Интересное дело, по прошествии многих лет, вспоминая людей, с которыми работал вместе, учился или просто встречался при разных обстоятельствах –одних представляешь очень четко до мельчайших подробностей, вплоть до того, что даже слышишь голос, а других в меньшей степени. Выходит, память наша очень избирательна. Интересно бы знать – по какому принципу она работает? Ведь некоторых хороших знакомых вообще не вспоминаешь, а если, и вспоминаешь то только тогда, когда наткнешься на фамилию в записной книжке.
О человеке по фамилии Михайлюк я и до сих пор фактически ничего не знаю, но вот засел он в памяти, и каждый раз его образ возникает мгновенно, когда вспоминаешь о годах работы в одной из строительных контор.
Впервые я увидел его на одном из душных общих собраний строительно-монтажного коллектива. Не помню повестки дня, но народу собралось много и все ожидали приезда начальника, который и должен-бы вести собрание. Пока его не было, за столом с красной скатертью восседал наш «железный Максим», который по мере возможности «отбивался» от разных неудобных вопросов, доносившихся из зала.
Напряжение нарастало, в небольшом помещении было душно, сидячие места были все заняты, сзади уже стояли люди. В этот момент через входную дверь протиснулся высокий, жилистый человек одетый в одежду темно-серого цвета. Худощавый и высокий, он показался ходячим складным метром. Характерный стойкий запах спиртного распространился по рядам сидящих, и все стали оглядываться назад, ища причину, а, узнав вошедшего, стали переговариваться, тем самым нарушая порядок, который поддерживал Максим. И вот тогда я узнал, что вошедший и есть тот кладовщик материального склада, который располагался на территории базы нашего управления.
Максим Петрович недвусмысленно и укоризненно посмотрел на главного механика Попова, как будто обвиняя его в поведении Михайлюка, но тот со скрытой улыбкой легонько раздвинул руки – а я мол причем?! И действительно, кладовщик по служебному положению мог подчиняться только заму начальника по материальному снабжению или непосредственно начальнику управления.
Между тем начальник все не появлялся и у Михайлюка возник резонный вопрос:
- А почему никого нет в президиуме? Пора бы открыть собрание!
Голос его буквально пророкотал в зале, забивая все остальные перешептывания.
- Товарищ Михайлюк! Я попрошу немного подождать. Успокойтесь! – мгновенно отреагировал опытный Максим.
Надо пояснить, что Максим Петрович работал начальником отдела кадров с давних времен и за это время успел стать бессменным секретарем партбюро. Он стал живым олицетворением ведущей роли партии в коллективе. Последнее слово всегда оставалось за ним.
Фактически он стал, так сказать, тем самым серым кардиналом Ришелье, который и решал все тайные вопросы жизни членов коллектива, начиная с продвижения по службе, распределения различных благ в том числе и квартир. Руководство СМУ старалось не вступать с ним в конфликт, про себя думая – с ним надо быть осторожнее. Все они были людьми партийными, а Максим регулярно ходил в партком треста. В тоже время и Максим зависел от руководства, и его место не было стопроцентно постоянным – так что все было взаимосвязано.
Наконец начальник прибыл и быстренько пробрался к столу. Максим уступил ему место в центре и подал листок. Видимо там были тезисы к выступлению.
- Извините за задержку – дела не позволили вовремя добраться. Итак, приступим. Нам необходимо обсудить задачи, стоящие перед коллективом, чтобы выполнить план от которого зависит наше благосостояние и заработки…- бодро проговорил начальник. После этих слов он внезапно остановился, как-то болезненно скрючился и сел, а потом положив голову на стол, полностью отключился и заснул.
В зале наступила полная тишина и только прорабы и мастера между собой тихо и знающе переглянулись.
Они были уже знакомы с особенностями поведения своего шефа, после того, как последний после принятия водки вдруг на некоторое время отключался и засыпал.Проходило какое-то время, и начальник вновь становился как огурчик. Но время это бывало очень разное – иногда быстро, а иногда и очень долгое. Все зависело от дозы принятия. Дело было в том, что после операции на желудке – там осталась только его половина.
Максим посмотрел на соседа и проговорил:
- Продолжим, товарищи, и посмотрел в зал.
- Да что там! Все понятно! В жизни всякое бывает – по- свойски прозвучал громкий голос Михайлюка, давай, веди собрание –раз ты за столом.Ну немного не рассчитал человек.
Вот при каких обстоятельствах я впервые увидел Михайлюка. Сказать по правде, мне не нравятся фамилии с такими окончаниями. Насмотревшись разных фильмов, проходивших в то время, я был убежден, что их носят только отрицательные герои и заговорщики.
Позднее мне стало известно, что у простого кладовщика имеются золотые монеты царской чеканки. Шли разговоры, что необходимое для зубных коронок высокопробное золото можно по-тихому у него приобрести. Но для этого нужен особый подход, чтобы он поверил просившему. Для меня это были просто слухи.
В один из рабочих дней морозной зимы ко мне на стройку прибыл автомобиль с раствором для каменщиков. Разгрузившись, Мишка Солнцев – водитель новенького «Зил» очень тщательно обстучал задний борт от остатков раствора, чтобы не примерзал на холоде, и готовился к отправке на нашу базу где находился растворный узел.
- Михаил, я подьеду с тобой. Мне нужно на склад получить кое-что.
- Без вопросов! Садитесь пожалуйста. –вежливо откликнулся на мою просьбу Мишка и, приветливо улыбаясь, открыл дверь в кабину, смахивая невидимую пыль с сиденья.
В кабине было тепло и уютно. Удобно усевшись я положил в «бардачок» бутылку водки, которую почему-то посчитал нужным захватить для предполагаемого знакомства с кладовщиком.
Машина упруго тронулась с места и покатилась по улицам родного города. База размещалась почти на краю города, но Михаил, отлично зная путь, довольно быстро добрался до места.
- Вот и приехали,- сказал Мишка, мне ждать Вас?
- Нет. Занимайся своим делом.
База занимала довольно обширную территорию. Сразу от ворот слева работал беспрерывно растворный узел. Им заведовала мастер Евгения Плотникова, с которой был знаком еще со времен строительства Воронежского университета, когда я впервые пришел на стройку. Крепкая и сильная женщина всегда умела постоять за себя. С ней старались дружить все линейные работники – ведь от нее зависел график поставки, но можно было договориться, если что либо не ладилось на стройке.
На самой территории, заснеженной и холодной, в разных местах находились какие-то кузова от списанных машин, стояли два автокрана, экскаватор над которым «колдовали» слесари вместе с механиком Поповым. Рядом с ними для тепла горел небольшой костер. Издали поздоровавшись с ними я прошел в самый конец к кирпичному строению, где стояла под загрузкой машина и двое рабочих выносили со склада различные материалы.
Я зашел в склад. Это был большой «сарай» неотапливаемый и с двумя небольшими окнами. Холод стоял такой, когда мы по-простому говорим «колотун». У одной из стен стоял небольшой столик со стульями. На столе на газете тоскливо лежали оторванные головки килек, соль и кусок черного хлеба.
Все стены этого склада были со стеллажами с аккуратно размещенными строительными материалами и изделиями. Порядок чувствовался сразу. У стен были сложены крупные рулоны рубероида разных сортов, толи, мешки с цементом, гипсом, гвозди в ящиках. На потолке ярко горели шесть светильников.
В центре склада стояли напольные весы, на которых лежал металлический таз и в который со звоном падали гвозди. Михайлюк, одетый в легкий ватник и длиннополый халат, артистически при помощи скобы насыпал из ящика и небрежно бросал гвозди. Чувствовалось что выдача на развес ему не нравилась, но не подавал вида. Рядом стоящий мощный электронагреватель, изготовленный спецами механика Попова, раскаленный до предела, смягчал холод у весов и кладовщик, сняв рукавицы ловко передвигал гирьки.
Грузчики работали споро и под руководством Михайлюка быстро находили по сортам и рубероид, и рулоны толи, вынося гуськом за пределы склада. Наконец, получив несколько пачек рукавиц, погрузка была закончена.
Освободившись, Михайлюк как-бы впервые глянул на меня с немым вопросом.
- С чем пожаловали? Владимир!
- Я к Вам с презентом от нашей стройки, - отвечал я.
Ни слова ни говоря, Михайлюк, быстро прошел к двери склада и закрыл на засов. С наружи любому было не понятно – отлучился ли кладовщик на время, или его вовсе нет и не будет.
Смахнув со стола вместе с газетой немые остатки бывшей закуски, он постелил новую. Поллитровка уже стояла, маня красивой этикеткой. Деловито порезав кусок сала с прорезью на тонкие листики, он водрузил их на кусочки хлеба и, не теряя времени, налил себе половину стакана.
- Тебе сколько?
- Плесни чуть-чуть. Я на работе.
- Все мы на работе, только она у всех разная. Ну, за знакомство! – смачно цедя, выпил.
- Меня зовут Николаем Михайловичем, а тебя?
- Владимирович я.
- Замечательно. Вот теперь мы и знакомы.
- Я ведь понимаю – у тебя полно народа на стройке. Прекрасно понимаю – добавил веско. А мне приходится больше быть одному, поэтому каждому рад.
Приглядевшись к Николаю Михайловичу, я заметил, что он в возрасте 40 -45 лет, на смуглом лице выделялся крупный породистый нос, в глазах нет-нет пробегала усмешка, а во рту сверкали два зуба в коронках из желтого металла, как бы подтверждая слухи. Но мне в то время не было нужды даже думать о зубах – свои все целы и лопаткой.
- Как ты находишь мой склад? – спросил Михайлюк.
- В хорошем порядке. Чувствуется заботливое отношение.
- Вот именно, Владимир! Люблю порядок. Но любить – мало. Надо, чтобы все материалы были качественными. Вот, например, гвоздь. Гвоздь да гвоздь, но они -то все разные. Иной стукнешь молотком, а он уже скривился, как червяк, а другой стукнешь – отскочила шляпка. У меня таких не найдешь, как и шурупы, которые невозможно завернуть.
- Одно плохо – это холод собачий в зимнее время. Но это уже другая тема. Так зачем ты приехал?
Я подал требование, подписанное заместителем начальника по снабжению. Там стояла всего одна позиция – теодолит. Об этом инструменте я давно мечтал. Его не хватало для работы на стройке и, поэтому, никому не доверил для получения.
Михайлюк явно обрадовался, что только и дел то! Он выложил на стол три инструмента в футлярах темного армейского цвета и посмотрел на меня. Это были теодолиты, которые прорабы сдают назад на склад после их использования и им нужна была поверка.
Видя, что у меня они не вызвали особого энтузиазма, Николай Михайлович, воспользовавшись, что в требовании не была указана модель, - своей рукой написал номер теодолита и достал из тумбочки красавца в светлом лакированном ящике. Это было за пределами мечты. Внутри видно было, что после заводской укладки – никто к инструменту не прикасался. Михайлюк, видя мое восхищение, снова на требовании дописал: - «с треногой» и, улыбаясь, сказал:
- А это вам презент от склада, - и принес новенькую треногу под цвет ящичка с инструментом.
Я опробовал как выдвигаются ножки – они скользили легко и свободно, винты крепления как будто ждали что к ним прикоснется рука и легко закручивались.
- Вы довольны, Владимир Владимирович? – пророкотал Михайлюк.
- Я простой человек, но у меня есть свои принципы, - продолжал он.
- Первый, -работу надо делать хорошо. И второй – на добро всегда отвечай добром.
Расписавшись в получении, я поблагодарил этого человека и, как на крыльях, вернулся на обьект с тем же самым водителем.
В моем материальном отчете теодолит проходил в «основных средствах». Через пару лет его списали с подотчета и он стал фактически личным, но я всегда помнил как он достался и человека по фамилии Михайлюк.