Лежит Федор после инсульта в своей постели. Уже полгода лежит. Он не может говорить, язык его не слушается, все тело парализовано, и только правая рука двигается, и шевелятся на ней пальцы с давно нестриженными ногтями, а на сером, как у покойника, лице, из глубины темных глазниц, смотрят два безумных глаза.
А до болезни Федор отличался крепким здоровьем, по характеру был заносчив, обидчив, не считался с чужим мнением и бывало, будучи в состоянии опьянения, бросался в драку.
В семье Федора боялись и старались ему не перечить. Работал он литейщиком на металлургическом заводе, вплоть до выхода на пенсию, получал хорошую зарплату и чувствовал себя кормильцем и хозяином в доме.
Федор был типичным семейным деспотом. Когда он разговаривал с женой Катериной и дочерью Ольгой, то переходил на крик, сдабривая свою речь отборным матом, мог и побить обеих. В прихожей, для устрашения, висела на гвозде «кишка» - кусок резинового шланга.
Но самым ужасным испытанием для Катерины были измены мужа. Федор, как говорится, не пропускал мимо себя ни одной юбки.
А он ни от кого и не скрывал своих амурных похождений. Когда Федор приводил в дом приятелей-собутыльников, и они под водку с закуской вели за столом скабрезные разговоры, то он грязно похвалялся своими амурными победами, вызывая хохот и одобрение слушателей.
Но обманутая и униженная Катерина, еще долго любила своего Федю, и все надеялась, что одумается он, изменится, и будет у них все как прежде, любовь и согласие. Но чуда не происходило, и Федор продолжал искать удовлетворения своих мужских потребностей на стороне.
И Катерина плакала, и пыталась вразумить мужа упреками, ласками, но в конце-концов смирилась, и только жаловалась на Федора подругам, пересказывая им все свои обиды. И подруги сочувствовали Катерине, и жалели ее. Тогда-то Федор получил у женщин прозвище: «Мохнатка».
А инсульт сразил Федора в постели у некой женщины. Она и скорую вызвала. И привезли Федора в больницу голым, в трусах надетых «задом наперед». Об этом уж позднее Катерине знакомая медсестра рассказала.
И вот Мохнатка повержен, то ли карой Божьей, то ли безжалостным роком. Он неподвижен, беспомощен и жалок, а лицо его настолько изменилось, что Катерина не узнавала в нем мужа, и казалось ей, что в постели лежит какой-то чужой и незнакомый человек.
И уже скоро воспоминания Катерины о ее девичьей, чистой любви к Федору стали постепенно уступать место ненависти к нему. И только теперь, когда муж потерял силу и власть над ней, открылось ей ранее незнакомое чувство свободы, и многолетний страх перед мужем куда-то ушел. И сделалось Катерине как-то легко и спокойно.
Федор был страшен в своей неподвижности. Говорить он не мог, но громко кричал нечеловеческим криком, похожим на звериное рычание. Он протягивал вперед руку с цепкими, скрюченными пальцами, и что-то тревожное и злобное было в его неподвижном лице. А бывало, он кривил рот, и казалось, что он сейчас засмеется. И было трудно его кормить: он давился пищей, пускал слюну, и, еще сильной рукой, хватал ложку, содержимое которой стекало по подбородку на постель. Мочился и испражнялся он под себя, и каждый раз приходилось менять под ним клеенку, и в комнате стоял невыносимый запах мочи и пота давно немытого тела.
За Федором нужен был уход, но Катерина не чувствовала ни сострадания, ни жалости к парализованному мужу, и уход за ним полностью взяла на себя дочь Ольга. Жила она в соседнем подъезде, каждый день навещала мать и помогала ей ухаживать за отцом.
А Катерина уже редко заходила в комнату мужа. Но бывало, тихо, на цыпочках она приходила к нему ночью, сидела у постели и смотрела на его исхудавшее, измученное лицо, но не чувствовала жалости. А как-то, приблизившись губами к его уху, Катерина прошептала: «Небось, Мохнатка, своих потаскушек вспоминаешь, а перед Богом тебе не страшно?» И она засмеялась тихим неслышным смехом.
И был случай, когда Катерина зайдя к мужу, испытала приступ гнева. Воспоминания об изменах мужа, издевательствах и унижениях, вдруг нахлынули на нее с такой силой, что сознание ее как бы помутилось. Она заметалась по комнате, опрокинула стул, схватила, лежащее на кровати, мокрое полотенце и исхлестала им когда-то любимого, а теперь чужого и ненавистного ей человека.
Катерина в слезах выбежала из комнаты мужа. И долго не могла успокоиться, всхлипывая и повторяя: «Ненавижу тебя, развратная Мохнатка...»
И много дней Катерина не видела мужа. Она даже перестала о нем думать.
Но как-то ночью Катерина проснулась и не могла больше уснуть. Все думала о себе и о Федоре и не понимала, как могло так получиться, что она молодая, красивая, добрая была отвергнута и унижена мужем, которого любила и надеялась на долгую и счастливую жизнь с ним. И ощутила Катерина в своем сердце невыносимую жгучую боль и желание отомстить. И какая-то неведомая сила подняла ее с постели и она, как была босиком, в сорочке, направилась к мужу.
Федор, едва различимый во мраке комнаты, лежал с открытыми глазами и, казалось, смотрел на Катерину. И она заговорила каким-то приторно-сладким голосом: «Я пришла признаться, Феденька, что изменяла тебе с твоим двоюродным братом Алексеем, когда ты со своими грязными потаскушками развлекался».
Сказала эти страшные слова Катерина, истерически захохотала и шлепая босыми ногами удалилась из комнаты. И слышала она как кричал муж, и в комнате что-то тяжелое с глухим звуком упало на пол, и крик смолк.
В своей комнате Катерина бросилась в постель и до утра рыдала уткнувшись лицом в подушку.
А утром Катерине было как-то тревожно. Она мало что помнила из того, что произошло ночью, но какое-то тяжелое предчувствие беспокоило ее и сжимало грудь. Она встала, оделась, прошла в ванную, умылась и расчесала волосы. Проходя мимо комнаты мужа, Катерина приоткрыла дверь и заглянула внутрь. И то, что она увидела, повергло ее в ужас. Муж лежал на полу возле кровати вниз лицом. Его голое, исхудавшее до костей тело, наполовину было покрыто свесившейся с кровати простыней, из-под которой, как палка, торчала нога с огромной черной ступней.
Катерина превозмогая страх, вошла в комнату и подошла к телу мужа. И по той особенной неподвижности и бледности тела, какие бывают только у трупа, она поняла, что муж мертв.
Катерина долго стояла молча, смотрела на неподвижное тело мужа и не было в ее душе жалости к нему, и не было слез, а было только равнодушие и пустота.
Катерина носком туфли потрогала тело Федора и засмеялась тихим, и каким-то неестественным смехом. И долго она не могла совладать с собой, а когда подавила смех, сказала: «Ну вот, и угомонился, Мохнатка».
Федор умер от паралича сердца, но никто, ни врач скорой, ни полицейский, составивший протокол о смерти Федора, не смогли объяснить, как он парализованный, неподвижный, мог упасть с кровати.