Нас с женой вызвали в школу: позвонила учительница нашей третьеклассницы Алены, пригласила прийти, сказала – просто поговорить. Я встревожился, а жена махнула рукой:
– Ерунда, наверное опять собирают на ремонт класса, уборщиц или на цветы для учителей к празднику. Или на фотоальбомы какие-нибудь. Все время я ходила, теперь ты иди, отдувайся. Тем более мне с мамой нужно встретиться, я сегодня не могу.
– Мне запомнилось самое первое родительское собрание, – ответил я задумчиво. – Из него я вынес вот какие впечатления: на такие мероприятия явка обязательна, вход бесплатный, а выход платный. Я в тот раз уже подумывал совсем не уходить – настолько сильно он оказался платный!
– Не переживай ты так, не ограбят тебя бедненького, – хихикнула моя супруга. – Что с тебя взять, сам подумай.
Тогда я зашел с другой стороны:
– Ты не боишься, что я окажусь там один среди молодых родительниц?
Она запустила в меня подушкой, я поймал ее и вздохнул:
– Ладно, вижу, придется мне идти. Не волнуйся, я тщательно сотру следы помады с воротника своей рубашки!
Однако никакого собрания, никаких родительских комитетов и прочего стечения народа в школе не наблюдалось. Людмила Васильевна пригласила меня одного в пустой класс, долго подбирала слова, и наконец, увидев, что я смотрю на нее вопросительно, произнесла:
– Я вас пригласила по поводу обстановки в вашей семье.
Я удивился.
– Какой еще обстановки?
– Вот, сами почитайте и посмотрите.
Она подсунула мне сочинение дочки. Это был текст на заданную тему, про родителей. Аленка написала: моя мама больше всего любит красить волосы и лицо. На лице она остановилась подробнее – глаза, губы, как именно красить. «Какой наблюдательный ребенок», – улыбнулся я. «Еще мама любит ходить на высоких каблуках и пить вино с папой». Тут уже я улыбаться перестал, а дальше и вовсе нахмурился: оказывается, папа больше всего на свете любит смотреть по телевизору футбол и кричать!
– А теперь посмотрите рисунок, – сказала Людмила.
На картинке, нарисованной моей дочерью, мама и папа лежали на траве с бутылками в руках. Над ними возвышались деревья, за ними текла река и светило солнце. Маму украшали буйные кудри и алые губы, а папу зачем-то борода, хотя бороды у меня нет. Видимо, дочь подслушала, как мы с женой обсуждаем, заводить ли мне бороду.
– Знаете, – нерешительно и с сочувствием в голосе произнесла учительница, – если вам надо полечиться от алкогольной зависимости, то я знаю одного очень хорошего нарколога.
Я вскочил.
– Да вы что! Мы с женой вовсе не пьем. Подумаешь, один раз выезжали на природу, на пикник. Дочь видела. Вы же знаете детей, они впечатлительны. Мало ли что она себе вообразила!
– Тогда хотя бы не пейте при ребенке.
– Да мы вовсе не алкоголики! – возмутился я. – Надо поговорить с дочкой, объяснить ей.
– Не вздумайте! – испугалась она. – Не обижайте Алену! Учтите, я не дам ее в обиду.
– Я тоже. Спасибо, приму к сведению.
Выйдя из школы, я зашел в супермаркет за продуктами, обдумывая, как дома буду разговаривать с женой, и как – с дочкой. Что же ей рассказать, а главное, как? Я слонялся по залу и, видимо, нервничал. Потому что, выложив покупки у кассы, увидел, что бессознательно купил бутылку пива. Хм. Ладно, пусть будет. Выпью дома, успокоюсь.
Сзади кашлянули. Я оглянулся – учительница со своими покупками! И с упреком смотрит на мое пиво! Я почесал в затылке. Застала, что называется, на месте преступления. Вот и попробуй теперь оправдайся. Теперь точно запишет в алкоголики!
Но тут я увидел, что в ее тележке сверху тоже лежит бутылка пива.
– Что это у вас, Людмила Васильевна? – вкрадчиво спросил я, кивая на бутылку.
Она страшно смутилась.
– Да вы не волнуйтесь, я же все понимаю. Дети, нервы. Зато у вас есть телефон знакомого нарколога! – сказал я. – Не волнуйтесь, я никому не скажу.
Мы переглянулись и расхохотались. Кассирша долго смотрела на нас с удивлением, видимо, не в силах понять, над чем могут смеяться два взрослых человека в конце рабочего дня.