, я с жадностью вдохнул воздух и возликовал. На самом деле это был воздух свободы, правда он перемешивались с выхлопными газами, исходящими из турбин самолётов и проезжающих мимо машин.
Но это было неважно, главное я ускользнул от кровавого режима и совков и на этой мысли впервые в жизни заулыбался, а не заплакал. Но все же улыбаясь заплакал, привычка такая вот. Доехав до города, я начал искать ночлег. Очень удивился, как весьма демократичные и почтенные чёрные граждане меня раздели до трусов, но на это я не обращал внимания. Подумаешь ограбили, чуть изнасиловали, не важно. Ведь это Америка.
Очень мягко мне было спать на тротуаре, ведь он весь был пропитан свободой. Наутро меня определили в полицейский участок и после допроса, утвердив, что я шпион мордора, определили в Гуантанамо. Немного было неприятно, но свобода, даже в американской тюрьме – это свобода самого настоящего квирка.
Для тех кто не понял, это была ирония, а не автобиография.
Еще раз для тех, кто не понял: квирк пишется с маленькой буквы и он за свободу извращенцев и фальшивую толерантность.
Есть еще и биониклы, но это с Вами, уважаемые читатели разберем сей феномен в следующий раз.
Эпилог
До меня, по-моему, добралось это богомерзкое КГБ и меня, выпустив из тюрьмы, заставили сесть в самолёт, летящий обратно в этот постсоветский ад.
Как и оказалось я был прав в предположениях. Меня поместили в гостиницу курорта Кисловодск, где я, мучаясь, принимая деликатесы и лечебные ванны с теплом вспоминал холодную, наполненную крысами и плесенью тюрьму в Америке, где каждая клеточка воздуха благоухала свободой.
Когда я рассказал это всё друзьям, они, покрутив у виска, обозвали меня дебилом.
«Сами вы дебилы про себя усмехнулся я, не понимаете дух свободы Америки. Голливуд лучше смотрите».
Вот таким образом мы и программируем себя на ложные ценности.
С теплом.
Олег.
Пишите, что Вы думаете на этот счет.
Прощаюсь ненадолго.