Любвеобильное сердце великого поэта Александра Сергеевича Пушкина было широко открыто для прекрасного пола, независимо от статуса и положения женщин. Была в жизни поэта и малоизвестная любовь, которую впоследствии назвали «крепостной любовью». Какое же имя носила крепостная избранница Пушкина и чем покорила его сердце? Было ли это кратковременным его увлечением или роман длился долго?
Крепостной любовью Пушкина литературоведы называют Ольгу Калашникову. Неизвестен ни точный год, ни место её рождения. Нет и её портретов. По некоторым предположениям Ольга Калашникова появилась на свет в имении Петра Абрамовича Ганнибала (двоюродный дедушка Пушкина) – в Петровском, в период с июля 1805-го до марта 1806 года.
Она ещё только начинала расцветать среди мирных полей и зелёных дубрав, а Пушкин уже был известным поэтом. Ей было около 18-ти, когда 24-летний Пушкин прибыл в ссылку в село Михайловское Псковской губернии.
Летом 1824 года Александр Пушкин был отстранён от службы в одесской канцелярии. Причиной тому стало перехваченное полицией письмо, в котором поэт признавался, что увлечён атеистическими идеями. В августе Пушкина отправили в ссылку в имение Михайловское Псковской губернии. В своё время его унаследовала мать поэта, Надежда Осиповна (урождённая Ганнибал).
По прибытии в имение поэт застал там свою семью в полном составе. Отец и сын Пушкины никогда не любили друг друга. А в 1824 году их отношения ухудшились ещё и поднадзорным положением Пушкина. Родители были испуганы отношением правительства к сыну, они боялись, что это как-то может затронуть и их. Сергей Львович, как благонадёжный дворянин, принял от предводителя дворянства поручение смотреть за сыном и давать отчёт о его поведении и переписке. Ничего хорошего из этого не вышло. Узнав об этом, Пушкин устроил скандал и всё закончилось полным разрывом их отношений, и надолго. Пушкин даже написал бумагу губернатору, в которой просил о переводе его из Михайловского в одну из крепостей. Но послание, не дойдя до адресата, вернулось, и Пушкин его уничтожил, решив не выносить «сор из Михайловской избы».
В начале ноября 1924 года из Михайловского в Петербург уехал его брат – Лев Пушкин, через несколько дней – сестра Ольга. После их отъезда поэт старался проводить время в Михайловском как можно меньше. Он практически жил в Тригорском, в доме Прасковьи Александровны Осиповой. Поэт покорил её сердце, и она с радостью приняла его в своём доме. Пушкина здесь любили и ждали, выглядывали: не едет ли? С приходом Пушкина все в усадьбе оживлялись. Всем женщинам Тригорского поэт посвящал свои стихотворные посвящения, похвалы и признания, хотя и считал тригорских приятельниц, кроме самой хозяйки, несносными дурами. Находясь в расстроенных чувствах, Пушкин подумывал о бегстве за границу и об этом рассказал Осиповой. Она попыталась отговорить поэта и даже обратилась за помощью к поэту Жуковскому. Тот написал Пушкину письмо, в котором уговаривал его извлечь выгоду из данной ситуации и заняться творчеством: «На всё, что с тобою случилось и что ты сам на себя навлёк, у меня один ответ: ПОЭЗИЯ. Ты имеешь не дарование, а гений. Ты богач, у тебя есть неотъемлемое средство быть выше незаслуженного несчастия и обратить в добро заслуженное…». Пушкин прислушался к советам друзей и остался в Михайловском.
Наконец, 18–19 ноября в столицу уехали и старшие Пушкины Сергей Львович с Надеждой Осиповной. Поэт остался в Михайловском с няней Ариной Родионовной. С отъездом родных настало некоторое успокоение его раздражённым нервам. Как заметил сам Пушкин: «Я нахожусь в наилучшем положении, чтобы окончить мой поэтический роман» («Евгений Онегин»).
Уединение в глуши псковской деревни привело к расцвету творчества Пушкина. Вспоминая это время через 10 лет, он сказал:
Здесь меня таинственным щитом
Святое провиденье осенило,
Поэзия, как Ангел-утешитель, спасла меня
И я воскрес душой.
Осень всегда была благоприятной порой для творчества Пушкина. И в эту осень он много работал. Сократились его путешествия в Тригорское. Он вернулся к своим художественным работам, пишет главы «Евгения Онегина», начинает работать над трагедией «Борис Годунов». Чтобы погрузиться в историческую эпоху правления Годунова, читает летописи и книги, которые присылает ему из Петербурга, брат. А вечерами слушает сказки Арины Родионовны.
«Знаешь мои занятия? – писал Пушкин брату в ноябре 1824 года. – До обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания». Он записывал сказки, песни, поговорки, пословицы, народные выражения, которых няня знала великое множество. Многое из услышанного вошло впоследствии в сказки: «Лукоморье», «Сказка о царе Салтане», «Сказка о мёртвой царевне», «Сказка о попе и его работнике Балде» и другие.
В целях экономии зимою дом в Михайловском не отапливался. Арина Родионовна отапливала только две комнаты: комнату Пушкина и свою.
В распоряжении поэта была комната, где стояла кровать на трёх ножках: вместо четвёртой было полено. Ломберный стол заменял письменный. Там стоял широкий диван, обитый потёртой кожей. Было две высоких полки с книгами. Вместо чернильницы – банка из-под помады. И всюду валялись обкусанные гусиные перья, которыми он писал. Тут же поэт принимал и своих гостей.
Всё это не смущало Пушкина. Он всегда предпочитал работать в полупустой комнате, были бы только стол да книжные полки. Привычки у него были неприхотливые. Ел он один раз в день. Больше всего любил печёный картофель. Такому барину нетрудно было угодить, а для Арины Родионовны он был не только барин, но и близкий её сердцу воспитанник, за которым она ухаживала, не нарушая его привычек, как это делали отец и мать. Няня создала вокруг Пушкина домашний уют, окружила его любовной заботой, внесла в его творчество свой вклад. Снисходительно отнеслась Арина Родионовна и к его роману с крепостной Ольгой Калашниковой.
В комнате няни под её присмотром работали на пяльцах крепостные швеи. Поэт часто наблюдал за их работой. Именно здесь Пушкин и приметил привлекательную дворовую девушку «...Подругу дней моих, невинную, простую...».
Ольга Калашникова мало походила на традиционную крепостную крестьянку. Перед Александром Пушкиным предстала миловидная, совсем не робкого десятка особа. Она была черноглаза и русоволоса; при этом имела на удивление светлый, почти белый цвет лица. Перед ним явилась вдруг: «прелесть молодая, полурасцветшая в тиши». Она тихо вошла в жизнь поэта и своей юной красотой озарила душу опального поэта вдали от друзей и светских развлечений. Именно о ней написал в своих заметках лицейский друг Иван Пущин, посетивший поэта в деревне: «Я тотчас заметил одну фигурку, резко отличавшуюся от других». А, увидев какими глазами Пушкин смотрит на Ольгу, догадался, что тот неравнодушен к крепостной красавице.
Связь Пушкина с Ольгой началась в ноябре-декабре 1824 года, когда её отец Михайло Калашников уехал по делам в Болдино, где он был старостой. Оставшаяся без присмотра Ольга позволила вовлечь себя в отношения, может, находясь под впечатлением от обаяния поэта, а, может, и имея какие-то виды на своё будущее. Ответив на чувства барина, она, на удивление, сумела надолго его покорить. Вместе им было хорошо, уютно, весело. Восторженный Пушкин сравнивал её с Эдой, героиней поэмы Е. Баратынского:
Отца простого дочь простая,
Красой лица, красой души
Блистала Эда молодая.
Прекрасней не было в горах:
Румянец нежный на щеках,
Летучий стан, власы златые
В небрежных кольцах по плечам,
И очи бледно-голубые,
Подобно финским небесам…
В четвертой главе «Евгения Онегина», которая создавалась в Михайловском, есть строки, в которых поэт довольно точно изобразил безмятежное время своей влюблённости, где в образе «белянки черноокой» явно просматриваются черты Ольги Калашниковой.
Прогулки, чтенье, сон глубокой,
Лесная тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй…
Присутствие Ольги чувствуется и в других пушкинских произведениях михайловского периода. И уж, конечно, про неё писал поэт в четвёртой песне «Евгения Онегина»:
В избушке распевая, дева
Прядёт, и, зимних друг ночей,
Трещит лучинка перед ней.
Несмотря на страстное увлечение Ольгой, глубокой привязанности к девушке у Пушкина, наверно, всё-таки не было. Во всяком случае в это же время он продолжал регулярно ездить в соседнее Тригорское, где гостила племянница Прасковьи Александровны Анна Керн. Поэт увлёкся Анной и ей посвятил своё замечательное стихотворение: «Я помню чудное мгновенье». Кроме того, всё это происходило в тот самый период, когда Пушкин уже грезил женитьбой на прекрасной Наталье Гончаровой. Поэтому преступную связь с крепостной девушкой ему приходилось тщательно скрывать. Ну а те, кто знал или догадывался о романе Пушкина с Ольгой, считали это обычной связью молодого барина с крепостной девкой и особого значения этому не придавали.
И всё же это не было только прихотью, мимолётной страстью молодого барина. Поэт был искренне увлечён Ольгой. И вынужденно расставшись с ней впоследствии, Пушкин чувствовал себя виноватым в её искалеченной судьбе и всячески старался изменить её участь.
Связь с крепостной девушкой продолжалась у поэта больше года. Ольга была его музой, источником радости и наслаждения вплоть до неожиданного момента, который, быстро охладил пылкого Пушкина. Идиллия закончилась беременностью Ольги. Пушкин был весьма огорчен тем, что их отношения усложнились. Ему предстояло объяснение с отцом девушки, тяжёлые разговоры с батюшкой Сергеем Львовичем, и хлопоты с нечаянным младенцем. А, самое главное, когда всё раскроется, ждало наказание поднадзорного за распутство. Пушкин был в отчаянии и продумывал разные варианты, чтобы избежать позора. Выход он видел в одном – Ольге нужно уехать из Михайловского. Пушкин решил обратиться к своему другу – князю Петру Вяземскому, чтобы тот приютил девушку и укрыл новорождённого в одном из своих поместий. Но как отправить девушку, не привлекая внимания, не знал. Но тут Пушкину повезло. 1 января 1825 года отец Ольги Михайло Калашников был назначен управляющим имения Болдино, которым владели Василий и Сергей Пушкины. Весной 1826 года Калашниковы начали готовиться к переезду в нижегородское имение Пушкиных. Сначала они должны были заехать в Петербург, где в то время находились старшие Пушкины, чтобы получить от них распоряжения по управлению Болдинским имением. А потом через Москву отправиться в Болдино. Перед отъездом Пушкин дал Ольге письмо для князя П. А. Вяземского, в котором он просил друга о содействии молодой крестьянке: «...Письмо тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил... Приюти её в Москве, а потом отправь в Болдино. При сем с отеческой нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке... Отсылать его в Воспитательный дом мне не хочется, а нельзя ли его покамест отдать в какую-нибудь деревню – хоть в Остафьево (подмосковная усадьба Вяземского). Милый мой, мне совестно, ей богу... ... но тут уж не до совести».
Не дождавшись ответа, Пушкин в следующем письме спрашивал Вяземского: «Видел ли ты мою Эду? Вручила ли она тебе моё письмо? Не правда ли, что она очень мила?».
Однако письмо Вяземскому было принесено не Ольгой, а другим человеком, возможно даже, её отцом. Прочитав письмо, князь, конечно, посочувствовал своему другу, но его авантюру не поддержал. Он не видел законных оснований оставить Ольгу в Москве и считал, что Пушкину лучше обо всём договориться с самим отцом девушки, о чём и написал ему: «Мой совет: написать тебе полу-любовное, полураскаятельное, полупомещичье письмо твоему тестю, во всём ему признаться, поручить ему судьбу дочери и грядущего творения, но поручить на его ответственность, напомнив, что некогда, волею Божиею, ты будешь его барином и тогда сочтёшься с ним в хорошем или худом исполнении твоего поручения. Другого средства не вижу, как уладить это по совести, благоразумию и к общей выгоде».
На предложенное князем спасительное «средство» Пушкин ответил так: «Ты прав, любимец Муз, – воспользуюсь правами блудного зятя и грядущего барина и письмом улажу всё дело».
О чём писал Пушкин отцу Ольги неизвестно. Однако, судя по дальнейшим событиям, к какому-то решению они всё-таки пришли. Во всяком случае Александр Пушкин дал клятвенное обещание «всегда делать милость», т. е помогать, семейству Калашниковых. Эти слова барина были для семьи Калашниковых пределом мечтаний: они обрели в нём заступника. Ольге же ничего не оставалось, как поехать вместе с отцом в Болдино. Именно там через несколько месяцев она и родила сына. В метрической книге болдинского Успенского храма за 1826 год есть записи, которые принято считать относящимися к ребёнку, рождённому Ольгой Калашниковой. Под датой 1 июля в книге находится запись о родившемся у «Крестьянина Иакова Иванова» сыне Павле, крещённом 4 июля. Восприемниками указаны: «Иерей Иоанн Матвеев и, крёстной матерью – Ольга Михайловна Калашникова. Михайло Калашников прикрыл грех дочери фиктивной записью в церковной книге, где мать ребенка записана как крёстная, что давало ей право воспитывать дитя. Но уже 15 сентября того же года помещена запись о смерти сына «Приходскаго дьячка Якова Иванова» Павла в возрасте 2 месяцев. Однако записи о рождении сына у дьячка Якова Иванова двумя месяцами ранее нет. Именно поэтому исследователи жизни Пушкина посчитали, что обе записи относятся к сыну Ольги и Пушкина.
Удалив от себя Ольгу, Пушкин тем не менее никогда не оставлял её без помощи и поддержки. Он обещал помогать ребёнку, но поскольку тот прожил всего два месяца, это позволило поэту оставить эту историю в прошлом и не вспоминать о ней несколько лет.
Зато эта страсть отозвалась в творчестве Пушкина образами его героинь из «Русалки», «Барышни-крестьянки» и других, навеянных воспоминаниями о Михайловском и Тригорском. В пору своего пребывания в Михайловском Пушкиным было создано около ста произведений: трагедия «Борис Годунов», центральные главы романа «Евгений Онегин», поэма «Граф Нулин», окончена поэма «Цыганы», задуманы «маленькие трагедии», написаны стихотворения: «Деревня», «Пророк», «Я помню чудное мгновенье», «Вновь я посетил» и многие другие.
Через пять лет, 3 сентября 1830 года Пушкин приехал в Болдино, чтобы вступить во владение близлежащей деревней Кистенёво, выделенной ему отцом по случаю предстоящей женитьбы на Наталье Гончаровой. Завершив дела, он не смог уехать в Москву из-за начавшейся в Нижегородской губернии эпидемии холеры, и провёл в Болдино почти три месяца. Неизвестно, какие отношения были у поэта с Ольгой в этот период, но зато его посетило творческое вдохновение и из-под его пера вышли: «Повести Белкина» (в том числе и «Барышня-крестьянка»), «Маленькие трагедии», две главы «Евгения Онегина» и порядка 30 стихотворений. Болдино Пушкин покинул 29 ноября, когда эпидемия пошла на убыль.
По просьбе Ольги в свой приезд в Болдино Пушкин подготовил документы для оформления ей вольной. Она была составлена 4 октября 1830 года, но должна была быть заверена Надеждой Осиповной, матерью поэта, чьей крепостной числилась Калашникова.
Тем временем для Ольги нашёлся жених – титулярный советник, дворянский заседатель земского суда в Лукоянове, тридцатипятилетний вдовец, Павел Степанович Ключарёв. Каждый искал в этом браке свою выгоду: Ольга Калашникова через этот брак становилась дворянкой, а Ключарёв рассчитывал на приданое дочери управляющего, чтобы поправить дела с имением, которое находилось в залоге. Препятствием было лишь крепостное состояние невесты – её «вольная» пока не была утверждена Н. О. Пушкиной. В мае 1831 года, Калашников и его дочь написали письмо Пушкину, в котором Ольга просила ускорить утверждение своей вольной. И 25 мая 1831 года она получила, наконец, отпускную, засвидетельствованную матерью Пушкина, о чём сохранилась запись в «домовой отпускной», гласившая, что «Дворовая девка Ольга Михайловна дочь Калашникова» выходила «вечно на волю».
Павел Ключарёв и Ольга Калашникова обвенчались 18 октября 1831 года в болдинском храме Успения Пресвятой Богородицы. Так бывшая крепостная стала дворянкой и титулярной советницей, о чём её отец тут же известил А. С. Пушкина, написав ему: «Зная ваши великие милости, не замедлю как перед богом и вас благодарить. Слава богу, судьба хотя с великим трудом кончена моей дочери. Сего октября 18 числа повенчали, титулярный советник, Ключарёв и есть душ 30 крестьян в Горбатовском уезде...»
Но брак, заключенный как взаимовыгодный, не сделал Ольгу счастливой. Очень скоро она убедилась, что муж её «пьяница и самой развратной жизни человек», к тому же оказался весь в долгах: имение вместе с крестьянами было заложено за долги. И с каждым днём ситуация ухудшалась. Промотав приданое своей жены, Ключарёв бросил службу, благодаря которой жила семья, и супруги вынуждены были переехать в Болдино к Ольгиному отцу. К тому времени Ольга родила сына, да ещё и тяжело заболела мать. Находясь в нужде, Калашниковы вновь обратились к поэту. В письме к Пушкину от 15 марта 1832 года Михайло Калашников написал о муже Ольги: «Дочь только тем несчастлива, что ничего нет у него, что было всё описано, живут кое-как, а без должности, хотя по миру ходи».
Александр Сергеевич отреагировал на письмо тем, что увеличил жалованье управляющему Михайле Калашникову, а брата Ольги – Василия, взял к себе, в услужение дворецким.
Однако неудачи продолжали преследовать женщину – имение мужа было выставлено на продажу с аукциона. 11 января 1833 года Пушкину было отправлено письмо за подписью Ольги с просьбой одолжить 2000 рублей для выкупа выставленных на аукцион 15 крепостных душ, переданных ей мужем. Чтобы отдать долг, она обещала заложить их в Опекунский совет. Пушкин в деньгах отказал, но обещал приехать в имение.
В следующем письме Ольга жалуется на беспечность мужа и свою «горестную жизнь»: «покорнейше вас прошу извинить меня что я вас беспокоила насчёт денег, для выкупки моего мужа крестьян, то оные не стоют чтобы их выкупить, это я сделала удовольствие для моего мужа, и стараюсь всё к пользы нашей, но он не чувствует моих благодеяний, каких я ему не делаю». В этом письме Ольга также просила защитить её отца от гнева хозяина имения. Сергей Львович Пушкин, владелец Болдинского имения был недоволен управляющим, который присылал хозяину с каждым годом всё меньшие суммы. Он решил заменить его и выслал в имение нового управляющего Иосифа Матвеевича Пеньковского.
Осенью 1833 года, возвращаясь из поездки в Оренбургский край, где Пушкин собирал материалы по восстанию Емельяна Пугачева и знакомился с местами событий 1773-1775 годов, он остановился в Болдино. Увиделся с Ольгой и дал ей денег. В это же время в Болдино прибыл Пеньковский, получивший от Сергея Львовича доверенность на управление имением. Но Михайло Калашников отказался передавать дела. И поэту пришлось стать судьёй в распрях старого и нового управляющих. Крестьяне подали Пушкину жалобу на Калашникова, но он сохранял нейтралитет: «Я не могу довериться ни Михайле, ни Пеньковскому, ибо знаю первого и не знаю второго». Чтобы как-то урегулировать этот вопрос, поэт сделал Калашникова временным управляющим своей части деревни Кистенёво, благодаря чему семья могла остаться в Болдино. После этого, 9 ноября 1833 года, Пушкин уехал в Петербург.
На полученные деньги Ольга купила для себя домик в Лукоянове и трёх крепостных для обслуги, а остальное отдала мужу, отправившемуся выкупать крестьян из залога. Это оказалось ошибкой – продолжавший пить Ключарёв не сумел заплатить нужную сумму и имение было продано с аукциона. Но Ольга была несчастна не только как жена, но и как женщина-мать. Оба её сына, родившиеся друг за другом, Михаил и Николай, как и сын Пушкина Павел, умерли в младенчестве, прожив два-три месяца. Поэтому разрыв семейной жизни Ключарёвых стал неизбежным. Ольга осталась жить у отца в Болдино, а Ключарёв уехал в Лукоянов и там поступил на службу. Впоследствии за провинность по службе он попал под суд, лишился должности и переехал жить в Нижний Новгород, где жил в бедности.
А Ольга Калашникова встречалась с Пушкиным две осени подряд, когда он приезжал в Болдино в 1833 и 1834 гг. Вероятно, под впечатлением встречи с Ольгой, которой тогда было всего 27 лет, Пушкин и написал стихи, которые долгое время находились в черновиках поэта:
Я думал, сердце позабыло
Способность легкую страдать,
Я говорил: тому, что было,
Уж не бывать! Уж не бывать!
Прошли восторги и печали,
И легковерные мечты...
Но вот опять затрепетали
Пред мощной властью красоты.
Только воспоминания о сильной страсти и любви могли родить эти строки. Но первое впечатление скоро прошло и оба поняли, что возврата к прежним отношениям, конечно, быть не может. Это подтвердила и их последняя встреча в 1834 году там же в Болдино. Пушкин приехал туда измученный постоянными заботами о средствах на содержание быстро растущей семьи и придворными интригами. А Ольга была в горе. Она потеряла только что своего последнего трехмесячного сына. Не до любви им было.
Так закончилось «влеченье томное души» к крестьянке, судьба которой неоднократно пересекалась с жизнью гениального поэта. Но Пушкин не смог совсем забыть Калашникову. Её судьба по-прежнему тревожила поэта. О чём свидетельствует его приписка к письму управляющему Болдина Пеньковскому от 14 июля 1836 года: «О Михайле и его семье буду к вам писать». Тогда при отце, который уже не служил в Болдине, вместе жили и Ольга, и брат её Гавриил. У неё уже не было ни дома, ни крепостных. И она вновь надеялась на помощь поэта. Вероятно, Пушкин помогал бы ей ещё долгие годы, если бы в 1837 году его жизнь не прервала дуэль.
После смерти поэта следы Ольги Ключарёвой (Калашниковой) теряются. Последний раз её имя упоминается в исповедной росписи болдинской церкви Успения Пресвятой Богородицы в начале 1840 года. Весной этого же года Михаил Калашников и его сын Гавриил были вызваны хозяевами в Петербург, возможно, что и Ольга уехала с ними в столицу.
Может быть воспоминания огромного, пусть короткого счастья «крепостной любви» грели душу простой крестьянки, давали ей силу жить дальше, чтобы через столетия вызвать к себе интерес, и увековечить своё имя рядом с великим поэтом – Александром Сергеевичем Пушкиным.
Фото из Интернет