На кафедре Информационных технологий университета в шведском городе Уппсала,
где на стыке ХХ – ХХI веков я преподавал как приглашенный профессор, стояла
кофемашина. Не то чтобы я кофемашин раньше не видел, видел конечно – в барах, в
кафе, в ресторанах. Но там за стойкой, у этого чуда наливайной техники творил
свое сомнительное искусство бармен, он же бариста, простите за мой итальянский.
Здесь же приветливо подсвечивающая огоньками кофемашина, приглушенно жужжа,
послушно выдавала несколько сортов кофе всем желающим, потрудившимся нажать на
одну из кнопок. Вокруг нее всегда роились свободные от занятий преподаватели,
сотрудники и гости кафедры, ежедневно выпивая несметное количество кофе. Если
все шестимиллионное население пьет кофе так как в Уппсале, то стоит ли
удивляться, что по количеству выпитого кофе на одного жителя, Швеция находится
впереди планеты всей.
На кафедре был свой ритуал пития. Кофе пили неспешно, и после каждого
очередного глотка чашка шумно ставилась на стол, а пьющий, кто потише, а кто и в
полный голос с чувством глубокого удовлетворения толи покряхтывал, толи
постанывал от наслаждения, издавая глухое, протяжное и эдакое нутряное «ААААА».
Несомненным чемпионом здесь был Андреас - громадный, более чем двухметровый
здоровяк, по виду настоящий викинг. Его «ААААА» было неподражаемо. Сам я
немаленького роста, едва доставал ему лишь до узла галстука на его широченной
шее. Ему бы в руки боевой топор или весло, и хоть сейчас на съемочную площадку.
Но Андреас и на своем месте смотрелся органично. Очочки, примостившиеся на его
широком носу, трансформировали облик грозного воина в и атлета.
Немногословный и серьезный, как большинство северян, он виртуозно умел
пользоваться этим затянутым междометием, чтобы выразить свои эмоции. Когда его
басовитое «ААААА» гулко гремело по кафедре, то можно было точно понять в каком
настроении находится он – доволен или расстроен, удивлен или обрадован.
Что это за кафедра, если ее сотрудники не собираются после занятий в уютном
ресторанчике? Свидетельствую, в университетской Уппсале нет таких кафедр. И
когда бочком – бочком пробираешься к барной стойке через толпу отдыхающих
уппсальцев, а свозь шум и гам, то тут то там, с разных столов ресторана
раздается бряканье посуды и разноголосое утробное «ААААА», то чувствуешь себя
путником, заплутавшим во времени и очутившимся на пиршестве викингов,
собравшихся после трудного дня на вечернее пиршество.
Стоит ли говорить, что по возвращении в Россию я принес с собой и некоторые
новые привычки, в том числе и это самое «ААААА». В домашнем кругу и на званных
приемах на меня неодобрительно поглядывают приверженные строгому этикету
домочадцы, когда я иногда «отпускаю вожжи» и позволяю себе это исконно шведское
долгое междометие.
А теперь и моя двухлетняя внучка от души приложившись к своему вкусному
детскому, поглядывая на меня, довольно выдыхает «ААААА», и я мысленно благодарю
ее за это. Ностальгически возвращаясь к временам, когда у российских ученых и
преподавателей была возможность сотрудничать с лучшими университетами мира, я
сам готов к отчаянному стону «ААААА».