МОЙ САМЫЙ ЛУЧШИЙ И ВЕРНЫЙ ДРУГ.
(в процессе написания)
1 – Встреча
2 – Жизнь в институте.
3 - Песни под аккордеон.
4 - Втроём на женском этаже.
5 - Работа у родни Вадима.
6 - Все трое ушли в академический отпуск. Гена в Таджикистан, я в Раменское, Вадим в Армию в Таманскую дивизию.
7 - Распределение в Вологду.
8 - Переписка, посещение танцев.
9 - Женитьба на Вологодской девушке.
10 - Летний проезд через Москву к матери в Щелканово и обратно. Сашку и Пашку на отдых в деревню.
11 - Работа Геннадия в Главнечернозёмводстрое.
12 - Геннадий начальник в Вологде.
13 - Частые приезды в Москву и встречи со мной и Вадимом
14 - Старший сын, поступал в институт и жил у нас, окончив его, стал работать у себя в Вологде.
15 - У младшего сына неприятности в армии, Гена улаживал.
16 - Мои приезды в Вологду
1. Бабаево. Озеро Матерозеро, Рыбалка.
2. Верховажье. Клюква, мёд, грибы.
3. На картошку в Щелканово.
4. Жизнь на его даче Спасал от голода меня.
17 – Привоз стройматериалов ко мне домой
18 - Командирование ко мне плотника – деревянные двери.
19 - Последние встречи в Москве.
20 - В военной гостинице на Садовом кольце.
21 - 1972 год я в Якутии, звонок оттуда Вадиму, привет ему от Жана.
22 - Приходили к Сестре Вадима и помянули Вадима.
23 - Приезжал в Москву ещё несколько раз.
24 - Письма Геннадия и последнее его письмо.
1 - ВСТРЕЧА
Моя встреча с Геннадием Гудковым произошла в 4 корпусе общежития нашего института на Лиственничной аллее (находившегося неподалёку от платформы Петровско-Разумовское), куда меня привёл мой институтский приятель Вадим Кузищин. Сам он, москвич, как и я, уже неоднократно посещал одну комнату, в которой жили его факультетные однокурсники Геннадий Гудков из Вологды и Геннадий Неугодов из Липецка, с которыми он готовился к предстоящим семинарским занятиям. А ближе к вечеру они дружной кампанией собирались за общим столом, с которого убирались чертежи, на котором потом появлялась сковородка с аппетитно пахнущими «ломашними» (60 коп. - 10 штук) котлетами и бутылка Кубанской (2.62 руб.) водки.
И всё это сопровождалось пением песен под игру на маленьком (четвертушка) аккордеоне, на котором играл Геннадий Гудков. Этот музыкальный инструмент подарил ему его дядя, инвалид войны (вернулся домой в Тверь без одной ноги), после его поступления в наш институт. Отец Гены погиб во время войны.
Вот в эту дружную певучую кампанию я органически влился, будучи их однокурсником (хотя и с другого факультета), как любитель петь песни на стихи Есенина, и уважительно относившийся к Кубанской продукции за 2.62.
Обычно, я приходил к ним вместе с Вадимом.
2 - ЖИЗНЬ В ИНСТИТУТЕ.
Московский гидромелиоративный институт – МГМИ (бывший институт инженеров водного хозяйства им Вильямса), находящийся неподалёку от Московской сельскохозяйственной академии –МСХА (ранее Тимирязевской),на улице Прянишникова имел студенческое общежитие на Лиственничной аллее, корпус №4 (неподалёку от платформы Петровско-Разумовское), остальные три принадлежали тогда ТСХА.
Были у института и другие общежития, в НАТИ, где жили студенты из сельской местности, и ул. 8 Марта (где преимущественно жили иностранные студенты, в частности арабы, а до них - албанцы).
Лично я (на этом фото) всё время учёбы жил у себя дома на Проспекте Мира, но постоянно бывал в 4-ом корпусе, где жили некоторые студенты (особо нуждающиеся) москвичи и из других городов Союза. Жило там немного поляков, были вьетнамцы, у некоторых за плечами было военное прошлое (тогда во Вьетнаме ещё шла война с американцами), были грузины, армяне (из Ахалкалаки), дагестанцы и, совсем немного из северокавказских республик.
Приходилось бывать там у однокурсников, по причине навёрстывания упущенного лекционного времени, перед экзаменами, а главным образом, бывал там в праздники, по причине весёлого коллективного времяпровождения вместе со студентками, занимавшими весь третий этаж (всего в общежитии было 4-е этажа).
В одной из комнат, жили два моих приятеля, Генадий Гудков (из Щелканово, Калуга) и Генадий Неугодов (из Липецка), у которых я часто бывал. Вместе с ними жили ещё Эдуард Казаков, большой оригинал (о нём – позже). Обычно, к ним я заходил вместе с Вадимом Кузищиным, москвича с Павелецкой, человека большой физической силы.
Он был по мужски красив, блондин с правильными (арийскими чертами лица), все девушки на него заглядывались, но он был необыкновенно скромен, чего не понимал любвеобильный женский пол – просто он был очень порядочным человеком (о его необыкновенной порядочности я напишу позже).
На протяжении почти всей учёбы в институте я был желанным гостем в этой гостеприимной комнате, и каждая наша встреча заканчивалась пением песен: «Выткался над озером алый цвет зари …», «Под крылом самолёта о чём-то поёт …», «Я помню тот Ванинский порт …» и другие, популярные в те времена среди студенческой молодёжи.
Были моменты, когда мы в азарте выскакивали вчетвером и с аккордеоном садились в автобус №87 и ехали до метро «Новослободская», где спустившись вниз, дружно пели песни в самом вагоне, делая полный круг, с полным одобрением рядом сидящих пассажиров.
Потом, мы, в дневное свободное время выходили играть в футбол на спортивную площадку, рядом с нашим общежитием.
Зимой мы подрабатывали на овощной базе.
Рядом с нашим институтом (справа) была баня, куда после занятий ходили (а во время оных бегали) пить пиво с пакетиками солёной картошки, сидя внутри на её ступеньках. С другой стороны находилась двухэтажное общепитовское здание, внизу столовая с кулинарией, наверху буфет и кафе, в котором можно было уютно компанейски посидеть и попить бутылочного пивка.
Иногда Вадим приводил нас на его любимые «Лихоборские бугры» - небольшие возвышенности, находившиеся сзади нашего института, с которых, выпивая портвейн (и настороженно оглядываясь по сторонам), наблюдали за рыбными прудиками (находившимися в небольшой низине между институтом и буграми), вдоль которых по мосткам ходили с большими сачками, работники этого рыбоводческого хозяйства. Мало кто поверит, что такое было рядом с нашим институтом.
Сейчас на этом месте находится новый корпус института и разбит обширный сквер.
В зимние каникулы поднимались на этаж выше, где жили девушки и весело проводили с ними время. С нашей стороны были «Кубанская» с котлетами, с их стороны вино с пирожками и другими сладостями.
Летом у всех студентов была практика, она проходила на строительстве гидротехнических сооружений по всей территории Советского Союза.
В нашем институте была военная кафедра, и после четвёртого курса всех студентов мужского пола направили под Иваново на военный аэродром, где они жили в палатках и проходили военную подготовку. В конце её, после торжественного парада и принятия клятвы, нам присваивали звание младших лейтенантов и вручали военные билеты (со специальностью: строительство аэродромов и стартовых площадок).
3 - ПЕСНИ ПОД АККОРДЕОН.
Чаще всего, мы встречались на праздники со своими однокурсниками в общежитии - мои друзья проживали на третьем этаже на Лиственной аллее. Реже нас приглашали на четвёртый женский этаж, где была возможность поесть и немножко выпить. Иногда, после удачной сдачи девчатами экзаменов нам удавалось занять у них трёшник до очередной стипендии, после чего, тут же мчаться в магазин (пока он не успел закрыться). Там на эти деньги покупали бутылку «Кубанской» водки (2р.62 коп), 150 грамм колбасы «Любительской» (33 коп) и четверть буханки чёрного хлеба (4 коп).
Получив стипендию, покупали уже две бутылки «Кубанской», и на столе появлялась шипящая сковородка с вкусно пахнущими котлетами «домашними» (60 коп – 10 штук). Это была очень вкусно и, утолив хронический студенческий голод, мы - Геннадий Гудков, Геннадий Неугодов, Вадим Кузищин и я, Александр Лофиченко, начинали петь песни (благо у всех нас был хороший слух) под небольшой (четвертушка) аккордеон Гены Гудкова. В эти дни к нам в гости приходили наши студенческие подруги и пели вместе с нами. Пели мы песни очень слаженно и красиво, что приходили слушать нас из других комнат нашей общаги.
А когда были «в ударе», то вчетвером выходили в народ: садились в 87 автобус, где также пели, и ехали до метро Новослободская. Потом спускались вниз, и продолжали петь уже вагоне метро. Сделав полный круг по кольцевой линии, мы с полным удовлетворением возвращались обратно в наше общежитие. Песни мы пели на слова Сергея Есенина («Выткался над озером, алый цвет зари, на бору со звонами плачут глухари, …» и другие) так проникновенно и слаженно, что все сидящие в вагоне затихали и слушали нас с большим вниманием, а один старичок так растрогался, что даже проехал свою остановку и сев рядом с нами сказал торжественно: «значит жив ещё в народе Сергей Есенин - спасибо вам ребята за это».
Пели мы тогда и другие песни - «Под крылом самолёта о чём-то поёт зелёное море тайги…», «Я помню тот Ванинский порт …», «Надоело говорить и любить усталые глаза …», и другие популярные песни того времени Висбора и Окуджавы. Мы так красиво и слажено пели, что никаких нареканий со стороны других пассажиров ни разу не было во время наших нечастых музыкальных посещений метро.
Рядом с нашим четвёртым общежитием на Лиственничной аллее находились три общежития, принадлежащие Тимирязевской академии, куда к студенткам практиканткам наша певческая группа вместе с аккордеоном иногда наносила визиты.
4 - ВТРОЁМ НА ЖЕНСКОМ ЭТАЖЕ.
Обычно все наши песни мы пели вместе с двумя Геннадиями, Неугодовым и Гудковым, под аккордеон последнего, который ему подарил его дядя, инвалид войны. И поэтому Вадим сказал Татьяне, чтобы та пришла следующий раз уже со своей подругой, чтобы можно было пригласить на четвёртый этаж и Гену Гудкова со своим аккордеоном. У Неугодова Гены в это время была девушка москвичка, которую он периодически навещал – потом он (после окончания института) на ней женился.
Теперь уже три пары каждый вечер встречались в этой комнате и пели свои песни под Генкин аккордеон. Это были зимние каникулы, и почти все разъехались по своим малым родинам, так что мы ходили по четвёртому этажу абсолютно в одиночестве. Лишь в некоторых комнатах осталось несколько человек. В такой ситуации мы расслабились, и позволяли себе по вечерам ходить на кухню, обернувшись в одну простыню, что очень нравилось Гене Гудкову.
5 - РАБОТА У РОДНИ ВАДИМА.
В один из предновогодних дней Вадим сказал мне и Геннадию, что он договорился с со своим двоюродным братом, который работам заместителем директора большого гастронома о работе по уборке территории рядом с этим магазином. За эту работу заплатили немного денег, которые как раз были необходимы нам для Новогодних праздников.
6 - ВСЕ В АКАДЕМИЧЕСКОМ ОТПУСКЕ.
В конце пятого курса проходило распределение студентов и направление их часто против их воли в места не их проживания, В тот год Геннадий, Вадим и я не окончили пятый курс, и ушли в академический отпуск. Геннадия отправили в Канибадан (Таджикистан) на строительство оросительных систем, меня в Подмосковье (под Раменское), по заданию одной из кафедр института, а Вадим почему-то оказался в Таманской дивизии.
Последние дни перед расставанием наша троица собиралась в берёзовой посадке, посаженной в конце Тимирязевского опытного поля, лёжа на мягкой травке, где нашу депрессию скрашивала бутылочка перцовой настойки за 2.12 руб.
7 - РАСПРЕДЕЛЕНИЕ В ВОЛОГДУ
В следующем году Гена и я окончили наш МГМИ. Его отправили на работу в Вологду, хотя он очень просился в родную Калугу, где тоже требовались специалисты нашей профессии. Но никто в институтском начальстве об этом не считался. Посылали по заранее составленной заявке. Я получил направление в В.О. Союзгипролесхоз, где весь летний период находился вне Москвы на полевых работах.
8 - ПЕРЕПИСКА. ПОСЕЩЕНИЕ ТАНЦЕВ.
Вадим (реже), Гена (чаще) писали мне письма о своём житие-бытие в своих новых местах пребывания. Помню, Вадим написал, что во время военных учений одного солдата переехал танк, но он остался жив, так как он находился в глубоком снегу. Геннадий писал глубоко философские письма и подробно описывал свои посещения местных танцверанд, и конечно описывал качество различных Вологодских спиртных напитков
Наконец, танцы твиста закончились знакомством с местной девушкой и подготовкой к свадьбе, о чём он сразу же сообщил нам с Вадимом.
9 - ЖЕНИТЬБА НА ВОЛОГОДСКОЙ ДЕВУШКЕ
Жил Геннадий в двухкомнатной квартире, занимая одну комнату, в другой комнате жила девушка, видно она была не в его вкусе, была высокого роста.
Жить с женой Галиной ему пришлось в этой комнате. Когда он сообщил нам о дате своей свадьбе, мы с Вадимом сразу же приехали к нему, К нему приехал его дядя из Пскова, который подарил ему аккордеон после его поступления в институт (у него была одна нога на протезе – он был инвалид войны).
Спиртного было достаточно, лилось рекой, но всё было в пределах приличия. Я помню, танцевал всё время с его соседкой, она была почти моего роста (а у меня было тогда 1.87 м).
Уезжали в Москву я и Вадим вечером, моросил дождь и дорога к вокзалу была вся в грязи, провожал нас Геннадий, под мышкой у него был старый портфель полностью набитый бутылками с вином, который он передал нам при посадке в вагон поезда. Как только мы отъехали. Сразу же принялись опустошать содержимое этих бутылок. Вскоре Вадим залез на верхнюю полку и уснул, я же принялся ухаживать за одной из молодых попутчиц, которая, должна была вскоре сойти на одной из промежуточных остановок, Я вызвался ей помочь вынести её чемодан на перрон, но замешкался и обернувшись увидел отъезжавший свой поезд, Что было делать?
Я немного протрезвел и пошёл в здание этого вокзала, еле нашёл там дежурного, и запинаясь стал объяснять свою ситуацию: Был на свадьбе друга в Вологде, по пути в Москву помог девушке вынести её вещи и не успел обратно сесть на свой поезд. У меня был такой взъерошенный вид и в руках у меня ничего не было, что они даже повеселились немного, вошли в мою ситуацию и выписали мне бесплатный билет, сказав, что скоро будет следующий поезд и чтобы я на него успел сесть.
Приехав в Москву, пошёл на Каланчёвку на троллейбус №14. который шёл до моего дома у ВДНХ. Посмотрев на свои туфли, увидел, что они все в засохших комьях грязи и убрав наиболее крупные из них какой-то щепкой, подошёл к чистильщику ботинок и попросил, чтобы он помазал гуталином мои грязные ботинки сверху, он, повертев головой, исполнил мою просьбу.
Мне надо было теперь найти Вадима, поэтому я приехав домой, сразу же позвонил ему домой, Оказалось, он проснулся в поезде, который стоял уже на запасных путях. Я сказал. чтобы он приезжал ко мне домой и он вскоре приехал с старым портфелем, в котором была последняя бутылка портвейна и мы её выпили за нашего друга Гудкова Геннадия Ивановича.
10 - ЛЕТНИЙ ПРОЕЗД ЧЕРЕЗ МОСКВУ В ЩЕЛКАНОВО К СВОЕЙ МАТЕРИ.
После институтского направления на работу в Вологодское отделение Главнечерноземводстрой и работая теперь в нём Геннадию время от времени приходилось приезжать в Москву для отчётов и получения очередных заданий. И, конечно, с заездом и остановкой на ночь у своего друга Александра. После женитьбы у супругов Гудковых родились, сначала Сашка, а потом Пашка, а на лето их отвозили в Щелканово к матери и отчиму Гены (его отец погиб во время войны) .
Теперь, проезжая туда через Москву всех четверых встречали Александр и Наташа.
11 - РАБОТА ГЕННАДИЯ В ГЛАВНЕЧЕРНОЗЁМВОДСТРОЕ
Работа Геннадия заключалась в проектировании осушительных систем, а потом и их строительстве на верховых болотах Вологодской области. у него под началом потом были и выпускники нашего института. У него была персональная машина волга и организационный УАЗ-ик.
12 - ГЕННАДИЙ НАЧАЛЬНИК В ВОЛОГДЕ.
Постепенно Геннадия повысили до начальника вологодского филиала Главнечерноземводстроя и он стал чаще приезжать к Московскому начальству.
13 - ПРИЕЗДЫ В МОСКВУ .
Приезжая в Москву Геннадий всегда останавливался ночевать у меня дома и сразу же об этом оповещали нашего общего друг Вадима. Ещё с институтских времён мы называли друг друга: Санчес (меня), Вилли (Вадима) и Генацвале (Геннадия). Обычно, как больше всех нас получающий Геннадий субсидировал на свои командировочные покупку спиртного и всевозможную закуску. Ну и конечно мы с Вадимом тоже со своей стороны покупали аналогичные предметы
14 - СТАРШИЙ СЫН - АЛЕКСАНДР , УЧЁБА И РАБОТА
Старший сын Геннадия пере поступлением в наш общий институт, жил у меня с женой Наташей, после поступления ему предоставили место в нашем общежитии. После окончания института он стал работать в Вологодском институте ......в котором защитился .и стал там работать преподавателем.
15 - МЛАДШИЙ СЫН - ТИМОФЕЙ
Младший сын во время службы в армии однажды проштрафился и его отец Гена приезжал к его службе всё благополучно разрулил.
После службы он стал работать в коммунальном хозяйстве Вологды, где со временем стал одним из её руководителей.
16 - МОИ ПРИЕЗДЫ В ВОЛОГДУ.
1 - БАБАЕВО (ВЕПСЫ) МАТТЕРОЗЕРО
Работая в Вологде Геннадию приходилось часто выезжать в местные командировки. В некоторые командировки он брал меня с собой, предварительно договорившись со мной по телефону, с условием: билет в Вологду я оплачиваю сам, обратно в Москву оплачивает он. В те дни он был уже небольшим начальником и мог себе это позволить, у меня же в те «перестроечные» годы и дни были большие задержки с зарплатой и платили мало. Как только я приехал в Вологду, у вокзала уже стояла его служебная машина с шофёром и усадив меня, сразу же мы отправились на родину вепсов в Бабаево. Там, остановившись в гостинице, Геннадий встретился с местным начальством, обсудив дела, и теперь уже на двух машинах поехали на озеро с названием Маттерозеро.
Подъезд к нему происходил по частично заболоченной территории и местами по дороге из брёвен покрытых хворостом. У самого озера было возвышение в виде холма, на котором вразнобой стояли деревянные дома, Это был давно заброшенный посёлок, в котором теперь жил один старик, который и встретил наши машины.
Потом подъехали почти к самому озеру и остановились. Потом стали выгружать всё, что привезли с собой. В те годы в Россию завезли спирт Рояль, вот его и стали выставлять на деревянный стол, стоявший в месте нашей стоянки вместе с разнообразной закуской. В то же время на озере рыбаки установили сети, чтобы к вечеру вернуть их с уловом. А пока, уселись на лавки вокруг стола и немного выпили, закусив привезёнными бутербродами, при этом, обсуждая все деловые вопросы, накопившиеся к этому приезду.
Наступил вечер, рыбаки вернулись с солидным уловом и, немного погодя, уже в ведре варилась уха. Варили со знанием дела, вначале клали мелочь потом среднюю, и под конец самую крупную рыбу, уже для самой еды. Конечно, непременно вылив стакан спиртного в само ведро. Это была, так называемая, тройная уха, густая, янтарная. Наваристая, которую всем разлили по большим кружкам. Саму рыбу выкладывали на привезённые большие тарелки. Для разнообразие, рыба помельче, закладываемая в предыдущие разы тут же находилась на столе. И всё это было употреблено с спиртом Рояль. Помню, я сильно захмелел и едва не заблудился, отойдя немного подальше от нашей стоянки. Гена же был на вид слегка выпивши.
2 - ВЕРХОВАЖЬЕ
Так же неожиданно, Геннадий пригласил меня осенью на сбор клюквы. На служебной машине его возил молодой парень Алексей уже много лет. Его родные жили на севере Вологодской области в Верховажье. Там как раз были большие массивы верховых клюквенных болот, где сам Геннадий уже бывал не раз и решил отправить туда меня, к родным Алексея. Это была небольшая деревня, которая, благодаря московским мерам по «укрупнению сельских населённых пунктов», превратилась в не перспективную. Но родные Алексея с этим положением были не согласны и никуда не собирались переезжать оттуда, их крепкого деревянного дома, шестиоконного по второму этажу, на первом, как и у всех здешних северян располагалась скотина ( у кого сколько) у них была корова и овцы.
Ещё, у них была большая пасека, как и все дома селения на находившаяся на большом возвышении. Оттуда была видна обширная низменность, куда пчёлы летели не по кривой, параллельно земле, а, спрямляя, сразу по прямой, на большой высоте (хорошо это видел).
Всем в этом доме командовала высокая сухощавая, седая мать Алексея. Когда мы пили чай, то в середине стола на большой тарелке лежали восковые медовые обрезки от пасечных рам, что заменяло им сахар и конфеты. За чаем, хозяйка рассказала про историю их посёлка, своего дома и свою родословную вплоть до древнего «колена», называя их только по именам и отчествам.
Потом. родители Алексея меня пристроили к своим знакомым, которые как раз собирались следующим утром идти за клюквой. Это были пять старушек, которые уже ждали меня около дома и мы сразу пошли с ними на ближайшее верховое болото.
Там мы встали в один ряд, примерно 2 метра друг от друга и медленно вошли в болото. Там они шли, периодически наклоняясь к кочкам с клюквой, хватая её с них обеими кистями рук, и быстро отправляли её в подвешенные на теле сумки, не задерживаясь за отдельными клюквинами.
Я же старался собирать буквально все клюквины с каждой кочки и стал отставать от них, на что они мне сказали, что надо собирать только основную массу и идти дальше вместе с ними в одном ряду. Интересно, что, во время сбора они умудрялись вести разговоры друг с другом, обмениваясь свежими новостями.
Когда мы был уже на середине болота, из ближайшего леса вышел лесник и стал смотреть в нашу сторону. А это было в период запрета сбора клюквы в этот период времени, Он видел меня, парня высокого роста рядом с низенькими старушками, но,
благодаря тому, что он их знал хорошо, то, постояв немного, ушёл обратно в лес.
После клюквы, было время, в ожидании приезда Алексея, ходил за грибами с другой стороны посёлка, в лес. Там были одни громадные грузди, они росли на почти без травы песчаной почве. Их я отдал хозяйке дома. которая эти грибы ежегодно засаливала бочками.
Ещё пришлось мне ездить на старой узкоколейке верхом на маленькой дрезине, шпалы уже были не те что были и рельсы всё время виляли так, что было опасение свалиться в кювет. У живущих там людей были маленькие сарайчики, где находились их транспортные средства.
В самом Верховажье на станции было много штабелей леса, которые по долгу ждали своей отправки по назначению. А когда я был в лесу, то видел множество спиленных деревьев, которые не были вывезены и лёжа гнили. И в этом захламлённом лесу было мно летучих кровососущих паразитов, под названием – кукушкина вошь, которая влезала в волосы и там впивалась в кожу. Когда пришёл из леса. То мне пришлось их вычёсывать из волос гребешком.
А когда мы ехали неподалёку от Веховажья, то видели много костров – это горели хлысты- верхушки спиленных деревьев. Люди говорили. Что это тоже ценный материал для лесной промышленности, но никому не было дела до них да, и за границей их бы с удовольствием взяли за валюту, но это категорически было запрещено. Ещё В Вологду мы приехали с большим сумками клюквы и на Гениной кухне вместе с Галиной, разделили её две ровные части.
3 - НА КАРТОШКУ В ЩЕЛКАНОВО
После смерти отчима Гены ( он, как его дядя был инвалидом войны), каждую осень ездил к своей матери помогать убирать картошку, К тому времени туда приезжал и его двоюродный брат (сын его дяди –покровителя Геннадия).
Увидев, в каком плачевном состояния находился в то «перестроечное» время я ( у меня тогда почти исчезли ягодицы),
Меня просто шатало от голода и он решил прихватить меня с собой, что и сделал, заплатив за всю дорогу туда.
Его мать встретила меня очень радушно, она обо мне уже знала от Гены ( он ей рассказывал, как в Москве, я приезжал с ним ко мне домой, где моя мать несколько раз кормила нас сытно кормила). На кухонном столе в первый день была большая сковородка картошки с яичницей и маленькая чекушка перцовки.
В первые дни, во время копания картошки, через некоторое время у меня темнело в глазах и так кружилась голова, что я боялся упасть, что сильно удивило Генину мать. После усиленного и калорийного питания это быстро прошло.
Перед отъездом у меня появилось время для похода в ближайший лес за грибами, что очень было положительно воспринято матерью Гены, которая оперативно часть грибов засолила, часть замариновала, а часть подавала нам в жаренном виде под перцовочку.
По приезде ломой, я написал рассказ: «Курица Соня» о днях проведённых в деревне «Щелканово». ( проза.ру Алекс Лофиченко).
4 - НА ЕГО ДАЧЕ
Однажды, в лихие годы, заезжая к нам домой во время очередной командировки, Геннадий увидел меня очень исхудавшим, и предложил на какое-то время приехать к нему на дачу, чтобы я там отдохнул и немного пожил, питаясь намного лучше и питательнее, чем приходилось в то время мне в Москве.
Это было весной и его дачный участок, в нижней своей части касавшийся небольшого пруда, был слегка затоплен. Сам дом представлял небольшую бревенчатую старинную избу, привезённую Геннадием откуда-то с севера зимой целиком на санях.
Срублена она была из больших толстых стволов, и внутри они смыкались не под углом, а полукругом, а оконные рамы были сделаны заодно с подоконником, немного выдолбленным для стекающей воды с запотевших рам. Была там и печка, Ещё Геннадий устроил под полом глубокий подпол для хранения своей сельхозпродукции, выращенной на его дачном огороде.
Когда я спросил Гену, где тут туалет, он сказал, что ещё не построил, и, видишь в конце участка большая стопка шифера, так прямо за ним, потом закопаешь, поэтому пойдёшь с лопатой.
Я там оставался жить почти две недели, Сам Геннадий приезжал через день, привозя с собой продукты.
Все дни моего пребывания я занимался вскапыванием дернового участка и формирования там грядок. Раза два приезжала и супруга Геннадия Галина, которой понравились мои земляные работы. Это была весна, и из подпола стало вылетать множество бабочек, не понятно, как они там оказались.
17 – ПРИВОЗ ПИЛОМАТЕРИАЛОВ КО МНЕ ДОМОЙ.
Какое-то время Гена привозил на грузовой машине в Главнечерноземводстрой пиломатериалы и в конце этих поездок он привёз мне некоторое количество досок и брусьев, которые мы сложили в квартирном чулане. Их мне хватило на обшивку одной внешней (в коридор) стены и устройство полочных стеллажей в одной из моих комнат. Однажды, приехав в командировку, он привёз две крепкие, большие двери вместе с плотником Сергеем со своей работы.
Уехав обратно в Вологду, он оставил его у меня на два дня, чтобы тот поставил привезённые двери в заранее намеченные проёмы. После окончания работы я его проводил на Вологодский поезд на Ярославском вокзале. Там произошёл инцидент с Сергеем. У него из вещевого мешка слегка выглядывал топор и к нему прицепился патруль, хотели даже отвести в милицию, но всё, слава Богу, обошлось – показали его билет на поезд.
Иногда в Москве Геннадий останавливался в гостиницах. Тогда он сразу звонил нам с Вадимом и мы сразу же приезжали к нему, К нашему приезду он уже приготавливал всё, что надо было для встречи старых институтских друзей: и выпить и закусить.
Один раз даже мы умудрились с моей подачи посетить музей Рериха. Правда, без спиртного и тут не обошлось.
18 - КОМАНДИРОВКА ПЛОТНИКА
19 - ПОСЛЕДНИЕ ВСТРЕЧИ В МОСКВЕ.
20 - В ВОЕННОЙ ГОСТИТНИЦЕ.
21 - 2001 ГОД Я В ЯКУТИИ.
22 - К СЕСТРЕ ВАДИМА
23- ЕЩЁ ПРИЕЗДЫ В МОСКВУ
24 - ПИСЬМА ГЕННАДИЯ
12.11.64. Здравствуй Санчес! Вчера получил твоё письмо, хотя ты и сомневался в правильности моего адреса, что тебе дали. Здорово я был рад! Ведь больше двух месяцев мы ничего друг другу не написали. Ты, как я понял, думаешь, что виноват в этом я. Ты ошибаешься. Ни твоего, ни адреса Вадима у меня эдесь не оказалось. Почему? – Твой адрес (смутно помню( я кажется записывал на листке бумаги, адрес Вадика записал в записную книжку. Сейчас у меня нет ни этого листка, ни записной книжки. Скорее всего я их потерял на аэровокзале во Внуково.
Между прочим, в тот день (5-го сентября мы не улетели – рейс отменили. Улетели 6-го вечером. Ночевали мы на квартире лётчика – родственника Лёшки, помнишь, что ехал с нами в автобусе? На следующий день мы с ним так напились, что еле погрузились в самолёт. Немудрено, что я потерял и записную книжку и листок с твоим адресом, и, кажется, студенческий билет; правда, возможно, я его оставил в Москве – сдал с вещами. Вот таким образом, когда я приехал сюда у меня были (и то в памяти) ваши номера телефонов.
Я начал бить тревогу. … Наконец, приехал наш новый шеф – некто Айдаров, у него нашлась книжица с адресами вокзалов, ресторанов Москвы и т.д. там я и обнаружил адрес бюро адресов Москвы и написал туда. Оттуда мне прислали адрес Вадика. Я ему уже написал в последних числах октября. Вот такая получилась петрушка, Саша! Да насчёт аккорда! Хитро ты тогда, Санчес, поступил. Помнишь, ты сказал: «Пойду куплю бутылку вина!», а сам тихо удалился. Но, откровенно говоря, аккорд мне здесь помогает. Так, что, ты решил этот вопрос как Соломон.
Уже больше двух месяцев я нахожусь в этом кишлаке Ниязбеке. Когда приехал сюда, была жара – ходили босиком, и загорали, а сейчас холодно. Вчера был сильнейший ветер, против него идёшь, и, кажется, он может тебя назад отбросить, вообще, погода здесь очень переменчивая. Но больше всего досаждает ветер. Ходим в фуфайках и сапогах. Раз я начал о погоде писать, напишу и «географическом положении» Ниязбека. Это в ферганской долине. В пяти километрах от нас чётко видна цепь гор.
Письмо продолжается ......