Мне немало лет, но наблюдать жизнь, людей люблю со времен жадной до нового юности. Нынешнее поколение проводит время, уткнувшись в телефоны, через которые можно заглянуть даже за другое полушарие. Однако на поверку большинство всего лишь читает смски, играет в дебильные игрушки-развлекаловки и, в общем, тупо убивает время. Сколько интересного они пропускают в своей жизни трудно даже представить. Это тревожные звоночки человеческой деградации на почве технического прогресса, который, предлагая очередные удобства, отбирает у человека желание развиваться. Не секрет, что IQ людей снижается, и это понятно. Мозги даны человеку для выживания, а если он только развлекается, то конечно эти самые мозги деградируют.
Я облюбовал небольшое винное заведение с высадкой под навесом и видом на Чистопрудный бульвар. Зеленый уголок старинной Москвы как никакой иной приятен для неспешного созерцания за бокалом аргентинского Мальбека. Приятный августовский вечер, нарядная московская публика, благоустроенный фрагмент городской среды перед глазами – все это я созерцаю с удовольствием и, пожалуй, даже с наслаждением. За свою жизнь пришлось повидать и испытать всякое: стройки, тайгу, морозы и лишения. Поэтому ценность и сладость уютного уголка старой Москвы могу оценить с полным правом, и как человек, повидавший всякого, и как архитектор. За соседними столиками, сидящие две-три пары тоже с явным удовольствием поглощают кто - бокал шампанского, кто – белого сухого. Я предпочитаю красное терпкое сухое вино. Этот Мальбек оказался весьма неплох, потому что вино часто случается то слишком сладким, то, что еще хуже, слишком кислым, то негармоничным. Подобное культурное заведение для интеллигентной публики, нечто новое для Москвы. В былые времена в Москве легче было найти заведение, где тебе нальют кружку пива и, для крепости, «отлакируют» водкой.
Люди – то, что всегда интересно, не надоедает наблюдать их манеру одеваться, поведение, взаимоотношения, слабости и прочие мелочи. «Жизнь – театр, и люди в нем актеры» - сказал Шекспир и был прав. Все без исключения на людях позируют, играют определенные роли. Если присмотреться внимательнее, можно угадать человека, каким он является на самом деле, подсмотреть тайные пружины, двигающие людьми. Иногда кажется, что все мы марионетки в руках некоего кукловода, иногда, наоборот, действия и реакции удивляют, вызывают недоумение. Очень интересно бывает определять по повадкам или одежде род занятий того или иного индивида.
Например, сидит парочка: она - по виду работница какой-то фабрики, не москвичка, одета тщательно, но бедновато, он – не смотря на теплый вечер, одет слишком чопорно – в темный костюм, белую сорочку с галстуком. Ему явно жарко и некомфортно. Она ведет себя несколько заискивающе и явно рада «выходу в свет». Я заключаю, что она очень хочет узаконить их отношения, но он, вот беда, ведет себя независимо, этаким предпринимателем средней руки, не планирующим создавать семью с этой провинциалкой. Она неплоха вовсе, но уже под тридцать, а у него дел по горло, и он, хоть и предприниматель, но дела не так уж хороши, как он пытается изобразить, поэтому робкие взгляды и разговоры спутницы совсем некстати, ему бы уделить ей должное внимание и убежать к особо кипящим вопросам. Его шея со складкой покраснела и выступает испарина. Может быть, он просто женат и торопится домой, потому что в случае опоздания ему грозит разборка с растрепанной супругой, усталой, злой и ревнивой.
Чистые пруды – сакральное место, отмеченное богатой историей и так насыщено многовековым человеческим бытием, что кажется легко не только почувствовать, но и ощутить это самое бытие. Вот идет граф Меньшиков, такой же самодовольный и уверенный в себе, а вот потомок пряничников или калачников. Генотип, типажи те же, только одежда другая. Такая же курносая, родная, русская пестрая публика. Не всегда чисто русская, но как всегда пестрая и разноликая.
С удовольствием отмечаю, как хорош московский вечер и Москва, похорошевшая и благоустроенная в последние годы. Вот и заново отделанная карта газонов, отделяющая бульварный проезд от винного кафе и других заведений в ряду, приятно выглядит. Весь этот зеленый ряд, правда, содержится арендаторами по-разному. Где-то сплошь цветники, а где-то – крапива в рост. Крапива как раз у нас. Наше кафе, видимо не очень заморачивается уходом за прилегающим к нему газоном, справедливо полагая, что, выпив бокал вина, посетители таких мелочей уже не заметят.
Стало немного досадно, что наше родное благоустройство так еще далеко от совершенства, не как в какой-нибудь Голландии. С другой стороны – прогресс налицо, а русский менталитет еще никто не отменял. Неметчина нам не свойственна. «Нормально, Григорий! Отлично, Константин!» - как сказал бы Жванецкий.
Поодаль, через столик, сидят два друга средних лет: один - явно преуспевающий сытый респектабельный не по годам, другой – возможно институтский товарищ, совсем наоборот, одет как попало, всклокочен и явно «с большого бодуна». Он ведет себя заискивающе, рад возможности выпить дармового пива и поболтать со старым товарищем. Я невольно проникаюсь тривиальностью увиденного. Любовь к алкоголю губила и губит многих. Этот спивающийся парень по виду умен и красив в прошлом, но жалок и зависим в настоящем. Жадно глотает пиво и заискивающе острит с другом детства. Мне грустно смотреть на эту сцену, типичную для нашей российской повседневности.
Вдруг, откуда-то сзади, появляется еще один подвыпивший молодой субъект, хватает с моей тарелки ломтик вяленой утки и начинает развязно что-то говорить про мои усы. Первый мой инстинктивный порыв – дать ему в морду. Но я уже слишком мудр, мне семьдесят шесть, и я его слишком хорошо понимаю, что он выпил, дурак, и его несет. Мы в молодости все пробовали выпить, напиться, перебрать, испытать границы своих возможностей. Попадали в дурацкие истории и нелепые приключения на этой почве. Я его хоть и понимал, но знал наверняка, что мне никогда не приходило в голову так по-хамски разговаривать с людьми много старше себя. Во мне сидел табу, что мудрую старость надо уважать. Но этот типаж был из другого поколения, когда мудрость вся есть в интернете, а стариков уважать не за что. Я с тоской подумал, что дать ему в морду, разбираться с ним в отделении мне совсем не хочется, как не хочется убить на разборки с дураком остатки вечера. Я сдерживаюсь, беру свои пожитки, и пересаживаюсь за другой столик. Он заговаривает с девицами, сидящими за моей спиной.
Элегия московского вечера для меня оказалась испорчена. Я торопливо допиваю свое вино, и в тот момент, когда он нагло садится за мой столик и начинает говорить что-то вроде: «Ты что думаешь, тут как в Нидерландах?»…, не дожидаясь продолжения, встаю и ухожу. Ухожу, потому что он меня и разозлил и расстроил и испортил минуту релакса и наслаждения.
В студенческие времена выпить стакан водки и не поморщиться – было уважаемой доблестью. И это в архитектурном институте, где еще большей доблестью был талант, мастерство в выполнении учебных заданий. Эксперименты с водкой часто приводили к привыканию и многие потенциально талантливые ребята спивались. Тем не менее, бравада в этой области существовала, как она существовала по всей стране, приобретая формы национальной традиции. Без выпивки мы не можем ни отметить рождение, ни похоронить, ни жениться. Скольких эта страсть сгубила даже сложно вспомнить, их уже давно нет. Уцелели те, кто не пьет или не любит. Я не отношусь ни к тем, ни к другим. Мне не довелось спиться только потому, что мой желудок не принимал много алкоголя. Выпив чуть больше нормы, меня тошнило, и, надо сказать, я сразу трезвел. Так постепенно судьба заставила меня отползти от края пропасти, в которую угодили многие мои сверстники с более крепким желудком.
Да, на поверку, как бы ты не улетал в своих мечтах о красивом вечере, Москве, Чистых прудах и вообще всем хорошем, действительность незамедлительно напомнит тебе, кто ты и где ты, и сын какого ты народа…. Может быть он неплох, этот «шибздик», подвыпивший в своей пыльной мастерской, где-нибудь на мансарде этого дома, и выползший «под мухой» в поисках приключений. Может быть он даже неплохой художник, но пагубное пристрастие и отсутствие моральных принципов по-прежнему губит и мешает успешно заниматься своим делом.
Почему художник? Потому что я их неплохо знаю по жизни, и этот, и те двое похожи на людей этой профессии, и потому что на один квадратный метр этого кафе их довольно много, и потому что это дом периода позднего конструктивизма, как правило, имел мансарды для творческих людей.
Их образ жизни лишен порядка, а они – воли для обеспечения порядка в мыслях и делах…. Жаль, конечно, и испорченного вечера и той правды жизни, которая остается константой и проклятием нашего бытия.
Вспомнились Женька Антонов, Генка Иошин, Деревянко из соседней группы, Володя Сытых, и много-много однокашников умных и талантливых, но коих уж давно нет на этом свете.