Отрывок из неоконченного романа "Виртуальная терапия":
В общем контексте произведения данный отрывок (глава) имеет гораздо больший смысл,но и сам по себе он отражает определенную сторону реальной, к несчастью, жизни через абсурд сна и виртуальной реальности.Так как роман находится в процессе написания, мне важно знать любое стороннее мнение, буду благодарен за любой отзыв.
... Глава вторая
СУМАСШЕДШИЙ ДОМ
Вечером уходящего дня и приходящей ночи Максим решил для большего успокоения души сыграть в одну из своих любимых компьютерных игр – это была одна из когда-то топовых игр (только в новой редакции), смысл которой сводился к красивой и эффектной драке персонажей. Одним из персонажей игры была та самая девушка, которая поцеловала его во сне. Она была совершенной и как считал Максим совсем не вписывалась в общую концепцию, ставшей со временем идиотской, игры, было такое ощущение, что саму эту игру создали одни люди, а ее кто-то совершенно другой. Именно поэтому она вызывала у парня восторженный интерес и сочувствие одновременно, в каком-то смысле он ее понимал, ей было там совсем не место и от того, наверное, должно было бы быть очень грустно и одиноко, если бы оно, конечно, было на самом деле и девушка могла бы чувствовать и думать на самом деле. Но был ли (есть ли) на самом деле Максим? Это тоже большой вопрос. Однако ему, не смотря на вопрос, и вне зависимости от правильного ответа, все-таки было и одиноко, и грустно.
- Да это невозможно! – сказал Максим самому себе в процессе игры, - Вот это лечение! Кажется, я влюбляюсь в виртуальную девушку. Да ну, нет! Я же понимаю, что она не настоящая, в этом и вся ее прелесть, и вся ее привлекательность. И всего-то. Это так - фантазия, один из подсознательно срабатывающих способов заполнения душевной пустоты, причем очень важного в ней места, потом это место в душе всегда можно будет освободить, бережно скопировав виртуальную любовь на флэшку разума и положив флэшку в нижний ящик прикроватной тумбы. Таким образом, лучшее и важное место будет защищено от грязных посягательств, но всегда свободно для желанной гостьи. А если сразу занять одно из главных мест черт пойми чем, то потом придется важное и настоящее распихивать по углам и постоянно спотыкаться о замшелую фальшивку, пытаясь дотянуться до настоящего. Хотя, с другой стороны, фальшивое потом можно будет просто выбросить, его не обязательно будет как виртуальное перекладывать и сохранять. Ну, нет! Если пустить фальшивку в душу, то она успеет сделать там очень много заначек и закладок, так что ее вредоносное программное обеспечение, ее руткиты уже никогда не позволят работать программному обеспечению самого носителя логично и независимо …
- Get ready for the next fight! - сказал закадровый голос, прервав размышления Максима. На экране появился мерзкий толстяк с куском пиццы во рту и что-то невнятно, но очень суровым голосом проговорил. «- Это будет слишком легко для меня» - появилась надпись внизу экрана. Затем девушка – Лили Энн, так звали выбранного Максимом персонажа, что-то сказала на японском языке мягким и приятным голосом и зажмурила глаза, так словно ее ослепили лучи весеннего солнца, пробившиеся во внешний мир прямиком из души парня. «Посмотрим кто ты есть на самом деле» - появилась надпись на экране и начался бой. Максим и Лили Энн выиграли два подряд раунда. Окончательно разбив противника, девушка сделала три сальто назад, повернувшись лицом к Максиму она чуть выпятила губы, будто обозначила легкий поцелуй, затем засмеялась, развернулась, вскинув голову так что в ее пышных волосах заиграл свет неоновых ламп и грациозно ушла, словно маня парня за собой.
- Она явно меня соблазняет. Раньше этого не было. Или может я просто не замечал. Скорее всего это все препараты. Хотя какая разница, ее все равно не существует, а мне тем не менее приятно. И что очень важно – она почти ничего не говорит, только делает то, о чем ее просишь, улыбается и шлет поцелуи. А если что и пойдет не так, то ее всегда можно выключить. Просто идеальная девушка, - рассуждал Максим вслух с самим собой и довольно улыбался.
Было еще много боев, все их они выиграли. Лили Энн вела себя по-прежнему. Но тут объявился очень неудобный соперник. Какая-то мелкая бабешка с недоразвитым телом девочки-подростка и очень неприятным писклявым голоском. Она путалась в ногах у Лили Энн выполняя какие-то невнятные и неразумные движения, произнося какие-то бессмысленные слова, издавая животные звуки, но при этом наносила Лили Энн большой ущерб, а попасть в нее саму было невозможно. До чего же эта бабешка была похожа на супругу заместителя главы Вольненского района по социальным вопросам. Такая мелкая, подлая, нескладная, тихая, но гонористая, дабы не сказать хуже, и приносящая много вреда.
- You lose, - услышал Максим. Хотя из всей логики игры и команд, которые он посылал Лили Энн, он никак не мог проиграть. И он бы расстроился, но препараты еще действовали.
– Значит так и надо. Эта мелкая бабешка просто омерзительна, до чего же она похожа на Татьяну Николаевну. Да и пес с ней, - ровно заключил Максим, - с Татьяной Николаевной.
От такого сходства и от осознания той простой истины, что все его недоброжелатели похожи на всякое … - на всякое похожи, парень, по логике вещей, должен был бы расстроиться, но ему напротив стало весело и он выключил игровую приставку. Выпив на ночь коктейль из медленных протеинов и совершив типовые гигиенические процедуры Максим лег в кровать и заснул младенческим сном. Препарат действовал, но вполне понятно, что одной капельницы было недостаточно чтобы излечить душу. Вообще любого препарата в любом количестве в принципе недостаточно для того чтобы излечить русскую душу, чтобы успокоить бунтующий разум, не понимающий и не принимающий происходящего вокруг безумия, презирающий глупость и бесчеловечность. Однако препарат способен притупить внутренний конфликт, немного успокоить разум и заставить взглянуть на происходящее в ином ироничном свете, дабы хоть немного ослабить давление на разум и ненадолго усмирить бунт души. Впервые за несколько недель Максим сразу заснул крепким и сладким сном, не борясь с навязчивыми мыслями, обреченно повергающими всю сущность человека в темную пропасть бессмысленной неотвратимости бытия и неотвратимой бессмысленности его финала. Максим спал сладким сном и в тоже время утром летнего ясного солнечного дня абстрактного типового понедельника шел по центральной улице своего родного города. Улица была узнаваемой до мелочей до каждого элемента, вплоть до каждой ямы на асфальте и каждой неровности тротуара, только вот все это выглядело как-то непривычно ярко и красочно, будто бы реальные пейзажи города Вольного скопировали и оцифровали для создания виртуального пространства игры действие которой происходит в киберпанковском будущем. Город был также, как и всегда грязен убог и обшарпан, но это убожество, не смотря на ясный солнечный день, было преисполнено мрачной эстетики – как будто бы император внешнего мира нарушив правила «смертельной битвы» открыл портал и слияние миров шло уже полным ходом. Именно так. А как иначе? Ведь «тлетворное влияние Запада» находит свое отражение и проявляется абсолютно во всем и везде, даже в бредовых снах русского человека. И подтверждение данного факта не заставило себя долго ждать, Максим приближался к площадке с мусорными баками. А если на центральной улице города мусорные баки, то это может означать только одно – где-то рядом находится здание администрации. Так оно и было, площадка с баками располагалась с правого фланга здания администрации города Вольного и Вольненского района. В одном из мусорных баков увлеченно, погрузившись в работу почти с головой, вел раскопки оцифрованный бичуган, руки и голова которого были в баке. Мимо него этим утром прошло много людей, однако всем на него было плевать, а уж ему на них и тем более. Гражданин был одет в некогда красивую и стильную куртку «пилот» грязную, разорванную и затасканную как последняя шлюха на районе. К тому же куртка была явно не по размеру, возле мусорного бака лежал походный рюкзак бродяги.
- Пёрфект! – радостно воскликнул бичуган и вознесся над мусорным баком, держа в руке «полторашку» с недопитым пивом. Глаза человека, смотрящие из-под глубоко одетой шапки с надписью «Лыжня России 2013», радостно оживились и засияли неестественным графическим светом, который не сделал ни на долю секунды светлее вселенную, но едва ощутимо ударил по глазам Максима.
Никто до этого не замечал бичугана, и тот всем отвечал взаимностью. Стоило Максиму поравняться с ним, стоило свету его напрасной радости коснуться души парня, отразиться от нее и согреть озябшую душу самого гражданина, как тот (бичуган) не преминул обратиться к Максиму.
- Молодой человек, не откажи в любезности, дай на пирожок, - обратился к нему человек.
- На пирожок? – с недоверием спросил Максим и остановился в раздумье.
- Зэр гуд, - сказал собеседник Максима, смачно сделав глоток пива из найденной бутылки. – Ага, на пирожок, двадцать пять рублей в кулинарке стоит.
- Ну если только на пирожок, - ответил Максим, роясь по карман и максимально допустимо приближаясь к незнакомцу. Найдя и отсчитав необходимое количество мелочи, парень положил монеты на бетон у основания площадки.
- А! Брезгаешь? - с пониманием сказал ему собеседник. – Конечно, брезгаешь. А знал бы ты почему я здесь.
- Почему? – без особого интереса спросил Максим.
- Да потому что всю жизнь честный правильный и принципиальный был, точь-в-точь как ты сейчас. За это и поплатился.
- И что, жалеешь теперь об этом? – спросил Максим уже с чуть большим интересом и пристально посмотрел в лицо гражданину, вообще, он считал неприличным смотреть человеку в глаза в упор за исключением ряда особых случаев, когда необходимо выразить неукротимо яркую позитивную или негативную эмоцию.
- Не поверишь, - ответил тот, - ни на секунду не жалею.
- Верю, - ответил Максим, продолжая изучать черты лица собеседника, - хотя и сомневаюсь, но, все-таки, верю.
- Понимаю твои сомнения. Вот ты сейчас куда идешь? – спросил бродяга.
- Куда? – задумался Максим. – А! Точно я на планерку иду в администрацию Вольненского района. Черт бы их побрал! Надо поспешить, уже почти восемь.
- А зачем идешь туда?
- А я и сам не знаю, - честно ответил Максим. – Но, извини, идти надо. Опаздываю.
- Ну иди, - ответил бродяга и наморщил лоб, - главное, там не зашкварься, грубо говоря, через рукопожатия и все прочее, - добавил он и усмехнулся.
- Я узнал тебя! – воскликнул парень. – Ведь ты - это я!
Бродяга в ответ разразился полным самоиронии смехом и по правилам мира снов, которых там нет (почти, как и в реальной жизни) исчез вместе с улицей и мусорными баками, а Максим сразу оказался у двери актового зала, внутри которого шумно галдели нереальные муниципальные служащие. Максиму сильно захотелось домой, но выбора уже не было, необходимо было войти, он распахнул дверь в мир полный страстей и вожделений. И он шагнул в этот мир.
- Здравствуйте! – сказал парень из вежливости и направился на последний ряд зала.
Никто не ответил на его приветствие, многие из присутствующих, продолжая галдеж в той же тональности, лишь высокомерно и презрительно покосились на него. Все были одеты по-разному, каждый с выдумкой и воображением, но в одной тематике, в одном направлении. Это направление смешивало в себе сразу несколько разных противоречивых стилей, - этакий стилистический оксюморон ЛГБТ нарядов и шутовских одежд с (никому не в обиду будет сказано) блатным (воровским) прикидом. Один только внешний вид муниципалов поверг парня в ужас и уныние. Максим шел мимо всех, никому, не подавая руки и стараясь не задерживать ни на ком взгляда, пока не заметил интеллигентного мужчину в возрасте, одетого в белую рубашку и брюки, тот сидел, опустив голову и обхватив ее обеими руками.
- Здравствуйте, Николай Павлович! – радостно сказал Максим и протянул руку.
- Здорова! - ответил интеллигентный мужчина, обрадовавшись не меньше Максима. – А ты как опять здесь оказался? Ты же ушел, вроде?
- Да я и сам не пойму, - пожав плечами ответил Максим. – Словно какая-то неведомая сила меня снова сюда притянула, против моей воли. Вы то как до сих пор в этом адском цирке держитесь?
- Да плохо, очень плохо. Но так в никуда не уйдешь, у меня еще дочка младшая в школе учится. Надо работать и до пенсии еще пару лет осталось, да хоть бы и вышел уже на пенсию, разве на нее проживешь?
- Это верно, - согласился Максим. – сочувствую.
- Взаимно, - печально ответил Николай Павлович.
Максим прошел в конец зала и сел на последнем ряду. В этом был несомненный ужасающий недостаток – он видел всю банду, каждого ее члена, каждую ее звезду, каждую грязную ;, как бы двусмысленно и омерзительно это не звучало, выглядело оно еще хуже. Но, как говорится: «нет худа без добра». В нахождении на последнем ряду было и неоспоримое преимущество – никто из дырявых содомитов – властителей и распорядителей дырявого бюджета не имел возможности созерцать Максима со спины, а это уже означало что его не постигнет участь бюджета (его не продырявят и не порвут на части).
Вдруг, разом галдеж прекратился, в воздухе повисла тревожная пауза. Бюджетовожделенные и идейно беспринципные содомиты насторожились и притихли, полуоткрыв разукрашенные рты, закатив накрашенные глаза, высунув грязные языки, многие из которые повидали больше чем проктолог со стажем. В воздухе повисла мрачная тишина, пронзая которую до слуха Максима донеслись тяжелые размеренные шаги.
- А-а-а! – тонко вскрикнул гомосек на одном из первых рядов, это был исполняющий обязанности начальника отдела культуры, спорта и молодежной политики.
- ;! – отчаянно прокричал Максим. – Это что мой непосредственный руководитель?!!
- Т-с-с-с-с-с! – грозно и грязно зашипели содомиты со всех сторон, кроме спины, так как тыл был надежно прикрыт стеной.
В актовом зале уверенно открылась дверь, настолько уверенно что благодаря оцифровке псевдореальности стали видны колебания воздуха. Вслед за воздушными волнами появился живот, облаченный в малиновый пиджак, вскоре появился и весь пиджак вместе с его обладателем. Помимо пиджака, одетого на голое тело, на голове вошедшего была тканевая клетчатая кепка, на шее толстенная золотая цепь, на поясе вошедшего висела плеть, дополняли образ кожаные штаны и ковбойские сапоги.
- О! У! А! А-у! – А-у-о! – раздались восхищенные возгласы.
- Здравствуйте, товарищи! – с чувством превосходства сказал глава, который был одет в общем-то и прилично на фоне своих подхалимов, то есть подчиненных. Но тут глава повернулся спиной чтобы взойти на высокую трибуну. И ко всеобщему восхищению, к ужасу Максима и Николая Павловича, на штанах главы в районе волосатой пятой точки был большой вырез в форме сердечка. Изо всех мест и углов актового зала раздались частые и звонкие звуки воздушных поцелуев, подобно щелчкам и вспышкам фотокамер, обладатели которых наконец-то дождались любимую звезду на розовой дорожке. Исполняющий обязанности начальника культуры даже подскочил с места и побежал в след за путеводной звездой дабы догнать ее и поцеловать, но его вовремя успел остановить чудак в треуголке Наполеона (заместитель главы по социальным вопросам), который знал местный этикет и понимал, что восхищаться великим дозволено многим, но коснуться великого губами позволено лишь избранным. Ввиду габаритов главы процессия длилась достаточно долго, но вспышки поцелуев не стихали, а напротив лишь усиливались, и прекратились лишь тогда - когда Сам взошел на помост (кафедру) и, повернувшись лицом к присутствующим, дал соответствующий знак. Сам, конечно, не был извращенцем (в полном смысле слова), откровенный вырез на штанах был скорее данью моде, этим он подчеркивал, что понимает и принимает современную действительность и что ему чужды архаичные предрассудки. Была правда и у него в этом плане определенная странность – большинству мужчин (чисто физически, не о любви и уважении речь) нравятся молодые и стройные женщины, но Самому нравились, напротив, не стройные и не молодые, и не просто нравились, он их вожделел, да так чтобы всю пятерню с силой запустить в …, как в бюджет и …! Эх …! В общем-то, сон Максима был не об этом, хотя и об этом тоже. Ведь в этом сне все люди, которых знал и с которыми работал недавно парень, были точно такими же как в жизни, с одной лишь небольшой разницей – их внешний вид во сне чуть больше отражал их реальную сущность, чем в жизни.
- Доброе, говорится, утро, еще раз, - начал глава пафосно-жующим голосом. – Вы все знаете, что сейчас в мире творится, опять мы на пороге очередного кризиса, - тяжело вздохнул глава. – Как дальше будем работать сложно сказать. С другой стороны, как работали так работать и будем.
Все присутствующие одобрительно закивали головами, дурачок в треуголке Наполеона на голове сначала даже вскочил с места и хотел броситься к руководителю и расцеловать его правую руку с суровой гетеросексуальной (но все же сексуальной) надписью: «Боря» на фалангах пальцев, но затем сдержал собственный порыв, вспомнив о том, что формально и официально он заместитель по социальным, а не по сексуальным вопросам.
- Конечно, как воровали, так и будете, - сказал Максим, но все сделали вид что его не слышат.
- Золотые слова, Борис Анатольевич! – проскрипела справа от него иссушенная бабка с порочным взглядом, облаченная в латексный костюм, который к великому ужасу повторял все очертания ее тела. Бабка как всегда была в очках с большими линзами, которые должны были убеждать всех вокруг что она очень много работает и в результате страдает ее зрение, а на шее у бабки был кожаный ошейник с металлическими шипами и поводком, другой конец которого лежал на кафедре перед Борисом Анатольевичем. Поводок, очевидно, должен был убеждать всех в верности Самому. Но как проститутка может быть верной, этого Максиму понять было не суждено.
- Спасибо, Элина Евгеньевна! С таким первым замом как вы, нам никакой Запад не страшен, – сказал Борис Анатольевич, глядя на бабку, как кот на сметану, и немного смущенно дернул за поводок. Элина подалась вперед и вздрогнула всем телом и латекс заиграл живой и пенистой соленой волной мертвого моря, Элина похотливо и кокетливо засмеялась. Глава засмеялся в ответ. И тут, конечно же, засмеялись все. Позже всех рассмеялся седой тучный мужчина, одетый весьма скромно для здешней компании, на нем были кожаные штаны и кожаный пиджак поверх блузки супруги. Это был начальник сельскохозяйственного отдела, сельского хозяйства в районе давно уже не было, но отдел, однако, существовал. Он был очень стар и плохо слышал и видел, но не смотря на преклонный возраст еще десять лет назад, этот человек принял для себя волевое решение: «во чтобы то ни стало, еще годик - два поработаю, чтобы сыну помощь и гори оно все огнем!». Он понимал, что является одним из первых кандидатов, причем не только на увольнение из администрации, но и на зачисление в небесной канцелярии. Хотя в администрации и ценилась выдержка, все же для плотских утех начальник сельхоз отдела был уже непригоден, а потому втирался в доверие и выражал любовь и уважение как мог. Он сперва разразился неестественным смехом, так громко чтобы все присутствующие и главное глава могли слышать кто смеется громче всех, затем на его лице появились слезы, и он стал нервно стучать кулаком по столу (в первых рядах актового зала столы стояли, на последних нет), давясь от смеха. Тем временем смех в зале начал уже затихать и коллеги недовольно косились на начальника сельскохозяйственного отдела.
- Ой, да ну что за быдлятина?! – раздраженно протянул исполняющий обязанности начальника отдела культуры, … причмокнув, закатив под лоб накрашенные глаза и поправив кожаную кепку с жестким козырьком, украшенную металлическим заклепками. – Ну кончай уже!
И смех начальника сельскохозяйственного отдела закончился тем, что видавший виды стол не выдержал натиска советского сельхозпроизводителя и российского имитатора и треснул.
- Ну, что, Гордеевич, досмеялся? – сказал Сам.
- Ну что? Ну! Ну это, ну, как оно, это – порешаем. Компенсируем, - ответил Гордеевич.
- Ну естественно, е мае на, - согласился глава. – Так вот ситуация сейчас в стране непростая …
- Да неужели?! – с сарказмом произнес Максим. Все снова проигнорировали его.
- Но, слава богу, благодаря нашей эффективной работе мы сумели создать запас прочности, так что кризис пройдем без проблем, - продолжил глава.
- Вы-то, конечно, пройдете без проблем. Воровать будете еще больше и все дела, - сказал Максим.
- Кто там бубнит постоянно? Ничего не пойму, - выразил недоуменное недовольство глава. – Светлов, ты что ли?
- Нет, Борис Анатольевич. Я вас молча и внимательно слушаю, - ответил Максим.
- Ну так вот и сиди молча, и слушай, говорится, ума набирайся, – продолжил глава. – Дойдет до тебя очередь, будешь бубнить. У меня к тебе кстати не мало вопросов накопилось.
- Борис Анатольевич, давайте Светлова отдельно разберем. Даже говорить о нем противно, давайте не будем в начале планерки, в самом начале рабочей недели портить себе настроение, - проскрипела Элина.
- И то верно, не то что разбирать – смотреть на него противно, - согласился глава. – Давайте перейдем непосредственно к планерке. Где у нас директор ресурсоснабжающей организации на? На месте? Вижу. Что там у нас в ЖКХ на … делается, е мае, с ресурсоснабжением, говорится?
- В ЖКХ все в порядке, - доложил солидный мужчина, еще молодой, но до неприличия толстый, очень толстый. Он тоже не был извращенцем, он ввиду огромного избыточного веса был скорее асексуален, единственное что его еще возбуждало и еще как возбуждало - это, конечно, деньги. А когда он возбуждался на деньги то мог и выпить, и закусить и тогда уже и женщины приобретали для него некую сексуальность. – Неделя прошла без инцестов.
- Что?! – снова в полголоса удивился Максим. – Без инцестов? Может без эксцессов? Хотя, как тут может быть без эксцессов? Ну инцестов здесь в принципе быть не должно. Хотя … Наверное, послышалось.
Но, Максиму не послышалось. Именно «без инцестов» сказал директор, он просто был мало образован и до недавнего времени работал водителем, причем очень плохо работал. А новый глава разглядел в нем скрытые таланты и взял, как у них принято говорить «в свою команду», играть в свои игры. Ведь и сам глава в свое время успел поработать хреновым водителем.
- Есть у кого вопросы к товарищу? – поинтересовался Сам, восторженным взглядом осматривая расписных извращенцев, случайно его взгляду предстал Николай Павлович, глава невольно задержал на нем взгляд, так бывает, когда посреди прекрасного, неожиданно встречаешь что-то мерзкое и сразу не успеваешь закрыть глаза или хотя бы отвести взгляд. Глава с отвращением поморщился, но скоро перевел свой взгляд и остановил его на начальнике финансового управления. Сам снова расплылся в похотливой улыбке обволакивая объект вожделения масляным взглядом. Объект помахал сначала ручкой, а затем и пухлыми пальчиками пухлой ручки, предварительно смачно и аппетитно проводив в ротовую полость до самого основания средний палец одной из рук, проводив и снова встретив, встретив и проводив и так несколько раз, через тоннель похотливых губ, сложенных в вафельную трубочку, сладко манящую в АЦК-финансы, намекающую на трехзначный КВР. Начальник финансового управления по фамилии Жук легко и кокетливо усмехнулась – настолько легко что содрогнулись многолетние отложения ее подкожного резервно-энергетического вещества (проще говоря, жира), настолько кокетливо что у Самого непроизвольно случились легкие судороги нижних конечностей. Исполняющий обязанности начальника отдела культуры смущенно отвел заинтересованный взгляд издав похотливое: «а-а-х!».
- Давайте по существу, у меня есть вопросы к директору ресурсоснабжающей организации, - резко и сердито вклинилась в разговор заместитель главы по ЖКХ.
Глава лениво перевел взгляд на заместителя и снова его нижние конечности вздрогнули от судороги и где-то, где-то глубоко, предположительно глубоко в душе, заиграла до боли, опять же в душе, знакомая мелодия. Максим словно даже услышал этот звук, идентифицировать музыкальный инструмент ему не удалось, единственное что он ему напомнил из когда-либо ранее услышанного – звук охотничьего горна зверобоя, что-то похожее парень когда-то слышал в каком-то из фильмов про ранние примитивные цивилизации. Заместитель по ЖКХ была одета скромно и непритязательно – на ней был костюм горничной с глубоким вырезом в форме сердечка на груди. Пошит костюм был, естественно, из черной кожи. Этот вырез обнажающий неприлично большую грудь, как нельзя кстати гармонировал с вырезом на штанах в районе пятой точки главы района и что самое удивительное гармонировали не только вырезы, но грудь заместителя как две капли воды была похоже на задницу главы. И конечно же Сам не мог не заметить этого поразительного сходства, отчего его нижние конечности снова непроизвольно вздрогнули. Отчего они вздрогнули? А вздрогнули они от того что и с заместителем по ЖКХ глава имел личные интимные связи, она как раз была в его вкусе – женщина немолодых лет, никогда не отличавшаяся красотой, на все готовая и согласная, годами формирующая резервно-энергетический запас, подобно тому как государства с разумной и дальновидной политикой формируют стабилизационный фонд. Как ее звали? Это собственно и неважно особенно во сне, да собственно и наяву это неважно, пусть будет просто заместитель. Большую часть сознательной жизни она проработала уборщицей. Максим ни в коем случае и никогда не осуждал эту профессию, но, чтобы с уборщицы и почти сразу на заместителя по ЖКХ?! О таком Максим никогда раньше не слышал. Как и при каких именно обстоятельствах Сам встретился с будущим заместителем по вопросам ЖКХ не известно, но доподлинно известно, что именно он посадил ее в «социальный лифт» и пригласил пройти в свой роскошный, по провинциальным меркам, пентхаус. И, конечно же, она во время скоростного подъема в этом лифте полюбила его и продолжала любить по сей день, как будто бы даже искренне, а он как будто бы в это верил, хотя ему было все равно.
- А в чем суть вопроса? – обратился глава к заместителю.
- А суть вот в чем … Значит, в ноябре прошлого года директор снабжающей организации, снабжающей ресурсами организации, обратился к нам по вопросу закупки центробежных насосов за счет наших средств.
- Каких средств, е мае? – уточнил глава.
- Ну, наших, - ответила заместитель, поражаясь несмышлености главы.
- Вы так говорите «наших средств», как будто бы имеете ввиду наш общий семейный бюджет, - пошутил глава и разумеется сорвал бурю оваций, начальник сельскохозяйственного отдела уже был готов доломать этот окаянный стол и завалиться вместе с ним на пол, чтобы выразить свою безграничную преданность Самому.
- Гардеевич! – предупредил его сам и погрозил пальцем.
- Понял, это самое, - отреагировал Гардеевич и стал смеяться очень сдержано.
- За счет средств плановых бюджетных ассигнований, предусмотренных муниципальной программой развития жилищно-коммунального хозяйства на период до две тысячи двадцать четвертого года приобрели насосы, - сказала начальник финансового управления, восторженно возбудившись собственной грамотности и образованности.
- Ни хрена себе, какие она слова знает! - сказал Максим.
- Светлов! – прикрикнул глава.
- Спасибо за помощь, но я бы и сама справилась, - корчась от негодования ответила заместитель по вопросам ЖКХ.
- Да, конечно, -возразила Жук, закатив глаза.
- Да, конюшня - твой дом родной, - ответила заместитель и высунула язык.
- А ты в нем главная кобыла, - дополнила начальник финансового управления.
- Ну ты посмотри на них, сидят тут две чувырлы препираются, словно мужчину нашего делят. Сучки! Можно подумать он ваш, он наш – общий, - с чувством, со странным (нетрадиционным) чувством произнес исполняющий обязанности начальника отдела по культуре и так далее по имени Геннадий.
- Немедленно прекратите препираться! – крикнул глава и ловким движением, не вставая с места, вытащил из-под стола БДСМ кнут и ударил им сначала заместителя, потом начальника (по иерархии), потом снова заместителя, естественно любя и не причиняя ощутимой боли. – Эх, как я, однако, возбудился! – признался Боря и на всякий случай вынул из-под стола еще один рычаг управления и, на всякий случай, хлестанул «снейком» Геннадия. – Ну, вот теперь еще сильнее возбудился. А ведь хотел побыстрее планерку провести – пройтись, так сказать, по основным болевым точкам, коснуться наиболее чувствительных мест. Теперь, конечно, планерка затянется. А ведь еще столько работы, опять до полуночи придется корячиться.
Наконец-то, шутку главы оценил и Максим и тоже засмеялся, но отчетливо услышав свой собственный смех, понял, что смеется только он один. Максим притих, а муниципальные служащие оборачиваясь на него кто как мог выражали свое негодование – кто-то шипел, кто-то цокал, кто-то крутил пальцем у виска.
- Порядок, коллеги, - призвал глава. – Порядок.
- Директор принес нам это, как его техническое задание. Но мы и закупили по этому заданию. А теперь выясняется, что насосы пришли не те, которые были нужны. Но пришли именно те, которые были в задании, наверное, - объяснила заместитель по ЖКХ.
- Я вам не приносил технического задания, - сказал директор.
- А где мы его тогда взяли, по-вашему? – уточнила заместитель.
- Понятия не имею, - ответил директор. – Мы, вообще. Никаких насосов у вас не просили.
- Да, конечно, - ответила заместитель.
- Конюшня, - ответил директор.
- Твой дом родной, - дополнила начальник финансового управления.
- Порядок, - сказал глава, мастерски охватив все стороны конфликта одним взмахом кнута. – Какова цена вопроса?
- Пять миллионов рублей, - ответила заместитель.
- Всего-то! – пренебрежительно отозвался глава и его снэйк повис безжизненной плетью. – И что мы сейчас из-за этих мелочей будем спорить и друг друга оскорблять? Тьфу! Тебе эти насосы нужны? – спросил глава у директора ресурсоснабжающей организации.
- Нет, - ответил директор.
- Заберешь? – уточнил глава.
- Заберу, - нехотя согласился директор.
- Применишь? – подсказал глава и непроизвольно подмигнул.
- Применю, - нехотя согласился директор и подмигнул в ответ.
- Ну, вот и всего-то делов, - подытожил глава. – Иди. Работай, не теряя ни секунды времени, на благо людей, на благо района, - сказал глава директору.
- Иду, - торопливо ответил директор, и не спеша встал.
Глава что-то вещал уже по другому вопросу, а директор тяжелой походкой трудоголика, пыхтя все еще спешил к выходу из актового зала.
- Ага, работать он пойдет, сейчас поедет домой и спать ляжет. В лучшем случае к двум часам на работе появится, - сказал Максим.
- Что ты там все время говоришь на …, е мае? – тактично в очередной раз поинтересовался глава. - Сейчас, дойдет до тебя очередь. Как дойдет, так и сам не рад будешь.
- Я уже не рад что дошел до актового зала, - ответил Максим.
- Да прекрати ты уже в конце концов! – завопила первый заместитель так громко и противно что даже Сам вздрогнул. – Сидишь тут ломаешься как я не знаю кто! Здесь лучшие люди района собрались, люди неравнодушные к судьбе наших граждан, готовые свою жизнь отдать ради благополучия страны! Хотя бы постеснялся немного! Ну, никакой совести нет! Совсем никакой! Нет чтобы смотреть на нас и хоть чему-то научиться! Бесполезно! Говори – не говори, как об стенку горох!
- Да бросьте вы, Элина Евгеньевна, - разумно обратился к ней глава. – Ну что вы зря нервы тратите? Было бы на кого. Ну видите же, что человек совсем уже потерянный. Давайте продолжим работать.
- Да, ну не могу я на это смотреть спокойно. Извините, за эмоции, уважаемые коллеги. Ведь, помимо прочего, и самого его дурака жалко – пропадет ведь совсем по глупости своей. Я ведь женщина, я ведь мать. Как поставлю себя на место его матери, аж душа кровью обливается – бедная женщина. Ну за что ей такое наказание? Никому не пожелаю такой доли. Не дай бог такого сына! Это крест на всю жизнь, - всхлипывая, срывающимся голосом объяснила Элина.
- Ну вот посмотри до чего человека довел, - сказал глава Максиму. – Да, тьфу на тебя, еще раз!
- Тьфу, тьфу, ть-фу на тебя, подлец! - манерно проговорил исполняющий обязанности начальника отдела по культуре, спорту и молодежной политики.
- Да иди ты, иди ты на … хоровое пение! – ответил Максим.
- Ты что себе позволяешь?! Да я сейчас …, да я сейчас пойду, так пойду что тебе мало не покажется, – грозно и решительно вскочил с места Геннадий и плавным танцевальным движением повернулся в сторону Максима. На Геннадии был розовый кружевной топик, кожаный галстук и кожаная бабочка, в сущности являющиеся одним предметом, на нем были и короткие латексные штаны черного цвета, только вместо выреза на пятой точке располагалось изображение «туннеля любви», с уходящим в таинственный непознанный мир поездом.
- Сядь, - спокойно сказал Максим. – Ну, не смеши. Ну, куда ты?
- А ну, прекратите! – закричал Сам и не стукнул кулаком по столу, а догнал свистящим в воздухе «снэйком» уходящий поезд запретной любви. Геннадий взвизгнул и замер на месте, стойко ожидая следующего, а затем и последующего ударов, но ударов больше не последовало.
- Какой у нас, все-таки, мужественный руководитель, - сказала одна из юных работниц, одетая как принято, она истомно вздохнула и мечтательно прикрыла глаза. Но, увы, как ни жаждала девчушка карьерного роста, как ни старалась - главе она была малоинтересна, он не обратил на нее совершенно никакого внимания. Тогда девчушка с невинным взглядом, жаждущим познания, облаченная в кожу и шипы решительно и отчаянно встала с места, она повернулась лицом к присутствующим и спиной к главе. - Коллеги, ну посмотрите же какой у нас глава, какой завидный мужчина! И как кто-то смеет ему перечить, и даже намеком говорить о том, что глава что-то делает не так?!
- А у этой девчушки все-таки есть перспектива, может лет через несколько что-то из нее и получится,
- сказал глава, приглядевшись к ее спине, чуть ниже поясницы, и занес свою длинную плеть и уже намеревался страстно ужалить эту перспективно порочную спину в самое ее перспективное место, как, вдруг, «снэйк» дал осечку и беспомощно повис, выпавшей из рук плетью. Девчушка выбежала из зала, закрыв лицо руками. В зале раздался несдержанный рокот отчаяния. Но глава на то и глава, чтобы быть мудрым человеком и сохранять стойкость духа в любой ситуации. Пока коллеги не успели опомниться, он снова занес плеть и снова ужалил Геннадия, уже под восторженные возгласы.
- Ну вот, все работает, когда по назначению применяется, объяснил Сам. - Сядь на место! – приказал он Геннадию. – И ты, Светлов, тоже успокойся! Придумали отношения тут выяснять?! Совсем распоясались! Здесь вам не бордель, между прочим, мы серьезными делами занимаемся, от нас жизни людей могут зависеть. А вы тут … позорники!
- Извините! – негодуя начал Максим. – Никаких отношений с этим, позорящим род человеческий у меня нет.
- Вот и плохо! – заскрипела Элина. – В этом вся твоя и проблема. У тебя ни с кем отношений нет. А как ты дальше работать собираешься? Что молчишь? Что глаза опустил? Стыдно?
- Мне очень стыдно за то, что я здесь, - признался Максим.
- Хочется тебе поверить, но не верится, - сказала Элина, не поняв за что в действительности стыдно Максиму.
- Давайте, наконец-то, обсудим рабочие моменты. Все внимание на этого Светлова переключили. Вот все люди как люди, а ты – позорник. Видеть тебя противно! – сказал глава, даже не глядя в сторону Максима.
И дальше планерка действительно пошла своим чередом. Глава задавал бессмысленные и неосознанные вопросы, на которые получал невменяемые, но длинные и местами даже красивые по содержанию ответы. Максим молчал. Глава почти каждый раз восхищался и одаривал оратора масляным похотливым взглядом, передавая слово новому докладчику. Из всех длинных и бессмысленных речей можно было понять только то что все друг друга любят и что все бюджетные средства расходуются максимально (какое бы тут правильно подобрать слово?) – расходуются максимально.
- Ну вот и славно, - подвел глава итог основного блока вопросов планерки. - Хорошо мы работаем, не смотря на кризис, не смотря на все невзгоды. Но есть у нас, к сожалению, и проблемные вопросы. Очень бы не хотелось их обсуждать, но никуда нам от этого не деться. Как говорится, в семье не без урода. Нет, Светлов, рано ты оживился – с тобой, вообще, отдельный разговор. Тяжко, тяжко и больно мне говорить об отбившихся от стада овцах, о сыновьях наших заблудших, но надо – надо об этом говорить, как бы тяжело не было. Николай Павлович, что у нас там с «районными перевозками».
- Непосредственно с перевозками у нас пока все благополучно, - начал интеллигентный мужчина в возрасте, одетый в белую рубашку и брюки. Глава поморщился глядя на Николая Павловича.
- Я перебью. Вот вы, вроде бы, руководитель и уже давно не юноша – должны подавать пример своим сотрудникам и, вообще, более молодому поколению. Так?
- Так, - согласился Николай Павлович.
- Ну, а раз так, что же ты, Николай Павлович, я, прошу прощения, вырядился как содомит?
- Так а …, как …, - потерялся Николай Павлович, давясь словами.
- А вот так, - объяснил глава.
- Борис Анатольевич, - неожиданно вклинилась первый заместитель, - тут, конечно, вы правы, но в защиту Николая Павловича хочу сказать, что работа у него такая специфическая что иногда и самому приходится и за руль садиться и в масле вместе с мужиками копаться и так далее.
- Ладно, здесь я может быть и не совсем прав. Эту неуважительную небрежность можно Николаю Павловичу и простить. Но на будущее давайте так, рабочие моменты – это одно и их в первую очередь надо решать, здесь спорить не стану, но нам терять лицо тоже непозволительно. Поэтому имейте на будущее приличный костюм и рабочую одежду, ту которую не жалко. И если вас в администрацию вызывают, то будьте добры являться одетыми прилично, а то, не дай бог, кто вас в таком виде увидит от меня выходящим и потом пойдут разговоры по всему району и городу, дескать в администрации там твориться черт знает что. Дескать, не администрация а какой-то бордель с извращениями.
- Вы знаете, такие слухи уже давно ходят, - парировал Николай Павлович.
- Так не без вашего участия они и ходят, - объяснил глава. – И не без твоего, Светлов. Николай Павлович, вопрос мы закрыли и больше к нему, надеюсь, не вернемся. Продолжай.
- Так вот, непосредственно с перевозками у нас пока что все более-менее в порядке. Ни разу подвоз не сорвали, ни один автобус с маршрута в экстренном порядке не сняли. Главная беда у нас одна, у нас совершенно нет денег на ремонт и техническое обслуживание автобусов, поэтому проблемы нарастают и накапливаются и если их не решать сейчас, то очень скоро все это закончится печально, если не трагично. Уже доходит до того что не только запасные части и жидкости не на что приобрести, но и на заработную плату с трудом собираем.
- Я сейчас вас не понимаю. Вы говорите подвоз осуществляется, все автобусы в работе. Тогда в чем проблема? – негодуя уточнил глава. - Может быть тариф на перевозки необоснованно занижен?
- Нет. Тариф более чем достаточный.
- Может быть вам образовательные учреждения за подвоз задолжали?
- Нет, - ответил Николай Павлович.
- Куда же деньги уходят? – спросил глава, изображая на лице непонимание и негодование.
- Вы знаете куда они уходят, - с вызовом ответил Николай Павлович.
- Вы у меня спрашиваете? – удивился глава.
- Я не спрашиваю, а говорю, что вы знаете. Мне бы не хотелось сейчас об этом. Давайте по этому вопросу соберем отдельно всех заинтересованных лиц и решим, как работать дальше в таких условиях.
- Ты мне не указывай что мне делать – кого и когда собирать. Я, как-нибудь, сам решу. Мне скрывать нечего. Если тебе есть что сказать – говори сейчас, а смуту не наводи. Я всегда за прозрачность и открытость.
- Так, значит так. Все деньги, все до копейки, вытягивает учредитель через фиктивные контракты. То есть, по документам у нас все автобусы уже по десять раз отремонтированы, а по факту на ладан дышат.
- Ты что с ума сошел? Ты что сейчас пытаешься мне сказать?
Хочешь сказать, что учредитель нечистый на руку человек. Да я этого человека уже не один год знаю, как никто другой знаю. Честнейший человек. Придумал тоже, нашел на кого наговаривать. Ты думаешь, что я собственного зятя что ли не знаю, или как? Тут надо еще разобраться что это за контракты и зачем ты их подписываешь.
- Я уже сказал учредителю что ни одного принесенного им договора больше не подпишу. Так что делайте выводы, - ответил Николай Павлович.
- Что значит не подпишешь, на!? – закричал глава. – Нашелся тут герой, е мае. Жук! – побеспокоил глава «снэйком» начальника финансового управления, - с завтрашнего дня начать внеочередную финансовую проверку «районных перевозок».
- Да ради бога, там же совершенно очевидно чьи финансовые интересы все эти договоры обслуживают, - ответил Николай Павлович.
- Вам оно может быть и очевидно, а вот мне хотелось бы знать, - ответил глава. – И если выяснится, что хоть копейку вы лично в карман себе положили, то пеняйте на себя – снисхождения не будет, мы с хищением бюджетных средств боролись, боремся и будем бороться очень жестко. Все это имейте ввиду. Не дай бог! - жестко и бескомпромиссно заключил глава и стукнул кулаком по столу.
- Борис Анатольевич, - заискивающе заскрипела старая извращенка Элина. – Я держалась через силу, но больше уже не могу всего этого бреда слушать. Это какую надо иметь наглость чтобы так заявлять, Николай Павлович? Уж от вас я такого никак не ожидала. Знать, что у самого рыльце в пушку и сидеть здесь при всех уважаемых людях возводить напраслину на этого святого человека, на нашего главу. Как можно валить с больной головы на здоровую? Я не знаю, что там еще покажет финансовая проверка. Но у меня уже есть основания чтобы прямо сказать, что вы занимаетесь хищениями средств от коммерческих перевозок. Видит бог, хотела вас пожалеть, уважаемый человек с огромным стажем, ребенок еще учится – все понимаю, каждый может оступиться. Но молчать я более не могу, раз вы так дерзко себя ведете. Всему есть свой предел. Денег им ни на что не остается – потому и не остается.
Николай Павлович промолчал в ответ, понимая, что сейчас старая хищная самка паука плетет херню, то есть крепкую и липкую паутину лжи, из которой ему очень сложно будет выбраться.
- Давайте без прелюдий и неуместных этих как их …, - задумался глава.
- Сентиментов, - подсказал Геннадий, за что глава с благодарностью ужалил его «снэйком».
- Давайте без этого, - продолжил сам. – Чего вы не хотели? Что вы скрываете от нас, Элина Евгеньевна? Пожалели … Никакой жалости в таких вопросах быть не может если речь идет о благополучии наших жителей, о безопасности детей. Случись что, кто их потом пожалеет. Кто нас пожалеет? Никто. Так что говорите.
- Мне очень тяжело говорить. Очень тяжело, - лукаво начала отвечать Элина. - Дело в том, что на протяжении минувшей недели по всем маршрутам «районных перевозок» ездили наши люди, и сверяли количество пассажиров с количеством выданных билетов и суммами, которые сдали в кассу предприятия. И результаты ужасающие.
- Да какие там билеты? – вмешался Николай Павлович. – У нас основные доходы формируются с тех денег что нам платят образовательные учреждения за подвоз детей, но мы этих денег не видим. Только в этом месяце мы уже перечислили больше двадцати миллионов за капитальный ремонт гаража, который совершенно не требуется ближайшие лет десять-пятнадцать. Вы между прочим, Борис Анатольевич, навязали нам этот ремонт и своего подрядчика тоже навязали.
- Ой, - раздались вздохи возмущения со всех сторон. – Да что он несет? Ну, не дурак ли? А как гараж можно не ремонтировать? Идиот!
- Спокойно, коллеги, - разумно сказал глава. – Спокойно. Ремонт крайне необходим. На то есть заключение экспертизы, во-первых. А, во-вторых, раз вы не хотите свои обязанности выполнять то приходится и мне вмешиваться. Это нормальная практика, потому что я отвечаю абсолютно за все что происходит в нашем районе, я - не вы.
- А меня что больше всего возмущает, - снова вклинилась Элина, презрительно шевеля порочными губами и скрепя как старая заезженная телега, - так это такие рассуждения – лет на десять еще хватит без ремонта, а там меня уже не будет и хоть трава не расти. А что мы нашим детям оставим с таким отношением? Что мы оставим своим приемникам? А? Об этом вы не подумали?
- Я только об этом и думаю, - ответил Николай Павлович. – И как задумаюсь – мне аж жутко делается.
- А вы не паясничайте, - осек его глава.
- А я и не паясничаю. Всем ведь здесь очевидно, что никакого ремонта не будет. Просто деньги ушли и все.
- Ты здоровый человек? Как это деньги ушли и все? Встречайся с подрядчиком разговаривай и контролируй ход ремонта. Мне тебя что ли учить? Или за тебя это сделать? – объяснил глава.
- Вам проще встретиться с мужем своей сестры. Было бы неплохо, - ядовито ответил Николай Павлович. Глаза главы налились кровью, и он был готов разразиться громом негодования, но мудрая Элина, но мудрая Элина …
- Не реагируйте на провокации, Борис Анатольевич, - рассудительно заговорила Элина. – Это защитный механизм нашего Николая Павловича. Дело в том, что за неделю, в течение которой велся контроль за числом пассажиров в кассу предприятия не сдано почти, вы только подумайте, - сделала Элина интригующую паузу и посмотрела на директора перевозок, - десять тысяч рублей.
Зал накрыла волна негодования, все закричали и затопали ногами, кто-то даже плюнул в лицо Николаю Павловичу, но промахнулся. Глаза главы налились кровью по второму разу.
- Десять! Тысяч! Рублей! Да вы с ума сошли?! Вы что делаете?! Прекращайте воровать, Николай Павлович! – завопил он и вскочил с места, показав свой решительный настрой и утреннюю эрекцию, в следствии чего всеобщее негодование немного утихло и сменилось всеобщим восторгом.
- Это не воровство, мне надо хоть как-то мужикам премию дать, хоть по тысяче рублей, у меня двое в выходной день отработали задаром. Масло в газели, маршрут «пятьдесят» надо поменять, уже пятнадцать тысяч наездили, не меняя масла. Куда это годится?
- А я говорю это воровство! Прекратите воровать, - настаивал на своем глава и нервно стучал кулаком по столу.
- Я не ворую, - отвечал директор перевозок.
- А я говорю – воруете, - сказал глава и сел чтобы утихомирить страсти. – Ладно, надеюсь вы меня поняли. Посмотрим, что еще покажет проверка. Моли бога, чтобы обошлось - иначе по собственному желанию я тебя уже не отпущу. Надо же такое придумать?! Предприниматель, е мае на!
- Посмотрим, - согласился Николай Павлович.
- Хватит о тебе. Что у нас там спорт, е мае на, как молодежь поживает? Давай, Светлов, не молчи. Настал твой звездный час. Только говори громко и четко.
- Я бы вас попросила Светлову слова не давать, - вмешалась Элина. – Этот бессовестный наглец, совсем уже перешел все границы. Ни стыда ни совести, совсем потерял человеческий облик.
- Ну пусть доложит, что там у него происходит. Какой работой занят на.
- Да нечего ему сказать, - ответила Элина.
- Как же нечего?! – возмутился Максим.
- Молчи, грубиян! – прикрикнула Элина и едва сдержала слезы.
- Молчи, - сказал глава.
- С этим надо что-то делать, ну это уже совершенно нестерпимо, - продолжила Элина. - Он всем хамит, всем дерзит, оскорбляет несмотря на возраст и должность.
- Да вы что такое говорите?! – снова возмутился Максим.
- Вот, пожалуйста. Хамит. Уже при вас хамит, даже вас не боится и не уважает, - отчаянно констатировала Элина.
- Да ты что совсем …!? – грозно спросил глава.
- Не могу ответить на ваш вопрос, так как примененное вами слово не является критерием моей профессиональной компетентности.
- Он издевается, - заключила Элина. – Замолчи! Замолчи, наглец!
- Замолчи, наглец! Подонок! Извращенец! Ворюга! – поддержали Элину коллеги.
- Спокойно, спокойно, коллеги, - урезонила присутствующих Элина. – Спокойно. Вы еще много не знаете, на него ведь никакой злости не хватит. Я вам сейчас другое скажу, более страшное. Этот человек – он любит девочек, я сама видела, как он обнимал девочку на соревнованиях. Это просто омерзительно.
- Обнимал девочку?! Да как можно? Да что же это делается, люди?! Тьфу на тебя! Гори ты за это в аду! Будь ты проклят, грязный извращенец! – начались нападки на Максима.
- Да я ведь по-отечески, - робко объяснил Максим и чем вызвал еще большее негодование.
- Спокойно! Спокойно, коллеги! – собралась с духом Элина. - В мире еще много больных людей, но самое страшное что этот представляет нас, нашу администрацию. А знаете какая у него заставка на рабочем компьютере? Знаете!? У всех нормальных людей фотография нашего главы, а у этого баба.
- Да, ну какая баба? Зачем зря говорить? – снова не удержался Максим.
- Голая баба! – сказала Элина.
- Тьфу! Какая мерзость! Какая грязь! Позорище! Да как так можно? – снова загудел зал.
- Да ни какая ни баба, и не голая. Там красиво нарисованная картинка – мрачная туманная ночь, девушка в белом платье, с зелеными глазами и волосами соломенного цвета на фоне полной луны гладит огромного белого волка.
- Да это же самая настоящая порнуха, - брезгливо с отвращением пропищал исполняющий начальника отдела культуры и прочего.
- Вот, твой непосредственный начальник говорит, что это порнуха, - предъявил глава.
- Да вертел я такого начальника, - ответил Максим.
- Вот это уже ближе к конструктивному разговору, - довольно подвел промежуточный итог глава. – Персонаж еще не совсем потерян. Поучись у Геннадия кое-чему. Там может и по-другому поговорим.
- Это еще не все, Борис Анатольевич, - продолжила коварная Элина. – Недавно этот, не знаю даже как его назвать, человек приобрел для нужд района футбольные мячи по одной тысячи двести рублей за штуку, а мы с Жук своими собственными глазами видели мячи по четыреста рублей.
- Да по четыреста — это, вообще, не мячи – это же игрушки для совсем маленьких детей, они и по тысячу двести тоже не особо хорошие, - объяснил Максим. – Но раз денег мало выделяется, что еще остается? Как компромисс пойдут и мячи по тысячу двести, их хоть на пару сезонов да хватает.
Глава ничего не сказал, он лишь глубоко втянул ноздрями воздух и задумался.
- Я чувствую, как в зале пахнет пороком, коррупцией и хищением бюджетных средств, - сказал он после раздумий.
- Еще бы, - согласился Максим.
- Значит признаешь? – уточнила Элина. – Вот видите? Ему даже не стыдно за это!
- Что еще про него? – спросил глава.
- Да много чего еще, всего и не вспомнить, - ответила Элина.
- Да вот, например, неделю назад, - вмешалась Жук, - ездил Светлов на соревнования с командой, получил в подотчет четыре тысячи восемьсот рублей! - проговорила она с трепетной интонацией каждую цифру. – На двенадцать человек, а фактически их было восемь человек. То есть, одну тысячу шестьсот рублей он должен был сдать как неиспользованные средства.
- Ну, - спросил глава с неподдельным интересом.
- Он же сдал авансовый отчет на четыре тысячи восемьсот рублей, - закончила Жук. Все вокруг ужаснулись.
- Получается, тысячу шестьсот присвоил себе?! – задал логичный вопрос глава.
- Получается, - ответила Жук и снова все ахнули.
- Не получается, я эту тысячу шестьсот поделил на всех и тут же раздал всем по двести рублей, получилось по шестьсот рублей на питание каждого на два дня. Что очень мало. А вы попробуйте на двести рублей в сутки питаться, согласно нашим нормативам. Это действительно позорище, - сказал Максим.
- Хочу напомнить, - сказала Жук, - что сорок четвертый Федеральный закон ставит задачу всем бюджетам совсем уйти от наличных расчетов и подотчетов.
- Это глупость. Сорок четвертый закон такой задачи не ставит. А кроме того, где вы в деревне будете рассчитываться за питание перечислением по договору? Ну где? Как вы себе это представляете? - задал Максим риторический вопрос.
- Ты не выкручивайся, больше всего этого терпеть не могу, - сказала Элина. – Закон надо соблюдать.
- Да нет в законе такой нормы. Ну, нет!
- Наверное, начальник финансового управления лучше знает, - сказал глава. – Вообще, конечно, я это все слушаю и не знаю, что с тобой делать. Это все просто возмутительно. Выход только один – обратить тебя немедленно, пока еще не совсем поздно.
Все вокруг одобрительно закивали, а в воздухе засвистели «снэйки» и другие хлысты различной длинны и толщины. Все повставали с мест и начали жалить друг друга, не взирая на пол и возраст. Все смеялись, радовались, корчили возбужденные гримасы, страстно и похотливо стонали. У кого была выше должность у того и «снейк» был потолще да подлиннее. Максим ловко перепрыгнул за последний ряд стульев, тех стульев на одном из которых он только что сидел и приготовился к худшему, внезапно корчась от боли неловкими, но уверенными движениями рядом оказался и Николай Павлович. Муниципалы тщетно пытались достать своими кнутами двух спесивцев, которые отбрасывались и отбивались всем чем только могли. Но внезапно все стихли и расступились, послышались тяжелые грузные шаги, в воздухе засвистел самый длинный кнут Вольненского района, на них шел сам глава.
- Все. Это конец, - сказал директор перевозок. Максим хотел закричать и проснуться, в глубине души надеясь, что все это страшный сон, но смог он только закричать. Николай Павлович закричал в унисон с Максимом.
- Нет. Еще не конец, - сказал Максим, взяв себя в руки, пытаясь силой воли изменить неотвратимый ход сна. Он мысленно призывал на помощь силы света и последнее яркое и светлое что удалось визуализировать его разуму, - последняя кого удалось ему визуализировать была героиня видео игры. Она появилась в самый последний момент и схватила рукой хлыст главы, летящий прямо в … Николая Павловича - прямо в Николая Павловича. Молодая стройная девушка с красивым телом и умным лицом сильно испугала присутствующих и все включая главу в ужасе попятились назад, все пришли в ужас от увиденного.
- Ну чего ждете? Бегите быстрее, - сказала Лили Энн по-русски. – Их магия гораздо сильнее моей, их чары гораздо крепче и коварнее. Долго я их не удержу.
- Спасибо! – сказал Максим резко перепрыгнув через стулья, поцеловал Лили, отчего муниципалы вжались в землю и искривились еще сильнее, а Максим застыл на месте зачарованно смотря на Лили Энн.
- Беги, - сказала Она, - времени совсем мало.
- Дай мне руку, - простонал Николай Павлович.
- Что? И вы тоже? – испугался Максим.
- Нет, не в этом смысле, не бросай меня здесь, что-то спину заклинило, я встать не могу, похоже меня все же задело отравленной плетью порока. Боюсь самому мне не выбраться. К черту все это!
Уж лучше без работы остаться, чем без чести, - отчаянно сказал директор перевозок.
- Вас задели? –растерянно переспросил Максим. - А если теперь вы станете одним из них? - Если поймешь, что я начал обращаться – убей меня! - бескомпромиссно и решительно распорядился директор.
Максим выбежал из цитадели порока и беспринципности, таща за собой и придерживая раненного товарища. Они спустились с парапета и снова встретили бичугана.
- Его задело? – спросил бродяга со знанием дела, недобро глядя на Николая Павловича.
- Да, - печально ответил запыхавшийся Максим. – Это опасно? Он станет как они?
- Не думаю. Николай Павлович был привит от всех этих гомоштамов и корруповирусов еще в СССР, эту вакцину ему ввели еще раньше, чем вакцину от оспы.
- Значит все будет хорошо? – с облегчением спросил сам Николай Павлович.
- Не могу этого гарантировать. Ломка будет недолгой, но сильной и нестерпимо болезненной. Зараза сильная, а ты уже не молод – хватит ли сил для борьбы? Я не знаю. Если переживешь сегодняшний день и предстоящую ночь, если справишься с жаждой, то останешься человеком.
- С какой жаждой? – уточнил директор.
- С жаждой извращенной любви, с жаждой власти, жаждой денег, - объяснил бродяга и подбадривающе похлопал директора по плечу. - Не переживай – я помогу, я отведу тебя в самое антигламурное и противокоррупционное место – в подвал сталинской многоэтажки. Там будет проще бороться.
- Спасибо! – искренне поблагодарил Николай Павлович.
Не за что. Будь готов, крепись, скоро начнется, - предупредил бродяга и помог директору сесть на парапет. – А мне надо с парнем парой слов обменяться.
- Ну что как тебе все это? – спросил бродяга.
- Омерзительно, - ответил Максим, - вообще, я не удивлен, я всегда знал, что они именно такие – просто сегодня, во сне, они именно такие какие есть на самом деле, хотя и здесь они пытаются лукавить и изворачиваться.
- Во сне? – обиженно спросил бродяга. – Для тебя – это, может быть, и сон, а вот для меня единственно возможная реальность, кроме как здесь меня нет больше нигде и очень надеюсь, что нигде больше не будет. Ты ведь понял, что я – это ты в возможном будущем. И как ты самому себе?
- Если честно, то я не в восторге, мягко говоря. Мне вообще не внушает оптимизма перспектива выбора между дружбой и сотрудничеством с сумасшедшими воровитыми извращенцами и судьбой бомжа, в противном случае. Ты уж извини.
- Не стоит извиняться. Надо уметь хотя бы иногда быть честным, хотя бы с самим собой. Но не переживай, теперь такое будущее мало вероятно – входя туда ты точно знал, что тебя ожидает в будущем, - сказал бродяга, указывая на себя, - если ты не останешься там. И ты не остался. Ты поставил честь, совесть и справедливость превыше материального благополучия и обязательно будешь за это вознагражден высшими силами.
- А ты? Как же теперь ты? – спросил парень.
- Я останусь здесь, - ответил бродяга.
- Но почему?
- Потому что я только для того и прошел весь этот путь, чтобы ты не повторил его, но при этом и не ступил на «скользкую дорожку».
Парадные двери администрации с треском распахнулись и оттуда вырвались страшные обезображенные похотью, ненавистью и алчность существа, отдаленно напоминающие людей.
- Лили! – вскрикнул Максим.
- Не беспокойся с ней все хорошо, она им без интереса, Лили уже дома и тебе пора, - ответил бродяга и бросил к ногам приближающихся вестников апокалипсиса какой-то флакон с гербом СССР, который разбившись окутал злобных муниципалов неплотным красным дымом, зло замерло в нерешительности. Затем из пустоты флакона возникли силуэты рабочего и колхозницы, словно сошедшие с монумента, увидев друг друга они радостно обнялись и невинно поцеловались – зло стало биться в конвульсиях. Послышался звук приближающихся сирен. – Уходи! Это за вами. Николая я спрячу, а ты возвращайся в свой мир.
- Это полиция или санитары? – спросил Максим.
- И те, и другие? – ответил бродяга.
- Спасибо! – поблагодарил Максим. – До свидания!
- Прощай! – ответил бродяга и все разом исчезло. Целый загадочный и туманный мир исчез, обратившись лишь странным сном.
Утром следующего дня были капельницы, после них сон, потом работа на дому, но это не суть важно, затем вечерняя тренировка, ужин и душ или душ и ужин возможны оба варианта, просмотр телевизора или чтение книги и сон. И так каждый день до следующего сеанса ...