Всему пустому падать в пустоту
бездонную,
кормя её собою…
Стрижи кормились мошкой на лету…
От зноя в комнате потрескались обои,
а воздух раскалился, как плита…
Скрипели под шагами половицы,
как бы оценивая: та или не та
прошлась по ним,
хвалить или сердиться…
Сползали свечи… к собственным ногам,
как платье женщины,
решившейся на что-то.
Чем выше вверх, тем ближе берега,
потом: ручей, родник или болото,
а применительно к реке – исток:
почти все реки начинаются с истока…
А пустота – понятие итога.
Что в этом тексте то, а что не то –
не разберу: пишу, как приходило,
похоже, здесь ни слова моего…
Какая-то неведомая сила
в той пустоте…
И больше – ничего.
Неведомая сила пустоты
страшит, но манит:
мол, давай на «ты»,
на брудершафт, вась-вась, запанибрата…
Мне это чудится?
Или она мне рада?